– У тебя поживём, неизвестно когда вернёшься, – сказала дочь и обняла меня перед дорогой. – Замучилась бегать после работы, не успеваю лотки убирать. Ещё кормить их надо, коты голодные сидят. Ты смотри, Олега там не обижай, он нормальный.
– Будь спокойна, пальцем не трону, – заверила я и переключилась на Игоря, поцеловала его и сказала: – Береги мою дочь.
– Что вы, мама, только этим и занимаюсь. Поезжайте, с Богом, в свои Европы.
– Всё?.. Слезы лить начнёшь или на сухую обойдётся? – подвела итог Света, открыла багажник и повернулась к моим ребятам. – Дети, ваша мать совсем свихнулась от счастья, психика у неё поехала. За восемь лет ни разу таких грехов за ней не наблюдала.
– Мы не обращаем внимания, тёть Свет. Потому и хотим, чтобы скорее уехала. Может, быстрее в себя придёт. Счастливого пути! – сказала Сашка.
Я ещё раз поцеловала ребят и мы отъехали. Наша дружная человеческо-кошачья семейка очень весёлая, всегда по ним скучаю. Подумала об этом и сразу погрустнела.
– Боже!.. Ты же не в ссылку идёшь, как жены декабристов, к любимому мужчине летишь. Ну, долгожданная птица счастья, что опять? Чего такая хмурая? – спросила подруга, искоса поглядывая на меня.
– Откуда я знаю?
– Сашка взрослая, Игорь надёжен, как скала. Ты же не на всю оставшуюся жизнь уезжаешь. Что происходит?.. Вообще тебя не узнаю!
– Какая-то сентиментальная стала, как тургеневская барышня.
Наивное состояние девичьей влюблённости мне не нравилось. Всё время приходилось бороться с собой в попытке вернуться к обычной жизни.
– Лучше дай порулить, ещё ни разу не пробовала, – попросила я в надежде отвлечься от глупых мыслей.
– Сейчас, выедем за город. Сама никак к габаритам не привыкну, чуть правый бок вчера не содрала.
Мы проехали знак «конец города» и поменялись местами.
– Ух, ты!.. Хорошая машинка!.. Хорошая!
Я наслаждалась вождением – лёгкий ход, разгоняется быстро, руление просто классное! Притопила педаль газа и автомобиль полетел вперёд, послушно отзываясь на любые манёвры.
– Давай, до Гдыни поведу, – предложила я. – Тут всего-то ничего!
– Слава Богу, возвращение Наташки с небес на грешную землю! Ну, если тебе полегчало, то валяй.
Мы быстро прошли российскую заставу и подъехали к польскому пропускному пункту. На границе было пустынно. Я открывала багажник, Света пошла на паспортный контроль.
– Пани Наташа? – удивлённый голос раздался за моей спиной, со стороны выхода из здания. Я повернулась.
– Ой, пан Марек!.. День добрый! Забыла вам позвонить.
Со всеми сердечными делами таможенник напрочь вылетел из головы. Улыбающийся пан майор широко раскинул руки, как старой знакомой, и я с большим удовольствием обняла поляка. Казалось, всё произошедшее с нами на этом КПП, было лет десять назад.
– Вы едины? Где есть пани Светлана?
Я кивнула в сторону пограничной будки и подумала – надо же, как некрасиво получилось. Человек недавно помог, а у меня даже мысли не промелькнуло взять ему что-то в знак благодарности.
– День добрый, пан Марек! – поздоровалась подруга, возвращаясь к машине.
Света улыбалась, поляк добродушно светился, поочередно поглядывая на нас, и сказал:
– Не надо показывать машину, всё есть добже. Звоните каждый раз, если будет моя смена, то пропущу. Как есть ваша голова? – обратился он к подруге.
Я отметила – пан Марек ни разу не дёрнулся, как в прошлый раз. Видимо, мужчины устроены так, что неосознанно реагируют только на незнакомых женщин, Светка же для него стала почти как младшая сестра.
– Всё есть добже, пан майор, – ответила подруга, подняв большой палец, и устремилась к багажнику.
Я пошла на паспортный контроль и без всяких препятствий получила отметку. Светик вернулась с большим пакетом.
К нашей машине подтягивались люди, пограничники и таможенники. Они останавливались неподалёку и с любопытством смотрели на происходящее.
– Небольшой подарок для вас, – сказала Света и протянула пану Мареку пакет.
– Мне? – с искренним изумлением переспросил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Я не могу брать. Вы есть очень хорошие дивчины, не нужно.
Подруга усиленно старалась всучить ему пакет, поляк покраснел и отказывался принимать подношение. Какое-то время они передавали его из рук в руки, окружающие начали потихоньку посмеиваться.
– Не беспокойтесь, пан Марек, вы можете это взять, – обнадёжила Светка.
Она поочередно вытащила две банки и поставила их на капот, одна была с вишнёвым вареньем, другая с баклажанной икрой. Народ дружно захохотал и от умиления зааплодировал. В противовес стандартным наборам из красной икры и русской водки, подруга исхитрилась всучить презент в виде собственноручно изготовленной домашней консервации.
Пожилой пограничник выкрикнул по-польски:
– Возьми, Марек, эти дивчины должны тебе миллион злотых!
Я усмехнулась – понятно, нашу историю здесь знают все, вплоть до пограничных ворон. Мы становимся легендарными личностями на польском переходе! Растроганный пан майор, смущённо улыбаясь, засунул банки в пакет и кинулся обнимать нас по второму кругу.
Светик, удовлетворённая произведённым впечатлением, сияла как ясное солнце.
– Сама за руль сяду, хорошо? Потом поменяемся, – прошептала она.
Я сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не испортить её сольный выход. Мы распрощались с паном Мареком, я умостилась на пассажирское сиденье и с интересом смотрела на зрителей. Света намеренно протирала боковое зеркало, тонкие изящные руки плавно перемещались по кругу. Окружающая толпа немного поредела, но большая часть мужчин оставалась на месте, наблюдая за сценой. Кто-то затолкал руки в карманы и стоял, чуть откинувшись назад, кто-то сложил их на груди. Один пограничник одновременно постукивал пяткой и крутил ключами, пан Марек излучал сияние, держа в руке пакет. Лица наблюдателей выражали крайнюю заинтересованность. Подруга выдала ослепительную улыбку, сделала несколько взмахов ладошкой, грациозно села на водительское место и мы медленно отъехали от КПП. Поляки стройными рядами махали нам вслед.
– Ой, Свет… не могу, актриса, МХАТ по тебе плачет, – сказала я и, наконец, рассмеялась.
– А что? Замечаешь, как иногда полезно в обморок свалиться? Не мой трюк, ещё придворные дамы падали навзничь, утончённость показывали.
– У них корсеты сдавливали, кислорода не хватало.
– Всё равно, реакция моментальная. Кавалеры кидались к ним с флаконами уксуса, кто первый подсунет эту вонючую гадость, тот и победил.
– Ну, пусть будет так. А ты молодечик, я даже не позаботилась о подарке.
– Где тебе думать? Только нельзя им взятки давать, иначе пан Марек вылетит с работы, как пробка. Видишь, как хорошо, что у нас есть я!
– Вижу, – сказала я и тяжело вздохнула.
– Что не так? Только смеялась.
Подруга притормозила на обочине и мы поменялись местами.
– Да вот думаю. Что я там делать буду? Сидеть дома и Олежку ждать? С ума сойду от безделья.
– Ну, понеслась!.. Из огня да в полымя!.. Пироги пеки, он любит, не доехала ещё, а уже расстраиваешься. Не думай об этом, попробуй сначала, а там посмотрим.
– Не знаю, так быстро всё… не осознаю пока.
– Уймись ты… Он у нас парень чуткий, найдёт выход. Если не выдержишь, то вряд ли будет тебя стреножить.
Тигр домчал до Гдыни за полтора часа. Дом Лешека находится в престижном районе на второй линии от моря, знакомая причудливая крыша показалась между кронами деревьев. Я припарковала машину на небольшой площадке, взяла пакет с подарками и мы вошли в дом. Обрадованный поляк суетился вокруг нас, стараясь усадить поудобнее в большие мягкие кресла.
– Светличка моя!.. Натушка! Как хорошо!
– Лешек, не мельтеши, у нас мало времени, – я призвала его к спокойствию и положила пакет на колени.
– Почему? Сегодня суббота, вы не останетесь, милощч моя?
Гостеприимный Светкин воздыхатель и по совместительству наш большой друг перевёл на подругу удивлённый взгляд и уселся перед нами на стул.
– В три часа нужно отвезти Натку в аэропорт, она улетает в Берлин, к моему брату, – подруга с важностью выдала главную новость дня. – У них любовь и всё такое.
Лешек повернулся ко мне и спросил:
– Что это значит?.. Так быстро? Ты не рассказывала.
– Надо было его с порога огорошить? Какая ещё любовь?.. – набросилась я на Свету.
– Обычная, между мужчиной и женщиной.
– Не придумывай! Пока только попытка. Что ты вечно вперёд паровоза?.. Неизвестно, что из этого получится.
– Можно подумать!.. А кто душою исстрадался за две недели? Папа Римский? Все нервы мне вымотала своими расспросами! Что у вас может не получиться? Взрослые люди, дети выросли, живите себе да радуйтесь.
По большому счёту, она была права и спорить не хотелось. Определение бушующим чувствам я сама ещё не нашла, да и визит к Лешеку состоялся по другому поводу.
– Мой дорогой, как-нибудь потом, слишком длинная история. Лучше скажи, что думаешь об этом? – спросила я и протянула ему руку с браслетом.
Он внимательно рассматривал, придвинувшись ко мне и не притрагиваясь к украшению, затем сбегал за лупой и сказал:
– Можно снять?
Я расстегнула застежку и бережно протянула ему ювелирное изделие. Лешек задышал часто, изучая предмет. Лицо его менялось быстро, брови сдвинулись к переносице, губы нервно заметались из стороны в сторону. Я глянула на Свету. Она удовлетворенно вздохнула и кивнула, самодовольно улыбаясь. Наша троица настолько хорошо знала друг друга, что порой слова не требовались. По выражению лица поляка поняли – находка его заинтересовала.
– Где вы это взяли? – спросил Лешек, отвёл взгляд от браслета и озадаченно смотрел то на меня, то на Свету.
– Нет, ты сначала скажи, что думаешь? – с нетерпением спросила я.
Поляк снова принялся разглядывать украшение и забубнил:
– Ничего похожего в каталогах не видел. Серебро, однозначно, причём, очень качественное. По камням точно сказать не могу, вероятнее всего – рубины. Браслет изящный, работа тонкая. Видно, сделано на заказ, вещь редкая. Можно пана Владека попросить оценить, ты помнишь его, Натушка?
Взволнованный Лешек с трудом оторвался от ювелирного изделия и посмотрел на меня.
– Конечно! – ответила я и впала в транс, самозабвенно воспроизводя итальянские картинки. Большой каменный дом в окружении розовых кустов олеандра всплыл в памяти так явно, что я чуть не застонала. Душевные переживания отошли на второй план, перед глазами стояли только старые стены и высокая лестница на чердак.
– А сколько он может стоить? – проявила меркантильный интерес Света.
Лукавить не буду – и для меня земные вопросы также важны. Мечты мечтами, но знать, что ты обладаешь редкой вещицей стоимостью несколько сотен долларов – поневоле греет душу. Я с замиранием сердца ждала, каков будет окончательный вердикт. Света же соскочила с кресла, подбежала к поляку и смотрела сверху на браслет.
– Ну?.. – подтолкнула она.
– Не могу сказать точно. Навскидку, пять – шесть тысяч, минимум, – ответил Лешек и опять вооружился лупой. – Возможно, больше, нужно показать специалистам.
Я охнула и лишилась дара речи – результат превзошёл самые смелые ожидания! Подруга торопливо переспросила:
– Чего?.. Пять – шесть тысяч, какими деньгами? Злотыми?
– Доллары, – пояснил коллекционер. – Редкие вещи оцениваются в международной валюте.
Света щёлкнула языком и зависла. Вытянувшееся лицо её выглядело очень красноречивым, на нём прям таки читалось – «О-бал-деть»! Оно и понятно – если для меня, знавшей азы антикварного дела, это оказалось потрясением, что говорить о ней? Лешек откинулся на спинку стула в полном смятении. Воцарилась тишина. Немая сцена, как в «Ревизоре» – мелькнуло в голове. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»!
– Пани Светлана, пани Наталья, ваши любимые плюшки, – приветливый голос Агнешки вывел нашу бессловесную троицу из оцепенения.
К тому времени домработница накрыла на стол, изумительный запах свежесваренного кофе переплетался с тёплым ароматом булочек. Они горой были уложены на огромном блюде, соблазняя румяными боками и сахарной пудрой.
– Где вы это взяли, дивчины? – допытывался поляк, он первым пришёл в себя и вернул украшение на моё запястье.
– Подожди, Лешечек, дай выдохнуть, – сказала я, переваривая информацию, но осмыслить не получалось.
– Нат!.. Ты понимаешь?!.. – сказала Света.
– Не-а… привыкнуть надо. Сначала булки, иначе с ума сойду.
– Ну, да!
Мы переместились к столу. Никакой причины лишиться рассудка я не нашла, восстановила душевное спокойствие и налила кофе. Взяла плюшку, положила внутрь масло, откусила и зажмурилась от удовольствия. Подцепила ещё четыре штуки – Светка товарищ ненадежный, навернёт весь поднос, не моргнув глазом. Та тоже оклемалась и приступила к фирменной выпечке.
– Пани Агнешка, как вы делаете эти неземные булочки? – спросила я, дожевав и вспомнив о ближайших планах кормить Добрыню разносолами. – Мне срочно нужно!
«Как вовремя, – подумала я, доставая из сумочки маленький блокнотик и ручку. – Завтра с утра начну месить тесто. Пусть видит, какая я замечательная стряпуха». Домработница надиктовала рецепт, Светик молчком приканчивала очередную плюшку. На столе осталось пять штук и я быстро взяла две.
– Не жадничай, свои ещё не съела. Что ты их складируешь? – сказала подруга, неодобрительно глядя в мою сторону.
– Ничего себе! Разве за тобой угонишься? С собой возьму, вдруг, у него шаром покати.
Я завернула плюшки в салфетку и сунула в сумку.
– Так ты его и накормишь двумя булками! Спорить могу, весь дом продуктами забил. Мясо колотит сейчас, лишь бы порадовать свою любушку, – возразила Светка и подобралась к одинокой последней булочке.
– Я много не ем.
– Вижу! Ещё ухитряешься про запас отложить. Детство голодное было?
Я засмеялась и сказала:
– Без тебя скучно будет, как изгнанница какая-то.
– Не прибедняйся, телефон есть.
Лешек улыбался, поглядывал на нас и спокойно ждал, пока ажиотаж с выпечкой сойдёт на «нет». Сытые и довольные, мы отодвинулись от стола.
– Это ещё не всё, – многозначительно сказала подруга, решив с ходу ошеломить его во второй раз.
Она вытащила из сумочки найденную на чердаке ложку и положила её на стол перед поляком. Тот опять разволновался и с беспокойством переводил взгляд со Светы на меня и обратно. Он взялся за лупу и принялся обследовать столовый прибор. Мы ждали.
– Где вы взяли всё?.. Где? – выдавил растерянный коллекционер, подняв голову.
– Первым делом цена, Лешечек, сколько?– спросила Света, поляк прерывисто вздохнул и снова занялся ложкой.
– Тоже старинная вещь, здесь можно определить. Серебро, примерно середина восемнадцатого века, но я буду проверять по каталогам. Клеймо, вроде, знакомое, – сказал он. Поднял голову и настороженно смотрел на нас, не веря в происходящее – откуда мы могли выудить столько редкостей в один момент? Хотя, недавняя история с сервизом, подтверждала – ожидать от нас можно чего угодно, даже восьмого чуда света.
– Ну, сколько? – поднажала я.
– Триста – триста двадцать долларов. Дивчины, я не понимаю, что опять случилось?
– Вот это да!.. – воскликнула Света и посмотрела на меня, машинально разрывая бумажную салфетку на мелкие кусочки. – А если найдём весь набор? На двенадцать персон. Сколько будет?
Я засмеялась. Глаза подруги светились, но не от жадности, она никогда не была жадной, а вот азартной – да.
– Три тысячи шестьсот долларов. Теперь понимаешь нас? Кто кротами дразнил?
– Прошу пардону, каюсь! Готова пополнить ряды коллекционеров и купить самую огромную лупу в мире!
Света подошла к поляку и положила руки ему на плечи. Тот хотел растаять, но в мои планы это не входило.
– И это ещё не всё, мой дорогой, – сказала я, чем окончательно его добила. Лешек наклонился вперёд, вытянул шею, глаза его расширились, губы наоборот сложились в трубочку, через неё он со свистом выпускал воздух.