Кончики пальцев начинает покалывать от ярости, опаляющей сознание, а мысли в голове скачут, будто с цепи сорвались, но Бен, используя последние крохи самообладания, приподнимает краешки губ в ухмылке и качает головой.
— Твоей самоуверенности можно только позавидовать.
Сложив руки на груди, Базин одаривает его хмурым взглядом.
— Спасибо.
— Это не комплимент.
Откинувшись на спинку кресла, она задумчиво оглядывает его с головы до ног, и, усмехнувшись, качает головой.
— А ты ведь просто должен был любить меня, — с обидой заявляет она, чем в момент стирает ухмылку с лица Бена. — Я хотела твоей любви, а не твоих денег, но, глянь-ка: я могу без проблем получить доступ к твоему состоянию, но не к твоему сердцу. Есть в этом какая-то издёвка вселенной, не находишь?
Бен не отвечает.
Из любопытства он старается припомнить, когда в последний раз между ними происходил такой долгий разговор, но, пролистывая в голове воспоминания об их совместной жизни, раз за разом терпит неудачу. Внезапно Бен понимает, что не считая проведённых вместе ночей, в течение которых им обоим было не до болтовни, сегодня они говорят друг с другом не из простейшей вежливости впервые за пять лет брака.
Выдернув его из задумчивости, Базин продолжает.
— Знаешь, это по твоей вине Арми оказался в моей постели. В отличие от тебя, он-то всегда был рядом, когда мне требовалась поддержка. — Посмотрев куда-то поверх его головы, она ядовито ухмыляется. — Тебе следовало жениться на моём отце, раз кроме грёбаного бизнеса тебя ничерта больше не интересует.
Запустив пятерню в волосы, Бен шагает вперёд, и, остановившись у кресла, присаживается на корточки.
— Дорогая, неужели… неужели это я во всём виноват…? — негромко спрашивает он, заглядывая в прищуренные глаза, которые спустя несколько секунд распахиваются и лицо Базин моментально преображается. Заморгав часто-часто, она открывает рот, чтобы ответить, но Бен, запрокинув голову назад, разражается громким смехом. — Ты себя-то слышишь?
Выпрямившись, он идёт к бару, игнорируя эмоции, которые шквалом сменяют одна другую на лице Базин.
— Что ты несёшь? — не скрывая раздражения в голосе, спрашивает он, плеснув себе «Макаллана» на два пальца и залпом осушив бокал. Прохладная жидкость скользит вниз по пищеводу, мгновенно согревая и успокаивая его раздражение. Слова Базин продолжают звенеть в ушах, когда он оборачивается и в недоумении качает головой. — Если тебя не устраивали наши отношения, могла давно развестись со мной, чего же ты ждала?
— Ждала…? — шипит Базин, поднявшись на ноги. — Я любила тебя! На что тебе с самого начала было плевать! Скажи, любимый, — цедит она, скривив красные губы. — Наш брак хоть что-то для тебя значил?
Вернув пустой бокал на место, Бен хмурится, задумавшись на мгновение.
— А для тебя?
В том, что их брак заключается по расчёту, без каких-либо чувств с обеих сторон, никакого секрета не было. В то время Бен изо всех сил добивался желанного процветания компании, поэтому на предложение главного конкурента прекратить холодную войну, заключив перемирие, он согласился практически не раздумывая. От сложившегося союза Бен оказался в выигрыше по всем фронтам: прибыльные сделки, заключённые между ним и Сноуком, за полгода вывели корпорацию Скайуокеров на уровень, которого годами добивались его предшественники. А брак с Базин оказался ещё одним… бонусом. Между ними никогда не было чего-то помимо кипы заключённых контрактов; не связывали их тёплые чувства, не говоря уже о любви, ведь Бен сомневается, что способен испытывать нечто подобное… как и сама Базин, ведь на протяжении пяти лет брака он не может припомнить ни одной её попытки растопить ледяную стену, выстроенную между ними. К тому же, каким бы отвратительным мужем Бен ни был, по крайней мере на протяжении стольких лет он оставался ей верен. Оставался. До прошлой ночи.
— Я уже ответила тебе…
Воспоминания кружат голову, или же это действие алкоголя — ему непонятно, но внезапно перед взором возникает конопатая девчонка, которая всего полчаса назад задыхалась под его прикосновениями, и Бен закрывает глаза, изо всех сил стараясь заглушить кричащие о ней мысли. Ему не следует отвлекаться, не сейчас, во время не самого приятного, но довольно важного разговора, и всё же, внезапно почувствовав в терпком привкусе алкоголя сладость её поцелуя, он облизывает губы, ощущая удары собственного сердца, забившегося в самом горле.
Сморгнув морок, он сжимает кулаки и делает шаг вперёд.
— Для тебя самой этот брак что-то значил? — Она открывает рот, но он продолжает говорить, не давая ей возможности ответить. В его голосе струится спокойствие и усталость, и внезапно ему становится смешно от абсурдности своего же вопроса, мгновением позже слетевшего с губ. — А если и так — в чём я искренне сомневаюсь — ответь, это было до или после твоей измены?
Её тонкие ноздри трепещут от ярости, а синева глаз становится глубже, когда Базин делает шаг навстречу и, скривив губы, качает головой.
— Я ненавижу тебя.
— А я тебя — нет. Знаешь, почему? — понизив голос, Бен клонит голову вбок и кривит губы в улыбке. — Потому что к тебе я чувствую абсолютное нихера.
— Пошёл к черту! — Острый каблук не попадает Бену в голову только потому, что ему удаётся вовремя увернуться. — Я не дам тебе развод, даже если ради этого придётся до конца жизни терпеть твою физиономию.
Ухмыльнувшись, Бен чувствует текущее по венам ледяное спокойствие.
— Посмотрим.
— Или… знаешь, — шипит она, подойдя ближе и схватив с пола туфлю. — Ты всегда можешь попытаться, любимый, и в итоге остаться без гроша в кармане.
Его ведёт, руки сжимаются в кулаки, но Базин вылетает из комнаты прежде, чем он успевает ответить.
Чёртова сука, думает он, услышав, как хлопает входная дверь. Стянув с плеч пиджак, Бен шагает в спальню, но внезапно ловит слабый проблеск сладкого аромата, принадлежавшего девочке, с которой он провёл прошлую ночь, и думает о том, что не может дождаться, когда увидит её снова.
Мысли о ней кружат в голове, раз за разом возвращая его в её постель и в её объятия. Это… немного раздражает, потому что Бен не привык терять контроль над собственным разумом. И тем не менее, смывая с себя её запах, и позже, переодевшись и выйдя на свежий воздух, он продолжает думать о ней, не в силах выкинуть из головы огонь, пылающий в глубине ореховых глаз.
***
Чёрные буквы на белом фоне складываются в слова, те — в предложения; предложения сливаются в абзацы, которым нет конца и края. Каждую часть этой проклятущей писанины Бен помнит наизусть, знает назубок все нюансы, все мелочи, все лазейки, которых нет и быть не может, потому что контракт этот составляли самые лучшие юристы, каких только можно отыскать. И тем не менее читая и перечитывая документ, Бен надеется, что, быть может, кто-то не доглядел, допустил ошибку, не учёл какую-то мелочь, которая позволит ему аннулировать все договоренности, разорвать к херам чёртов договор и подать на развод, не дав Базин возможность отобрать у него половину компании.
Нет, конечно же ни единой ошибки в договоре нет; Бен знает об этом, знает, и всё же предпочитает убедиться в собственной уверенности, наверное, раз в сотый.
В глазах саднит из-за бессонной ночи, проведённой в стенах кабинета собственного офиса; о другой ночи, той самой, он старается, очень старается не думать, потому что иначе все мысли в который раз сведутся к Рей, к этой девочке, которая, неожиданно для него самого, вывернула его буквально наизнанку. Бен помыслить не мог, что с таким отчаянием станет желать женщину, которую едва знает. Воспоминания о том, с какой страстью она отдавалась ему, с каким огнём в глазах трепетала под его касаниями, разжигают в нём пламя, которое он не в силах потушить.
Рей…
Мысли о ней… отвлекают. А ему следует сосредоточиться. Он должен держать себя в руках, обретя контроль над ситуацией, которая раздражающим насекомым прогрызает мозг прямо по диагонали. Бен должен придумать, как удержать в руках компанию, которую, как ни крути, вскоре может потерять.
В случае, если Сноук выполнит угрозу и разорвёт сотни прибыльных контрактов, заключенных между двумя фирмами, работа компании будет подорвана на корню, что повлечёт за собой немыслимые убытки. Мысли об этом скручивают его внутренности, вызывая раздражающее чувство беспомощности.
Взлохматив волосы, Бен перелистывает страницу, невидящим взором прожигая вызывающий бешенство документ, и думает о том, что если со Сноуком ещё возможно попробовать договориться, попытаться сгладить острые углы и постараться уговорить его не мешать работу и личное — что вряд ли, но маленькая вероятность того, что это сработает, хотя бы, имеется — то с Базин всё иначе. Последний их разговор яркое тому подтверждение.
Он никогда не освободится от неё, с бесконечной усталостью понимает Бен. Никогда не отвяжется от неё, если с таким страхом будет относиться к возможности потери компании.
Бумаги, лежащие перед ним на рабочем столе — раздражают, бесят, вызывают желание спалить их к херам собачьим, потому что…
Потому что в случае развода — этот момент особенно чётко прописан на белых страницах — 50% акций компании, принадлежащих ему, а также половина движимого и недвижимого имущества, которым владеет Бен, перейдёт к ней.
И как только он вляпался в подобное дерьмо?
Смахнув раздражающие документы в ящик стола, он поднимается на ноги и меряет шагами свободное пространство кабинета. Голова раскалывается пополам, от чёртовой мигрени нет спасения. Мысли переполняют сознание, и на какое-то мгновение Бену кажется, от интенсивности напряжения, сковывающего всё тело, он может не выдержать и тронуться умом.
Загруженность, не отпускающая ни на мгновение, не даёт свободно вздохнуть, и вскоре, не выдержав, Бен снова падает в кресло, закинув ноги на стол. Он толком не спал чуть больше суток, и глаза начинают закрываться сами собой, когда внезапную тишину рушит громкий звук входящего смс, прочитав которое, он несколько минут пытается вникнуть в содержимое.
Приезжай!!?? Я должна тебе кое-что сказать.
И следом адрес, узнав который, Бен чувствует, как удары сердца внезапно учащаются, с удвоенной энергией посылая вскипевшую кровь по венам.
Набрав её номер, он вслушивается в гудки и думает о том, что внезапно дышать стало чуточку легче. Рей не отвечает, поэтому он звонит ещё и ещё; выйдя из здания, сев в машину, и даже по пути в клуб, тот самый, в котором они впервые встретились, он не выпускает из рук телефон. Он сомневается в том, что она захочет его видеть после того, как проклятущие СМИ разнесли по всему миру новость о беременности Базин, для пущего эффекта в каждый чёртов сюжет впихнув их свадебные, насквозь фальшивые фото, и без конца упоминая его самого как отца будущего ребёнка. Он уверен — мимо Рей эта новость не прошла, ведь на протяжении последних нескольких дней, сколько бы он ей не звонил, она ни разу не взяла трубку.
Знакомясь с ней, он помыслить не мог, что она залезет к нему в голову, вызывая острое желание продолжать связь, возникшую между ними за единственную проведённую вместе ночь. Кто же знал, что она, сама того не подозревая, разожжёт в нём костёр, который с каждым пройденным днём будет полыхать лишь ярче и жарче.
И теперь, едва увидев её за барной стойкой, едва сжав её в объятиях, Бен впервые за несколько дней выдыхает, чувствуя, что напряжение, сковывающее плечи, потихоньку сходит на нет.
В свете неона в ореховых глазах он замечает отблески огня, в котором он готов гореть снова и снова. Её запах сводит с ума, тепло её тела кружит голову, он хочет её, хочет до одури, поэтому, позволив эгоизму взять контроль над своим вымотанным разумом, он проводит с ней ещё одну ночь, совершенно не подозревая о том, что меньше, чем через сутки она решит положить конец этим, едва начавшимся, отношениям.
========== Рей IV ==========
Комментарий к Рей IV
ВНИМАНИЕ:
в этой главе концентрация стекла опрокидывает все рекорды, поэтому, пожалуйста, прошу особо чувствительных: читайте между строк
Пробуждается она медленно, почти лениво; продолжая дрейфовать где-то между сном и явью, Рей ощущает на своём лице тёплые лучи бьющего сквозь незашторенное окно солнца и наслаждается лёгкостью, которой окутано всё её существо. Долгие мгновения сменяют друг друга, но вскоре, уткнувшись лицом в подушку, она начинает ощущать, как в затылке оживают, потихоньку скребутся беспокойные мысли, а где-то глубоко внутри, прямо за рёбрами, скользкими кольцами скручивается нечто тёмное, болезненно-неправильное, ядовитое. Пытаясь избавиться от неприятного чувства, она морщится, устраиваясь поудобнее под тонким одеялом, но прежняя лёгкость испаряется, оставив после себя горький привкус разочарования вперемешку с опостылевшей тревогой. Даже не открывая глаз, она понимает, что в постели, кроме неё самой — никого, и всё же, из чистой вредности, намереваясь растоптать в корне любые сомнения, тянется вперёд и проводит ладонью по холодной простыне на другой половине кровати. Ну, разумеется, он ушёл; глупостью было бы ожидать чего-то иного, и всё же на секунду, на краткое мгновение она позволила себе поверить в то, что он окажется рядом, останется, не исчезнет с первыми лучами солнца. Раздражение собственной наивностью душит, выворачивает наизнанку, и Рей спихивает с плеч вмиг отяжелевшее одеяло, едва не начав задыхаться.
События вчерашнего вечера проносятся в памяти смазанными картинками, искаженными отрывками, обрывками фраз, и в какой-то момент Рей чувствует подкатывающую к горлу тошноту; стараясь дышать через нос, она изо всех сил пытается оправдать собственную тупость, но каждый жалкий довод разбивается о железобетонную истину: она облажалась, снова, и кроме неё самой в этом некого винить. Она обещала себе, клялась выкинуть его из головы, забыть каждое проведённое с ним мгновение, но в итоге оказалась там, откуда старалась удрать без оглядки. Если бы где-то в мире выдавали медали за принятие тупейших решений, Рей, как пить дать, заняла бы все призовые места.
Встав с постели, она плетётся в ванную, чувствуя, как пол под ногами слегка покачивается. Умываясь, старается не зацикливаться на собственном отражении: на бледности лица, на тёмных кругах под глазами, на новой россыпи алеющих отметин, украшающих шею. Вытирая лицо насухо, Рей задумывается о том, что видок её детально описывает внутреннее состояние, и негромко стонет, чувствуя, как неприятно тянет между бёдрами. Украденное прошлой ночью наслаждение под лучами утреннего солнца превращается в яд, который проникает под кожу, насыщает кровь, отравляет, медленно убивает.
Ей необходимо остановиться, выдохнуть, вспомнить о чёртовых границах между правильным и ложным. Нужно включить мозги и прийти, в конце концов, к нужному, верному, необходимому решению, положить конец этому безумию, да только сила воли, которая прежде не подводила, в этом случае попросту трещит по швам.
Копаясь в собственных мыслях, Рей на автомате заправляет кровать. Рассеянно одеваясь, она пытается совладать с чувством вины за связь с чужим мужчиной; она пытается найти объяснение своему крайне неправильному желанию эту самую связь продолжать. Ставя телефон на зарядку и терпеливо дожидаясь, пока сдохший накануне девайс вернётся к жизни, Рей нервно грызёт ноготь на большом пальце, придумывая себе тысячи оправданий, но с каждой новой мыслью она чувствует себя только хуже, пока в итоге не шмыгает носом, совершенно не замечая скопившихся в глазах слёз. Внутри целый ворох скопившихся эмоций; грызущая вина мешается с колючим раздражением, и вскоре ей хочется лезть на стенку от разрывающих сознание мыслей.
Стараясь занять себя хоть чем-нибудь, она идёт на кухню, ставит чайник и без особого энтузиазма выпивает кружку обжигающе горячего кофе. Тишина в квартире нарушается звуками суеты проснувшегося за распахнутыми окнами города, и Рей отчаянно желает выйти на свежий воздух, проветрить голову, насытиться кислородом. Она не привыкла бездельничать, но сегодня — выходной, не нужно идти на занятия, не нужно идти на работу, а ей до трясучки хочется отвлечься, избавиться от гнетущего чувства, колючим клубком свернувшегося в животе. Ей следует с головой погрузиться во что-то — хоть что-нибудь — лишь бы не осталось и минутки свободного времени, которое она тратила бы на мысли о…