========== Часть 1. Лотос ==========
Май для меня очень странный и в то же время интересный месяц для творчества. Заметила, что каждый год именно в этом месяце мне ударяет в голову какая-либо внезапная идея, не терпящая отлагательств. Поэтому приходится откладывать все другие проекты и браться именно за неё.
В этом году май преподнёс мне идею для любимого Юллена, за который в последние года я берусь редко. Пейринг стал для меня очень тёплой частью прошлого, большинство идей, которые хотелось воплотить именно с этим пейрингом, я уже написала. И вот теперь иногда приходят такие идеи, не подходящие ни под другие пейринги, ни под ориджиналы. К слову, с момента новостей о выходе второго сезона идей резко прибавилось :D
В данном фике действие происходит в антиутопическом мире, в выдуманном городке Эн. Но несмотря на это, сюжет будет вертеться только вокруг двух заведений - «Лотос» и «Падший».
Мне захотелось совместить антиутопию и соулмейт. Никаких подробностей о мире я не даю, кроме раскрытия основной темы - отказа людей от прикосновений к другим, ведь именно так здесь находятся родственные души, которые чаще всего требуют от людей большой самоотдачи.
Я не люблю людей.
Они мне все время все портят.
© С. Кинг «Стрелок»
Аллен Уолкер остановился, когда заметил две прижавшиеся друг к другу фигуры в глубине тёмного переулка. Поспешив сделать медленный шаг назад, чтобы спрятаться за углом, он низко опустил голову и с трудом отвёл взгляд.
Слишком интимно.
Слишком близко.
В этом мире редко встретишь людей, стоящих ближе чем на расстоянии вытянутой руки. Это считается некрасивым и даже пошлым. Да, именно так называют столь близкие отношения. Пошлостью. Все вокруг твердят, что нет ничего ценнее свободы. Свобода — это то, благодаря чему человек ни к чему не привязан. Свобода — это то, за что люди воевали многие десятилетия подряд. Нет ничего прекраснее, чем право двигаться в любых направлениях, уходить при желании, бросать работу и переезжать в другой город, начиная жизнь сначала.
Если люди будут подходить слишком близко друг к другу, их свобода в одночасье может разрушиться. Именно то, что называют судьбой, отнимает свободу и превращает человека в раба.
Аллен посмотрел на одинокие фигуры неподалёку, больно закусив губу и задержав дыхание. Вокруг стояла тишина. Он с ужасом услышал приглушённые стоны, рваные вздохи и неразборчивые слова. Те двое стояли близко, обнимались, целовались…
Аллен только несколько раз за свою жизнь видел целующихся людей. Целоваться на улице было не принято, тем более — целоваться на людях.
Ему тогда было всего семь лет. Аллен прекрасно помнил, как незнакомые ему мужчина и женщина соприкасались губами так яростно, что казалось, будто они сейчас съедят друг друга. Его отец — Мана Уолкер — сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы любить кого-то, ведь это заложено в родственных связях. Аллен помнил, как долго думал над его словами, а потом высказал итог рассуждений.
«Я тебя люблю, но мы ведь не целуемся».
Мана почему-то ничего не ответил, а лишь улыбнулся и потрепал его по голове.
С тех пор произошло много всего. К примеру, Аллен понял, что любовь бывает разная. Можно любить отца или мать — это именно то чувство, которое он испытывал к Мане. Можно любить друга — это примерно то же самое, только без родственных связей. Но говорят, что есть ещё один вид любви. Любви всепоглощающей, обжигающей и временами болезненной. Такая любовь вынуждает страдать и испытывать страстное желание прикасаться к другому человеку снова и снова.
Когда-то Мана рассказывал Аллену, что если не считать семьи и друзей, то у каждого человека где-то на планете есть так называемая вторая половинка, родственная душа, которая пробуждает то самое яркое чувство, отнимающее свободу. Оно может принести как счастье, так и горе, но самое ужасное то, что нельзя самому решить, к кому испытывать это чувство. Оно возникает само, стоит лишь прикоснуться — кожа к коже, после чего на этом месте остаётся шрам, подобный ожогу от огня. Если, конечно, двое являются родственными душами.
Говорят, это похоже на разряд молнии. Впрочем, разве всех людей, находивших родственные души, била молния?
Прикасаться к другим людям, если они не являются родственниками, не принято. Большинство просто-напросто боятся, что их половинка окажется самым ужасным человеком на земле, который принесёт лишь страдания. Поэтому лучше жить предоставленным самому себе, ведь свобода — это высшая ценность.
Любовь похожа на сумасшествие. Сейчас, стоя за углом и наблюдая за влюблёнными, Аллен не мог понять, что может быть прекрасного в том, чтобы кто-то лапал тебя и пускал слюни на шею прямо на улице.
Мужчина и женщина.
Женщина стонала всё громче и громче, а мужчина тем временем мял её груди, расстегнув пуговицы на платье примерно до середины живота. Вот его руки спустились ниже, подхватывая подол и резко задирая.
— Что, прямо здесь? — спросила женщина.
— Конечно, детка. Разве тебе не хочется адреналина? Я вставлю тебе так глубоко, что ты меня не забудешь.
С этими словами он развернул её спиной к себе, заставил нагнуться, после чего второпях расстегнул ширинку на джинсах и дрожащими руками принялся направлять свой член женщине в промежность.
Поморщившись, Аллен отвернулся, прислонившись спиной к стене. Интересно, то, что он сейчас увидел, являлось итогом любви? Были ли эти двое родственными душами, или же они просто решили потрахаться в безлюдном переулке?
Женщина была красивой. Аллен успел разглядеть блестящие серёжки и цепочку, платье ярко-алого цвета. Быть может, она работала в борделе. Бордели в городе Эн не были особо популярными именно из-за того, что большинство людей противились любым физическим связям. Обычно у шлюх было по несколько постоянных клиентов, которые и обеспечивали им зарплату. Аллен знал лишь два маленьких борделя, в каждом из которых работало примерно по десять человек. Женщин было подавляющее большинство, но были и мужчины.
Насколько Аллен слышал, случаев нахождения родственных душ путём прикосновений к шлюхам ещё не встречалось.
***
Иногда Аллен и сам считал себя шлюхой. Нет, он не работал в борделе и не зарабатывал деньги с помощью секса. Он работал разговорщиком в месте, подобном борделю, но больше напоминавшем кафе с уединёнными столиками. Его обязанности состояли в том, чтобы слушать клиентов и разговаривать с ними, поддерживать, жалеть, давать советы. Всё, что угодно, но только не прикасаться к ним. Для прикосновений есть шлюхи, которые их не боятся.
Порой Аллен задавался вопросом, а что же случится, если вдруг клиент шлюхи окажется её родственной душой. Что же тогда придётся делать? Она не сможет работать, ведь из-за любви вот так дарить себя нескольким людям будет просто невозможно, она потеряет свободу мыслей, ведь они все будут сводиться к объекту любви.
Она потеряет свободу.
Она станет рабом.
Аллен боялся стать чьим-то рабом. Именно поэтому Аллен пообещал себе никогда ни к кому не прикасаться. Чтобы не потерять то единственное, что у него осталось — самого себя.
***
Дома для бесед, как прозвали жители городов места работы разговорщиков, в небольших городках пользовались значительно большей популярностью, чем бордели. Если на город Эн приходилось всего два борделя, то число домов для бесед уже достигло пятнадцати. Открывали их обычно на окраинах, там, где жизнь постепенно замирала и утихала. Своеобразная атмосфера тишины помогала людям настроиться, открывала двери в другой мир, туда, где им непременно станет легче.
Мариан Кросс предпочёл идти против системы. Свой дом для бесед под названием «Лотос» он хоть и открыл не в центре города, но зато прямо через дорогу от бара. В вечернее время, когда после рабочего дня бар наполнялся желающими выпить и повеселиться на полную катушку, «Лотос» погружался в пугающее молчаливое ожидание перед натиском изрядно выпивших мужчин.
Баром владел Тики Микк, которого Мариан сильно недолюбливал. Тики не подходил под образ владельца подобного заведения ни по внешним параметрам, ни по внутренним. По словам самого Мариана, они должны были поменяться местами. Кросс любил дорогой алкоголь, любил повеселиться на полную катушку — всё то, что было в баре и не было в доме для бесед.
Кроме того, спустя пару лет после существования бара Тики смог расширить его функции и добавить стриптиз-шоу. Как говорил Тики, не всем людям хочется просто прийти и выговориться — иногда им нужно что-то более изощрённое. Например, смотреть на красивые извивающиеся под музыку тела, сидя на мягком диване, одной рукой держать бокал холодного пива, а другой надрачивать себе член. К слову, для особо стеснительных он даже потрудился сделать вип-комнаты, чтобы клиент мог хоть полностью снять с себя штаны и удовлетвориться без посторонних глаз.
Микк был стройным импозантным молодым мужчиной, который всегда вёл себя уверенно и деликатно, порой даже слишком. Улыбка редко покидала смуглое лицо, вот только частенько носила разный характер. Его личность окутывали сплошные тайны. Кто-то говорил, что он держится отстранённо от людей и предпочитает выбор большинства — отказ от прикосновений. Другие же, наоборот, уверяли, что Тики не брезгует посещением борделей и что в городке Эн уже не осталось шлюх обоих полов, которых бы он не поимел. Если второе и было правдой, то родственные души явно обходили его стороной.
***
Аллен с усмешкой взглянул на двух мужчин, только что в обнимку вышедших из бара напротив «Лотоса». Их красные носы яркими пятнами выделялись на лицах, а по губам текли не то слюни, не то остатки алкоголя. Громко напевая во всё горло песню, они шаткой походкой перешли дорогу и направились к «Лотосу».
На безоблачном небе уже светила круглая яркая луна. Было поздно, и через двадцать минут у Аллена должна была начаться ночная смена. Эти пьяницы здесь оказались совсем некстати.
Разговорщикам было запрещено самим решать конфликты, завязывающиеся с такими клиентами. Для этого существовала охрана, и именно сегодня на посту должен был оказаться новичок, которого Аллен у входа не наблюдал. А двое пьяниц тем временем уже подошли к дверям.
— Эй! — крикнул он, в несколько шагов преодолевая оставшееся расстояние.
Ему непременно влетит от Кросса. Но ведь лучше остановить разборку на улице, чем внутри?
— В нетрезвом состоянии вход запрещён. Можете вернуться в бар и подрочить ещё, — Аллен услужливо кивнул на незастёгнутую ширинку одного мужчины.
Тот как-то долго смотрел на свои штаны, после чего расхохотался и, пошатнувшись, снял руку с плеча второго. Для пьяного следующие движения были достаточно резвыми. Аллен не успел сообразить, что делать дальше, как мужик уже спустил штаны вместе с трусами до коленей и теперь размахивал сморщенным членом.
— Может, хочешь мне отсосать?
Аллен лишь удивлённо приподнял брови.
— А вдруг ты окажешься моей родственной душой? Тогда лучше сразу застрелиться, — усмехнулся он. — Постоянно сосать вот это, — указал он пальцем, — меня не прельщает. Спрячь и не позорься.
Изменения на лице мужчины произошли мгновенно. Багровым стал не только нос, но и всё лицо, в глазах промелькнула осознанность и злость. Крик ярости разрезал улицу, только-только погрузившуюся в сон. Изогнув толстые пальцы в подобие когтей, мужчина сделал шаг в сторону Аллена и… упал на асфальт, явно забыв о спущенных штанах.
Не удержавшись, Аллен расхохотался.
— Надеюсь, ты не ободрал своё достоинство.
— Ах ты мелкая скотина!..
— Слышу от жирной скотины, — не остался он в долгу, круто развернулся и нос к носу столкнулся с незнакомой девушкой. Испугавшись, что через мгновение они могут соприкоснуться, Аллен отпрянул назад.
Её он точно видел впервые. Два длинных хвоста, завязанных на голове, никак не вязались с формой охранника, скрывающей хрупкое девичье тельце. Улыбнувшись, девушка скрестила руки на груди.
— Ты только что отнял мою работу.
— Работу? — переспросил Аллен. — А-а, работу…
Она, должно быть, новый охранник. Вот только раньше девушек в охранники Кросс не брал. Впрочем, стоило ли удивляться? Красивая и стройная, как раз во вкусе старого развратника.
— Скажи лучше спасибо, ты бы не справилась.
Аллен критично осмотрел наряд девушки. Мешковатые штаны в серо-болотных разводах и такая же куртка. Кто же шил эту одежду? Не видя лица, сложно было бы сказать, парень это или девушка. Но расстёгнутая верхняя пуговица на куртке кокетливо обнажала ключицы и тонкую шейку — всё-таки девушка она и есть девушка.
Руки, спрятанные в перчатках. В работе охранника без защитного средства никуда. И самое важное — спрятать кожу, в особенности руки, чтобы избежать тактильного контакта. Значит, она такая же, как и Аллен — избегает прикосновений. Признаться честно, Аллен и сам постоянно носил перчатки в карманах на всякий случай. Однако на работе надевать их было категорически запрещено. Клиент не должен составить неверное впечатление о собеседнике, а перчатки редко использовались для защиты от холода, особенно в помещении. Он мог решить, что разговорщик брезгует. Надеть перчатки перед клиентом — всё равно что шлюхе воспротивиться снимать трусики.
Предусмотрительно спрятав руки в карманах, Аллен деловито протиснулся между девушкой-охранником и дверным косяком. Но не успел он ступить и двух шагов, как упал на пол из-за подсечки, больно ударившись подбородком.
— Что за… — глухо простонал он, переворачиваясь на бок.
Девушка улыбалась и протягивала ему руку.
— Уверен, что я бы не справилась? Меня зовут Линали Ли. С этого дня я здесь работаю. Идём, Мариан Кросс ждёт тебя.
***
— Ты это серьёзно? — Аллен не мог поверить в услышанное.
У Мариана был просторный большой кабинет в тёмных насыщенных цветах: благородный коричневый, бордовый, сине-фиолетовый. Массивное кожаное кресло, в котором он любил сидеть, закинув ноги на стол, потягивая виски и куря сигару, вызывало у Аллена страх и трепет. Он не мог сказать почему, но склонялся к мысли, что, сидя в этом кресле, его начальник отдал немало жутких приказов и отправлял порой к весьма неприятным клиентам. Не только Аллена, но и всех других разговорщиков.
Мариан сидел в своей излюбленной позе, вальяжно закинув ноги в тяжёлых сапогах на стол и куря. Аллен стоял рядом и во все глаза таращился на ребёнка, топтавшегося посреди кабинета. У мальчика были страшно всклокоченные волосы и несколько длинных прядок, выглядевших так, словно их попросту забыли состричь.
— Сколько ему лет? — продолжал шептать Аллен.
— Сколько тебе лет? — громко повторил вопрос Мариан.
Мальчик вдруг выпрямился; взгляд загорелся.
— Двенадцать!
— Не смешно! — теперь уже во весь голос воспротивился Аллен. — Кто захочет разговаривать с двенадцатилетним попрошайкой?!
— Я не попрошайка, я вор! — гордо возразил мальчишка.
— Ещё лучше, — простонал Аллен.
— Я — Тимоти Хёрч, и мне скучно. Хочу попробовать что-то новое.
Аллен почувствовал, что мальчик его страшно раздражает. Однако Кросс, похоже, был другого мнения. Самоуверенный бойкий мальчуган, да ещё и с ловкими ручонками, наверняка заинтересовал Мариана сразу, как только заикнулся о воровстве. Теперь-то сомневаться было напрасно — его возьмут на работу даже несмотря на юный возраст. Впрочем, сам Аллен тоже был вынужден рано освоить азы профессии общения с людьми. Здесь было важно не только умение слушать, но и расположить к себе клиента, чтобы тот не только пришёл снова, но и хорошенько заплатил.
Мариан уже довольно улыбался.
— Просто отлично. То ты баб в охранники нанимаешь, а теперь ещё и детей — в разговорщики.
— Неблагодарный дурак, — бросил Кросс ему в спину. — Ты мог бы оказаться не здесь, а в каком-нибудь борделе, где сейчас тебя трахали бы в зад, или же в стриптиз-баре, где ты бы отплясывал с голыми яйцами перед десятками дрочащих потных мужиков. Хорошая перспектива, да?