Канда без колебаний принял новые правила игры, оставив Аллена и уехав в неизвестном направлении.
Спустя недели Аллен продолжал задаваться вопросом, кто же был запечатлён на фотографии. Он видел молодого человека с доброй тёплой улыбкой. Фото, судя по царапинам и потрепавшимся уголкам, было старым. Канда знал этого человека, и знал очень хорошо. Только в тот момент он увидел, что Канда тоже умеет сердиться, и не потому, что кто-то наступил ему на ногу, а потому, что это коснулось другого человека. Близкого для него человека.
Тогда Аллен осознал, что значит ревновать. Странное чувство, побуждающее его то сорваться с места и обыскать целую планету в поисках Канды, то плюнуть на всё и постараться избавиться от едкой убийцы внутри себя под названием «связь родственных душ». Он и раньше ощущал это скребущее болезненное нечто, когда отгородился от всего мира после первого прикосновения к Канде. Связь была ещё молодой и слабой, но спустя несколько месяцев она окрепла, пусть и не превратившись в сумасшедшую страстную любовь. Теперь расстояние и неизвестность ощущались гораздо болезненнее.
Иногда Аллен размышлял о том, как Мана смог выдержать разрыв с любимой женщиной. Он ведь держался молодцом, но в конце концов сломался, решив облегчить себе участь.
Аллен думал об этом, и ему становилось по-настоящему страшно.
Чтобы окончательно не сойти с ума, он остался рядом с Лави. Казалось, тот специально не вышел из поезда и поехал в пункт назначения вместе с Алленом. Да и Аллену, в общем-то, не нужно было ехать туда без Канды. Без Канды у него вообще не оставалось цели.
Он бросил всё — работу, единичных знакомых, дом. Он решил, что даже при таком раскладе с Кандой будет лучше. Канда убедил, что наличие связи родственных душ не лишает свободы. Вот только кого он в этом убеждал: Аллена или себя?
Лави редко заговаривал о Канде, а если и заговаривал, то надевал ту самую маску, которой пользовался в «Лотосе». Впрочем, так он вёл себя практически постоянно, пока находился с Алленом.
Распорядок жизни был примерно такой же: Лави поступали заказы с характеристиками людей, а он искал предполагаемые цели. Вот только теперь он не передавал информацию Канде, а доводил работу до конца самостоятельно. Аллен не лез в подробности — ему было всё равно. Конечно, Лави избрал более мягкую тактику, чем Канда. Лави втирался к человеку в доверие, действуя мягкостью и лживой добротой, а Канда сразу искал больные точки и безжалостно давил на них.
Аллен бы вырвал себе сердце, если было бы возможно вернуться в тот день, когда Канда в первый раз зашёл в «Лотос». Тогда, быть может, он позволил бы Канде прикоснуться к себе сразу. И он бы не прятался целый месяц, избегая и стараясь разорвать новорождённую связь, а наоборот — привязал бы себя к Канде так крепко, как только мог.
Лави долгое время ничего не рассказывал про некоего Алму, а Аллен в конце концов перестал спрашивать. Этими вопросами он только делал себе больнее.
— Его зовут Алма Карма, — как-то сам начал Лави, когда они с Алленом сидели в очередной привокзальной забегаловке на открытом воздухе.
— Ал…ма? — медленно повторил Аллен, словно пробуя имя на вкус.
— Да, Алма. Красивое имя. Как бы тебе объяснить… они с Юу были очень близки, так как вместе выросли. Алма очень добрый и заботливый человек. Он прямо-таки полная противоположность Юу, наверное, поэтому они и сошлись. Алма его уравновешивал.
Лави вдруг достал из кармана куртки сигарету, поджёг спичку и закурил. Он позволял себе курить редко — всё-таки жизнь в поездах не предполагает вредных привычек. Но иногда, когда выдавалась свободная минутка, Лави покупал сигареты и курил, обязательно выпив перед этим кружку горячего кофе.
— Канда его любил? — задал самый страшный для себя вопрос Аллен, бегло взглянув на Лави.
— Он его и сейчас любит, — не стал кривить душой тот. — Сам же видел.
Аллен кивнул. Да, он видел. Видел в последний раз.
— Так какие у них были… отношения?
— Понятия не имею. Разве это важно? Если тебя волнует то, спал ли с ним Юу, то не думаю. Я ведь не зря отдал ему заказ лично — для него это имеет большое значение. Алма для него не тот, с кем обязательно спать. Алма просто есть, и Юу от этого спокойно, хорошо. Понимаешь? Сложно объяснить.
Аллен снова кивнул. Да, он понимал. Конечно, понимал.
— Тогда почему родственной душой Канды оказался я, а не Алма?
— На этот вопрос нет ответа, Аллен. Возможно, ты подходишь ему гораздо лучше.
— Но ведь он бросил меня, как только увидел фотографию.
— Он тебя не бросал, а просто уехал на задание.
— Никакой разницы! — сжал кулаки Аллен. — Уже почти полгода прошло. Какое задание может длиться так долго?
Докурив сигарету, Лави затушил её в пепельнице и допил оставшийся кофе.
— Он и тебя любит, Аллен, но по-другому.
— Да? Что-то не чувствуется.
Лави слегка улыбнулся, а потом протянул руку и коснулся его пальцев. Подавив желание отстраниться, Аллен раскрыл ладонь, с болью взглянув на ожог.
— Это лучшее доказательство. Родственную душу невозможно не любить.
— Ладно… Ладно, — вздохнул Аллен. — А что насчёт тебя? Почему ты зовёшь его «Юу»? Между вами тоже что-то было?
Пусть он совершенно не ожидал такой реакции, но Лави расхохотался.
— Я зову его так, потому что он бесится. Это смешно.
***
Спустя ещё три месяца дороги забросили Аллена и Лави в городок Эн. Здесь ничего не изменилось: по-прежнему много проезжих, по-прежнему много заведений для отдыха и времяпрепровождения. Оказалось, что неподалёку от «Лотоса» открылся ещё один дом для бесед. Правда, дела у них шли не очень, так как Мариан Кросс умел привлекать людей именно на свою сторону.
Пока Лави занимался своей работой, Аллен выбрался прогуляться по знакомым улицам, хотя поначалу хотел сидеть в гостинице и не высовывать носа на улицу. В последнее время он плохо себя чувствовал: несколько раз простывал и лежал с температурой, несколько раз отравлялся и даже терял сознание. Мир вокруг постепенно терял свои краски, и Аллен чувствовал себя всё хуже, теряя интерес ко всему, что происходило вокруг. Однако он старался не подавать виду.
Связь родственных душ не ослабла, а, наоборот, стала сильнее. Тонкая нить натянулась до предела, но теперь не причиняла боль, а только лишала всяких сил на жизнь. Аллен старался не думать о Канде, но это не помогало. Видимо, исчезновение с горизонта человека, с которым ты повязан, подобно болезни. Время идёт, но легче не становится — только хуже. Так, словно кто-то высосал все соки, приближая к смерти от некой апатии.
Аллен заверил Лави, что ему станет лучше. Он увидит «Лотос». Увидит прошлое. Вспомнит обо всём, чего больше нет.
Ему непременно станет лучше. Впрочем, зачем обманывать себя?
Лучше не стало. Аллен около получаса стоял в паре домов от здания «Лотоса» и только наблюдал со стороны. Около «Падшего» так же толпились люди в нетрезвом состоянии, а около «Лотоса» теперь стоял крупный охранник с выбритой головой. Раньше Аллен его не видел.
Вот двери открылись, и показался не кто иной, как Тимоти. Он заметно повзрослел, прибавил в росте, черты лица заострились, и слегка ушли детские круглые щёки. Надо же, а когда-то Аллен считал его просто глупым воришкой, наверняка решившим что-нибудь стащить, а не устраиваться на работу.
Голова внезапно закружилась, и Аллену пришлось схватиться рукой за стену. Когда мир перестал плясать перед глазами, он развернулся и медленно направился прочь.
В «Лотос» Аллен так и не зашёл.
***
На следующий день у него поднялся жар, а из носа три раза хлестала кровь.
***
Теперь Аллен знал, как чувствуют себя люди, больные неизлечимой болезнью. Он чувствовал, что постепенно умирает. Однако, в отличие от тех, кого ограниченное время толкало на совершение крутых безумных поступков, ему хотелось только свернуться калачиком на диване и лежать так до тех пор, пока сон вечности не настигнет его холодным ветром.
Интересно, так ли чувствовал себя Мана в последние месяцы жизни?..
Аллен натянул плед до самого подбородка, уныло смотря, как за окном садится солнце.
— У тебя и так жар, — прокомментировал Лави, подавая ему кружку. — Хватит укрываться.
— Что это? — пропустил мимо ушей замечание Аллен.
— Собьёт температуру. Тебе нужно поспать.
— На том свете отосплюсь.
— Аллен, — укоризненно.
Ему было всё равно. Пусть последние дни Лави практически не отходил от него, периодически пичкая таблетками, лучше Аллену не становилось. За последние три недели жар у него поднимался уже второй раз и держался третий день.
Конечно, Лави должен был понимать, что никакие таблетки здесь не помогут. Аллену поможет только то, чего сейчас нет рядом.
Канда.
Канда…
Господи, уже год прошёл. Целый год…
Аллен утомлённо закрыл глаза, не притронувшись к кружке. Было бы прекрасно, если бы всё закончилось. Прямо сейчас. Прямо здесь, на этом диване. И Лави рядом — не так страшно.
Сам того не замечая, Аллен стал считать его своим близким другом. За эти двенадцать месяцев он ни с кем толком не общался, кроме Лави. Волей-неволей, если человек не вызывает раздражения и достаточно приятен, постоянные взаимодействия приведут к такому результату.
— У тебя есть родственная душа? — спросил как-то Аллен.
— Нет.
— А хотелось бы найти?
Лави оставил вопрос без ответа.
Возможно, Канда был прав, когда сказал, что не только разговорщикам мешает нахождение родственной души. Как ни крути, а пользы от этой дурацкой связи было меньше, чем вреда.
Это ошейник, сковывающий движения.
В дверь постучали.
— Не откроешь?
— Уже поздно. Пусть валят, — лениво отозвался Лави. — Вообще-то в гостиницах нельзя беспокоить людей, если на двери висит табличка «не беспокоить».
Стук снова повторился, на этот раз — громче, настойчивей.
Лави нехотя выскользнул в коридор. Щёлкнул замок.
***
Канда изменился за прошедший год. Лави не знал, в чём причина резко очертившихся скул — то ли недоедание, то ли стресс. А может, причина та же, что и у Аллена. В остальном это был всё тот же Канда Юу: взгляд серьёзных глаз, плотно сжатые губы. Он был одет в тёплое длинное пальто, застёгнутое до самого верха — на улице холодно. Он так же продолжал выпускать пряди около лица, но длинный хвост на затылке неизменно доставал чуть ли не до талии. Канда давно не стриг чёлку — она касалась ресниц и явно мешалась.
Плотно закрыв дверь, Лави прислонился к ней спиной, выразительно смотря на напарника. Тот отвёл взгляд, прокашлялся и пожал плечами.
— Может, впустишь? Я есть хочу.
— Нет, — Лави загородил собой дверную ручку. — Ты… как снег на голову, Юу.
Канда криво усмехнулся.
— Значит, уже не ждал меня?
— Не особенно. Зато он ждал. Пока ещё ждал.
Усмешка тут же слетела с его лица.
— Что с ним?
— А ты подумай, Юу. Глупо задавать такой вопрос. Связь родственных душ убивает, если не находит подпитки.
— Он… жив?
— Да. Но знаешь, — Лави невесело хмыкнул, — я уже был готов похоронить его со дня на день. Без шуток. Если честно, выглядит он в разы хуже тебя.
— Пропусти, — рыкнул Канда.
— Сначала скажи, что случилось! Я передал тебе задание, но не просил исчезать на целый год! — перестав волноваться, что их слышит Аллен, Лави повысил голос. — Ты его выполнил?
Канда упорно молчал. Не выдержав, Лави схватил напарника за грудки и хорошенько встряхнул, выкрикнув ему прямо в лицо:
— Ты выполнил?!
— Нет, — в глазах Канды читалась только пустота.
Нервно рассмеявшись и покачав головой, Лави отступил на шаг.
— Деньги псу под хвост. Хорошо, и что же ты тогда делал? Решил устроить себе внеплановый отпуск?
Лави уже давно так не злился. За время работы с Кандой он научился вести себя с ним, нашёл подход и чувствовал себя достаточно комфортно. Да, Канда не был лучшим вариантом для путешествий в поезде, но зато он умел хорошо выполнять работу. Вот только…
Не зря связь родственных душ вызывает у многих страх.
— Я не смог передать Алму заказчику.
— Да неужели? Чёрт побери, Юу, его искала родная семья! Это не бордель, знаешь ли!
— Хватит, Лави! — рявкнул тот. — Я не смог выполнить задание, потому что Алма был болен. Он не хотел возвращаться домой, не хотел, чтобы его угасание видели родные.
— И ты решил провести этот год с ним? Юу, я всё понимаю, но… из-за тебя мог умереть Аллен.
— Я знаю. Я чувствовал.
— Юу!
— Бесит, когда ты так зовёшь меня.
— Плевать. Я сказал Аллену, что ты любишь его независимо от того, какие у тебя чувства к Алме. Аллен твоя родственная душа. Ваша связь сильнее, чем что бы то ни было, если ты до сих пор этого не понял. А теперь иди и скажи всё сам. Я на прогулку.
С этими словами Лави спустился вниз по лестнице, оставив Канду в одиночестве перед дверью номера.
***
Аллен услышал, как снова отворилась дверь. Дремота, затянувшая было в свои объятия, потихоньку отступила. Он приоткрыл глаза.
— Лави?
Нет, не Лави. Лави обычно не молчал, когда заходил.
Несколько медленных тяжёлых шагов. Ближе, ещё ближе.
— Лави, хватит молчать. Твоё пойло, кстати, полный отстой… — Аллен аккуратно перевернулся на спину на узком диванчике и замер, оборвав фразу на полуслове.
Рядом стоял Канда. Всё тот же Канда, с ожогом на щеке, с длинными волосами и знакомым взглядом. Хотя… взгляд был другой. Тоскливый, настороженный, болезненный. От Канды непривычно пахло — улицей вперемешку с каким-то запахом дыма и гари.
— Ясно. Я сплю, — догадался Аллен. — Или, скорее, уже умер. Тебя в реальности здесь не было.
Уголки губ Канды слегка приподнялись — он скупо улыбнулся. Сняв с плеч тёплое пальто, он повесил его на спинку дивана, а сам сел около ног Аллена, которые тот любезно отодвинул в сторону, освобождая место.
— Наверное, стоило умереть раньше, чтобы увидеть тебя, — заворожённо прошептал Аллен.
Канда лишь нахмурился. Сначала он отстранённым движением коснулся лба Аллена, потом взял его руку в свою — ту самую, на ладони которой был ожог. Аллен ощутил лёгкое покалывание, чем-то похожее на то, когда они впервые соприкоснулись. Канда долго гладил его руку кончиками пальцев, пока наконец не поднёс тыльную сторону к лицу и не прикоснулся губами.
— Кан…да?
Он целовал каждый сантиметр кожи, бережно держа его руку на весу.
— Канда, хватит… Понимаю, что в моём воображении и не такое может быть, но это уже слишком.
— Какое, к чертям, воображение, мелкий, — послышался недовольный ответ.
Аллен ощутил, как по спине забегали мурашки. Последние остатки дремоты улетучились, и он начал постепенно осознавать, что же происходило на самом деле.
— Канда? — дрожащим голосом снова переспросил он.
Тот бросил на него раздражённый взгляд.
— Смени уже пластинку.
— Канда… Канда! — сквозь слёзы прошептал Аллен, судорожно выбираясь из накинутого сверху пледа.
Он никогда не чувствовал ничего подобного. В груди бешено билось сердце, дыхание перехватывало, а перед глазами всё плыло от нахлынувших слёз. Аллен обхватил Канду за шею, прижавшись к его груди. Состояние резко изменилось. Ещё несколько минут назад ему казалось, что вот-вот произойдёт последний вздох, а теперь Аллену хотелось прыгать и бегать от радости. Впрочем, радость эта тоже была не из лёгких. Он целый год медленно умирал, словно его лишили воздуха, а теперь лёгкие разрывало от его избытка.
— А я-то думал, ты скорее ударишь меня, чем…
Аллен не стал слушать Канду. Вместо того, чтобы сразу завалить вопросами, он целует его до тех пор, пока не находит отклик. Канде тоже пришлось нелегко — он почувствовал это по сомкнувшимся за спиной рукам.
Канда, Канда, Канда.
Он опрокинул Аллена на спину, придавив сверху своим весом. Аллен не сопротивлялся — он отдался бы Канде прямо здесь и сейчас, если бы тот не остановился сам.