Вкус насилия, который испытывал Леонардо, был всё слаще и слаще с каждой минутой. Сжимать грудь Шарлотты, целовать её шею и властвовать над её телом было даже приятнее, чем проделывать всё то же самое с королевой. Всё потому, что она была моложе. Брюнет прекрасно понимал, что до него мужчин у неё было. От этого на лице его непроизвольно появлялась гордая ухмылка. Лишь он здесь и сейчас мог позволить себе любую наглость.
Шарлотте в это время оставалось лишь ронять слёзы. Ей было неприятно ни физически, ни морально. Она чувствовала себя униженной уже от того, что Леонардо смотрел на неё обнажённую, не говоря уже о том, что он смел с ней делать. Когда он закончил своё грязное дело, девушка так и осталась лежать на месте, боясь пошевелиться. Она чувствовала, как брюнет, пытаясь отдышаться, рухнул рядом с ней. Он обнял рыжую и вскоре уснул, а она так и продолжала не двигаться вплоть до самого утра.
Когда первые лучи солнца ударили по окнам, Шарлотта скинула с себя руку юноши и наконец встала. Посмотрев на него, она грустно улыбнулась. Вновь захватившее её желание кричать и плакать теперь граничило с жаждой убить Леонардо, но рыжая понимала: скорее всего, после этого с ней самым жестоким образом расправится её же отец. Поэтому, схватив свою одежду, девушка удалилась из спальни. Стоя напротив большого зеркала в основном зале, она заметила запёкшуюся кровь ниже пояса. Прикусив от жгучей досады губу, рыжая оделась, после чего покинула гостевой домик.
Проснувшись, Леонардо был разочарован: он был один. Вспоминая прошедший вечер и последующую ночь, молодой человек разбавлял своё разочарование самодовольством. Он увидел пару капель крови на простынях и быстро понял, кому они принадлежат и как так вышло. На весь последующий день от этого на лице поселилась улыбка.
Зайдя на прощание к барону, брюнет удалился из его скромного жилища. С Шарлоттой в это время пересечься не довелось, однако общаться с ней в подобном русле молодому человеку понравилось. Он даже планировал повторить эту ночь.
Однако вскоре Леонардо был во дворце, отчего пришлось из мира фантазий возвращаться в суровую реальность. Его, как оказалось, здесь искали. И виноват в этом был никто иной, как погибший незадолго до этого Бертольд.
========== Глава 6 ==========
Оправдываться за смерть Бертольда пришлось недолго. Конечно, часть его окружения показательно изображала грусть и всячески винила во всём Леонардо, но многие на самом деле считали, что мужчина получил по заслугам. Несмотря на то, что о мёртвых было не принято много рассуждать, разом всплыло много сплетен. Говорили и о его пристрастиях к хмельным напиткам, и о любви к распутным девам, и о различных попытках самоутверждения за счёт крестьян, чем, в принципе, грешил среди придворных не он один.
Недовольна была больше всех только королева, но по статусу это показывать ей было не положено. Она прекрасно понимала, что двигало брюнетом в то время, когда он хватался за шпагу, и это потешало женщину. Конечно, фаворита терять ей было крайне неприятно, но осознание того, что в её жизни появлялась гораздо более верная пешка, лишь грело душу.
Жакоб, тем временем, мчался на своём верном скакуне в неизвестность. Эти охотничьи угодья для него были действительно новы. Здесь даже лес пах совершенно иначе. На этот раз королевской душе приглянулся кабан. Несомненно, это был большой риск, но Жакоб готов был на него пойти.
Охотничий домик в этом месте был не таким комфортным. Гостевых спален было гораздо меньше, в подвале не было вина, кухарка была совсем молодой и неопытной. Последнее одновременно печалило и радовало. Пусть она готовила не так прекрасно, как подобает королевской прислуге, зато она охотно шла на контакт.
Несмотря на свой возраст, девушка уже была вдовой. От погибшего от страшной хвори муженька у неё остался ребёнок, который был отдан на воспитание бабке по отцовской линии. Она была женщиной неплохой, но довольно строгой. Однако Адора, та самая кухарка, считала, что её знакомства и богатства помогут дитю встать на ноги. И, в принципе, она не ошибалась, ведь с самых ранних лет ребёнок был погружен в прелести образовательного процесса. К слову, именно благодаря связям своей свекрови девушка и попала на роль кухарки в этот дом.
Молодая, горячая кровь Адоры не спешила остывать, поэтому, едва познакомившись с королём, она готова была идти ради него на всё. В первый же день пребывания в своих новых угодьях Жакоб имел честь познать новое женское тело. Мужчина любил в меру упитанные формы, поэтому новая кухарка пришлась ему по вкусу. Она не стеснялась давать королю шанс воспользоваться ею.
Несмотря на то, что после бурной ночи Жакоба не отпускала приятная усталость от действий пылкой любовницы, он не отказался от охоты. Кабан, загнанный в определённое место заранее, уже поджидал короля. Лишь встретившись со свирепым животным лицом к лицу, мужчина понял, какую он совершил ошибку. Первым испугался его конь и, несмотря на чудеса дрессуры, скинул своего всадника. Жакоб упал на землю с мерзким хрустом, послевкусием от которого была пронизывающая всё тело боль, берущая своё начало в районе щиколотки. Встать на ноги теперь было практически невозможно, конь убежал. Кабан разбегался.
Офелия ждала. Она сидела в своих покоях в мягком кресле, на ней была лишь сорочка. Стояла безоблачная ночь, в окно бил лунный свет. Распущенные белые волосы были заблаговременно расчесаны прислугой, сейчас королева переложила их на бок. В руках у неё была книга, а лунного света вполне хватало, чтобы в полной мере иметь возможность различать все строки. Когда дверь с тихим скрипом открылась, на лице женщины появились очертания улыбки. Она, прикрыв книгу, встала с кресла, после чего взглянула на гостя. Это был он.
— Здравствуй, Леонардо, — она положила своё чтиво на место, где только что сидела. — Неужели твоя ревность так велика, что стоила жизни Бертольда?
— Я не считаю содеянное ошибкой, — молодой человек был предельно откровенен. Подойдя ближе к королеве, он продолжил. — И не имею желания это обсуждать. Даже с Вами, Ваше Величество.
— Как официально, — Офелия рассмеялась. Она подошла к брюнету практически вплотную. — Спешу заметить, мне это льстит.
— Я могу узнать, зачем Вы прислали за мной в столь поздний час свою прислугу? — Леонардо выпрямился в спине, словно стараясь лишний раз не вдохнуть приятный запах королевских духов.
— Раз ты осмелился так поступить с Бертольдом, то, думаю, ты будешь достаточно смел и выполнять его работу в полной мере.
— Мне тяжело, — уголки губ Леонардо едва заметно поднялись. — Особенно от осознания того, что Вас касаются чужие руки.
— Ты эти чужие руки заколол своими, — Офелия явно играла. Она встала на носочки и начала шептать юноше на ушко. — Твои руки, Леонардо, могут приносить не только боль, но и удовольствие.
Брюнет испытывал некую двоякость. Он был страшно обижен на королеву, а гнев в адрес Бертольда не погасила даже его смерть. Но, вместе с этим, юношу к женщине тянуло настолько, что сейчас, стоя так близко к ней, больших усилий стоило ему к ней не прикасаться. Чем ближе была она, тем крепче приходилось сжимать руки в кулаки, чтобы они не тянулись к её телу. Однако когда она поцеловала Леонардо сначала в ухо, а потом коснулась губами его шеи, он сдался. Офелия лишь в который раз улыбнулась: примерно этого она и добивалась.
Прошло совсем немного времени до того момента, когда два обнажённых тела растворились друг в друге без остатка. Брюнет целовал женщину так, словно делает это в последний раз. Она же продолжала воспринимать это всё как игру, в которой не будет ни победителей, ни проигравших. Игра, в которой оба получали удовольствие. Игра, которая была выгодна для них двоих.
К утру в окна били яркие солнечные лучи, но ночь утомила что Леонардо, что Офелию настолько, что никакой свет не мог их разбудить. Однако, когда в дверь громко начали стучать, королева резко подскочила. Она только и успела, что прикрыть своё обнажённое тело простынёй, как в помещение ворвалась одна из служанок. Лицо девушки было крайне взволнованно. Она испуганно смотрела на королеву, не вглядываясь в мужское тело, лежащее рядом с ней, после чего громко и внятно сказала:
— Ваше Величество, король…
— На охоте убил кого-то? — Офелия с недовольным лицом перебила служанку. — Сколько я раз просила не беспокоить меня по таким пустякам?
— Ваше Величество, король погиб.
Женщина не знала, как на это реагировать. Она растерялась. Заметил это, служанка вышла, закрыв за собой дверь. Леонардо продолжал мирно спать. Королева, вновь упав на кровать рядом с ним, понятия не имела, о чём ей думать и как себя вести.
========== Глава 7 ==========
Поначалу Леонардо обиделся на то, что тем утром королева его так напористо будила. Однако, чем дальше от неё он был, тем больше вестей до него доходило. Смерть короля юношу одновременно как неистово радовала, так и печалила. Радость была по большей части от того, что старый мерзавец получил наконец то, что заслуживал — смерть матери по сей день периодами проносились перед глазами брюнета несмотря на то, что про раннее детство он практически ничего не помнил.
Вся палитра негативных чувств и эмоций, что испытывал Леонардо от этой же вести, сводилась к тому, что двор наводнят сплетни. При смерти Бертольда, который был никчёмной пешкой, всплыло немало всякой дряни, а что говорить про короля… Вряд ли кто-то будет его за что-либо осуждать, но сама новость вызовет целую волну различного рода историй. В добавок, неизвестно было, что станет с Офелией, ведь она оставалась единственной, кто имел непосредственное отношение к трону.
— Поверить не могу, — женщина приблизительно сорока лет отроду всеми силами старалась изобразить печаль. — Совсем недавно Жакоб пил со мной вино во дворике рядом с моим гостевым домом, а сегодня остаётся лишь принять ту весть, что никогда больше он не прикоснётся к моим погребам. Подумать только.
— Конечно, — собеседница была примерно того же возраста, но явно стройнее. — Лишь к погребам.
— Ну что Вы, Джулия, милая моя, — женщина рассмеялась. — Наш король имел интригу не только со мной, и Вы знаете об этом не понаслышке.
— О моих отношениях с королём не Вам судить, Сиерра, — она улыбалась в ответ. — Мне не приходилось, в отличие от Вас, заманивать Его Высочество в своё ложе винными запасами.
Леонардо вновь сидел в таверне, рядом с которой он же отправил в последний путь Бертольда. Он молча располагался в одном из углов и слушал звонкие бардовские песни, временами заглядывать на хозяйских дочерей. Не сказать, что те были рады столь пристальному юношескому вниманию, но главным был их отец, а он считал, что даже непризнанный сын человека с подобным титулом сможет послужить притоком золота в его личную казну.
Крестьяне относились к известию о гибели короля вовсе не так, как те, кто имел честь существовать при его дворе. Они не разводили сплетен, им в целом было не до этого. Тяжкая жизнь заставляла некоторых из них винить во всём монарха и мечтать о том, чтобы при новом поля приносили больше плодов, а виноград становился слаще и спел дважды в год. Никто не вёл список добрых королевских дел и мало кто их помнил в целом, но практически все могли назвать хотя бы один указ, от которого жить становилось хуже. Многие из ныне живущих на белом свете помнили, что произошло с землями, которые не хотели повиноваться Его Величеству.
Леонардо не притронулся к хмельному и покинул таверну с полностью ясным разумом. Ему было скучно, а единственным своим здесь развлечением он мог назвать только Шарлотту. К королеве лучше было не идти — внимания на её персоне было сосредоточено как никогда много. Ни она, ни сам юноша не хотели, чтобы их поймал на горячем тот, кому всего знать не стоило. Общество находилось в слишком возбуждённом состоянии для того, чтобы молчать.
— Я крайне сомневаюсь в том, что наша затея увенчается, успехом, матушка, — пятнадцатилетний парень следом ходил за женщиной по всему небольшому их дому.
— Замолкни наконец, Луиджи, — она была необычайно возбуждена.
— Матушка, король никогда не признавал меня своим законным сыном, — мальчишка был поникшим.
— Замолкни, — вновь повторила женщина. — Ты ещё глуп и наивен, в виду чего не можешь в полной мере осознать того, что я ценою своих лучших годов, своей прекрасной молодости и красоты, пыталась вывести тебя на уровень той знати, что пресмыкается под троном.
— Матушка…
— Теперь, Луиджи, я хочу, чтобы пресмыкались пред тобою.
— А королева?
— Она нам не помеха. На троне должен быть мужчина.
Вдруг на плечо Леонардо легла тяжёлая мужская рука. Он от неожиданности вздрогнул, но не испугался. Рука его легла на рукоять шпаги, после чего он обернулся. Узнать этого человека получилось не сразу, но следом за этим по всей душе разошлось необычное тепло. Он постарел. Его некогда тёмные волосы теперь были седыми, на лице появились новые морщины. Не изменилось лишь одно: он точно так же мрачно одевался.
— Отец? — наконец смог сказать хоть что-то брюнет.
Мужчина широко улыбнулся. Эта встреча давалось нелегко и ему.
— Здравствуй, Леонардо. Ты сильно повзрослел, я почти не узнал тебя.
— Я…
— Ты похож на свою мать, — Риккардо подошёл ближе к юноше и обнял его.
Леонардо не знал, что ответить. Он молча стоял некоторое время, пытаясь не запутаться в собственных мыслях, после чего обнял отца в ответ. Спустя полчаса они шли вдоль главной городской улицы, общаясь в основном на тему того, что нынче происходит с родными землями. Смерть короля для графа была красной тряпкой — даже Леонардо не потребовалось много времени на то, чтобы догадаться, что отец его имеет виды на трон. Это было не удивительно, ведь не имел их лишь дурак.
Что-то заставляло брюнета в Риккардо видеть подлость. Он, к собственному удивлению, не испытывал к отцу ровным счётом ничего. Для Леонардо он был простым мужчиной. Приходилось бороться с чувством, что графа подменили, но это значило не верить собственным глазам — сейчас, после пусть и не длительной прогулки, хотя бы внешне было ясно, что это точно Риккардо.
Он вновь напомнил, как убили его жену и, соответственно, мать Леонардо. Он рассказал, как тяжело было вернуть себе уважение народа и восстановить те земли, что самым наглым образом смешали с грязью королевские воины. Он дал понять, что весь правящий род за это прощать не собирается. Он сообщил сыну, что скучал, но это было скорее формальностью, чем искренними словами.
Они разошлись так же быстро, как встретились. Целей подобного визита Леонардо при всём желании понять не мог. Внутри появилась пустота, наличие которой было само по себе неприятным. Однако он знал, что делать дальше: Шарлотта жила совсем недалеко отсюда.
— Я не уверен, что Офелия сумеет править хотя бы на треть так превосходно, как её почивший супруг, — мужчина средних лет смотрел на вино в своём позолоченном кубке.
— Поэтому я и предлагаю не дать всей ситуации дойти до коронации, — его собеседник был вдвое старше.
— Я буду лучшим королём, нежели эта сварливая женщина.
— Бесспорно, Эмиль, Вы правы. Но, возможно, я знаю менее жестокий путь к трону.
— Смерть Офелии — всего лишь формальность, не более. Мало кому весть о её кончине покажется печальной. Я более чем уверен в том, что тот мальчишка, с которым она последнее время развлекалась, также имеет виды на престол. Или тот, кто стоит за ним. Но я Вас, Патрик, готов выслушать лишь из уважения.
— Королева ещё молода. И, вполне возможно, после коронации от Вас, Эмиль, при должном к ней подходе будет ждать дитя…
На этот раз не доходя до самого дома Леонардо встретил барона. Тот, заметив брюнета, сделал вид, что встречи был рад. Их диалог был краток и нёс характер банальной, но необходимой для них двоих формальности. Мужчина выразил соболезнования по поводу кончины Жакоба, считая, что именно он воспитывал всю жизнь брюнета, а тот, в свою очередь, считает короля за отца родного. Леонардо ответил на всё сказанное вежливой улыбкой и кивками, лишь после чего поинтересовался местоположением Шарлотты. Барон всё рассказал.
Леонардо шёл к девушке с осознанием того, что она вряд ли будет рада его видеть. Но вместе с этим он понимал, что и отказ от неё не получит.