И жду и не жду… Одновременно… Верю – не верю…
Сахар, мука, соли щепотка, масло и сливки, шорох за дверью, слёзы, ваниль, цукаты и осень… Кексы пекутся. Рядом присела, медленней стало ткаться пространство, свет моей кухни уже не спасает. Цепляет стрелки часов горький вечер…
«Взвесьте, пожалуйста…» Хурму покупаю. Сегодня недолго её выбирала – знала, какого хотела вкуса. Натянуто-тонкая твёрдая кожа, под ней переспевшая сочная мякоть. Косточек много… Несу её бережно, чтобы не лопнла.
Будет разрушенным, некогда целое. Хурма будет мятая…
К ночи та кошка обернётся волчицей. И я разорву это сердце зубами – тёмное, мягкое и перезрелое…
========== III ==========
10.
Мною написаны ваши портреты. Портретов – бесчисленно…
Их уже множество…
Но только один был написан реальностью. На этом портрете вы меня любите. Я это знаю – мною написано много реальностей.
Давно не творила так вдохновенно. Творила во имя. Мне просто хотелось поверить, что так оно тоже может сплетаться. С меня лишь эскизы, а мир всё долепит цветным пластилином. Примет, проглотит, сделав собою. Частью и правдой.
Я ведь художница…
Я – архитектор.
Верю – не верю…
Нет веры… Есть вера…
Я вынимаю её. «Призадумайся».
И реальность всё думает, вертит в ручонках простые игрушечки.
И мир не спешит. Я за ним наблюдаю, смотрю всё тревожней, и вижу уныло-печальные взгляды – старик не возьмёт все эти подарки…
Лгать – привилегия, я ведь художник… Вы лишь поверьте, и эти рисунки истиной будут.
Вот оно – утро… Вижу эскизы, картинки простые и зарисовки. Я всё рисую, а он смотрит угрюмо, тяжко вздыхая… Не верит, зануда…
Линия, точка… Пятна гуаши, фон акварельный, лёгкий какой-то, полупрозрачный… Реальность. Моя лишь. Моя. Настоящая…
Скучно?
Нет, страшно, пожалуй…
И горько…
Рождается пятница…
С каждым проснувшимся она обрастает своим пребыванием в нашей картине, рисованной наспех ещё под одеялом… Я просыпаюсь, а вы пребываете в этих реалиях, вами «сегодня» уже нарисовано – вы раньше встаёте, и могли бы, наверно, варить этот кофе. Кофе из утра, где пребывает окно с незнакомым осенним пейзажем, уютная мятость вашей постели…
Я встаю очень рано. Я же художник. Видеть мне голое утро рождённое, сонно-эскизные наши сознания, чувствовать ваше – вы пребываете… Нас по утрам всегда было двое. Я встаю очень рано, встаю в ваше утро, я проникаю в эту реальность. Будто бы знаю…
Вы ощущали меня в те мгновения, когда нас лишь двое в нетронутом мире, новом и чистом, полупрозрачном? В мире едва ли рождённом, задуманном нами. Двоими. Слово давала ж себе… Мы здесь связаны, мы рисовали то утро, и это. Утро, где никого не бывает.
«Вы приходите ко мне… Завтра утром…» Мы будем рассматривать все свои лица…
Стоим на перроне друг перед другом. Опустошаю себя в ожидании, стекаются лентой тусклого света в точку мгновения. Вам бессловесно, вы слов не даёте.
И мы едем дальше в зябком мерцании, что нас выпивает. Последние капли. Мы едем дальше той же дорогой, что и вчера, и в четверг и во вторник, едем дорогой ваших молчаний.
И я выхожу всё на том же перроне, уличный свет, испив это утро, медленно гаснет… Обманута вами. Я знаю об этом.
Я себя обманула…
Иду на работу той же дорогой. Мост, гаражи, светофоры. Двор и дома, освещённые окна, пустые балконы…
Ларьки…
Магазин…
Лёд под ногами…
Небо и клёны…
Подземка. Ступени…
Здесь остановка…
Крылечко и двери…
Налью кипятка. Согреет немного, едва успокоив… Окно. Странный город. И декорация, что меняет себя каждый день на такую же…
Мгновение лишь и отчаяние после – вот моя гамма, где каждому тону – мгновение, реальность…
Живая. Играет…
Юна… Бесконечна.
Впечатление – вечность. Вечность творения, его мимолётность. И созерцаем метаморфозы, сотворённые нами едкие промыслы.
Придите ко мне, я найденной стану. Найденной вами. Игры закончены…
Я совсем близко… Левее, левее…
Я уже рядом.
Чуете?.. Франция…
Мой аромат. Аромат, что я грезила. Ступайте след в след по этой дорожке. Идите за мною. Идите на запах. Вы его знаете, я – вездесуща.
Я стану. Я всюду.
Я заклинаю, сука, колдунья…
11.
И вы мне сейчас говорите о промысле?
О провидении? Я знаю, спасибо…
Это мне бы рассказывать в утреннем поезде вам о судьбе и о силе, что теплится, скрытая в этом мире реальностей, на это мгновение – мире единственном. Нашем. Здесь утро и поезд, тёмные окна, луна, пассажиры… Бумажные куклы. Слепое пространство…
Их лица – знакомы… Все лица – немые… Лица – догадки, лица – картонки.
Нас здесь, живых, всегда только двое, друг перед другом на узких скамейках. Руку протянете, решивши коснуться… Границы свои вы нарушить пытаетесь, явив соучастие, вздрогнув, быть может…
Вздрогнув украдкой…
Позвольте ж себе, а время расставит – точки той силы видимы станут…
Точка – конец, или точка – начало…
Не знаю теперь…
Было уж это, где-то вас видела. Было и есть – мы сейчас в этих сумерках. В ворохе старой бумаги. На узких скамейках. Мы друг перед другом… Будет ещё – это плетение, это и есть бесконечный тот промысл… Друг перед другом. Мы – соучастники. Руку протянете, будто касаясь на расстоянии. Но… Длинный перрон. Толчок. Остановка…
Прибыли. Станция…
К неназванной цели всё той же дорогой. Всё по касательной, и не касаясь… Позвольте себе поверить, увидеть, как проявляется с трепетом новое.
Я здесь, совсем близко… Меня вы не видите, вы меня смотрите будто картиночку. С одной стороны, но я не картонка. Вы не устали?
Пока вам не скучно?
Будто не видим единого целого – кусочки цветные, мозаика, стёклышки – всё нам орнаметы калейдоскопов. Прищурившись, смотрим в волшебные трубки. Что там? Узор повторившихся пятен. Замкнутый зеркалом сектор окружности…
Зеркало, зеркало…
Вам ли сейчас говорить мне о промысле? Да если б не знала – живая была бы? Здесь и сейчас, на этой скамейке с вами в вагоне, среди пассажиров-картонок на фоне квадрата чёрного утра?
Один из фрагментов в калейдоскопе, что повторился из сектора в сектор, день ото дня и каждое утро… Утро на станции волею промысла, силой своих потаённых намерений.
Ссыпались в угол все наши стёклышки, узор повторился. Всё – провидение.
Промысл – зеркало… Становятся мыслями все ощущения.
Мыслями вашими. Я отражаю, вы принимаете, не понимая. Я – провидение. Я ведь художница. Левой рукой мне было написано искать вашу суть на правой ладони…
Искать вашу суть, да найти свою цель…
Той же дорогой, по рельсам, сквозь шпалы. Мы не доедем туда, не увидим. Путь не меняется. Цель не изменишь. Мы – свои жертвы. Мы лишь обманы.
По рельсам, путями, дорогой вчерашней. Вчерашней – не прибыли. Что же сегодня ожидаем увидеть? Станцию-призрака линий неведомых…
Утро…
Нам собирать цветные осколки некогда целой странной картины – мгновения рассыпаны. И не найти уж, наверное… Втоптаны стёклышки.
Мы говорим это утро…
Сны не рассеялись, но еле заметной глазу занозой в нас поселилась смутность догадки… Мы только к вечеру раскроем секреты, тайны этой глупой вселенной, сил накопив для самопризнания.
Утро. Мы грезим. А время покажет…
Время покажет нам ту же дорогу. Всё по накатанной, всё по касательной пройденной линии.
Утро. Мы грезим.
Мы верим в обманы. Обманы и правды. Мы не спешим – сонные рыбы, скалярии в банке. И только увидев, что солнце заходит, будет понятно, что день на исходе. Впереди – только вечер. Мало ли что ещё будет, конечно, но… Той же тропинкой крадёмся обратно…
Той же тропинкой, той самой дорогой, что не приводит. Прибудем туда же, куда прибывали. Вчера и во вторник, на прошлой неделе, и в сентябре позапрошлого года…
Ступаем тропинкой. Ступаем, надеясь…
Пустое…
Мы – пребывание.
Мы же – отчаяние.
Мы – лишь попытка. Попытка менять.
Нам дарить лишь надежды друг другу – мы воры.
А вечером вы говорите о звёздах… Признание… Слышится? Смотрим на счастье своё однобокое, и сходятся точки, точки и линии, что были нами когда-то написаны. Нами заложены.
Плетение мыслей. Плетения веры. Магия смысла невидимых линий…
Видите суслика?
Суслика нету.
Но есть сторона у луны, что неведома, есть совсем близко спутник невидимый.
Мне улыбаться сегодня загадкой. И наблюдать…
«Мне в инее звёзды…» И дальше идти по той же дороге…
12.
Промысл.
Рок наш…
Наш рок-н-ролл… За стеной филармонии – джаз и блюз.
В этой однобокой реальности истиной становится целое. Нечто многостороннее. И я становлюсь реальностью, меняя углы обозрения, все свои точки и линии.
А вы всё молчите и смотрите. Я рядом, мне досталось разгадывать луны, руны, кофейную гущу. И карты звёздного неба…
Нарушьте молчание, беседуйте.
Но вы всё молчите, я слушаю. Говорить – разучилась, и знаки рисую на ваших ладонях. Слова становятся образом. Слушая, слышу – Луна апельсином забралась в окошко, осеннее небо и мёрзлые рельсы, толпа пассажиров, дрожащие звёзды, меркнущий свет фонарей-невидимок, чёрные ветви мёртвых деревьев, ноябрь… Безликость картинок исчезла, и задышало, вспыхнувши, нечто. Нечто в реальности…
Чернилами писано на бумаге прозрачной слово «любовь», что обронили как будто случайно. «Любовь» остаётся перед глазами, оно так красиво вами написано. Я и не знаю, как увидеть иначе – лишь строчка. Раскройте мне тайну этого слова. Пауза…
Пауза…Diminuendo…
Строчкой клубится, не тая, в пространстве. Смотрите мимо…
«Вы любовь здесь не видели?»
Я наблюдаю, как по вагону плавает призраком смутное чаяние. Мне начинает казаться, что и вы их увидели…
«Не просто случайность, не игры стечения всех обстоятельств. Не разукрашка…» - твержу как молитву…
Я как обычно ловлю ваши взгляды, кладу их в карманы. Битые льдинки, они там хрустят, рассыпаясь и тая.
Наверно, улыбка мне только казалась.
Улыбка неясная. Улыбка сокрытия.
Акценты, нюансы – сплошные загадки… И нету вариантов, есть ситуация.
Ситуация есть.
Ситуации нет. Есть лишь варианты… Не знаю!..
Варианты все пройдены, варианты нарезаны, сложены в баночки заготовками на зиму. Остальное – пожарено. Нами же съедено. Давно переварено…
Да, мне всё кажется…
Глупая… Глупая.
И вам так неловко – кругом пассажиры, они наблюдают моими глазами. А я хоть и щурюсь от яркого света, но вижу чуть больше. Мы друг у друга в замёрзших ладонях…
Длинный перрон. Толчок. Остановка.
Обоями стало тёмное небо с лунным плафоном, свернулась картина с хлопком, обратившись в две линии рельс и софитом над ними. На мост поднимаясь, я провожаю квадратики окон, первый вагон, всё это утро.
Спускаюсь. Холодно. Скользят под ногами ступени, а я провожаю. Провожаю, не глядя.
Спускаюсь. Иду… Всё та же дорога. Слева – барак. Мансарда. Окно. Круглое. Жёлтое. Это луна. Черепичная крыша. Трубы как башенки. Яркие окна…
Наледь. Иду. Там, дальше, - балконы как островки невиданных жизней, плетения света и тени. Высокие окна старых построек, осколки лепнины…
Небо синеет, поверх нацарапаны ветки деревьев…
Так хочется верить… Иду и сплетаю своё заклинание. В строчку, в новую линию, точку пересечения, в цепь этих всех странных случайностей.
Мы ступать с вами будем неслышно по начертанным мною знакам… Мы будем идти навстречу друг другу…
Совсем по-кошачьи…
Как будто не веря,
Любить подкрадёмся
Друг к другу так мягко,
Как будто небрежно,
Втайне жалея
Ушедших мгновений…
Как будто неявно…
Безудержно… Нежно…
Иду на работу, всё той же тропинкой. Наледь. Ступени. Бараки. Подъезды. Дворы. Светофоры. Окна. И клёны. Киоск. Остановка. Подземка. И двери…
Светает.
Ноябрь.
Утро, поверь мне…
13.
«Филармония. Крупные формы».
Прячу глаза, ревность скрывая и зависть. Я бывала почти во всех театрах. Филармония слишком серьёзной казалась, там – не была.
Филармония. Крупные формы.
Весь день смаковала эти три слова. Я бережно издали их наблюдала, вертела в руках…
…Слушаю песню. Одну из любимых.
Мне сейчас глупо.
Глупо сейчас слушать песню из сказки. Нефилармония.
Не формы. Не крупные. Мелодия глупая. Глупая сказочка. Запутать два провода старых наушников. В узел. Навеки. Не фантазировать.
Лишнее.
Фантазировать – лишнее.
Но… Не быть мне русалочкой… Я ведь художница.
«There you see her. You wanna kiss the girl »…
«Kiss the girl. Kiss the girl »…
Я – это глупости, мне и неловко сейчас смотреть в зеркало. Быть мне волшебницей, колдовать на улиточку: «Ты, Себастьян, споёшь эту песенку». Выход на сцену… «Ты не волнуйся, я буду рядом». Я – это партия на фортепиано…
Вслушайтесь… Это не та филармония. Глубже, сложнее. Вариации… Темы… Всё тут сплетается в узел. Навеки.
Не думайте… Лишнее. Вы попали не в театр. Как она вам, нравится песенка? Разберите на ниточки всю композицию, соберите обратно, снова послушайте… Разложите плетение многоголосия. Линии, точки, акценты, нюансы – шлю вам загадку. Кусочки мозаики…
Метки и символы, тайные знаки…
Найдите…
«Разложи мне плетение, открой эти тайны».
«Трефовый король…»
Как всегда.
Улыбается бабка, нити той вязи крепко сжимая.
«С любовью. И с жизнью своей. С интересом. Да при пути…»
Да при том же, наверно.
Глянет лукаво. Но знаю я все эти карты, расклады. Всё как всегда. Трефовый король, что с любовью, и с жизнью. И с интересом. В пути. По дорожке своей неизменной. Всё по касательной, не смея нарушить границы условность…
Пытаюсь увидеть себя в этих картах. Примерю у зеркала эти пророчества…
Трефовый король… Вот сюда… И левее.
Его интерес пристроим чуть сбоку…
Путь мы начертим…
Любовь…
Так. Куда же? Вот здесь её место, пожалуй…
Ага. Всё в порядке.
И я как Алиса в стране Мураками. Без тормозов… Карты слетают. Я – обнажённая, сука-Русалочка. Я – перед зеркалом, я – одинокая. Где же король, где тот путь, интерес? Куда улетела карта «любовь»?
Мне нагадали ту филармонию, и теперь колдовать мне до гроба, наверное… Я беру карандаш и рисую ту карту.
Рисую любовь. Вывожу этот путь. Ярче штрихую ваш интерес.
Тушь и иголка.
Будет картинка эта навеки, проникнув в меня, в мои узелочки. Будет моей единственной кожей. С линией, точкой. Символом. Знаком. Видимой меткой. Шлю вам отгадку…
Найти будет проще, хоть я нелюдима. Со мной лишь улитка. Мы с ней на пару – под небом Парижа. У этой улитки есть мои руки, что треплют бока и гладят по спинке.
Позвольте себе – я буду вашей. Рисую улитку на вашей ладони на редкость удачно…
Удачно всё вышло. Хороший расклад невидимых линий. Линий, путей и дорог… Но всё тех же, что не приводят. Как это – верить?
Немая, слепая, глухая… Старуха… Вешаю в рамку на стенку улитку.
Магия, сука. Сука, колдунья…
Вы ведь не тот, кем хотите казаться. Мой карандаш теперь всё о вас знает – больше не скрыться. Мой карандаш, он же волшебный, он настоящий.
Картинка на стенке. Я – на ладони. А вы продолжаете гнуть эти линии.
Не скучно вам? Хватит же… Хватит. Я ведь теряюсь, как панцирем обрастаю ушедшими днями.
Мне страшно совсем затереться, поблёкнуть. Или помяться.
Пыль на пластинке. Времени шелест. А я всё танцую passe-pied с тенями.
Это вариант, а есть ситуация.
«Go on, единственный…»
«Mon ami, kiss the girl…»
14.
Время где-то чуть-чуть задержалось, и я варю кофе, что, задумчиво глядя из турки, пыхтит отрешённо. Пенку сбиваю ложечкой длинной, а он закипать ещё и не думал – нежится тёмным комочком в медной своей колыбели…