- Да, – протянула Виолетта. – Вряд ли ты будешь по ним скучать, правда?
- Это точно, – подтвердил я и взял последнюю фотографию, на которой стояли мама и Герман возле нашего дома.
Это фото было одним из немногих, о котором Виолетта не стала задавать вопросов. Ведь нам обоим было теперь прекрасно известно об их дружбе.
А я тем временем перешел к столу. На самой столешнице стоял только компьютер. Я снова полез под кровать, достал оттуда большую картонную коробку и начал отсоединять шнуры.
- Помочь? – спросила Виолетта.
- Да нет, спасибо, Вилу, – не поднимая головы, пробормотал я. – С этими проводами мне и самому бывает сложно разобраться, при том, что я работаю за этим компьютером уже довольно давно.
- Но, может быть, мне пока что-то еще сделать? Ну, чтобы побыстрее со всем разобраться?
- Да нет, Вилу, уже почти все собрали, спасибо, – ответил я. – Остались только книги и ящик стола.
- Так давай, я пока сложу твою библиотеку! – рассмеялась моя подруга.
- Ну, хорошо, если тебе не сложно, – пожал я плечами, стараясь припомнить, нет ли там чего-то, что изобличало бы мои настоящие чувства.
Виолетта привстала на цыпочки и взяла с полки несколько книг, а я тем временем все же вспомнил, что ничего такого среди них нет, и не будет. Моя подруга потянулась, было, снова, чтобы добавить еще в стопку.
- Не бери сразу по многу, – вырвалось у меня. – Может оказаться слишком тяжело!
Эти слова, конечно, не могли указать на мои чувства к Виолетте, но невольно демонстрировали заботу о ней. Я не сумел вовремя остановить себя. Это неправильно. Нельзя больше допускать такого. Просто я не могу позволить даже минимальной опасности нависнуть над моей подругой. Но в будущем, нужно придумать нечто, что сдержит подобные выпады. Именно сдержит, потому что совсем остановит их я не смогу при всем желании. Но Виолетту, похоже, моя фраза ничуть не напрягла. Более того, девушка рассмеялась и спросила:
- Это ты обо мне или о книгах беспокоишься?
- Мне ответить, или ты сама домыслишь? – съязвил я.
- Пожалуй, сама, – веселилась моя подруга.
Тем не менее, она последовала моему совету и не стала брать слишком много книг. Да и полок у меня было всего две штуки, так что к тому времени, как я закрыл коробку со всеми составными частями компьютера, Виолетта уже укладывала в чемодан последнюю стопку.
- Ох, похоже, придется, и впрямь, доплачивать носильщикам, чтобы были поосторожнее, – заметил я, выдвигая верхний ящик стола.
Надо сказать, это я сделал уже с замиранием сердца, потому что ведь именно там хранились мои рисунки, главной звездой которых была Виолетта. Это, собственно, и сподвигло меня поскорее собрать все верхние листы и бросить их в чемодан. Лишь бы она ничего не увидела!
Но мне не повезло. Когда я торопливо бросал рисунки, один из листов упал на пол и перевернулся. Даже не могу сказать, что перевернулось быстрее – листок или мое сердце. Знаю только, что Виолетта устремила взгляд на него и увидела… незаконченный вариант моей песни.
Добавляя его к остальным вещам, я незаметно перевел дыхание. Да уж, сегодня определенно мой день!
====== Глава 19 ======
В других ящиках не было ничего особенного. Так, ручки, тетрадки, старые журналы и несколько фотоальбомов, которые я, также, пообещал показать Виолетте чуть позже. Ну, и еще шесть дисков с нашей видеокамеры.
Последними на очереди оказались постеры, которых было всего несколько штук, и пара мелочей. Таким образом, сборы заняли часа два, что, в общем-то, было неплохо.
- Ну, что, пойдем, перекусим? – предложил я, взяв из угла комнаты гитару и запихнув ее в чехол.
- Пойдем, – кивнула Виолетта. – А что будем делать после этого?
- Увидишь, – загадочно улыбнулся я, хотя уже все продумал.
Когда мы спускались вниз, там было очень тихо. Значит, наши родители до сих пор сидят на кухне. Я повел Виолетту в нужном направлении и уже на входе понял, что не ошибся. Ну, то есть это Герман сидел за столом, а моя мама как раз заканчивала готовить обед.
- О, ребята! – улыбнулась она, увидев нас. – Мойте руки и садитесь за стол. У меня почти все готово!
Минут через пять мы уже сидели за обедом. Мама и Герман все время косились на нас с Виолеттой. Странные они все-таки. Это что же получается? У них могут быть секреты, а у нас – нет?! Интересный расклад!
- Сынок, ты уже собрался? – спросила мама, вырвав меня из раздумий.
Я кивнул, не отвлекаясь от супа.
- Отлично, – кивнул Герман. – А после обеда, какие у тебя планы?
- Ничего особенного, – пожал я плечами. – Кое с кем попрощаюсь. И к чему такие наводящие вопросы? Вы же имели в виду, будет ли со мной Виолетта?
- Федерико, выбирай выражения! – приструнила меня мама.
- Да нет, Авра, все в порядке, – рассмеялся Герман. – Он прав. Это я и хотел спросить. Так что?
- Может, логичнее было бы спросить это у самой Виолетты? – невинно поинтересовался я.
- Вот именно! – неожиданно вмешалась девушка. – Мне не нравится, что ты часто говоришь так, как будто меня здесь нет, пап!
- Извини, – поморщился Герман, перестав смеяться. – Так ты, наконец, ответишь на мой вопрос?
- Да, – не колеблясь, ответила моя подруга. – Я буду с Федерико, если только он возьмет меня с собой.
- Ну, разумеется, – пожал я плечами.
- Вот и хорошо! – положила мама конец перебранке. – А то все сразу приняли бойцовские позы… Кстати, Федерико, я уже забрала твои документы из школы. Вы улетите завтра утром, а я – как только разберусь со всем остальным.
- Мам, а ты уверена, что…
- Не волнуйся, – оборвал меня Герман. – Как только мы вернемся в Буэнос-Айрес, я пришлю сюда несколько своих ребят, так что ей даже таскать ничего не придется.
- А, спасибо, – улыбнулся я, отложив свои приборы. – Мы вернемся ближе к вечеру.
- Хорошо, я пока приготовлю комнаты, – засуетилась мама и поспешно удалилась из столовой.
Я же, молча, собрал со стола тарелки и ушел на кухню. Мытье посуды стало моей обязанностью еще очень давно. Если быть точным, я сам взял ее на себя лет в десять.
- Федо! – окликнул меня голос Виолетты со стороны входа.
Я вздрогнул и отвлекся от своего занятия. Моя подруга, похоже, не захотела оставаться в столовой с Германом, а стояла прямо за моей спиной.
- Ты меня напугала, – констатировал я, снова принимаясь мыть тарелки.
- Прости. Я всего лишь хотела спросить. Вы всегда с папой вот так препираетесь?
- Ну, что ты! – рассмеялся я. – Обычно, мы прекрасно ладим. Да и сейчас, просто друг друга не поняли. Ничего серьезного.
Виолетта тоже рассмеялась и весело спросила:
- Слушай, может, скажешь, куда мы пойдем? Или хотя бы намекнешь?
- Хочу познакомить тебя с единственным человеком, по которому буду скучать, – уклончиво ответил я.
- Неужели? – прищурилась моя подруга. – И кто это?
- Скажем так: я упоминал его имя. Если ты напряжешь память, то без труда догадаешься.
- А ты уверен, что это будет удобно? Заявиться вот так, без приглашения, да еще и привести с собой неизвестно, кого…
- Не беспокойся, Вилу! Он немало о тебе слышал, так что ты – очень даже…
- То есть, как это – слышал? – опешила Виолетта. – Из «Реалити» что ли?
- Не только, – рассмеялся я, откладывая последнюю тарелку. – Еще и от меня. Мы с ним – лучшие друзья!
- Так ты ведь говорил, что…
- Я знаю, что говорил, Вилу. Но этот человек – исключение. Его просто невозможно ненавидеть. Короче, ты сейчас сама увидишь. Пойдем?
И мы вместе направились к выходу. В столовой уже никого не было – Герман, похоже, смирился с ситуацией, и, судя по смеху где-то на втором этаже, нашел утешение в подшучивании над моей мамой.
Виолетта всю дорогу тщетно пыталась выспросить, к кому мы идем, но я молчал, погруженный в собственные мысли. Ох, только бы он не ляпнул ничего лишнего! Только бы не ляпнул…
Наконец, минут через сорок, я позвонил в дверь знакомого дома, прекрасно зная, что та скоро откроется. В это время он всегда дома… И верно: через несколько мгновений на пороге стоял молодой человек двадцати двух лет, крепко сложенный, с озорными ярко-синими глазами, правильными чертами лица и короткими волосами цвета спелой ржи. Увидев нас, он радостно улыбнулся и кинулся меня обнимать, крикнув:
- Федо! С ума сойти! Привет, дружище!
- Привет, Рике! – со смехом ответил я, хлопнув его по спине. – Давно не виделись!
- Да уж, давно! – веселился тот. – А я и не рассчитывал, что ты вернешься так рано! Ну, заходи, скорее!
Мы отстранились друг от друга. Я отступил, давая этому самому парню возможность увидеть Виолетту, и обратился к ней:
- Вилу, знакомься. Мой репетитор по вокалу и самый близкий друг – Энрике Марроне.
Тот сначала удивился, но тут же заулыбался и протянул ей руку со словами:
- Так ты – и есть та самая Виолетта? Можешь называть меня просто Энрике. Безо всякого официоза.
- Э-э, здравствуйте, – робко произнесла удивленная Виолетта, пожимая ему руку.
- Ой, давай на «ты»! – поморщился Энрике. – А то я, честное слово, чувствую себя нелепо! Ну, давайте, входите, ребята!
Оказавшись внутри, я сразу понял, что у моего старшего друга все по-прежнему. Его дом по-прежнему представлял собой, скорее, не жилище молодого человека, а звукозаписывающую студию. Подойти к тому же дивану напрямую по-прежнему было невозможно из-за музыкальных принадлежностей. Синтезатор, диджейский пульт, стереосистема… Ну, а на всех горизонтальных поверхностях все так же валялись скомканные листы бумаги с неудачными вариантами песен, папки с окончательными версиями и прочее. Энрике не представлял своей жизни без музыки. Как, впрочем, и я.
Многие скажут, что дом моего друга представляет собой типичное жилище творческого человека. Но скажут так только те, кто никогда не был здесь. Определенно, это место перешагнуло границы того, что, обычно, называют творческим беспорядком, еще несколько лет назад. Теперь же дом Энрике Марроне являет собой самый настоящий хаос.
Но самое удивительное, что в этом самом хаосе Энрике прекрасно ориентировался. Он без труда освободил необходимое пространство и очень скоро мы втроем уже сидели за журнальным столиком с чашками чая в руках. Когда наступило молчание, мой друг-преподаватель обратился к Виолетте:
- Рад познакомиться с тобой лично.
- Ты смотрел «Реалити»? – догадалась девушка.
- Ну, разумеется, – пожал плечами Энрике. – Когда я начал заниматься с Федерико, он был десятилетним мальчишкой. Ясное дело, мне было не все равно, чем для него это самое «Реалити» закончится.
- И, наверное, ты очень гордился им, когда он победил? – съязвила Виолетта, в шутку поддев меня локтем.
Мы с Энрике даже не улыбнулись. Для нас время моего участия в «Реалити» стало настоящим испытанием.
- А ты знала, что мы с Федерико каждый вечер связывались по телефону? – осторожно спросил мой друг.
- Нет, – растерянно ответила Виолетта, сразу посерьезнев.
- Тогда, ты, наверное, слабо представляешь, как я за него переживал, – продолжил Энрике. – Мне было до ужаса неспокойно от одной мысли о том, что он, в чужом городе в одиночку готовится к выступлениям…
- Да и мне тоже было жутковато, – заметил я. – Представь: перед выходом на сцену бьет мандраж, и некому сказать, что ты справишься, некому похлопать по плечу…
- Конечно, по мере возможности, я поддерживал Федерико, когда мы созванивались, – подхватил Энрике. – Но, ты сама понимаешь, ничто не заменит таких вот похлопываний по плечу, рукопожатий…
- И ничто не заменит верного друга рядом! – рассмеялся я.
- Почему же вы не поехали в Буэнос-Айрес вместе? – спросила Виолетта.
Мы с Энрике переглянулись, раздумывая, стоит ли говорить ей… Да, точно стоит. Лучше пусть все узнает сейчас, чем потом, когда увидит все эти странности. Вообразить страшно, что эта девочка может надумать…
- Ну, вообще-то могли, – мягко начал я. – Герман знает Энрике, поэтому звал нас обоих. Но есть одна проблема.
- Какая? – сгорала от любопытства Виолетта.
- Я не мог уехать, – ответил Энрике. – Нет, не потому что не хотел. Я знал, что без меня Федерико будет сложно. Но еще сложнее было бы Деметрио и Росанне…
- Кому? – опешила Виолетта.
- Это – мои младшие брат и сестра, – пояснил Энрике. – Федерико не говорил тебе, что я начал заниматься с ним в возрасте шестнадцати лет? Дело в том, что моя мать умерла, рожая Росанну. Отец заботился о нас один. Он отдал меня в музыкальный колледж, но уже на первом курсе я вынужден был бросить учебу. У отца нашли рак, и вскоре он умер. Я взял на себя заботу о Деметрио и Росанне. Работал в двух-трех местах сразу, но все равно получал гроши. Но тут мне улыбнулась удача. Федерико спас мою сестру от хулигана.
- Ну, да, – вставил я. – Помнишь рассказ о моей первое серьезной драке? Первоклассницей, которую я защищал, была Росанна.
- Точно, – подтвердил Энрике. – Так вот, Федерико привел ее домой, рассказал, что произошло. Я поблагодарил его… А потом слово за слово… В общем, он сказал, что ищет репетитора по вокалу…
- Но у тебя ведь не было образования, – возразила Виолетта.
- Да, – кивнул мой друг. – Я перечитал кучу книг по этой дисциплине, тренировался до посинения, срывал голос, но результата все-таки добился. Федерико сумел убедить свою мать доверить мне его голос.
- И. знаешь, – улыбнулся я, – мы как-то сразу подружились. Помимо пения, мы много общались. Почему я и послал то сообщение из подвала именно Энрике.
- До чертиков меня напугав, между прочим! – расхохотался тот.
- Ой, перестань! – хлопнул я его по плечу. – Я ведь уже сотни раз за это извинялся!
- Ничего не знаю! – парировал мой друг. – Мне от этого не легче! Я, наверное, в жизни так быстро не бегал! Счет-то шел на секунды.
- Но ведь ничего не слу… – начал, было, я, но осекся, потому что в прихожей хлопнула дверь.
- Рике, мы дома! – раздался оттуда уже почти взрослый, но все же еще с мальчишескими нотками, голос.
- Хорошо! – крикнул тот в ответ. – Идите сюда, у нас гости!
Через пару секунд в гостиную вошли тринадцатилетняя Росанна и пятнадцатилетний Деметрио. Надо сказать, эти двое мало походили друг на друга, а вот с Энрике у них определенно было что-то общее. Сестренка же, и вовсе, являла собой почти его уменьшенную копию, не считая того факта, что была девочкой. У нее были волосы того же цвета, заплетенные в длинные косички, такие же ярко-синие глаза, аккуратный тонкий нос и прямая линия бровей. Вот только губы у нее были более изящно очерченными. Можно сказать, бантиком. Ну, и конечно, девочка была более хрупкого телосложения. Лично я видел в облике Росанны нечто такое, что в будущем заставит всех мальчишек бегать за ней. Она уже сейчас по-своему красива. А что будет через три-четыре года?
Деметрио же лишь отдаленно походил на своих сестру и брата. Его волосы были темно-каштановыми, а глаза – серо-зелеными. С Энрике этого мальчика объединяла только линия губ, разрез глаз, форма носа и достаточно крепкое телосложение. Но Деметрио очень любил своего брата, и во всем старался подражать ему, включая прическу типа лесенки, легкую небрежность в одежде и даже умный взгляд.
Вообще, между этими тремя существовала некая связь. Да и я тоже эту связь чувствовал. Наверное, потому что за шесть лет стал почти членом семьи. Я был привязан к Деметрио почти так же, как к самому Энрике. А уж за Росанну мы втроем, и вовсе, кого угодно в капусту изрубим. Да и те двое младших представителей семейства Марроне тоже меня любили. Деметрио постоянно называл меня братишкой, а Росанна – так вообще… Ей нравилось до меня дотрагиваться. Серьезно! То при встрече на шее повиснет, то голову на плечо положит…
И, признаться честно, такие физические контакты с младшей сестрой моего друга мне нравились. Нет, конечно, все не так, как с Виолеттой! Просто в такие моменты я чувствую, что рядом есть человек, который меня любит. Да и я ее тоже люблю (в смысле, по-братски!), как, впрочем, и Деметрио. Я уж молчу про самого Энрике. Эта семья стала мне родной.
- Привет! – поднявшись с дивана, воскликнул я.
- О! – радостно воскликнул Деметрио. – Какие люди без охраны! И, в кои-то веки, с хорошим настроением! Привет, братишка!
Парень подошел ко мне, и мы обнялись, похлопав друг друга по спинам. Да, он, как всегда, не может обойтись без язвительных замечаний! Ну, хотя настроение мое, и в самом деле, за последние месяцы, упорно не желало подниматься выше отметки «противнейшее». Итак, после того, как Деметрио уселся в ближайшее кресло, я перевел взгляд на Росанну. Она улыбнулась, быстро подбежала (в смысле, настолько быстро, насколько позволял беспорядок) и, как обычно, повисла у меня на шее. Я рассмеялся и обнял ее в ответ. Девочка села рядом со мной и положила голову мне на плечо, не разжимая объятий. Ее братья лишь улыбнулись. Они давно привыкли к таким вещам.