========== Глава 1 ==========
Забавно фыркая, чёрный жеребец перешёл на рысь, приближаясь к краю левады, где недалеко от неё в тени огромного и очень старого дуба сидел молодой парень, что-то аккуратно рисовавший в альбоме, который лежал у него на коленях. Никак не связанные между собой линии постепенно находили точки соприкосновения, превращаясь в полноценный рисунок, который художник так и хотел оставить в чёрно-белом цвете. С белого листа на улыбающегося шатена смотрел его местами забавный, но очень умный вороной друг редкой породы марвари. От всех других лошадей его отличали только прелестные ушки, которые не стояли торчком, как у остальных лошадей, а были завёрнуты и касались друг друга кончиками, образуя милое сердечко над головой.
Своего верного и вечно фыркающего друга Инглинг буквально спас в Индии, когда гостил там у своей тёти, сестры его покойной матери. Индийцы считали чёрных лошадей символами несчастий и смерти, поэтому маленького Беса (весьма неожиданное имя для коня, но Инглингу оно очень понравилось, ведь животное получило его у своего первого хозяина, а парень его менять не захотел) ожидала смерть, но вот только шатен не смог пройти мимо и защитил жеребёнка, предложив за него большие деньги. Хозяина, в конюшне которого родился вороной марвари, долго уговаривать не пришлось, а отец тогда ещё мальчика, когда узнал, кого покупает его сын, добавил в два раза больше, потому что лошади этой породы были весьма редкими, а за территорию Индии их было нельзя вывозить — только с письменного согласия продавца, который тут же согласился, увидев баснословные для него деньги.
Так у Инглинга появился новый и самый верный друг, у которого, как позже узнал парень, на морде всё же было пусть и небольшое белое пятнышко, которое свидетельствовало о том, что Бес вовсе не источник несчастий, а наоборот — конь приносит удачу (если, конечно же, верить тем же индийцам). Со временем марвари вырос в большого и очень красивого жеребца, рост которого в холке составлял около одного метра и семидесяти пяти сантиметров, что было достаточно много для этой породы, но Инглинг всегда смеялся и говорил, что его Бес особенный. И так оно и было — равных этому коню не было ни в одной конной дисциплине, ведь он скакал как ветер, прыгал так высоко, что преграда в два с половиной метра для него была не лучше «кавалетти», а из-за особого строения и положения передних ног выездка давалась ему весьма хорошо.
Покорялось вороному с пятном на лбу всё — и конкурные барьеры, и красивые кобылки на конюшне, и их не менее прекрасные всадницы, бросающие в сторону его наездника томные взгляды, но вот только Инглингу было не до них, потому как он уже давно приметил для себя одну девушку, да вот только она не обращала на него никакого внимания — с виду парень казался до ужаса худым, что на самом деле было не правдой, а ещё он часто при ней заикался, не зная, как правильно выразить свои мысли. Зато, сидя в седле своего шикарного друга, он преображался — плечи расправлялись, спина становилась ровной, а белая футболка-поло (обязательный, как и шлем, элемент на тренировке по конкуру) плотно обтягивала поджарое тело и просвечивала две татуировки — скалящего зубы волка на груди и молитву Одину на рёбрах, — ещё одна тату покоилась на косых мышцах парня с левой стороны и представляла собой надпись на латинском языке «Monogamous» — однолюб. Последнюю Инглинг набил полтора года назад, когда понял, что окончательно потерял голову в океанических глазах светловолосой и достаточно боевой девушки, которая занималась совершенно не характерным для неё и её характера балетом, ведь, как считал сам Инглинг, все балерины были миниатюрными, вежливыми и очень добрыми, а Хофферсон была совершенно другой, что естественно выделяло её из общей толпы других дамочек в пачках. И, надо признать, Хэддок, не смотря ни на что, всё же считал светловолосую лучшей танцовщицей, которую он только видел, а видел он достаточно — поездки с Бесом на соревнования в разные уголки мира давали своё, ведь в свободные вечера парень любил посещать театры или просто гулять по городу, наблюдая за людьми, которые находились вокруг него.
Однако о том, что Инглинг Хэддок и его вороной жеребец лучшая пара по конкуру во всём мире, в институте, где парень учился уже на четвёртом курсе (ну, в конце июня успешно закончил третий), никто не знал. Более того, его все шпыняли, отбирали конспекты, но Инг никогда и никому слова по этому поводу не сказал, чем привлёк к себе внимание самых безбашенных студентов — Зены и Зейна Торстонов. Близнецы были сорвиголовами, учились так себе, любили подкладывать кнопки на стулья своим однокурсникам и просто как-то подкалывать их, однако Инглинга они ещё ни разу не зацепили. Более того, они с ним легко нашли общий язык и подружились, но шатен всё же попросил их не приближаться к нему в пределах «храма знаний», чтобы не было лишних взглядов и слов — излишнее внимание к себе парень до жути не любил. Слава Тору, что журналисты не донимали его постоянными интервью и фотографиями (ему вполне хватало плановых), иначе шатен уже давно бы позабыл, что значит покой.
— Инглинг, — к дереву, под которым сидел парень, подошёл высокий рыжеволосый мужчина. — Ты снова занят не тем, чем нужно?
— Пап, — недовольно протянул шатен, делая заключительные штрихи простым карандашом. — Первая тренировка прошла час назад, а следующая начнётся только через три, вот я и решил отдохнуть. Июль же.
— Июль июлем, но я решил, что ты поедешь в лагерь, — отец парня, которого звали Стоик, нахмурился, подходя ещё на пару шагов ближе. — Ваши с Бесом показатели в последнее время стали хуже. Думаю, специальный спортивный лагерь заставит вас хоть немного поработать.
— Ох, отец, — поднимаясь с земли, пробормотал Инглинг и улыбнулся. — Я понимаю, что ты так выражаешь свою любовь ко мне, но я считаю, что лагерь — это явно лишнее.
— Близнецы тоже едут туда, — с улыбкой протянул мужчина, а потом улыбнулся ещё шире и подмигнул сыну. — И Астрид тоже.
— Так, с Зеной и Зейном всё понятно, они у нас ярые спортсмены, но причём тут Астрид? — Парень выгнул брови. — Разве балет считается видом спорта?
— Отчасти, ведь для того, чтобы танцевать, нужно тренироваться, а именно для этого создан лагерь, — пояснил Стоик. — Так что, едешь?
— А у меня есть выбор? — Со смехом спросил шатен, подходя к леваде, где у самого края стоял Бес, и начиная поглаживать коня по тут же подставленной морде. — Как тебе идея, приятель?
Марвари радостно заржал, а потом встал на дыбы, всем своим видом показывая, что идея явно пришлась ему по душе. Друг вороного только покачал головой и посмотрел на всё ещё улыбающегося отца.
— Ладно, — со вздохом протянул он. — Заказывай билеты.
— Держи, — Стоик, как будто только этого и ждавший, расстегнул единственную пуговицу на пиджаке и достал из внутреннего кармана белый конверт, в котором лежал билет в спортивный лагерь. — Я заказал билеты ещё в начале июня, когда услышал, как ты разговаривал с Зейном по телефону.
— А подслушивать плохо, — рассмеялся парень, но всё же с благодарностью в глазах забрал у отца конверт. — Спасибо. Думаю, я не пожалею, если проведу остаток лета на базе этого спортивного комплекса. Может придумаю, как увеличить высоту прыжка Беса.
— Куда ещё выше? — Рассмеялся рыжеволосый мужчина и застегнул пиджак. — Ладно, мне пора идти, а ты можешь ехать домой и начинать собирать вещи. Смена начинается с завтрашнего дня, а у тебя ещё ничего не собрано. Беса же привезут в лагерь утром к твоей стандартной одиннадцатичасовой тренировке.
— Спасибо, пап, — смотря на белый конверт, произнёс Инглинг. — Пора бы мне уже по-новому взглянуть на лето. Не в обиду, но тренировки и усердное обучение сидят у меня уже в печёнках.
— Ты прав, вечное обучение тебя быстро в гроб загонит, так мы ещё и в городе живём, где экология так себе, — на манер лошади фыркнул Стоик и улыбнулся, услышав смешок сына.
— Сказал человек, который буквально умолял меня купить при переезде квартиру в центре Лондона, а не на окраине, где есть частные двухэтажные домики, — в голос рассмеялся Инглинг и начал махать руками, когда увидел, что его отец собирается что-то ему ответить. — Ничего не говори, пожалуйста, иначе я ещё долго не успокоюсь, а мне, между прочим, надо ехать домой и собирать вещи, ты сам так сказал.
— Я могу подкинуть тебя до города, но дальше тебе придется самому, — спокойно произнёс рыжеволосый мужчина и только покачал головой, когда его сын достал из кармана штанов ключи от машины. — Сам, так сам. До вечера, сынок.
— А как же тренировка? — усмехнулся парень, смотря на немного растерявшегося отца.
— Ничего страшного, если ты её пропустишь, — Стоик подмигнул своему сыну, который явно не ожидал таких слов. — Сегодня ты заслужил.
========== Глава 2 ==========
POV Астрид
Вылезти из автобуса, который привёз нас в лагерь, где я проведу оставшиеся два месяца лета, было достаточно трудно из-за маленьких детишек лет семи-восьми, но я всё-таки справилась с этой задачей и тут же попала в кольцо рук.
— Хофферсон, как же я скучала по тебе, — радостно и мне в самое ухо воскликнула Зена, а я заметно расслабилась, понимая, что это всего-навсего Торстон. — Три дня не виделись, а ощущение, что полгода.
Да, на три дня после завершения третьего курса я пропала абсолютно для всех, уехав к бабушке за город, чтобы отдохнуть от лондонской суеты, шума и ужасного воздуха, который был загрязнён до такой степени, что иногда становилось трудно дышать. Сейчас же я прибыла в спортивный лагерь, где проведу трёхнедельные сборы, а оставшееся время просто проведу на его территории, отдыхая абсолютно от всего, что меня окружает.
— А где твой брат? — Оглядевшись, спросила я, когда не увидела рядом светлой макушки с дредами. — Вы же вечно вместе ходите.
— Он сейчас где-то с Инглингом, — с улыбкой пожала плечами подруга, а я чуть не подавилась воздухом.
Что этот дрыщ мог забыть в спортивном лагере, где базировались только спортсмены или же танцоры (врядли балерин можно назвать спортсменками, но я здесь была далеко не в первый раз)? Интересующий меня вопрос я тут же поспешила озвучить, на что получила широкую и немного хитрую улыбку от Торстон. Так, всё ясно — жди беды.
— Ещё скажи, что ты не знала, — протянула Зена, а когда я покачала головой, она широко распахнула глаза. — Да, сложный случай. Ты кроме своего балета по телевизору что-нибудь смотришь, нет?
Я снова покачала головой, а потом широко улыбнулась, когда Торстон приложила руку к лицу и что-то пробормотала.
— Я вообще не смотрю телевизор, — моя фраза заставила Зену убрать руку и чему-то начать кивать. — Хей, ты чего?
— Ну, тогда всё с тобой понятно, — выдала блондинка и, схватив меня за руку, куда-то потащила. — Тогда мы сейчас идём заново знакомиться с ним. Уверяю, ты будешь в восторге. Кстати, который час?
— Половина двенадцатого, — кинув короткий взгляд на наручные часы, произнесла я, пытаясь не споткнуться обо что-нибудь и не упасть. — Боги, Торстон, куда мы идём?
— В сторону манежа, — просто ответила девушка, потянув меня ещё сильнее.
Когда мы успешно всё же добрались до этого чёртового манежа, который находился за пределами лагеря, я увидела большую коневозку, а рядом с ней стояла достаточно дорогая иномарка (что там достаточно, очень дорогая). Блистая на солнце, перед нами предстал во всей своей красе отполированный Mercedes-AMG GT тёмного, насыщенного синего цвета.

— Не верю, что этот красавец принадлежит нашему изгою, — заворожённо прошептала я, подходя ближе и едва-едва касаясь пальцами капота. — Ты хоть знаешь, сколько стоит это добро?
— Да, Инглинг как-то упоминал, но я забыла, — махнула рукой Торстон и схватила меня за кисть, снова потянув в сторону манежа. — А теперь пошли.
Пока мы блуждали по коридорам крытого манежа, я пыталась представить, чем же занимается этот странный парень, ведь в манеж не пускают просто покататься, а это значит, что он профессиональный спортсмен. Жокеи со скаковыми лошадьми тут никогда не базировались — у них есть специально для этого построенные ипподромы, а это значит, что остались на выбор выездка и конкур, но я ставила на последнее, потому как в интернете часто мониторила соревнования по выездке (что поделать, лошадей, к сожалению, я полюбила — увидела — позже, чем меня отдали на балет) и там не встречала знакомого имени. Хотя, кто знает, я ведь не знаю его фамилию, никто не знает.
— Астрид, привет, рад тебя видеть, — мои размышления прервал Зейн, который тут же заключил меня в свои объятия. — Прости, что не встретил, но Инглингу нужна была моя помощь, потому что его жеребец сегодня какой-то слишком буйный.
— Всё хорошо, — похлопав парня по спине, я выпуталась из его объятий и подошла к ограде манежа, на котором носился вороной конь. — Это мальчик?
— Увлекаешься конным спортом? — Тут же поинтересовался Торстон, так и не отвечая на мой вопрос, а я с улыбкой кивнула. — Скачки, выездка, конкур?
— Выездка, — без раздумий ответила я, неотрывно следя за вороным. — До того, как я впервые увидела соревнования по выездке, мне всегда казалось, что лошади большие и неповоротливые животные, а оказалось, что в них столько грации и красоты, что иногда трудно отвести взгляд.
Я пристально следила за вороной лошадью, которая наворачивала круги почти в самом центре просто огромного манежа, выделывая такое, что иногда удивляешься — как эти полутонные животные отрывают себя от земли, да ещё и с такой силой.
— Мне кажется, нужно было вести его в круглый манеж, — за спиной раздался другой голос, но я не обратила на него никакого внимания, пока этот самый голос не произнёс моё имя. — Астрид? Приятно удивлён, а что ты тут делаешь? Зен, твоих рук дело?
Медленно оторвав взгляд от замеревшего животного, которое на голос только дёрнуло ухом, я развернулась, встречаясь взглядом с Инглингом. Кто бы только мог подумать, что этот дохляк занимается верховой ездой. Однако мои размышления прервал недовольный голос блондинки, которая с нескрываемым скептизмом осматривала одежду парня.
— Инглинг, это что такое? — Потянув в сторону край толстовки, недовольно произнесла она. — Где твоя мною так любимая белая футболка-поло, а? Где она, я тебя спрашиваю?
— Она тренировочная, Зен, — усмехнулся шатен, убирая руки блондинки от своей одежды. — А у меня сегодня утром не тренировка, а обкат манежа. Отец сказал, что если грунт будет неподходящим, то придётся возвращаться в клуб и тренироваться там, потому что здесь его меняли очень давно и не факт, что он остался в прекрасном состоянии.
Подойдя к ограждению, парень снял с него седло, которое я сначала не заметила, а потом свистнул, подзывая свою лошадь. Когда же она подошла ближе, я смогла убедиться, что это жеребец, а дальнейшие слова парня только сильнее закрепили мои убеждения.
— Ну, как тебе, приятель? — Шатен ступил на грунт манежа, присел и коснулся рукой песка, перебирая его между пальцами, а потом, выпрямившись, с улыбкой повернулся к нам лицом. — Думаю, уезжать не придётся, грунт волшебный.
— Никогда не понимал, как он это определяет, — усмехнулся подошедший ко мне Зейн, а потом обратился к, как я поняла, своему другу. — Он немного успокоился, поэтому, я думаю, сейчас будет всё нормально.
Жеребец согласно заржал, а потом вдруг прижал забавные ушки к голове, словно извиняясь за что-то.
— Бес, друг мой, всё хорошо, — Инг коснулся подставленной морды рукой и, погладив коня по носу, потрепал за вздувшиеся ноздри. — Ну и что, что ты скинул меня со спины? Ты так извиняешься, как будто это в первый раз. Давай, братец, пора проверить манеж. Дубль два.
Бес радостно закивал головой, поворачиваясь к парню боком, на который он тут же вогрузил седло. Когда все ремни были затянуты, Инглинг надел коню на шею тонкую верёвку, которую конники называли кордео, и тут же вскочил ему на спину, похлопывая по шее. Жеребец тут же сорвался с места, уходя в галоп и по дороге начиная подпрыгивать.
— Он не свалится? — Подняв брови, я посмотрела на Зейна, который только отрицательно покачал головой, а потом хотела найти взглядом Зену, но мне этого сделать не удалось, поэтому я снова обратилась к рядом стоящему парню. — А где твоя сестра?
— Обиделась, наверное, и ушла в корпус разбирать свои многочисленные вещи, — усмехнулся Торстон, кинув короткий взгляд сначала на меня, а потом посмотрев на шатена. — Она тебе никогда не говорила, но она влюблена в Инглинга, правда тот не воспринимает её, как девушку, что её, несомненно, задевает. Да, друг любит блондинок, но вот только моя сестра явно не в их числе.