Целый год прошел с тех пор, как Рик очнулся в белой палате, ничего не понимающий, шарахающийся от людей, в лицах которых видел уродливые маски ходячих мертвецов. Целый год, как его жизнь вернулась в «норму», в дом, где была живая Лори, спящая рядом с ним в чистой кровати, маленький Карл, который держал в руках разве что игрушечный пластиковый пистолет и не помышлял ни о каких убийствах. Целый год после того, как та, другая жизнь резко оборвалась, оставляя внутри только непонимание, облегчение и горесть.
Как ему сказали, это всего лишь последствие комы. Люди, что стали за целую жизнь его семьей — просто случайные прохожие, которых он когда-то видел, а мир — только больной фантазией, построенной на каком-то комиксе, который Граймс, как идиот, решил прочитать в студенческие годы. Не было Мишонн, не было Джудит, не было Дэрила. Была только Лори, такая же, как раньше, маленький Карл и лучший друг Шейн, от вида которого у Рика все стягивалось в крепкий узел.
Вы хотя бы можете представить, что значит проснуться и понять, что ваша жизнь — это не более чем сон? Вам это кажется. Никто не может представить, что чувствует человек. Это словно смерть и в то же время пробуждение, словно сладкая песня на ночь, которую поет тебе Фредди Крюгер. Не было ничего, не было тебя, твоей жизни, людей, которых ты любил, осталось только то, что ты сам, как был уверен, давно оставил.
Рик часами смотрит на спящего в своей кроватке Карла, беззащитно прижимающего к груди любимого мягкого Ти-Рекса. Крутящийся светильник оставляет на его лице блеклые тени танцующих животных. И, несмотря на внешнее спокойствие, Граймсу хочется взять мальчишку в охапку, разбудить, прижать к себе и спрятаться где-то в шкафу, где призраки комы его не найдут. Он больше никогда не потеряет своего мальчика.
Вокруг талии обвиваются тонкие руки жены, когда она прижимается к нему со спины, укладывая свою голову ему на плечо. Рик слегка поворачивается, втягивая запах ее шампуня и духов, и хочется радоваться, хочется заставить себя переписать собственную жизнь. Но он отлично помнит, какими глазами на него смотрела Лори, как она выплевывала ему в лицо слова о том, что он не имел права убивать Шейна, что она любила именно его. И это глупость, такая мелочь, когда ты можешь исправить собственную ошибку. Потому что даже сейчас, после всего того, что произошло в его жизни, он должен был любить Лори. Но… Он боялся, боялся вновь поверить.
— Пошли в кровать, — шепчет она ему на ухо, слегка целуя в шею.
Под кожей рождаются неприятные мурашки, напоминающие о разинутых пастях ходячих, что пытались сожрать его. Он дергается, качает головой, выпутываясь из объятий.
— Я хочу еще немного поработать, а ты ложись спать. Я скоро приду, — тихо говорит Рик, неловко проводя по волосам жены.
— Рик, уже год…
Граймс прикрывает глаза. Слова жены больно бьют под дых. Но он не может заставить себя. Пока не может. Потому что когда Рик целует ее, он вспоминает, а это слишком больно.
— Прости. У меня и правда много дел. Я обещаю, что как только разберусь со всем, то мы поедем в отпуск.
— Я надеюсь, Рик, — шепчет Лори, и в ее голосе столько грусти, что Граймсу хочется обнять ее. Но руки, дернувшись, так и не поднимаются. И жена уходит, оставляя его в комнате.
Рик привычно прикрывает окно, закрывая его на шпингалет, хотя в комнате очень жарко. Но ему страшно думать, что кто-то может забраться сюда. Присев на край кровати, он проводит по мягким волосам мальчика. Как хорошо, что жизнь дала ему шанс. Но как плохо, что она отобрала у него столь многое.
— Папа…
— Я здесь, мой хороший, я здесь.
Рик подгибает ноги, устраиваясь на короткой кровати, притягивает к себе сына, утыкаясь носом в его макушку. Карл тихонько всхлипывает, прижимается к нему, обхватывая ручками, как будто боясь, что он уйдет.
— Никогда больше не уходи, — бормочет ребенок.
— Больше никогда, — обещает Рик. — А теперь спи, тебе завтра в школу.
Карлу сложнее всего далась их разлука. Он до сих пор просыпался с кошмарами, вбегал в их с Лори комнату, плача, что Рик умер. И тогда его приходилось долго успокаивать. Они оба ходили к психиатру. Что отец, что сын. Но лучше всего им становилось так, когда они спали на одной кровати, чувствуя, что рядом есть самый дорогой человек, которого они больше не потеряют.
Рик так и не заставляет себя оторваться от сына, засыпает рядом с ним, хоть знает, что завтра будут безумно болеть мышцы. Но ради пары минут счастья он может сделать и больше. Среди ночи он подслеповато щурится, просыпаясь от рева мотора мотоцикла и лизнувшего комнату света. Но Граймс так и не фиксируется на этом, крепко засыпая.
Утро Рик встречает уже проснувшимся, на кухне, где он варит кофе, посматривая в небольшое окошко. Глаза покраснели, пальцы слегка подрагивают, но это нормально и очень скоро пройдет. Рик забрасывает в рот две продолговатые таблетки, словно это конфетки, даже не запивая.
— Ты так и не пришел, — укоризненно говорит Лори, застывая в проеме двери.
— Извини. Уснул с Карлом.
Она понимающе кивает, присаживаясь за стол. Взгляд настораживающе скользит по его усталому лицу. Лори как будто что-то хочет сказать, но не уверена, что нужно это делать. И снова молчит. У них всегда так, чертова недосказанность, от которой неловко. Но Рик почти уверен, что как только это изменится, они расстанутся. Потому что все намного хуже, чем это кажется на первый взгляд. Их брак трещал по швам, и одно неосторожное слово, событие разрушит все, изменит навсегда. А там только неизвестность.
— Папа!
Рик подхватывает мальчика уже на лестнице, прижимает к себе за голову, чувствуя, как вокруг бедер обвиваются крепкие ножки. Карл, словно обезьянка, цепляется в него. Вот только это не вызывает улыбку. Граймс чувствует, как дрожит сын, как его слезы заставляют майку намокнуть.
— Опять кошмар? — тихо спрашивает Рик, стирая с мягких щечек прозрачные капли.
— Я… Я видел страшные вещи, — шепчет мальчик, словно боясь, что Лори услышит. — Меня хотели съесть. А тебя не было рядом…
В груди болезненно тяжелеет, сердце сжимается. Он в этом виноват. В кошмарах Карла, в том, что ему снится. Потому что именно Рик вскакивал ночами, тысячный раз проверяя двери и окна, передвигал мебель и рассказывал о том, что ему пришлось увидеть. Конечно же, чувствительный мальчик все это запомнил. И теперь кошмары отца стали его.
— Ты же знаешь, что я рядом, — успокаивающе говорит Рик. — Я никому не дам тебя в обиду.
— Тебя не было…
— Карл, — Граймс приподнимает пальцем подбородок, заставляя мальчика смотреть себе в лицо. — Я рядом. Всегда буду рядом. И я защищу тебя.
Мальчик шмыгает носом и кивает, вытирает кулачками слезы, неожиданно становясь похожим на взрослую версию себя. Его храбрый маленький мальчик.
— Хочешь, я отвезу тебя в школу?
— Да.
Рик вымученно улыбается, опуская сына на пол. Снова проводит по его щеке, просто не имея возможности заставить себя перестать. Слишком больно и тяжело.
— Тогда тебе нужно позавтракать, умыться и одеться.
— Угу.
Они молча завтракают, и это чем-то напоминает тот мир, где было не до разговоров, где нужно было вслушиваться в каждый шорох. Лори как всегда косится на Рика, но опять же молчит. И однажды слова все же выйдут наружу, будет грандиозный скандал, который, возможно, уничтожит все. Потому что нельзя жить так, как они это делали. Ничего не было нормально, ничего не было так, как до комы.
Рик помогает Карлу пристегнуться, вновь проверяет дорогу, боясь увидеть хоть какие-то признаки живых мертвецов. Но все так же тихо. Сосед, воткнув в уши наушники, поливает газон из шланга, соседка пересаживает цветы, кто-то, так же как и Граймс, собирается на работу. Из-за поворота выруливает школьный автобус. И эта нормальная жизнь так ненормальна. Рик закусывает губу, чувствуя во рту металлический привкус. Он никогда не привыкнет. Даже сейчас его рука проверяет надежный Питон в кобуре. В бардачке лежит охотничий нож, за который его вполне могли оштрафовать. Но Рик не мог отказаться от старых привычек, хотя должен был.
Он выворачивает ручку радио, настраивая его, слушая, как из динамиков полилась какая-то смутно знакомая мелодия. Рик вдавливает ногой педаль газа, и машина мягко трогается, выезжая на дорогу. Мимо мелькают дома, никаких признаков разрушения, вокруг чистота и порядок, но все равно внутри грызет червячок беспокойства. И если Рик закроет глаза, он вновь увидит ходячую, ползущую по траве, оставляющую на ней кровавый след.
— О, мотоцикл! — восхищенно восклицает Карл, тыкая пальчиком в окно.
И Рик поворачивается голову, кажется, слишком медленно. Но он успевает заметить широкую спину, обтянутую кожаной жилеткой со знакомым принтом, и знакомый номер. Граймс бьет по тормозам, чувствуя, как горло стискивает болезненный спазм. Паническая атака. Как знакомо. Он тянется к бардачку, трясущимися руками извлекая оттуда нужный пузырек. Нож падает на пол, рассыпаются какие-то бумажки, но Рик глотает необходимые лекарства и утыкается лбом в сложенные на руле руки. Ему просто показалось, показалось. Или это действительно Дэрил, но настоящий. Того кошмара просто не было. Все хорошо.
В окно кто-то стучится, заставляя Рика подскочить. Секунда, а в его руках уже любимый револьвер, привычно оттягивающий руку, палец лежит на курке, готовясь выстрелить. Но за стеклом обычный мужчина, обеспокоенно поглядывающий на оружие. Он поднимает руки, и отходит на шаг.
— Я просто хотел узнать ваше самочувствие, — извиняющееся произносит незнакомец.
Рик тяжело выдыхает, проводит ладонью по лбу, стирая мелкий пот, стекающий на глаза.
— Простите. Да, спасибо, — бормочет он, пытаясь заставить голос не дрожать. — Извините за беспокойство.
— Вы осторожнее.
Как будто Рик не знает. Но что это, черт возьми, было? Он как будто действительно видел Дэрила, его фигуру, его байк. Наверное, все же привиделось. Граймс поворачивает голову к сыну, проверяя его самочувствие. Но тот больше заинтересован вывалившимся ножом. Пальцы вполне уверенно сжимаются на толстой рукояти, в глазах поблескивает сталь. Но Рик выхватывает оружие и запихивает его на место. Слишком много напоминаний. Лекарство, похоже, не работает.
— Не говори маме про нож, ладно? — просит он, заглядывая в глаза сына.
Тот легко кивает. И вновь отворачивается к окну, слегка болтая ногами. Дальше дорога проходит без происшествий. Рик высаживает Карла у школы, а сам едет дальше, к полицейскому участку, где его снова буду заваливать бумажной работой, потому как большее доверить просто не могут. Оно и понятно. Рик бы и сам себе не доверил задержание преступников, если он, увидев в них ходячих, просто может пристрелить людей. Счастье, что его еще не уволили.
В глубине ящика, под кучей бумаг, лежит небольшая папка, которую Граймс еще месяцев семь-восемь назад маниакально собирал, выискивая всех тех людей, которые были важны ему в той жизни, пытаясь понять, как же те попали в его сон. Действительно, случайные прохожие, те, кого он мог заметить в магазине, те, кого он однажды арестовывал.
— Выглядишь паршиво, — замечает Шейн, усаживаясь на край стола. Он выхватывает первую попавшуюся папку, бессмысленно перелистывает ее, только для того, чтобы занять руки. — Слушай, может, выпьем завтра? Давно мы с тобой не отдыхали. Может, это облегчит твою реабилитацию и ты снова станешь моим напарником.
— Алкоголь вряд ли мне поможет, — не поднимая глаза, говорит Рик, продолжая вбивать данные в базу. — Мне психиатр не сове…
— К черту его. Всем помогает пара кружечек темного и отличный собеседник. Тебе это нужно, дружище. Так что давай завтра. Предупреди Лори, что задержишься, и мы покутим. Я нашел одно неплохое место.
— Ладно, завтра, — соглашается Рик, устало поднимая голову.
— Вот и отлично.
Внутри рождается странное чувство предвкушения, словно завтра должно было произойти что-то хорошее. В желудке покалывает от возбуждения. И весь день Граймс не может взять себя в руки. Кофе выливается на пальцы и штаны, листы выпадают из рук, он спотыкается о ступеньку, к подошве прилипает туалетная бумага. Море знаков, словно в попытке предупредить его о чем-то. Но о чем? Что в этом мире может быть такого опасного? Ничего. Это вечное затишье, как штиль перед бурей, которая никогда не случится.
Дома все продолжается. Он разбивает любимую кружку, режется об осколки, прищемляет себе палец дверцей. Цепь неудач, которая не могла прекратиться, вот только куда она вела, Рик не мог понять. Ночью он не спит. Дверь закрыта на все замки, окна опущены даже на втором этаже, в темном зале мигает телевизор, по которому идет какая-то глупая передача, а Рик бессмысленно смотрит в экран, боясь заснуть. Он отчего-то знает, что сегодня кошмары будут реальнее, как будто они смогут затянуть его обратно. Наверху спит Карл и Лори, даже не подозревая, что внизу медленно сходит с ума Рик.
Грохочущий рокот двигателя мотора затихает рядом с домом, словно кто-то припарковал его прямо на лужайке. Рик подскакивает, осторожно встает у стены, слегка отодвигает тонкую занавеску, выглядывая наружу. Ему требуется пара секунд, чтобы заметить байк, стоящий у обочины, а на нем знакомую фигуру мужчины. Граймс не мог ошибаться, не мог. В темноте горит красный огонек сигареты. Но мужчина так и не встает со своего железного коня, продолжая рассматривать дом.
В голове шумит, звенят колокола, жужжат тысячи ос, но при этом внутри становится как-то легко. Рик быстро отодвигает задвижки, щелкает замок, распахивая дверь. Коротко стриженная трава колет голые ступни, разбрызгиватель замачивает джинсы, но Рику наплевать. Снова урчит мотор, мужчина отталкивается ногой.
— Дэрил!
Но байк быстро мчится мимо, мужчина даже не поворачивается, а Рика обдает крепким запахом бензина и пыли. Неужели ошибся? Да не может быть, он отлично знал этот разворот плеч, эту широкую спину, за которой любой мог бы почувствовать себя в безопасности. Но тогда почему тот уехал, что он вообще здесь делал? Если досье, которое собирал Рик, не ошибалось, он однажды участвовал в обыске в квартире Диксонов, где ничего не было найдено. На братьев все равно было заведено дело, которое было аннулировано в суде. Рик был сторонним наблюдателем, так что Дэрилу не за что было мстить. Но почему тот был здесь?
Он наклоняется, чтобы поднять смятую пачку сигарет. “Парламент”. Любимая фирма Диксона, Рик как-то подарил ему целый блок… в той жизни, за что Дэрил притащил ему магнитофон на батарейках с одной единственной кассетой. Это было еще тогда, в тюрьме. На губы сама собой лезет болезненная улыбка. Рик скучал, безумно скучал по этим людям, по каждому из них, не только по Дэрилу. Безумно больно осознавать, что он навсегда потерял их, но зато получил сына, своего единственного мальчика. И, наверное, Граймс готов был пойти на эти жертвы.
Рик возвращается домой, поднимается наверх и ложится в постель к жене, обнимая ее со спины. Все будет хорошо. Впервые этой ночью ему не снились кошмары. Он снова был в тюрьме, но за стенами не было ходячих. Он прижимал к груди Джудит, смеялся над шутками Гленна, опираясь на плечо Дэрила. И ему было безумно тепло и приятно. Бет, проходя мимо, сжимает его плечо, протягивая теплую бутылочку с молоком. Самые драгоценные воспоминания.
Просыпается Рик с улыбкой на губах, словно всю ночь его сон охранял настоящий ангел. Хотя так оно и было. Похоже, ночью Карл забрался к ним в постель, он свернулся между ними, сейчас вжимаясь коленками в его грудь. Милый маленький котенок.
— Доброе утро, — шепчет он Лори. — Я не заметил, как он сюда забрался.
— Я тоже. Он очень скучает по тебе, боится потерять, как и я, — Лори бросает на него быстрый взгляд. — Вы сегодня ведь запланировали что-то с Шейном?
— Да. Хотим сходить немного выпить. Но я не буду слишком задерживаться.
— Ничего. Отдыхай.
Внутри скребется вопрос о том, откуда она знает, что Рик собрался куда-то с Шейном. Он ведь ничего ей не говорил, собирался подождать до сегодняшнего дня. Уолш? Но зачем? И снова внутри дергается обидная ревность. Сложно поверить, что у них ничего не было, если видел все по-другому. Изменяла ли Лори? Так и хочется задать этот вопрос, вслух, окончательно разрушив хрупкое равновесие. Но Рик молчит.