– Даниэль?
Белая простынь, в которую он был завёрнут, ниспадала, словно мантия, до самого пола. Из-под полуприкрытых век сонно смотрели кажущиеся черными глаза.
– Всё хорошо? – настороженно спросил Ирвин. – Что-то болит?
Даниэль мотнул головой. Он подошел еще ближе и сел на кровать, не отрывая от Ирвина взгляда. Между их лицами оставалось лишь несколько дюймов свободного пространства, и Ирвин мог чувствовать теплое дыхание, касающееся его кожи. В следующий миг руки Даниэля мягко легли на его плечи, а затем обвили шею. Простынь соскользнула, обнажая хрупкую фигуру с резко выступающими ключицами. Небольшой вертикальный шрам посередине груди выделялся на бледной коже тонкой ярко-розовой линией. Ирвин осторожно коснулся его, затем переместил ладонь левее, чтобы ощутить мерное сердцебиение. И в следующую секунду его собственное сердце словно вспыхнуло огнём, когда Даниэль прильнул к его губам в нежнейшем поцелуе – не отчаянном, как в первый раз в больнице, не урванном украдкой, как в аэропорту, а в медленном и чувственном, от которого всё внутри плавится и стекает вниз, как раскаленный свинец.
Ирвин тесно прижимал Даниэля к своей груди, лаская его спину, обводя пальцами каждый выступающий позвонок. Он целовал покрасневшие губы и дрожащие ресницы, руки, шею и плечи, втягивал носом запах нежной кожи, зарывался лицом во взъерошенные волосы и никак не мог надышаться.
Не прерывая ласк, Ирвин бережно уложил Даниэля на кровать, и тот настойчиво потянул его к себе. Их пальцы переплетались, с губ срывалось частое горячее дыхание, и ничего больше не существовало за пределами их окутанного тенями бабочек мира, только желание прочувствовать друг друга как можно острее, до боли…
Ночь распростёрла свои крылья над Лондоном, рассыпав по небу пригоршню звёзд, искупала в Темзе серебристый мячик луны и уложила в колыбель из пушистых облаков. Разбрелись по отелям шумные туристы, замолчали моторы прогулочных катеров, уползли в депо поезда из тоннелей подземки. На цыпочках ночь прошла по тихой улице к дому с маленьким палисадником, заглянула в окно, легонько всколыхнув занавеску, и погасила лампу в комнате, где спали, крепко прижавшись друг к другу, уставшие двое.
Комментарий к Глава 9
26 июня 2015 года Верховный суд США легализовал однополые браки по всей стране.
Небоскрёб Мэри-Экс (30 St Mary Axe) – 40-этажный небоскрёб в Лондоне, расположенный по адресу Сент-Мэри Экс, 30. За характерную форму местные жители окрестили его «огурцом».
========== Глава 10 ==========
– Я же сказал, нужно ехать до конца Бризвей-стрит, и только потом повернуть налево! – Ирвин прижимал телефон плечом к щеке и едва сдерживался от нецензурной лексики, пытаясь одновременно дотянуться до верхушки ёлки, чтобы водрузить на нее матерчатого ангела. – Мам, не кричи! Скажи, что ты видишь.
– Вижу светящихся снеговиков на лужайке, – ответили на том конце сети. – На столбе у дороги табличка «Всевидящее соседское око не дремлет»*.
– Они здесь везде висят! Мне нужен более точный ориентир!
– И кто вас только надоумил снимать дом в такой глуши! – визжала в трубку Маргарет. – Все дорожные указатели залепило снегом! Я из-за этой метели уже ни черта не вижу перед собой!
Ирвин возвёл взгляд к потолку и всё-таки выругался про себя. Матерчатый ангел укоризненно посмотрел на него своими черными глазами-бусинками.
– Ирвин, где застряла твоя мама? – громко шепнула выглянувшая из кухни миссис Марлоу. – Индейка почти готова!
– Сьюзи, вы опытный педагог, – произнёс Ирвин таким же театральным шепотом, – так, может, научите мою мать пользоваться GPS?
Открылась входная дверь, и в гостиную ввалились с ног до головы облепленные снегом Роджер и Даниэль. Они начали отряхивать друг друга, и у порога вскоре образовался небольшой сугроб.
– Мы расчистили дорожку, – сказал Роджер, снимая промокшее пальто, – но там так метёт, что это ненадолго.
В этот момент телефон у уха Ирвина вновь заговорил голосом Маргарет:
– Я только что проехала пожарную часть. Напротив нее небольшой магазин.
– Отлично, ты уже близко! – сказал Ирвин. – Сейчас ты проедешь перекресток, а на следующем повернешь направо. Я уже иду тебя встречать.
Ему никак не удавалось надеть куртку с телефоном в руке, и Даниэль ему помог, да еще и застегнул молнию и натянул на голову капюшон. Ирвин вышел на улицу, через пару минут за окном сверкнул свет фар, а затем на пороге появилась миссис Хардвей. В руках она держала большую картонную коробку, сверху из которой торчали зеленые листья. Пока она приветствовала всех, Ирвин принес еще одну такую же.
– Кажется, миссис Хардвей уже некуда девать цветы в своем доме, – улыбнулся Роджер.
– Вы бы видели эти заросли, – сказал Ирвин, ставя коробку на пол. – Там скоро зародится новая цивилизация.
Маргарет заботливо стряхнула с растений снежинки и, присев на диван, сказала:
– Решила немного оживить ваш интерьер. Там, на дне коробки, инструкция, как с ними обращаться: некоторые цветы любят обильный полив, другим нужно много солнечного света…
– Мам, не забывай, что мы не ботаники, – перебил ее Ирвин.
– Не волнуйтесь, миссис Хардвей, я буду за ними ухаживать, – сказал Даниэль, который всё это время с интересом рассматривал растения. – И если под цивилизацией Ирвин имел в виду паукообразных, то она уже преодолела стадию генезиса.
Он осторожно снял с толстого кактуса небольшого черного паучка. Ирвин инстинктивно отшатнулся, когда Даниэль, коварно улыбаясь, поднес восьминогое чудовище к его лицу.
– Ой, – Маргарет оглядела цветы на предмет наличия там еще каких-либо живых существ. – Это один из старейших моих кактусов. Надо было обработать инсектицидом…
Выпустив паука на веранду, Даниэль и Сьюзи начали расставлять горшки по подоконникам. Лицо Маргарет расплылось в улыбке. Склонив голову набок, она спросила:
– Как твое самочувствие, Даниэль?
– Всё отлично, – ответил тот. – Доктор Петтерсон говорит, что клапан прижился, как родной.
С теплым чувством спокойной радости Ирвин наблюдал за мечущимся по гостиной Даниэлем. Прошло полгода – и будто не было всего того сумасшествия. Вернувшись из Лондона, Ирвин первым делом нашел для них небольшой домик в двух милях от Гринстоуна и забрал Даниэля подальше от общажной суеты. Хотя они оба и так постоянно пропадали в кампусе: Даниэль устроился на работу в археологическую лабораторию, а Ирвину пришлось возглавить футбольную команду, потому что Берт после каникул… бесследно исчез. С того вечера в «Антиматерии» Ирвин больше его не видел. Ребята из команды говорили, что он стал появляться на тренировках навеселе, тренер какое-то время терпел, но вскоре поставил ультиматум: или футбол, или выпивка. И Берт ушел. Сменил номер телефона, удалился из соцсетей, а его родители сказали, что он якобы рванул путешествовать… Но его похождения Ирвина мало заботили. Отметив совершеннолетие, он всерьез задумался о том, чтобы продолжить развивать отцовский бизнес. Арендаторы долго упирались, но, заручившись поддержкой Роджера, Ирвину удалось расторгнуть договор. Теперь отели предстояло привести в божеский вид, ведь фирма, которая там хозяйничала несколько лет, по всей видимости, ни разу не делала ремонт.
Ирвин мотнул головой, возвращаясь к реальности. Он дал Даниэлю слово, что на рождественских каникулах будет исключительно отдыхать, а не думать о делах. Словно в подтверждение его мыслей, Маргарет слегка потрясла его за плечо.
– Ну, чего загрустил, милый? Рождество на пороге! У вас так уютно… – она окинула взглядом украшенную гирляндами комнату. – И чем это так вкусно пахнет?
– Господи, индейка! – ахнула Сьюзи и пулей умчалась на кухню.
После ужина, пока Сьюзи рассказывала Маргарет рецепт приготовления французских булочек, а Даниэль доедал остатки бананового пудинга, Роджер незаметно толкнул Ирвина в плечо и жестом велел следовать за ним. Они вошли на кухню, мистер Марлоу сел за маленький столик у окна, Ирвин последовал его примеру и опустился на стул напротив.
– Я сперва не хотел говорить с тобой об этом в Рождество, – начал Роджер, – но кто знает, когда мы увидимся вновь… Ты очень помог нашей семье, и я долго думал, как тебя отблагодарить. Даниэль как-то рассказывал о твоем отце… Я поговорил кое с кем в департаменте полиции – мой старый университетский знакомый там не последний человек – и они согласились продолжить расследование.
Ирвин не меньше минуты неподвижно смотрел перед собой, прежде чем смог выдавить из себя хоть слово.
– С-спасибо… Я… не знаю, что и сказать.
Роджер склонился ближе к нему и понизил голос.
– Это еще не всё. Буквально в тот же день выяснилась любопытная деталь. На месте происшествия была кровь еще одного человека.
Ирвин в сердцах хлопнул ладонями по крышке стола. Не в силах больше сидеть спокойно, он встал и принялся измерять резкими шагами кухню.
– Я знал, знал! – он чуть не срывался на крик, взъерошивая волосы. – Тогда почему они закрыли дело?!
– А сам-то как думаешь, почему? – Роджер вздохнул и снял очки. – Полиция была куплена.
Ирвин повернул голову и замер. В дверях стоял растерянный Даниэль. Он сжимал в руке свои таблетки и, очевидно, пришел налить себе воды.
– Что происходит? – спросил он, переводя взгляд то на Ирвина, то на отца.
– Сынок, ты не подождешь пару минут? – хотел было выпроводить его Роджер, но Ирвин схватил Даниэля за локоть и почти насильно усадил за стол.
– Нет, пусть останется. У нас нет секретов друг от друга, – он подал Даниэлю стакан воды и спросил: – Что еще вы узнали, мистер Марлоу?
Роджер, должно быть, не очень хотел посвящать своего сына в жуткие подробности. Он покосился на Даниэля, но всё же продолжил:
– Гордон оборонялся. Возле его стола, где всё и случилось, лежала разбитая статуэтка… какой-то индийский бог…
– Шива, – подсказал Ирвин. – Отец привез его из Индии, когда я еще даже не родился.
– Точно. Так вот, осколки были в крови другого человека. Убийце наверняка крепко досталось по голове или лицу. Чтобы спровоцировать такое сильное кровотечение тупым предметом, нужно бить туда, где много сосудов и тонкая кожа.
Внезапно Ирвин почувствовал, что кровь в его жилах стала холодной, как лёд. Воспоминания семилетней давности вспыхнули в мозгу так ярко, словно кинокадры на экране. Он медленно опустился на стул, и Даниэль, глядя широко распахнутыми глазами на его побледневшее лицо, пододвинул к нему свой недопитый стакан.
– Я встречался с ним, – выдавил Ирвин будто не своим голосом. – Я вспомнил, где видел того человека со шрамом.
– Кого? – в один голос переспросили Даниэль и Роджер.
– В «Антиматерии» был один тип, Фред… Берт назвал его своим кузеном… О, боже, – Ирвин с силой провел ладонями по лицу. – На следующий день после похорон отца к нам домой заявился некий Джервис Скиннер. Уговаривал сдать отели ему в аренду. Пока он ездил матери по ушам, я выглянул в окно на улицу и увидел, как возле его машины курит то ли водитель, то ли охранник. У него была разбита левая бровь – заклеена пластырем. Он заметил меня и сразу спрятался в машине. Точно, это был Фред.
Даниэль слушал с приоткрытым ртом, не отрывая от Ирвина глаз, и, когда тот замолчал, спросил:
– Думаешь, он это сделал?
Ирвин схватил трясущейся рукой стакан с водой и жадно к нему приложился.
– Не стоит исключать эту версию, – сказал Роджер. – Но даже если это и так, Фред просто исполнитель грязной работы. Нам нужно рассказать обо всём этом полиции, хорошо?
Ирвин, поколебавшись секунду, кивнул.
– И что же ты собираешься делать? – спросил Даниэль. Он стоял позади сидящего на диване Ирвина и массажировал ему голову. Тонкие пальцы с покрытыми черным лаком ногтями ласково пробегались сквозь волосы, несильно надавливали на основание черепа, затем перемещались на шею и плечи, и снова вверх. Метель утихла, родители давно разъехались по домам, а Ирвин всё сидел в гостиной, застыв взглядом на мигающей гирляндами ёлке.
– Еще не знаю, – ответил он, откинув голову назад, навстречу нежным прикосновениям. – Но я не доверяю этим продажным шкурам.
– В полиции недавно сменился комиссар, там уже всё по-другому.
Ирвин закрыл глаза и задумался.
– Нужно проведать старых знакомых в «Антиматерии», – произнес он пару минут спустя.
– С ума сошел, – усмехнулся Даниэль.
– Это единственная ниточка, которая может вывести на Берта. С ним явно что-то нечисто. Что, если он знал правду о моем отце?
– Не накручивай себя, – Даниэль наклонился и заглянул Ирвину в глаза. Тот с судорожным вздохом оторвался от спинки дивана и, упершись локтями в колени, спрятал лицо в ладонях.
– Мы росли вместе, и он видел, с какой болью мне пришлось взрослеть, – голос Ирвина дрогнул. – Мне до сих пор снится наш старый дом, как мы всей семьей ходим на пикники в парк, как отец учит меня ездить на велосипеде… Я просыпаюсь, и… ничего этого нет.
Его плечи подрагивали, в тишине было слышно лишь тяжелое рваное дыхание. Даниэль обошел диван, сел рядом с Ирвином и притянул его к себе.
– Так быстро летит время, так медленно заживают раны, – шептал он, гладя его по волосам. – Знаешь, больше всего я боюсь вновь причинить тебе эту боль.
Ирвин выпрямился, глядя в серо-зеленые глаза с таким неподдельным страхом, будто перед ним сидел не Даниэль, а его бестелесный призрак.
– Нет, ты не…
– Ирвин, – перебил его Даниэль и взял его ладони в свои. – Просто выслушай меня.
Дождавшись короткого кивка, он продолжил:
– Никто не знает, сколько мне отмеряно. Сердце – самая непредсказуемая штука в человеческом организме. Раньше мне, честно говоря, хотелось скорее уйти. Но потом появился ты. Врачи исцелили моё тело, ты исцелил мою душу. Сколько бы это ни продлилось, Ирвин, я буду счастлив, пока твоя рука не закроет мои глаза в последний раз.
Ирвин почувствовал, как предательски защипало в носу, а легкие словно сдавило тисками. Он сгрёб Даниэля в отчаянные объятия и крепко прижал к груди.
– У нас еще много времени, – тихо произнес Ирвин надломленным голосом. – Это только начало, слышишь?
Даниэль приставил указательный палец к его губам.
– Т-с-с… Давай просто жить.
Он улыбался. Разноцветные блики от гирлянды отражались в его счастливых глазах, словно звёзды то вспыхивали, то гасли в ночной бесконечности. Он был здесь и сейчас, живой и теплый, тянулся мягкими губами за поцелуем.
– А помнишь, что было год назад? – вдруг спросил Даниэль, отстранившись.
– Два влюбленных идиота болтали по телефону, пялясь на луну, – усмехнулся Ирвин. – А потом я выпил лишнего и пытался посреди ночи отправить тебе СМС.
– Что еще за СМС?
– Жутко безграмотное любовное признание. Это всё пиво, честно.
Даниэль издал тихий смешок и ткнулся носом Ирвину в шею.
– А я тогда увидел падающую звезду и загадал, чтобы каждое следующее Рождество мы встречали вместе. Как думаешь, чудеса существуют?
Ирвин бережно взял обеими руками его ладонь, поднес к губам и, трогая невесомыми поцелуями каждый палец, прошептал:
– Уверен, что да.