Тея покидает кухню, а Дилан подпирает щеку кулаком, задумчиво утекая внутрь себя.
Что ж, она поняла.
Поняла, что он следил за её приемом пищи.
Значит, не такая уж и «ограниченная», как написано в документе.
========== Глава 2 ==========
Он садится в машину. Дверца закрывается — и музыка из салона слышна хуже, чем до этого, приглушенно, а я смелее выглядываю из-за оконной рамы, скрываясь за тканью шторы. Кажется, в машине несколько людей. Они громко общаются, слышу смех. Не испытываю любопытство по отношению к незнакомцам, лишь терпеливо ожидаю, когда автомобиль тронется с места. Дилан нарушает правила. Роббин, уверена, взорвется в ярости, когда узнает. Конечно, не мне об этом сообщать, их жизнь меня не должна касаться, и она не будет. Всё равно сомневаюсь, что протяну в этом доме весь данный мне срок.
Автомобиль отъезжает. Я не ухожу, продолжаю следить, до тех пор, пока машина не сворачивает с улицы, лишая меня возможности наблюдения, правда, будучи параноиком, продолжаю стоять на месте, нервно вытирая влажные ладони о шторы. Переминаюсь с ноги на ногу. Слабость. Такая приятная слабость. И вялость. И моральное отупение. Сложно в точности описать свое состояние и наслаждение, которое оно приносит. От недостатка питания меня постоянно покачивает. Нахожусь в бесконечном режиме «на грани» с потерей сознания. Как… Как эффект от «собачьего кайфа». Вот так я себя чувствую. Всё время.
Отхожу от подоконника. Отпускаю ткань штор. Взгляд сам опускается ниже, скользнув по мягкому ковру под ногами, но стопам по-прежнему холодно. Я постоянно ощущаю холод. Честно, не помню, каково это — чувство здорового тепла в теле, но мне даже нравится. Будто мне повезло иметь возможность проследить сам процесс.
Медленного разрушения организма.
Опускаю руки, оставив в покое вязаный свитер темно-зеленого цвета. Слабым шагом направляюсь к двери, осторожным движением открыв её, чтобы впустить в комнату больше темноты. До сих пор не могу принять тот факт, что живу под крышей такого дома. Я не знаю Роббин и вряд ли смогу сблизиться с ней. Не потому, что нет возможности, просто я не желаю этого. Сама. Так вот достаточно изучить это место, чтобы понять: женщина она, вроде, хорошая, да и их с сыном стычки, думаю, не пропитаны тем видом злости, который выливался в свое время на меня. По крайней мере, меня хоть и пугает их крик, но после него тут же следует что-то, заставляющее меня хотеть изучать этих людей. И я остаюсь. И смотрю. Порой встречаются те, за кем хочется наблюдать со стороны. Судя по всему, это мой личный жизненный стиль. Я может и существую, но лишь в роли наблюдателя за развитием жизненных событий других.
А что насчет меня?
Медленно иду к ванной комнате, включая теплый свет, приносящий глазам знакомый дискомфорт. Живот крутит, где-то под ребрами происходит привычный для меня процесс отмирания органов. Прикладываю дрожащую ладонь к животу, начав заметно прихрамывать. Не прикрываю за собой дверь, чтобы иметь возможность слышать, что происходит в доме. Вдруг кто-то внезапно вернется. Подхожу к туалету, начав короткими глотками воздуха заполнять кислородом легкие, отчего мое головокружение усиливается. Держусь за край раковины, медленно приседая на колени, и не заставляю себя ждать: сую два пальца в рот, одной рукой продолжая стискивать край ванной, пока другой вызываю у себя рвоту. Начинаю плевать, морщась от заполняющей глотку мутной белой жидкости. Честно, не знаю, что именно выходит из меня, а происходит это последние несколько лет. Не имеет значения, главное…
Не могу закончить свою мысль из-за временного потемнения в глазах. С хрипом втягиваю воздух в легкие, организм еле удерживает меня в сознании. Удивительно, что он продолжает бороться наперекор желанию хозяйки истощенного тела. Судорога усиливается, когда приходится руками схватиться за бортик ванной, чтобы не рухнуть и не удариться головой о мраморное покрытие. Рвано дышу, ощущая, как всё больше погружаюсь в ощущение «притупленности». Состояние, словно я вновь под кайфом. Оно такое родное и…
Прикрываю глаза, спиной врезаясь в край ванной, и запрокидываю голову, улавливая наслаждение, которое получаю ежесекундно, пока организм продолжает неистовую борьбу со мной. Он крепко держится за сохранение сознания. Пальцами руки касаюсь груди, надавив, дабы добраться до ребер. Второй ладонью нащупываю пульс на шее. И приоткрываю опухшие веки, вновь ощущая это. Это.
Почему оно так отчаянно колотится?
За что ты сражаешься?
***
Громкая музыка злит каждого жителя данной улицы. А ведь сегодня даже не выходной день и завтра многим подниматься ранним утром, чтобы отправиться на работу или учебу, как и всем тем, кто отправляется на вечеринку с бесплатным алкоголем и тем, что считается незаконным, но каким-то образом хозяину этого всем известного дома удается раздобыть нелегальное на потех «детишкам».
Тротуар рядом с домом, откуда разливаются громкие голоса и смех вперемешку с бьющими по мозгам соседей басами, забит машинами. Странно, почему многие добираются таким образом, ведь после этого, логично, не стоит садиться за руль. А кого из подростков это волнует, когда вокруг полно пива и сигарет, а твои родаки не способны повлиять на твою жизнь? То самое безбашенное время, когда ты считаешь себя и свои установки верными, а нравоучения взрослых кажутся бесполезными и ограничивающими тебя. Свободы. Больше свободы, верно?
Приходится припарковаться возле участка напротив. Дилан выбирается из салона, а Дэн спешит за ним. Не любит оказываться наедине в подобных местах. Ему требуется толчок, чтобы влиться в компанию. Честно, до сих пор удивляется, почему О’Брайен общается с ним? Нет, правда. Этим вопросом часто задаются одноклассники, ребята из команды, да что уж там, даже учителя. Дэн привык встречать недоумение каждый раз, когда на его ответ: «С кем ты пришел?» — он называет имя О’Брайена. Как ни крути, Дэн немного… Другой, что ли.
Дилан довольно социально развит и ему с легкостью удается приобщиться к любой компании, а вот Дэн…
Парень вздыхает, отчасти чувствуя благодарность. Хорошо, что ему повезло сойтись в общении с О’Брайеном, иначе так бы и проводил время дома, играя в приставку. А так он и в команду попал, и обзавелся новыми знакомствами. Круто.
Парни приближаются к переполненному людьми дому. Впервые из-за нехватки пространства многие «тусят» во дворе, что делает жизнь соседей намного тяжелее. Дилан закуривает, расслабленным шагом поднимаясь на крыльцо. С ним здоровается каждый. Кто-то протягивает руку, кто-то обнимает, на что он отвечает, сильно хлопая по спине ладонью, а если это девушка, то обходится без больных ударов ладонью, а лишь потирает ею спину, отчего обычно представительницы противоположного пола заметно мякнут, после смущенно улыбаясь и скрытно провожая парня взглядом.
Приходится напрячься, чтобы протиснуться в гостиную. Музыка слишком громкая, присутствующим приходится надрывать голосовые связки, чтобы быть услышанными во время общения. Свет приглушенно-фиолетовый. Странное освещение, немного неприятное глазам. Стоит духота. Запах пота в смешении с ароматами духов и одеколонов. У потолка витает дым от сигарет или того, что сегодня удается заполучить у хозяина дома.
— Сколько будем пить?! — Дэн встает рядом с Диланом, который останавливается у журнального столика, изучая стаканчики с алкоголем, который разливают из бочки, находящейся у дивана.
— Как пойдет, — отвечает, и Дэн понимает, что это означает.
Как пойдет с Брук.
— Дилан! — какой-то парень проходит мимо, похлопав парня по плечу, и они оба улыбаются. О’Брайен поднимает ладонь, поприветствовав в ответ.
— Как дела? — честно, Дилан даже не помнит имен, но сохраняет улыбку, отвечая незнакомцу:
— Отлично.
— Мама отпустила? — за незнакомым парнем следует другой, и Дилан опять не способен вспомнить, кто перед ним. Возможно, кто-то из школы. Не может же он помнить всех. Да и не хочет забивать себе этим голову.
— Тебя, смотрю, тоже, — закуривает, улыбаясь, а ребята смеются, продолжая идти.
Дилан зажимает сигарету в зубах, начав поднимать каждый стакан к лицу, чтобы понять, что в них налито, и Дэн приветствует подобную процедуру. Если бы этим занимался он, то все вокруг высмеяли бы его, назвав «мамкиным сынком», но никто не пытается поиздеваться над О’Брайеном. И не только потому, что его внешность вводит всех в заблуждение по поводу характера. Первый момент Дэн так же побаивался парня, ведь каким может быть человек, отбитый татуировками? Может, сейчас О’Брайен и спокойный, но, если верить словам некоторых… Многих людей, этот тип отличается буйным характером. Только вот Дэн общается с ним на протяжении двух лет после переезда в этот город. И на его памяти нет ни единого случая, когда Дилан бы терял контроль.
Но подозрения сами возникают в голове Дэна. По поводу честности и искренности поведения его друга. Ведь достаточно часто этот парень пропадает. И надолго. Где он шляется и чем занимается — неизвестно даже его матери. Оттого, наверное, мисс О’Брайен временами такая нервная.
Дэн оглядывает помещение с высоким потолком. На огромных окнах развешены сверкающие фонарики, горшки с цветами опрокинуты, местами на полу разлит алкоголь. Накуренные ребята дико смеются, сидя на полу, другие только принимаются употреблять, затягивая косячок. Всем весело, все улыбаются. Возможно, это неправильно, но подобное времяпрепровождение действительно расслабляет, в том плане, что ты забываешься. Ненадолго сбегаешь из реального мира. Только вот Дэну никогда этого не требовалось, что ли…
Парень улыбается, наблюдая за тем, как Дилан морщится, когда пробует алкоголь в одном из стаканчиков. Значит, паленое. Было бы неплохо выехать отсюда непьяными, Дэн не против. Совсем.
Он оглядывает гостиную повторно, но на этот раз задерживает свой взгляд на коридоре, со стороны которого идет высокая девушка. Её русые волосы красивыми волнами накрывают оголенные плечи, белая майка на тонких лямках не скрывает черного бюстгальтера, а темная джинсовая юбка сильно открывает стройные ноги. Даже сквозь громкую музыку улавливает стук каблуков. Её алые губы растягиваются в улыбку, а красивые глаза приобретают больше блеска. Дэн вовремя отводит взгляд, опустив его в пол, и нервно потирает пальцами переносицу, пихнув Дилана локтем в плечо. Парень оборачивается на друга, с хмурым видом кивнув, ведь полагает, что того опять кто-то донимает, но Дэн кивает за спину, заставив О’Брайена оглянуться назад. Видит Брук и сдержанно улыбается, оставив стаканчики на столике, полностью развернувшись и сунув одну ладонь в карман кофты с собранными в локтях рукавами, пока второй продолжает удерживать сигарету, с которой стряхивает пепел на пол.
Широкая улыбка. Притягательный взгляд. Привлекательные формы тела.
Да, Брук красивая.
— Привет, — девушка останавливается напротив ребят, не обращая внимания на парней которые с интересом и открыто изучают её, проходя мимо, и уж тем более плюет на взгляды девушек, завистливо кусающих губы. А тот факт, что Брук спокойно берет Дилана за запястье руки, потянув за собой, в несколько раз усиливает процент зависти со стороны женской половины присутствующих.
Брук кивает с улыбкой Дэну, который поднимает ладонь, сжато растянув губы, и не задерживает своего взгляда на девушке, отводя его в сторону, но приходится вновь поднять глаза на О’Брайена, который похлопывает друга по плечу, успев сказать:
— Звони, если что! — перекрикивает музыку, а Дэн произносит что-то вроде: «Забей», — начав пятиться назад, наблюдая за тем, как Брук сжимает ладонь О’Брайена, уводя его из гостиной. Дэн оступается, ногой задевая столик, отчего стаканчики опрокидываются, разливаясь, и парень нервно переглядывается с теми, кто сидит на диване. Незнакомцы искоса смотрят на него, перешептываясь и посмеиваясь. Парень прячет ладони в карманы кофты, начав крутить головой.
Куда ему податься? Чувствует себя потерянным.
Дилан только успевает закрыть дверь одной из комнат, и уже чувствует, как женские руки проникают под ткань его кофты, потянув на себя. Парень сохраняет легкую улыбку на лице, развернувшись к Брук, которая слишком широко улыбается, разоблачив свое состояние, и О’Брайен заметно хмурится, откинув голову немного назад, когда девушка тянется поцеловать его:
— Ты пьяна, — догадывается, на что Брук хихикает, дернув пальцами бегунок его кофты вниз:
— Ага, — проникает руками под ткань, обняв парня и прижавшись грудью к его груди, пошатываясь на каблуках. Ей удается чмокнуть его в подбородок, но Дилан не меняется в лице, сохраняя вроде улыбку, а вроде… И сердитость?
— Сколько ты выпила? — берет её за плечи, жестко отодвинув от себя, и Брук раздраженно цокает языком, закатив глаза:
— Какая разница? — сжимает запястья Дилана, потянув за собой к кровати. Парень вздыхает, больше не пытаясь натянуть наигранную улыбку на лицо:
— Есть разница, — выглядит пугающе серьезным, но Брук слишком пьяна, чтобы обратить на это должное внимание.
— Расслабься, Дилан, — улыбается, пытаясь заставить парня опуститься на кровать, но тот поднимает глаза в потолок, легонько надавив на плечи девушки — и она падает спиной на кровать, начав громко смеяться, поджимая колени. Смотрит на неё, понимая:
— Ты курила, да?
— Нет, пап, — она пускает смешок, поднявшись на локти. — Серьезно? — щурит веки. — Ты можешь просто… — разводит ладони, запнувшись. — Можешь просто трахнуть меня без этих нравоучений? — смеется, находя свое замечание забавным. Сейчас ей всё кажется таковым.
О’Брайен улыбается краем губ, подходя ближе к кровати, и наклоняется, располагаясь между раздвинутых бедер девушки, которая явно замирает, прекратив смеяться. Парень держится на вытянутых руках, скользнув приятно знакомым взглядом по груди Брук. Девушка активно дышит, пальцами сжимая ткань своей влажной майки, и сглатывает, когда парень подносит сигарету к губам, крепко затянув никотин в легкие. Молчание сопровождается бьющей по ушам музыкой и попытками кого-то со стороны коридора открыть дверь. Брук нервно моргает, скользнув языком по губам, ведь опять. Опять это происходит. Почему он смотрит так серьезно? С каких пор…
Дилан отворачивает голову, медленно поднимаясь, и садится на край кровати, потушив сигарету о тумбочку, а окурок выбрасывает в угол помещения, вынув упаковку сигарет. Брук смотрит в потолок. Слышит, как парень чиркает зажигалкой. Вновь чувствует запах никотина. Выдыхает, ощущая, как он медленно отрезвляет её опьяненное сознание. То, чего она так добивалась, чтобы не нервничать. И с каких пор она так волнуется? Раньше всё происходило само по себе. А теперь… Что изменилось?
— В чем дело? — кто-то должен начать — и это Брук. Девушка чувствует тяжесть в голове, но приседает, опираясь руками на матрас. С беспокойством смотрит на парня, который хмурым взглядом сверлит пол, пока сутулится, поднося сигарету к губам. Брук потирает ладонью коленку, оценивает молчание Дилана, предполагая:
— Ты больше не хочешь меня? — она не станет объясняться перед собой, почему ей это важно. Оно того не стоит. О’Брайен остается внешне суровым, пока пускает дым, вдруг объявив:
— Мы отвезем тебя домой, — и она не думает перечить. С Диланом О’Брайеном никто не смеет спорить. Но девушке хочется докопаться до правды. Узнать причину, по которой этот парень отталкивает её на протяжении двух лет.
— Просто скажи, что я… — хочет найти проблему в себе, но О’Брайен качает головой, перебивая:
— Дело не в тебе, Брук, — тогда в чем? В ком? И… Девушка не успокаивается.
— Ты ведь… — она моргает, нервно заерзав на кровати, чтобы сесть ближе к парню. — Ты раньше не был таким, — обеспокоенно улыбается, ладонью коснувшись его плеча. — Ты изменился, знаешь… — зачем она констатирует факты? И без её замечаний понятно, что что-то не так, и девушке не нравится, что О’Брайен не говорит об этом. Да, они не были близкими друзьями, вряд ли у этого типа вообще таковы имеются, но Брук всегда считала, что они с ним намного ближе, чем кажется. Она не сомневается, у О’Брайена было достаточно половых партнеров, но вряд ли он с кем-то говорил о том, о чем порой беседовали они.