========== Тени ==========
- Что это? – мысленно задалась вопросом миловидная девушка с длинными темно-каштановыми волосами, заплетенными в косу, лежащую на плече. Маленькая и юркая, в бою по ней было чертовски сложно попасть, в то время как она использовала невероятную силу и умения, буквально перерубая противнику ноги. На данный момент она находилась на Олимпе, в саду, куда ее провели Акесо и Аникет. К первой девушка обращалась, чтобы залечить раны, полученные в сражениях. Она стояла напротив высокой статуи из белого мрамора.
- Кто они? – размышляла полубогиня, глядя на каменные изваяния парня и девушки. Парень был выше, стоял за ее спиной и обнимал, словно оберегая от напастей внешнего мира. Девушка вытянула руки перед собой, и на них замер шар белого огня – единственная живая материя в композиции. Ладони девушки трепетно сжимал парень. Оба улыбаются легко, едва заметно. И кажется, что внимание каждого сконцентрировано только лишь друг на друге.
- Свет – это жизнь. Их жизнь и их жертва, которую они принесли, пусть не совсем по своей воле, - тихий голос раздался за спиной. Брюнетка обернулась.
- Добрый вечер, госпожа Геба, - она чуть наклонила голову.
- Здравствуй, Айне.
Брюнетка еще раз взглянула на статую и повернулась к богине.
- Скажите, госпожа, эта скульптура относится к событиям двадцатилетней давности, верно?
Юная богиня утвердительно кивнула.
- А вы… Вы знаете их имена?
- Безусловно, - в голосе звучит разъедающая душу горечь. – Это моя дочь, Амая, и Лука Кастеллан, ее возлюбленный, за которым она спустилась обратно в Аид.
- Они красивые… - Айне говорит это с некоторой завистью, но улыбается.
- Разве отец тебе не рассказывал о ней?
- Госпожа, вы же знаете, насколько немногословен повелитель Танатос.
Она не боялась смерти. Зачем бояться того, что сопровождает тебя всю жизнь, что является твоим верным союзником и оружием? Айне МакКинли не боялась. Зато ее побаивались остальные. Брюнетка большую часть времени жила одна в объединенном домике Танатоса и Гипноса. Больше детей ни у кого из братьев-близнецов не было. В Лагере Полукровок с Айне общались с трудом. Всем мерещилось, что вокруг нее витает убийственно страшная черная аура, поглощающая свет и тепло, лишающая сил. А МакКинли и сама не шла на сближение с кем-либо. Исключением являлись Нико, некоторые дети темных богов и богинь.
Больше всего Айне недолюбливала домик Ириды. Яркий, живой, постоянно на ушах, что дико злило и выводило из себя даже мертвенно спокойную МакКинли. Во время захвата флага она считала своим долгом отправить в лазарет как можно больше представителей данного домика. А в первую очередь: Лиама Бренана, главного заводилу и душу компании. Однако он оказывался юношей достаточно прытким и либо успешно скрывался, либо умудрялся повалить свою противницу на землю. Волосы практически белого цвета, как у альбиноса и яркие зеленые глаза, постоянно излучающие радость: он всем представлялся таким. Это бесило Айне. А Лиам, казалось, не замечал ее ненавистных взглядов в свою сторону и пытался наладить контакт. Получалось… не очень.
По возвращению с Олимпа Айне решила немного прогуляться по лесу. В Лагере все равно идет какое-то празднование, а значит, домик Ириды на передовой. Злит. Девушка вышла на ярко освещенную лунным светом поляну и устало потянулась. Хотелось лечь и отдохнуть. В тишине и тьме, так, чтобы никто не посмел ее тревожить. Хотя, нет… Тени перед ней внезапно сгустились, и из них спокойно и величаво выступил молодой мужчина с каштановыми короткими волосами и в темной одежде.
- Отец! – впервые за день Айне улыбнулась, нежно и весело, со смехом бросаясь в объятия отца, губы которого тронула легкая улыбка.
- Добрый вечер, Айне, - он с легкостью ее приподнял. – Как поход на Олимп?
- Знаешь, я была в саду у одной странной статуи… - начала свой рассказ девушка.
Танатос качнул головой.
- Памяти Амаи…
Брови его дочери подскочили буквально к челке, и даже рот чуть приоткрылся, выражая удивление. Словно он стоял тогда рядом с ней и все видел.
- Да, памяти Амаи и Луки… А откуда ты узнал?
- Это единственная статуя Олимпа, которую можно назвать странной, - он даже хмыкнул. – Живая, нежная… То, что нам противоположно полярно.
Айне кивнула, слушая отца. Он описывал ее эмоции, как свои собственные. Однако находясь рядом с этой статуей, она чувствовала чужеродное и одновременно знакомое и чем-то родное тепло в груди. Складывалось ощущение, что оно является ее частью, неотделимой и незаменимой деталью ее организма. И это чувство, не дающее спать по ночам – чувство того, что кто-то почти до боли сжимает руку, боясь потерять связь.
Лиам стоял и крепко, очень крепко держался за дерево. Увиденное поразило его до глубины души и перевернуло взгляды с ног на голову и наоборот. Их персональное привидение, вечно мрачная и недовольная чем-то Айне счастливо улыбалась и смеялась, прижимаясь к широкой груди своего отца, который, о боги, тоже улыбался. Увидев улыбку бога смерти, Бренан тщательно протер свои глаза, не веря в происходящее. Проще было поверить в то, что все это сон. Но нет, ущипнув себя, убедился в том, что больно и в том, что он не спит.
Айне – сокровище своего отца, но он об этом прямо никогда не скажет. Айне – объект насмешек и притязаний в Лагере по большей части; а все из-за недосказанности и недопонимания. Айне – девушка, которую он уже давно и безответно любит, но не признается. Потому что получит за это по шее. Лиам прекрасно знает об этом и ничего не говорит, предпочитая оставаться в стороне. Однако во время ее поиска постоянно ощущает себя как на иголках и постоянно просится в дозор, чтобы в первую очередь узнать о новостях.
Сейчас она смеется и улыбается, но не ему. Мило. Обидно. Злит даже. Но завидно вместе с тем. Не ему.
Лиам тихо отошел от своего поста наблюдения и медленно двинулся в сторону Лагеря. Друзья и братья, скорее всего, сейчас начнут искать, поднимут лишний шум. Обрывок последней фразы, вместе с ветром случайно долетевший до его слуха, заставил застыть сына Ириды подобно статуе.
- За нами наблюдали. Один любопытный юнец и несколько монстров, - спокойно заявил бог, глядя сквозь листву в затылок Бренану. После секундного замешательства он бросился в Лагерь, желая своевременно предупредить об опасности товарищей.
- Иди к границе, я останусь здесь, - тоном, не терпящим возражений, проговорил Танатос, подталкивая ее в нужном направлении. Склонив голову, она побежала туда.
Лиам почти добрался до безопасной границы, когда атака противника настигла его. Получив удар, скорее тычок, в спину, он плашмя рухнул на землю. Дыхание перехватило на миг, а совсем рядом с головой в землю воткнулось копье.
- Кто это тут у нас… - хриплый шипящий голос, с сочащимся меж слов ядом. Драконица. Он даже не успеет достать оружие. Только столь нерадостные мысли мелькнули в его голове, как над головой просвистело длинное тонкое и черное копье, окутанное черной аурой. Оно пришпилило монстра к дереву и выкачивало его энергию, иссушая до состояния древнеегипетской мумии. Вдали послышался ужасающий вой.
- Вставай быстрее, - отрывисто сказала Айне, наклоняясь к поверженному парню.
- Ага, - туманно ответил он, садясь. Голова гудела после «приятной» встречи с землей. Затем поднялся окончательно, хотя картинка перед глазами плыла, как в море корабли. Пошатнувшись, он схватился за руки девушки, кое-как сохраняя равновесие.
- Отцепись, - сквозь зубы прошипела дочь Танатоса, разглядывая приближающихся соперников: драконицы, сестры погибшей не так давно. Лиам вышел чуть вперед, закрывая собой девушку. В руке сам собой возник меч, до этого неподвижно покоившийся в ножнах.
- Полукровки… - издевательский смех и странный, почти перекрывающий все свист; из-за дерева выползла женщина со змеиным туловищем.
- Ламия… - проговорила Айне, выглядывая из-за плеча Лиама. Ламия тем временем протянула руки к парню, пытаясь затянуть его в свои сети и выпить всю его кровь. Бренан покачнулся, разрываясь между двумя желаниями: защитить Айне и приблизиться к этой красавице. Из состояния оцепенения его вывел вскрик МакКинли: «Сдохни, тварь!» - и импульс черной материи, пролетевший рядом с его ухом и врезавшийся в грудь монстру. Пронзительно заверещав, она исчезла. Драконицы встрепенулись. Лиам оттолкнул Айне, блокируя выпад алебарды противницы. Отразил удар сбоку. Скинул лезвие алебарды, прижал его к земле и с разворота снес драконице голову. Мимо снова пролетел шар черной материи: Айне решила поупражняться в магических атаках. Парень ухмыльнулся – его тело окутал яркий, режущий глаза белый свет. Драконица завизжала, по ее телу пробежали искры, она загорелась.
- Ого… - оценила атаку дочь Танатоса. Лиам улыбнулся, явно довольный произведенным впечатлением. Но на этом их испытания не закончились. Привлеченный шум, к месту действия приближался еще один монстр. Земля тряслась под его ногами…
- Твою мать… - только и смог сказать Лиам, глядя на огромное чудище с передней львиной частью и задней – козьей. У него было три головы: львиная, козья, растущая на спине и змеиная, ею заканчивался хвост. Не раздумывая, наперерез чудовищу ринулась Айне, вооруженная длинным двуручным мечом с широким лезвием, с алыми вкраплениями.
- Химера…
Химера попыталась одной левой лапой добить с одного удара надоедливую муху, то бишь, дочь Танатоса. Но ее лапа была наполовину перерублена. Монстр взвыл, и на голову девушки едва не обрушилась плотная и длинная струя пламени.
- Осторожно! – крикнул Лиам, бросаясь к Химере. Но был отброшен ударом хвоста к дереву, по которому сполз.
- Бренан, мать твою, куда ты лезешь?! – зарычала Айне, снова уворачиваясь от огня. Добежав до дерева, к которому не так давно была прибита драконица, она выдернула копье и бросилась в атаку. Точный бросок – и зверь снова воет. Копье вонзилось в козью голову, хлынула черно-золотая сукровица. Подскочив сзади, она отрубила хвост и еле успела увернуться от лапы. Однако второго удара избежать не удалось – Айне согнулась в три погибели, держась за живот. На землю упали капли крови.
- Айне, осторожнее! Стой! – кричал Лиам, поднимаясь на ноги. Но броситься на выручку не смог: Химера все еще относительно точно плевалась огнем. – Черт!..
Девушка побежала к монстру и запрыгнула на его круп. Пробежавшись по спине, фактически пересчитав кости позвоночника, она отрубила половину козьей головы и пинком скинула ее на землю. Затем приняла устойчивое положение и с размаху всадила меч в шею львиной головы. Затем вторым ударом также поступила с копьем. Оружие окутала черная аура, высасывая жизненную энергию химеры. Чудище рассыпалось черным пеплом; Айне рухнула на землю на колени и закашлялась. Лиам поднялся на ноги и побрел к дочери Танатоса.
- Айне? – позвал он. Не получив ответа, он присел рядом и обнял МакКинли со спины, заставляя ее облокотиться на него. – Ты?..
- Пусти… - попросила она, слабо пытаясь вырваться. Лицо скривилось от боли. Подняв руку, она попыталась ударить его, но Бренан с легкостью перехватил ее запястье. Затем крепко сжал ее пальцы.
- Дура…
- Сам дурак…
- Ты видел на Олимпе статую парня и девушки с белым огнем? – внезапно спросила она, чуть повернув голову. Кончик ее носа коснулся шеи Лиама, он вздрогнул.
- Да, видел, - ответил Бренан. – Она очень необычная и очень красивая. Но мне жаль их, Луку и Амаю…
Айне чуть улыбнулась.
- Да… - тихий шепот. – А еще мне кажется, что мы связаны. Связаны с ними неразрывно, красными нитями, которым не страшны никакие неприятности. Но вместе с этим я чувствую себя тенью Амаи. Словно она во мне, в моем теле, пытается вырваться наружу, чтобы снова жить. Чувствовал когда-нибудь такое?
- Будешь смеяться, но да, - ответил Лиам. Он прислонился к стволу дерева и устало выдохнул. Сражение забрало столько сил, что хотелось закрыть глаза и уснуть надолго, чтобы просто отдохнуть.
- Нет, не буду. Мне приятно знать, что я не одинока и что не схожу с ума, - она тихо засмеялась. – Эй, Лиам…
- Что? – парень едва не потерял дар речи от удивления: своенравная полубогиня впервые назвала его по имени.
- Что будет, когда нас найдут?
- Не знаю, мне все равно.
- Надо же…
Вдали слышались крики: их действительно искали.
- Спать хочу, - прошептала Айне, закрывая глаза.
Лиам улыбнулся, обнимая ее еще крепче. Все остальное будет потом. Возможно, он все-таки получит по шее за произошедшее сегодня. Возможно, она закопает его заживо и отправит прямой дорогой к собственному отцу. Может быть, что-то изменится, и их отношения сдвинутся с мертвой точки недосказанности, недопонимания и пустоты. Он хотел бы этого. Но кто знает, как все обернется…
Потом будет и то, что их найдут товарищи из Лагеря. Будут звать до хрипоты и проверять каждый куст. Увидев их раненых, лежащих у дерева, будут долго протирать глаза, не веря в увиденное. Девушки, возможно, организуют «охоту» за Айне. Парни просто потеряют челюсти на полу или земле. Ну и что? Какое ему дело до их мнения…
- Знаешь, Лиам, пошли их к чертовой матери, если нас найдут и… - словно она прочитала его мысли.
- Обязательно, - хмыкнул Бренан, склоняя голову. Сейчас выдался неплохой момент. Хотя, скорее всего, она его убьет, когда придет в себя. Но игра стоит того. И так хочется…
Мучимый диаметрально противоположными мыслями, Лиам сначала легко прикоснулся губами к виску. Затем к щеке, медленно и неуверенно, словно его сейчас оттолкнут и отбросят. Легкое, как крылья бабочки, прикосновение к уголку губ. Но ему, кажется, или она действительно отвечает? Тянется к нему, приоткрыв алые, искусанные из-за волнения губы. Он целует ее аккуратно, впервые позволяя себе столь неслыханную «дерзость».
- Они такие милые… - с улыбкой протянула молодая женщина с короткими черными волосами и аккуратным круглым животиком. – Я так рада, что все меняется в их отношениях.
- Знаешь, Танатос… - протянула красивая молодая богиня, в глаза которой мелькал радужный отблеск. – Я до сих пор жалею…
- Не стоит, - ответил мужчина, наблюдая за детьми. – Они справятся. Не знаю почему, но Лета над ними не властна. Они вспоминают. И вспомнят все, все свои жизни после третьего перерождения, перед уходом на Острова Избранных. Так сказала Ананке.
========== Отголоски ==========
Плотный размалеванный красками брезент скрывает ее от чужих глаз, и очень надежно: музыка и веселый смех пришедших на ярмарку людей слышатся глухо, даже невнятно, как сквозь вату. Но лучше и не придумаешь; им нужно веселье, гром музыки и гогот, людям, здесь работающим, - тишина и покой. И Ава с усталой улыбкой трет виски, избавившись от тяжелых, пряно пахнущих накидок. На каждой ярмарке она играет старую, уже приевшуюся роль пожилой гадалки Амаранты, знающей все, способной поведать будущее страждущим по линиям на ладони. И Ава уже далеко не девочка – идет пятый десяток – но ни семьи, ни детей у нее нет. Конечно, в молодости она пыталась вести себя, как нормальная, по меркам общества, девушка. Бегала на свидания с приятными молодыми людьми, но всегда точно знала – кроме секса им от нее больше ничего не нужно. Родители могли сколь угодно долго соловьями разливаться о том, как важно найти мужа со стабильным заработком, Ава все равно поступала по-своему. Она, еще будучи девочкой, мечтала встретить свою судьбу, прекрасного принца, который искренне полюбит ее, сможет рассмотреть и понять ее душу, а не только возжелать ее тела. А годы все шли… Ава успокаивала себя каждый раз: не получилось в школе – получится в колледже. В колледже провал – еще есть университет. В университете не сложилось – осталась работа. И да, действительно, она повстречала Тобиаса, с которым прожила в браке несколько лет. Но ничего не вышло. Тобиас был хорошим человеком и мужем, он всегда по-доброму относился к Аве, несмотря на то, что к разводу никаких чувств между ними не осталось, кроме уважения. Они и сейчас периодически общались, могли встретиться на выходных и выпить по чашке кофе за душевным разговором, как старые друзья. Но у Тобиаса семья и дети, Ава является крестной матерью его старшей дочери и прекрасно понимает, что он должен уделять все свое внимание им, а не… А не бывшей жене. После отношений с Тобиасом она перестала искать себе спутника жизни, придя к выводу, что вряд ли уже когда-нибудь найдет свою вторую половинку. Да и не пристало женщине ее возраста мечтать, словно десятилетней девочке. Оказывается, это очень больно – мечтать. В любой момент грезы могут разлететься на куски при столкновении с реальностью, и уже ничто не поможет им собраться воедино. Уже не будет той нежно лелеемой мечты, она уже разбилась и самые маленькие осколки ее затерялись во времени. Ее не восстановишь в то первоначальное состояние, уже никогда…