– И мне, – кивает Гарри. – Я расспросил людей в городе и узнал про конгресс зельеваров. С ума сойти… – Он неверяще качает головой, – такое совпадение!
– Не вижу здесь совпадения. Этим лентяям из Гильдии просто захотелось устроить себе каникулы.
– Знаешь, Северус, – улыбается Гарри, – знаешь, сколько в мире мест, где можно отдохнуть от всего на свете? Забыть о своих проблемах… Я открыл для себя много удивительных вещей, побывав там.
– Рад за тебя. – В горле скапливается горечь. Он сглатывает её, чувствуя внезапную слабость в ногах.
Гарри склоняет голову набок и чуть прикусывает губы, на которых всё ещё играет знакомая обезоруживающая улыбка. Та самая улыбка.
– Здесь очень жарко, – говорит он. – Пойдём, посидим где-нибудь? Я знаю отличное местечко.
Они идут рядом по усыпанной зеленью улице, и это странное, дикое ощущение. Раньше они редко когда могли пройтись вот так, рука об руку, неспешно и без особой цели. Северус избегал людных мест, а широкие лондонские магистрали и наводнённые бездельниками парки определённо попадали в эту категорию. Да и пресса вряд ли проигнорировала бы совместную прогулку бывших школьных врагов. И вот теперь Гарри так близко, вокруг почти никого, а он силится вспомнить, как это было тогда, давно – и не может.
Он сжимает кулаки в карманах брюк, не зная, куда деть неловкие руки, и нужно ли смотреть Гарри в глаза или на широкую синюю футболку с нелепой американской надписью на груди. Нужно ли говорить с Гарри, расспрашивать его, отвечать?
– Так странно, что ты здесь. – Поттер первым нарушает молчание. – За все эти годы я не встречал никого из своей прошлой жизни.
– Ты пропал, – говорит Северус, и слова ложатся ровно, бесстрастно. – От тебя не было ни весточки.
– Наверное, мне стоит попросить прощения. – Гарри тяжело вздыхает и кривит губы, как будто эти слова – или мысли – причиняют ему боль. – Я знаю, что должен был написать, но как-то всё не складывалось. Знаешь, как это бывает: если не сделал сразу, потом с каждым днём становится всё труднее и труднее.
– Это совершенно ни к чему. Ты ничего мне не должен, так что прекрати оправдываться.
– Но я не оправдываюсь! Я действительно виноват и имею право сказать об этом!
– Поттер. – Северус на миг прикрывает глаза: – Хватит.
Гарри обиженно отворачивается и молчит до самого конца пути.
Они устраиваются на террасе прибрежного кафе, пестрящего яркими цветами и красивыми девушками, бросающими на Гарри беззастенчиво призывные взгляды. Северус бы предпочёл оказаться подальше от моря, но Поттеру, похоже, нравится здесь. Он извлекает из кармана гладкую пятнистую ракушку и прикладывает её к уху, подставляя лицо далёким солёным брызгам.
Ничего не изменилось, думает Северус. Таскает с собой все эти нелепые безделушки, бессмысленные мелочи – сущий ребёнок. У него, должно быть, целый склад там, в карманах.
– Врут они все. – Гарри кивает на ракушку. – Этот звук совсем не похож на шум моря.
– Зачем она тебе? Ты живёшь рядом с морем круглый год, Поттер, и всё ещё не наслушался?
– Снова Поттер… Почему ты не зовёшь меня по имени?
– С чего бы? – холодно спрашивает Северус.
Гарри пожимает плечами и поспешно присасывается к своему коктейлю. Смущённый, он очень напоминает себя прежнего, и Северус едва не рычит от острой потребности прикоснуться, успокоить. Он силой удерживает руки на краю стола.
– Ну, я подумал… мы же всё-таки не чужие люди.
– Поттер. – Его коробит от прозвучавшей в этом имени горечи, – прошло слишком много времени.
Вздохнув, Гарри поднимает на него блестящие на солнце глаза:
– Может быть, ты и прав… Сколько? Лет семь, восемь?
– Восемь, – коротко отвечает Северус, прежде чем ему удаётся удержать рот закрытым. Он хмурится и отворачивается к морю.
Море ослепительно-синее, почти прозрачное, и бьётся о камни так, что кажется, вот-вот раскрошит. В этом зрелище есть что-то завораживающее, стихийное – и такое мощное, что ему на миг становится страшно, как будто он сам – добыча этих вод. Он представляет, как море забирает его себе, швыряет о скалы беспомощное тело – и укрывает волной, как возлюбленного.
Гарри шумно дышит на другом конце стола.
– Ты знал, что я здесь? – спрашивает он, наконец.
Северус качает головой:
– Нет. Откуда?
– Ну, мало ли… Быть может, моё инкогнито давно раскрыли, а я об этом не знаю, – улыбается: – Не то чтобы я очень скрывался.
– Думаешь, я приехал сюда из-за тебя?
– Да брось, Северус! Зачем я тебе нужен? – Он откидывается на своём стуле и лукаво смотрит на него из-под ресниц. – Но всё-таки хорошо, что оно так вышло.
Северус неопределённо дёргает бровью и опрокидывает в себя местный приторно-сладкий ликёр. Редкостная дрянь.
– Похоже, ты не очень-то рад, – констатирует Поттер. – Всё ещё злишься на меня?
Злится. Святая наивность. Да он всей душой ненавидит проклятого великовозрастного мальчишку, однажды и навсегда разбившего вдребезги то единственное, что ещё оставалось целым в его исковерканной жизни – покой. Злится. Как же.
– Я, кажется, уже сказал тебе: мне не на что злиться. И нечего прощать. Так что, во имя Мерлина, прекрати этот цирк.
– Хорошо, – неожиданно говорит Поттер. – Я не собираюсь с тобой ссориться. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
Конечно, они молчат. Гарри выглядит так, как будто хочет спросить слишком многое и не знает, с чего начать.
– Расскажи мне, – просит он, наконец, – как ты жил все эти годы?
О да, прекрасная тема. Пять баллов тебе за находчивость, Поттер.
Северус пожимает плечами, не отводя взгляда. Ощущение дискомфорта, испытанное накануне, возвращается. Он остро чувствует под собой неудобный стул, свою больную спину, мокрые подмышки и жёсткие брюки, натирающие колени. Ему хочется на миг стать кем-то другим, не ощущать больше, как собственное тело давит на него, словно балласт.
– Ничего интересного, – хрипло отвечает он. – Мне нечего рассказывать.
– Так не бывает. Расскажи про лабораторию, аптеку. Что с ними стало?
– Аптеку я продал своему ассистенту. Генри Отто, ты должен его помнить.
Поттер неожиданно смеётся, откинув голову назад и обнажив белые зубы. Северус помнит их на ощупь: нижние чуть меньше, чем нужно, а на правом верхнем резце – почти незаметный сколотый краешек.
– Это невозможно забыть, – отсмеявшись, говорит Гарри. – Помнишь, как я тогда ревновал? Он всё время ошивался поблизости и жутко меня бесил. Я был уверен, что он влюблён в тебя по уши! Чёрт, так забавно…
Мне не забавно, думает Северус, до боли сжимая челюсти. Мне совсем не смешно.
– И всё-таки, почему ты продал её? У тебя отбоя от клиентов не было!
– Я учёный, а не коммерсант. Не хватало времени заниматься бессмыслицей.
– А лаборатория?
– В целости и сохранности. Правда, теперь, когда я уехал из Лондона, удобней работать дома и доставлять заказы по каминной сети.
Ещё одна ложь – ему давно не приходилось так много лгать. Лаборатория давно уже не принадлежит ему: он понятия не имеет, кто её возглавляет. Должно быть, всё тот же Отто, а, может быть, он давно продал её какому-нибудь криворукому зельевару.
Поттер предсказуемо округляет глаза:
– Ты переехал? Куда? Зачем?
Оставаться в Лондоне не имело смысла. Ему нужно было оказаться как можно дальше от своей прошлой жизни. Забыть её, как страшный сон.
– В пригород. Катерхем, слышал о таком?
– Кажется, давно, от тёти Петунии… Что ты там забыл, Северус?
– А что ты забыл здесь, в Сорренто?! – Злость накатывает внезапно – острая, яростная. Какое право этот мальчишка имеет вмешиваться в его жизнь? После всего, что…
– Справедливо. – Поттер примирительно поднимает руки: — Так значит, ты по-прежнему занимаешься наукой?
Северус молчит, поджав губы, но встать и уйти не получается – ноги словно прилипли к полу.
– Не так, как раньше, – выдавливает он из себя. – Сейчас я работаю над одним серьёзным проектом и выполняю заказы на зелья. У меня довольно много клиентов.
– Не сомневаюсь. – Гарри широко улыбается: – Ты всегда был мастером. А конгресс что, ценное событие для такого гения, как ты?
– Полная чушь, – честно отвечает Северус. – И, будь добр, не подлизывайся.
Поттер хихикает:
– Хорошо, не буду. Но ты и правда…
– Поттер!
– Так сколько длится этот конгресс? – невозмутимо спрашивает он.
– Две недели. Говорю же, пустая трата времени.
– Здорово! Значит, сегодня не последняя наша встреча.
К сожалению, добавляет Северус про себя. Не стоило надеяться, что Поттер от него отстанет.
– А у меня, знаешь, теперь есть свой ресторан, – после паузы произносит Гарри. – Так здорово иметь что-то, по-настоящему принадлежащее тебе.
– А как же твоя обожаемая свобода? – Северус пытается говорить спокойно, но желчь всё равно прорывается: — Неужели герой, наконец, остепенился?
Поттер чуть заметно качает головой и отвечает – с тихим укором:
– Можно и так сказать. Только я не герой. И ты, как никто другой, это знаешь.
***
Вечер опускается на город внезапно, накрывая его плотным тёмным куполом, стирая краски, ограждая от всего остального мира. Северус встречает его, лёжа на узкой кровати в опостылевшем за эти дни номере отеля. Он не включил свет, и сумерки медленно сгущаются над ним, шевелятся на потолке и стенах, словно живое чужеродное существо.
Последние несколько часов он провёл почти неподвижно.
Он не мог думать о сегодняшней встрече – и всё время думал о ней. «Я правда рад, что ты приехал», – сказал Гарри ему напоследок. Что ж, наверное, сегодня он был честен с ним – честен, как и всегда.
Рад ли был Северус? Где-то глубоко, на самом дне чёрной дыры, живущей внутри него, он испытывал болезненную, горькую радость, и эта радость приносила тепло. Но она была слишком похожа на надежду и слишком непохожа на равнодушие, к которому он привык за годы одиночества.
И это не могло не пугать.
Северус встаёт с постели и подходит к окну, вдыхая пряный воздух, пахнущий едой и дымом. Где-то внизу жарят мясо. Он бы не отказался от куска отборной говядины – особенно, если удастся запить её рюмкой бренди, и плевать, что время движется к полуночи. А ещё было бы неплохо сейчас оказаться в стенах родной лаборатории – за те дни, что он прохлаждается здесь, у него появилась парочка новых мыслей касательно его экспериментального зелья. Если всё получится, и многолетний труд увенчается успехом… что ж, он найдёт того, кому его изобретение сослужит добрую службу.
Северус самодовольно усмехается, чувствуя, как внезапная идея наполняет его тёплым предвкушением, возвращает под ноги твёрдую опору. А почему нет, собственно?.. Это поможет не чувствовать себя бездельником и прогонит из головы лишние мысли.
Торопливо набросив свежую рубашку и сунув в карман кошелёк, полный звенящих монет, он спускается в холл по кручёной лестнице, чтобы уже через минуту почувствовать себя свободным. Призрачное, эфемерное слово, но отчего бы не позволить себе небольшой самообман? Осталось только купить портключ до Катерхема и несколько несложных ингредиентов.
Но прежде он закажет хорошо прожаренный стейк и парочку рюмок бренди.
========== Глава 8. Море говорит ==========
Поттер написал ему письмо.
Северус тупо разглядывал конверт, доставленный серой откормленной совой с нелепыми кисточками на ушах. Наглая птица посмела разбудить его ни свет ни заря – что такое полдень для человека, простоявшего над зельем всю ночь? Северус вернулся под утро, разбитый, но удовлетворённый, и тут же рухнул в постель, не раздеваясь. Он ещё не успел отойти от вчерашнего, но Поттер снова влез в его жизнь – и прислал письмо, в котором предлагал встретиться после обеда на пляже.
На пляже. С ним. Северус в ужасе скомкал злополучное приглашение и собрался было зашвырнуть его в корзину, но передумал.
Сова сидела на столе, важно нахохлившись, и явно не собиралась никуда улетать. Он попытался выставить её вон, но получил болезненный клевок в палец.
Верх бесцеремонности – не иначе, научилась у своего хозяина.
Северус выпил две чашки кофе, прежде чем смог окончательно взять себя в руки и набросать короткий ответ. Конечно, он не придёт – он ненавидит пляжи даже больше, чем всё, что окружает его в этом городе, включая море, жару и конгресс зельеваров, очередное заседание которого он сегодня с удовольствием пропустил. А это говорит о многом.
Он отправил Поттеру своё категорическое «нет», но отчего-то знал: тот всё равно притащится и будет упрямо ждать его до самого вечера.
Бездельник.
Северус решил прийти, только чтобы сказать ему об этом – должен же кто-то хоть раз вправить Поттеру мозги.
И вот теперь он стоит перед скалистым обрывом, безуспешно пытаясь отыскать спуск на платформу, ведущую к морю. Кто бы мог подумать: в легендарном городе даже пляжи не как у людей.
Отвесная скала, слоистая, как пирог, и раскинувшаяся под ней площадка, кишащая туристами – вот что такое центральный пляж Сорренто. Более неподходящего места для встречи не смог бы выдумать даже Поттер.
Спускаясь, Северус думает, что эта скала и эта лестница – идеальное место для самоубийц, мечтающих умереть красиво.
Если бы только смерть могла быть красивой.
Если бы можно было забыть, как уродливо её лицо.
Внизу это выглядит ещё кошмарней. Весь галечный берег и уходящие в море деревянные платформы сплошь усыпаны шезлонгами и полосатыми зонтиками. Снующие между ними люди похожи на муравьёв, и, кажется, вот-вот поглотят друг друга.
И как на этом празднике жизни отыскать Поттера?
– Северус!
Обернувшись на голос, он видит Гарри. Его фигура кажется чётчё и яснее окружающих его мужчин и женщин, словно на размытой фотографии, которая, по какой-то неведомой прихоти, выхватила из множества лиц – одно лицо. Раскинувшись на шезлонге морской звездой, он весело машет Северусу рукой, продолжая повторять его имя.
– И вовсе незачем так орать.
Северус смотрит на Поттера сверху вниз, скрестив на груди руки. Деревянная платформа под ними кажется шаткой и неустойчивой, а море беспокойно лижет её, шумит совсем близко.
– Здорово, что ты пришёл. – Гарри подставляет ладонь козырьком, щурясь от яркого солнца: – Составишь нам компанию.
Только теперь Северус замечает на соседних шезлонгах двух миловидных девушек, переводящих с Поттера на него заинтересованные взгляды. Только этого не хватало.
– Познакомишь нас, Гарри? – весело спрашивает одна из них – та, что сидит непозволительно близко.
– О, конечно, – спохватывается Поттер. – Северус, это Энн и Дженни, они отдыхают здесь с подругами. Девушки, это Северус, мой старый друг. Мы не виделись лет двести.
Старый друг. Слова издевательски прыгают перед глазами. Должно быть, такой же, как этот его очаровательный приятель, Ферра. Или ещё десятки подобных ему, оставленных и забытых без всякого сожаления. Интересно, сколько у Поттера было таких друзей?
– Вам не жарко, Северус? – участливо спрашивает Дженни, молоденькая блондинка в огромных тёмных очках. – Говорят, чёрное притягивает солнечные лучи.
– Так и есть, – сквозь зубы отвечает Северус. – Видите ли, моя температура тела ниже нормы, и поэтому мне всегда холодно.
– Что, правда? – интересуется Энн, чьи волосы отливают бронзой. – С ума сойти! Вы такой необычный, Северус.
Девушки дружно взрываются хохотом.
– Поттер, что всё это значит? – вполголоса спрашивает он, наклонившись к Гарри. – Ты позвал меня для того, чтобы я пообщался с ними?
– Да ладно тебе. – Поттер выглядит смущённым: – Ещё полчаса назад их здесь не было.
– Я распугаю всех твоих подружек, имей в виду, – елейным голосом говорит Северус. – Так что мне лучше уйти прямо сейчас.
От запаха Гарри ведёт: влажная кожа, нагревшаяся на солнце, морская соль, смывшая остатки слабого парфюма. Он лежит на животе, подложив руки под голову, тёмные плавки чуть приспущены, открывая тонкую полоску молочно-белой кожи. Знакомое до мельчайших деталей тело стало другим: исчезла мальчишеская угловатость, плечи раздались вширь, а худоба сменилась стройностью; недокормленный подросток исчез, уступив место молодому мужчине. Северус прослеживает взглядом красивый изгиб спины, вспоминает торчащие позвонки своего Гарри – и испытывает странную горькую нежность, от которой щиплет глаза.