========== 1. Руны ==========
Тессеракт обжигал раненые ладони, но Локи крепко держал его в руках. Времени на раздумья не оставалось — нужно было за пару секунд решить, куда переместиться. Всё вокруг представляло угрозу. Везде были враги. Оставаться на Земле, в Мидгарде, нельзя. Локи плохо знал этот мир, абсолютно не имея понятия, где переждать первую бурю. Остальные миры тоже были настроены к нему недоброжелательно — чего уж таить, он успел изрядно насолить всем, начиная от почти полностью разрушенного Йотунхейма и заканчивая Асгардом, в котором вырос.
Думай. Думай!..
Пока глупый братец, как и все остальные, был занят внезапно упавшим Старком — человеком с железной бронёй на теле и странным светящимся кругом в груди, — Локи уже подхватил лежавший у ног тессеракт и пытался придумать план подвернувшегося побега. Медлить было нельзя — это могло стоит не только свободы, но и жизни. Тор, судя по всему, собирался поступить по совести и отвести его в Асгард на суд к дорогому папочке, от воспоминаний о котором у Локи сводило зубы. Лучше бы он оставил его здесь, в Мидгарде, на волю Мстителей и прочих глупых людей. Кто знает, что бы они придумали, но Локи было бы интересно понаблюдать за человеческой расой, которую так любил и стремился защитить его небрат.
За спиной продолжал грозно рычать Халк — зелёный великан только подстегнул Локи убраться отсюда как можно скорее. Вариантов было не много. Он понимал, что, куда бы он ни отправился, его будут искать. Тор, Один, Танос… Все, кто посчитает его существование неуместным. Было необходимо спрятаться, залечь на дно и затаиться хотя бы на первое время. Куда?
Куда же?..
Мысль пришла в голову так внезапно, что тессеракт отреагировал быстрее самого Локи. Вокруг заклубился чёрный дым, вспыхивая глубоким синим цветом.
Его окутала темнота. На некоторое время Локи будто оказался вне пространства и времени. Пусть он использовал тессеракт не в первый раз, до сих пор не мог привыкнуть к невесомости в момент перемещения. Только наручники сильно давили на запястья, а злосчастный намордник, неизвестно откуда оказавшийся у Тора, мешал сделать глубокий вдох через рот. Что уж говорить о большем — Локи не мог даже облизать пересохшие губы или разомкнуть челюсти.
Откуда-то издали донёсся истошный вопль Тора:
— Локи?.. Локи!..
Вздрогнув, Локи попытался оглядеться. Голос окружал со всех сторон, обволакивал плотной пеленой, но брата рядом не оказалось. Только темнота, пустота и невесомость.
Надо же, подумал Локи, хмыкнув про себя. В голосе Тора было столько удивления и… волнения, что впору захотеть вернуться. Конечно, он тут же отмёл эту секундную слабость, напомнив себе, что нужно бежать. Только бежать и не поддаваться слабостям. Тор, хоть в пылу сражения и заверял, что поможет всё исправить, поможет выкрутиться — вместе! — вряд ли собирался оставить хотя бы шанс на спасение. Он не желал больше ничего слушать. Намордник подтверждал его намерения лучше всего. В момент, когда тяжёлая рука Тора накрыла рот Локи и тот, презрительно скривив губы, прошептал: «Закрой рот», Локи осознал, что никаких уговоров больше не будет. Кинжал под рёбра стал последней каплей, и он не знал, радоваться такому исходу или печалиться. В конце концов, Тору уже давно пора было отстать и смириться с тем, что молчание Одина о страшной тайне происхождения Локи навечно развела их по разные стороны баррикад. О, как же его раздражало, что Тор, будучи в курсе об отсутствии родственной связи между ними, продолжал называть его братом, продолжал пытаться быть заботливым!
Глупец! Наивный глупец, веривший в доброе сердце Локи, от которого теперь ничего не осталось, кроме обуглившихся кусочков.
Стиснув зубы, Локи крепче сжал тессеракт, игнорируя пульсирующую боль в расцарапанных ладонях, и в следующее мгновение зажмурился от яркого тёплого света. Темнота отступила, твёрдая поверхность под ногами вернулась, как и зрение. Ощущение собственного израненного тела после приятной невесомости заставило глухо застонать. Голова закружилась, и Локи, прижав тессеракт к груди одной рукой, едва успел опереться на мягкую постель прежде, чем в бессилии рухнуть на колени.
Противно звякнула цепь на сковывающих наручниках. Глаза слезились от жжения. Немного придя в себя, он попытался снять ненавистный намордник — ничего не получилось. То ли он подчинялся исключительно Тору, то ли он просто не знал механизм снятия. Наручники же не столько сковывали руки, сколько блокировали магию, а без магии Локи чувствовал себя ещё более беспомощным — излюбленные кинжалы в данном случае были абсолютно бесполезными.
Потратив несколько минут на изучение крепления намордника и наручников, он сдался, позволив себе оглядеться по сторонам. Материнские покои, в которых Локи в последнее время бывал очень редко, не то что в детстве, оставались такими же, как он запомнил. Высокий балдахин над кроватью, свежие простыни, трельяжный столик с двустворчатым зеркалом и высокий шкаф. Здесь всё пахло матерью. Она любила свежие запахи с лёгкими цветочными нотками — этот запах ассоциировался с детством. И самой Фриггой, конечно, хотя она сама большую часть времени проводила в покоях Одина.
Комната была выдержана в светлых нежных тонах, а Локи только теперь заметил, что перепачкал белый коврик с мягким ворсом, лежавший возле постели, в грязи и собственной крови. Тессеракт лежал рядом и призывно светился ярким голубым цветом. Теперь от него исходил не холод, а тепло. Ненависть, бурлившая в Локи в момент нападения на Мидгард, постепенно иссякала, уступая место усталости, апатии и сонливости. Уходить отсюда не хотелось — материнские покои были единственным безопасным местом, пришедшим ему в голову в самый последний момент. Прятаться здесь — высшая форма наглости даже для Локи. Он бы рассмеялся, если бы намордник не закрывал ему рот.
Хорошо, что самой Фригги здесь не оказалось. Локи не учёл, каково было бы показаться ей на глаза в таком виде: скованным, слабым и в ссадинах с головы до ног. Быть избитым земным монстром даже позорнее, чем просто сбежать, поджав хвост, после проигрыша.
Сделав несколько глубоких вдохов через нос, он, собрав оставшиеся силы, попытался встать на ноги. Всё-таки капля разума у него ещё оставалась. Сидеть здесь означало подставлять Фриггу, а она была единственной, кому Локи не желал вреда. В конце концов, он продолжал любить её как родную мать, прекрасно зная, что она ею не является.
Точно так же, как Тор продолжал считать его братом, зная, что это вовсе не так.
Скривившись от ворвавшегося в мысли Тора, Локи с трудом поднялся на колени и застыл, когда еле слышно скрипнули двустворчатые двери. В покои влетел свежий воздух — цветочный запах только усилился, кружа голову. Фригга вошла лёгкой походкой, мягко улыбаясь и держа в руках кувшин с водой. Свободные одежды тихо шуршали в такт её шагам, а венчавшая голову витиеватая причёска была, как всегда, идеальна.
Она улыбалась до тех пор, пока не заметила застывшего в неудобной позе Локи. Бежать было поздно, и он, попытавшись виновато улыбнуться, опустил глаза и снова сел. В одном Локи был уверен совершенно точно — она его не сдаст. Не расскажет, что обнаружила неродного сына-преступника у себя в покоях на залитом кровью ковре с тессерактом в руках. Но если только Фригга подаст хоть малейший знак, что и ей нельзя доверять, Локи сможет остановить её даже со скованными руками. Стиснув зубы, он ждал и напряжённо смотрел на материнские ноги в белых туфлях. Та не двигалась с места и молчала, пока вдруг не бросилась обратно к выходу — Локи дёрнулся, вскинул глаза и был готов молниеносно преградить путь. Однако Фригга только плотнее прикрыла двери и задвинула засов, чтобы не впускать нежеланных гостей. Затем снова обернулась к нему и, подобрав длинные юбки, поспешно подошла, опускаясь на колени.
Когда заботливые руки коснулись его лица и осторожно прошлись возле ноющих ссадин, Локи попытался отвернуться, зажмурившись, но она не позволила — неожиданно жёстко удержала и осмотрела всю его голову. Он знал, что не был ранен слишком сильно. На самом деле удары Халка хоть и были сильны по меркам смертных, Локи оставался пусть не асом, но йотуном. Именно благодаря этому ему удалось сохранить целыми кости, хотя насчёт нескольких рёбер он всё же сомневался.
— Не дёргайся, — приказала она, и Локи повиновался.
Несмотря ни на что он был готов слушаться её и сотню, и тысячу лет спустя. Хотелось расхохотаться — он только что едва не поработил Мидгард, поставив на колени миллионы ничтожных людей, но оттолкнуть женщину, которую считал матерью, так и не смог. И никогда не сможет.
Покорно закрыв глаза, он позволил ей осмотреть себя едва ли не полностью. Когда ладонь легла на основание шеи, Локи невольно вздрогнул — подобным жестом к нему любил прикасаться и Тор.
— Не могу поверить, что, имея тессеракт, ты всё равно пришёл сюда, — покачала головой Фригга.
Локи выгнул бровь, смотря на неё снизу вверх. Конечно, она знала о произошедшем — всевидящий Хеймдалль наверняка сразу поставил в известность не только бросившегося в погоню Тора, но и Одина с Фриггой.
— Тебе повезло, что мои покои скрыты от взора Хеймдалля, — уже спокойнее произнесла она и облегчённо вздохнула.
Он совершенно не вспоминал о том, что в покои матери стражу Биврёста пути нет, когда отдавал тессеракту мысленный приказ отправиться именно сюда. Но вот уж действительно — повезло.
А затем лицо Фригги исказилось гневом, и она с силой шлёпнула его рукой по бедру, как в далёком детстве, наказывая за очередную шалость.
— Как ты посмел?! — повысила она голос.
От неожиданности Локи втянул шею в плечи и вытаращился на мать.
— Напасть на Мидгард — как тебе такое только в голову пришло?! Жить надоело? Быть свободным надоело?
Намордник до сих пор не позволял отвечать, поэтому Локи делал единственное, что было ему по силам — в упор смотрел на неё и не отводил пристального взгляда.
— Ты ведь знаешь, что Один не простит такого. Ты больше не ребёнок, Локи, и твои поступки будут судить по всей строгости закона.
Посмотрев на сиявший тессеракт и затем вновь на мать, Локи как бы сказал: его осудят только в том случае, если поймают. И Фригга уловила его молчаливый ответ.
— Надеешься улизнуть? И как долго ты хочешь бегать? Один поставит в известность все девять миров, назвав тебя сбежавшим преступником — тебе нигде не будут рады. Ты нигде не сможешь спрятаться и будешь обречён на вечное скитание. Неужели ты желаешь такой жизни, Локи? — спросила она и закрыла дрогнувшей рукой половину лица. — Зачем… зачем ты только всё это натворил.
В тот момент он был рад невозможности ответить. Потянувшись и сжав прохладную ладонь, покоившуюся на его плече, Локи попытался вложить в это прикосновение всё, что не мог высказать словами. Она была ему дорога, но желание покорить Мидгард возникло по совершенно иной причине.
Кровь йотунов, что текла в его жилах, и ложь Одина отравляли разум. Даже если бы он захотел, больше бы не был способен жить так, как раньше. Время перемен неизбежно подступило в момент открытия неприятной, горестной правды.
Рвано вздохнув, Фригга качнулась вперёд и прижала его к своей груди, обнимая. Локи не смел пошевелиться, уткнувшись лбом в шею. Он слышал стук её сердца, чувствовал родной материнский запах, который никогда ни с чем не спутает, и втайне мечтал, чтобы этот миг не заканчивался. Он чувствовал себя загнанным в угол. Чувствовал себя слабым, и это злило и раздражало ещё больше проигрыша горстке мидгардцев, к которым решил примкнуть братец. Слишком правильный Тор не поступил бы иначе — честь была у него в крови. Вот только Локи было интересно, что бы он выбрал, если бы знал, что возвращение Локи в Асгард приведёт к неминуемой гибели. Смог бы он, отбросив прошлую привязанность, равнодушно слушать приговор собственного отца некогда родному брату? Смог бы принять смерть того, с кем рос и взрослел веками?
Впрочем, другого от него ожидать было нельзя. Тор ни за что не свернёт с пути величайшего героя, которому суждено взойти на трон и стать мудрым справедливым царём, даже если на кону будет стоять жизнь Локи.
Из раздумий его вывел именно громогласный голос Тора, заполнивший коридоры дворца. Видимо, он только что вернулся и теперь рвал и метал в поисках ускользнувшего из-под носа брата. Улыбнувшись, Локи отстранился от матери, которая серьёзно на него посмотрела и наказала:
— Не смей никуда уходить. Я вернусь, как только всё улажу.
Локи невинно пожал плечами и…
…не успел заметить, как тессеракт, гревший ладони, оказался в ловких руках матери.
— А это я оставлю у себя, чтобы уберечь тебя от соблазна, — улыбнулась она и, скрыв куб магией, грациозно поднялась и направилась к дверям.
Оставшись ни с чем, Локи растерянно посмотрел ей вслед и внезапно осознал, что теперь действительно никуда не сможет деться. Магии он был лишён, а снять наручники самостоятельно не представлялось возможным. Выйти из покоев он тоже не мог — доблестные стражи тут же скрутят подвернувшуюся добычу и отправят на растерзание к Одину. Оставалось надеяться только на то, что Фригга на самом деле не планировала рассказывать правду, и покорно дождаться её возвращения.
***
Локи хорошо помнил, как несколько сотен лет назад, будучи ещё совсем ребёнком, сидел на кровати Фригги, застеленной голубыми простынями, и внимательно смотрел на страницу тяжёлой книги. Книга была большая и ветхая от старости, но начертанные в ней символы выглядели до того привлекательно, что он мог часами рассматривать их, страницу за страницей. Сам текст был написан на неизвестном языке, поэтому Локи абсолютно не понимал, о чём в нём говорилось, но это не мешало ему любоваться книгой как настоящим сокровищем. Однажды это заметила Фригга и, уже тогда зная о таланте Локи к магическому искусству, предложила ему научиться кое-чему новому.
— Эта книга написана на языке мидгардцев, — пояснила она.
— Ты хочешь научить меня их языку? — непонимающе спросил Локи.
— О, дорогой, когда-нибудь ты сам будешь способен говорить едва ли не на всех языках девяти миров. Как только подрастёшь, конечно, — Фригга села рядом с ним и, заботливо положив руку на плечо, открыла самые первые страницы.
Здесь символы были крупнее — острые, угловатые, с прямыми чертами. Локи заворожённо смотрел на них и, не удержавшись, провёл по строке пальцем. Кожу укололо — коротко вскрикнув, он отдёрнул руку. Нечто похожее ему уже приходилось испытывать, когда Тор защекотал его с использованием молний, посчитав это весёлой шуткой. В те времена у братца ещё не было Мьёльнира, но маленькие крупицы умений уже находились в его руках без всякого молота.
— Осторожно, — улыбнулась мать, сжав его ладонь в своей руке. — Руны не любят легкомысленного обращения.
— Руны?
— Да, — кивнула она. — Когда-то отец твоего отца — Бёр — вместе со своими братьями придумали магические символы, чтобы подарить их Мидгарду для защиты, потому как в том мире совершенно не было магии. Руны были заряжены их силой, их могуществом. Они спустились в Мидгард и отдали их людям.
— Но зачем мне изучать руны, если они предназначены для людей?
— Хоть они и были созданы для людей, люди никогда не могли познать их истинную мощь.
— Потому что у них не было магии?
— Именно, — подтвердила Фригга. — Со временем люди стали учиться магии, частицы которой были занесены в Мидгард из других миров, и руны потеряли для них интерес. Даже здесь, в Асгарде, ими пользуются нечасто. Однако если знать, что делать, с помощью рун можно обрести великую силу.
Локи восторженно взглянул на неё и, перехватив её руку, возбуждённо заявил:
— Научи меня!
Фригга ласково рассмеялась.
— Я могу научить тебя чтению рун, могу объяснить, что они значат, но сможешь ли ты их использовать, зависит только от тебя самого.
— А ты можешь?
— Могу, — лукаво подмигнула она и, наклонившись, шепнула: — Это редкая способность. Тор, например, даже если выучит наизусть все руны, не сумеет подчинить их себе.
Именно желание научиться чему-то отличному от умений Тора и подстегнуло Локи в желании овладеть рунами. Как позже объясняла Фригга, руническая магия заключалась не в том, чтобы действительно вызубрить наизусть все названия и правильные начертания, а в понимании значения той или иной руны, в умении пропустить свою магическую энергию через руну. Так как изначально люди не владели магией, они пропускали через руны только свои желания и мысли — эффект был, но не настолько сильный, как хотелось бы. По словам Фригги, действие рун после использования настоящим магом не шло ни в какое сравнение.