«Жестоки и беспощадны твари Повелителя. Они не знают боли, не ведают жалости. Они карают своих и чужих – всех, кто встаёт у них на пути. Их не догнать в небе, не убить с земли, а тем, кто осмелится взглянуть на них, они выклёвывают глаза. Их клювы смертоносны, а когти – остры, они повсюду, и если ты увидишь, как чернеет небо над головой – беги, не оглядываясь».
Так говорили о Воронах, передавая легенду из уст в уста: шептались в темноте бесконечных коридоров, в пустых кабинетах, в маленьких комнатах-спальнях, под мнимой безопасностью одеял – словно здесь ещё можно быть в безопасности. Чёрные Твари, Стая, Слуги Повелителя. Его глаза, уши и крылья.
Говорили, что если увидишь их – умрёшь, и не имеет значения, друг ты или враг. «Никто ещё не выживал», – клялся Деннис, смешной мальчик с испуганными глазами и вечно грязным лицом. Потом он исчез, и больше они его не видели. «Встретил Воронов», – решил рыжий Рон тем же вечером, грея ладони у камина. У Рона сильные руки и массивные кулаки, а лицо усыпано веснушками, словно его окунули в пыльцу. Он у них за главного, с ним никто не спорит.
Но Гарри не верил тому, что говорили в Замке. Потому что знал: он видел Ворона – и остался жив. Одного, без стаи, но это был он – огромная чёрная птица с человеческими глазами. Гарри не мог сказать, как именно встретил его – это случилось в той, прошлой жизни, и Мерлин знает, почему он помнил об этом. Помнил, как умирал в руинах Замка, а Ворон спас его, поделившись своей магией – и привёл подмогу. Потом его отнесли к Лорду, и началась новая жизнь, в которой у Гарри не было памяти, но был кров, еда и возможность стать частью мира победителей.
Он рассказывал об этом другим, остальным выжившим, но ему, конечно же, не поверили. Он бы и сам не поверил, если бы услышал от кого-нибудь, счёл бы бедолагу психом. Здесь многие сходили с ума, так что ничего удивительного.
Он бы и себя счёл сумасшедшим, если бы тот день не являлся ему во сне с завидным постоянством. Этот сон не давал покоя, как и другие сны, в которых был Ворон. Иногда Гарри снилось, как он бежит куда-то, бежит по бесконечной дороге, пронзаемый страхом, а Ворон летит над его головой, то ли настигая, то ли указывая путь. Его крылья отбрасывают тени, заслоняя солнце, и всё, что видит Гарри – непроглядная тьма вокруг. В такие дни он просыпался в холодном поту, а шрам на его лбу ныл и воспалялся.
Но чаще Гарри снились другие сны. Он видел небо – безграничное, кристально-голубое, какого никогда не бывает над Замком. Видел облака – белые, ленивые, грузные. И среди этой ослепительной белизны – чёрное пятно, крошечную точку, летящую к солнцу.
***
– Гарри, вставай! Да вставай же ты!
Гарри застонал и потёр рукой пылающий лоб. Невилл предсказуемо перепугался:
– Что, опять шрам? – Он придвинулся ближе и доверчиво заглянул в глаза. Они у него были большие и круглые, у этого Невилла.
– Всё в порядке, я сейчас приду.
Гарри тяжело поднялся на ноги и привычно убрал кровать. От кровати, конечно, одно название: старые матрасы, сдвинутые в ровный ряд на холодном, но чистом полу. В комнате прислуги всегда должно быть прибрано – это они уяснили первым делом, смотритель Филч постарался. Гарри поморщился: голова была чугунной и будто бы разбухшей изнутри, в районе лба. Кажется, ему снова снился этот сон, и он чуть было не проспал, а сегодня никак нельзя, иначе влетит так, что имя своё не вспомнишь. Лорд устраивал бал-маскарад, и к вечеру весь Замок должен сверкать, как медная монета. Хуже того: им тоже придётся быть там и развлекать гостей. Главное, чтобы не заставили танцевать, как в прошлый раз…
Наскоро умывшись и натянув одежду, Гарри со всех ног припустил на кухню. Башня прислуги пустовала: время, отведённое на завтрак, подходило к концу. Толкнув тяжёлые двери, он вздохнул с облегчением: все ещё были там, а значит, он успеет что-нибудь съесть. Гарри с трудом протиснулся к своим, Рон приветливо похлопал по скамейке рядом с собой.
– Снова опаздываешь, приятель, ну сколько можно. Вот наткнёшься на Филча, он тебе устроит взбучку. Оправдывайся потом.
– Плохо спал.
– Понятно. – Рон ничего не добавил, только головой покачал. Гарри знал, что он думает о его видениях, и надеялся, что Рону хватит ума не сболтнуть лишнего. Психам не место в Замке, это они тоже уяснили довольно быстро.
– На нас сегодня Большой зал, холл и башня Астрономии. И ещё праздничный ужин для гостей.
– Чёрт! Зал так и не восстановили?
– Шутишь? – Рон невесело хмыкнул и почесал массивный подбородок. – Они вчера там такой бедлам устроили, разнесли всё, даже столы пообломали. Нам теперь работы невпроворот, – он вздохнул.
– Да сколько можно уже… Третий раз за неделю.
– Годовщина победы, чего ты хочешь. Лорд ещё с месяц не успокоится.
Гарри угрюмо уткнулся в тарелку с кашей. По вечерам господа устраивали показательные дуэли, и грохот стоял такой, что слышно было даже в подземельях. Лорд любил размах и зрелища, и его окружение развлекалось на полную катушку. В такие дни лучше быть как можно незаметней и не попадаться им на глаза.
– Попробуй тут не попадайся. – Рон словно читал его мысли. – Сегодня особенно. Опять облапают с головы до ног, да ещё и Круцио угостят, чтоб знали своё место.
Он снова вздохнул и отложил пустую тарелку.
– Давай быстрее жуй, пока Филч не пришёл.
– А башня-то им зачем?
– Так Метку запускать будут. Хоть бы сбросили кого-нибудь, что ли, – пробурчал Рон, сплюнув в ведро с помоями. – Чтоб им всем провалиться.
***
День начался с того, что Лаванду с Парвати поймали за разговорами и высекли при всех, прямо в Зале наград. Теперь обе молча драили пол, морщась от каждого движения. Гарри не видел этого, узнал от Симуса – несмотря на строгие порядки, сплетни среди прислуги распространялись со скоростью света. Других развлечений в Замке не было.
Большой зал больше напоминал поле боя. Осколки стёкол, битая посуда, перевёрнутые кубки с вином, выжженные стены со следами тёмных проклятий – господа умели развлекаться на славу. Тут и там на полу чернели бурые пятна, подсохшие за ночь – то ли кровь, то ли вино; Гарри предпочитал не думать об этом.
Говорят, раньше здесь жили домовые эльфы – маленькие сморщенные существа с большими ушами, но теперь они ушли, и вся грязная работа легла на прислугу.
Гарри не жаловался. Он привык быстро; гораздо быстрее, чем другие – так же, как он, не помнящие себя, подобранные в день Последней битвы. Те частенько делали что-то не то: разбивали посуду или оставляли пыль по углам, после чего всегда бывали биты или подвешены к потолку на пару часов. Это терпимо; главное, не нарваться на одного из господ. Те никогда не отказывали себе в удовольствии посмотреть, как «отродье» корчится под Круцио. Несколько раз Гарри доводилось испытать на себе действие этого заклятия, и потом он ещё долго не мог держать щётку: руки дрожали.
Хорошо, что старик Филч не признавал магии.
Гарри повезло: должно быть, в той, прошлой жизни ему приходилось много работать руками. Он мастерски научился скоблить полы, мыть посуду, чистить кубки и столовое серебро. Справлялся раньше всех и забивался в какой-нибудь тёмный угол – благо, в Замке их было предостаточно. Учился быть незаметным, как мышь. Ему редко доставалось.
– Слышал, сегодня Снейп будет.
– С какого перепугу?
– Лорд обязал, ясно. Змей же ему зад вылизывает, так что и на праздник припрётся, не отравится.
– Как бы кто-нибудь другой не отравился – с такой-то компанией…
– С него станется – подлить что-нибудь нам на потеху Лорду.
Гарри вполуха слушал шёпот Дина и Симуса, пока на них не шикнули, припугнув плетью. Доверенный Лорда Маркус Флинт как раз пришёл проверить, как продвигается работа; эту обязанность Повелитель делегировал младшим из своих сторонников. И хорошо, что им: в этих ещё остались крупицы человечности.
О Снейпе такого, конечно, не скажешь. Гарри мало что знал о нём, да и видел-то всего пару раз, но того, что он слышал, с лихвой хватало. Личный зельевар и правая рука Тёмного Лорда, вечный обитатель подземелий. Говорят, именно Снейп когда-то убил великого Альбуса Дамблдора. Говорят, он владеет такой тёмной магией, к которой даже сам Лорд прибегает с осторожностью. Говорят, Повелитель доверяет ему, как самому себе.
Говорят, он один из этих. Чёрная Тварь.
– Если будет Снейп, нам точно пиздец, – шепнул Рон, когда Маркус удалился в другой конец зала. – Перед ним все рисуются, а баба Кэрроу так вообще с ума сойдёт от радости.
– Было бы куда сходить.
– Ага, – заржал он. – К Лорду-то они уже привыкли, а Снейп для них в диковинку. Особенно танцующий – бе! Гадость какая.
– Ты же всё равно его под маской не узнаешь. – Гарри захотелось, чтоб Рон заткнулся. – А танцевать он не будет, разве что со своим Лордом.
– Фу, Гарри! Ну ты и извращенец!
На Рона шикнули, и он всё-таки замолчал. Маркус, насвистывая, возвращался обратно, а оказаться лицом в ведре никому не хотелось.
***
Мутный, тёмный, как налившееся грозой небо – потолок, свечи, плывущие под ним и люди, множество людей без лиц и имён.
Облачённый в форменную мантию официанта, Гарри чувствовал себя до странности нелепо. Ему казалось, что его выставили на посмешище, хотя лицо его скрывала белая полумаска, а по залу сновала прислуга – все, как один, похожи друг на друга. Никто не стремился выделяться из толпы. Гарри надеялся, что не выделяется, и вечер пройдёт с минимальными потерями.
Большой зал, преображённый до неузнаваемости, постепенно заполнялся гостями. Роскошные мантии, пышные платья, маски всех форм и расцветок. Некоторые из них – настоящее произведение искусства, слишком хороши для тех, чьи лица скрывают. Гарри приподнял свою и потёр переносицу; без очков мир вокруг плыл, а люди, бестолково снующие мимо, казались размытыми кляксами.
Оставленный без дела, он уже начал клевать носом, когда тяжёлые двери распахнулись, и человек в уродливой маске Пожирателя смерти рыкнул зычным голосом:
– Тёмный Лорд!
Гарри внутренне содрогнулся. В полной тишине Лорд Волдеморт прошествовал через зал, к главному столу, и сердце Гарри гулко билось, вторя его шагам. Змеиная маска облепляла лицо Повелителя, как вторая кожа, тяжёлая бархатная мантия шуршала, скользя по паркету. Толпа благоговейно расступалась перед ним, и никто не обратил внимания, как двери в Большой зал неслышно открылись снова, и внутрь проскользнула чёрная тень.
– Мои верные соратники! – Вкрадчивый, шипящий голос Лорда эхом разнёсся по залу. – Сегодня важный день, великий день. День нашей безоговорочной победы над грязными предателями, покровителями магглов и грязнокровок. Три года назад, в Последнюю битву, мы истребили мерзость и гниль – раз и навсегда. Мы дорого заплатили за свою победу. И потопили старый, несовершенный мир в собственной крови!
По залу прошёлся восхищённый гул, кто-то тихо охнул, кто-то бухнулся на колени. Но никто не смел отвести взгляд от Повелителя, который медленно скользил вдоль стола, разведя руки в стороны, точно раскрывая им свои объятия.
– И теперь, благодаря нашей жертве, мы построили новый, идеальный мир! Мир, где нет места изменникам и трусам, предателям крови. И я, как щедрый предводитель, дал возможность юным, не осквернённым ещё душам, забыть свою прошлую жизнь, как страшный сон, и вместе с нами увидеть, как расцветает новая эпоха. Я подарил им будущее!
Зал взревел. Гарри почудилось, что он оглох и ослеп – так много взглядов вдруг устремилось к нему. Он в панике попытался отыскать глазами своих, но натыкался только на насмешливо-великодушные ухмылки господ, которые те прятали за масками – впрочем, не слишком усердно.
– Так давайте же достойно почтим память погибших на благо нового мира! Война закончилась – пришло время пожинать плоды. Веселитесь, мои верные союзники! С годовщиной победы!
Последние слова потонули в неистовом рёве, от которого задрожали пол и стены. Лорд щёлкнул пальцами, и пустые тарелки мгновенно наполнились едой, а кубки – вином. Восторженные гости хлынули к столам, а Гарри отправился за подносом.
Ужин – самое трудное. Обязанность прислуги – следить, чтобы хозяева и гости Замка всегда были довольны и сыты. Лорд мог бы с лёгкостью зачаровать тарелки и кубки так, чтобы те пополнялись самостоятельно, но не хотел лишать своих соратников удовольствия.
– Хорошая жопа! – Гарри пнули под зад так, что он едва устоял на ногах. Поднос брякнул и покатился по паркету, серебристое звонкое колесо, бутылка огневиски превратилась в груду осколков. Гарри приготовился к боли, и она пришла, прострелила всё его тело, каждый нерв и позвонок. Он упал на колени в лужу коричневой жижи, колесо лежало рядом, отражая свечи и зачарованный потолок.
– Вот безрукий.
– Какой милый мальчик!
– Мантию жалко, – хохотнули слева. Гарри вздёрнули на ноги, хорошенько пощупав, небрежно почистили заклинанием и отправили вытирать лужу. Повезло, что гости, добродушные и не слишком пьяные: за главным столом не отделаешься одним Круцио. Пришлось бы вылизать всё дочиста, и плевать, что там осколки, а у тебя только один язык.
Гарри бросил туда осторожный взгляд и вздохнул с облегчением: кажется, никто не заметил маленького происшествия. Лорд о чём-то переговаривался с Маской, сидящей слева – кричащее бордовое великолепие с торчащими из основания белыми перьями; Беллатрикс (не узнать её невозможно) усадила к себе на колени одну из девочек и теперь, хихикая, щекотала, не обращая внимания на слабые протестующие всхлипы; несколько Пожирателей на дальнем конце стола самозабвенно рубились в карты. Гарри отстранённо подумал, пришёл ли Снейп, и вдруг поймал взгляд человека, сидящего по правую сторону от Лорда. Чёрная мантия, чёрные волосы и простая чёрная маска – Гарри не мог разглядеть направление его взгляда, но не сомневался, что тот смотрит прямо на него. Гарри опустил глаза; паркет под ногами сверкал, начищенный до блеска.
За ужином всегда следовали танцы – старомодное развлечение потомственной аристократии, львиную долю которой составляли приспешники Лорда. Гарри не знал фамилий, только лица. Иногда, украдкой разглядывая их, он пытался вспомнить, встречал ли кого-нибудь в прошлой жизни, воскресить в памяти черты, фигуру, походку. Надеялся, что это поможет.
Глупо – наверняка куда лучше он знал своих: Рона, Дина, Невилла. Наверняка общались, учились вместе. Но теперь их лица примелькались, стали чем-то обыденным, рутинным. Он цеплялся за них, как за саму жизнь, как за то единственное, что в ней было.
Но сегодня – нет лиц, только маски.
Лорд поднялся из-за стола, хлопнул в ладоши, и это послужило сигналом. Грохнул невидимый оркестр. Гости вскочили со своих мест так поспешно, будто за ними гналась стая акромантулов. Гарри никогда не видел акромантулов, но Рона они пугали до чёртиков. Однажды его послали в Запретный лес, и все удивились, когда он вернулся живым, да ещё и к ужину успел. Все думали, что оттуда не возвращаются, но Рон словно в рубашке родился.
– Танцы! – торжественно объявил Лорд.
– Танцы! – взвизгнула Беллатрикс.
«Блядь», – подумал Гарри. Массивные столы исчезли, и зал стал огромным, как маленькая Вселенная.
Беллатрикс первой спустилась на площадку, ведя под руку одного из Пожирателей. Кажется, Лорд сегодня не танцует, ей придётся смириться. Вслед за ними десятки пар выступили вперёд, вслепую приглашая друг друга, мгновенно заполняя свободное пространство. Множество тел, сплетённых в откровенных объятиях, не знающих лица человека напротив, меняющих партнёров по многу раз за вечер. Почти оргия.
Танец – тот же секс, а для многих – прелюдия к сексу. Гарри знал, что на таких балах люди ищут себе совсем иных партнёров – на ощупь, по запаху, а потом жадно совокупляются в тёмных классах. Говорят, раньше здесь была школа, в ней обучали магии, и некоторые комнаты по-прежнему отдалённо походили на кабинеты – пустые, пыльные. Лорд многое оставил нетронутым.
Вот и теперь кто-то уже спешил покинуть бал – незаметно, чтобы не разозлить Повелителя. Но тот, кажется, вовсю наслаждался происходящим.
Тёмный Лорд был доволен. Гигантская змея Нагайна, поужинав, неслышно приползла к своему хозяину и сложила голову ему на плечо. Её клыкастая морда так подходила к его маске, а умные глаза неотрывно следили за танцующими. Они были похожи – змея и человек.