– Не отдам! – завопила Вера, мертвой хваткой вцепившись в такие близкие, родные, земные пакеты и прижимая их к груди, хоть руки и задрожали от такой тяжести. – На казенные деньги куплено! А я лицо материально ответственное, понимаешь?!
– Не понимаю. Терминология низших рас не вносится в общемировую лингву, – фыркнул демоноподобный монстр.
Нет, ну настоящий Квазик!
– А если не понимаешь, так не трожь чужую собственность!
– Низшие люди, – сморщился демон, – что с вас взять.
– О, взять что-нибудь можно! Например, можно взять пару уроков вежливости! Вы меня сюда шантажом, под угрозой смерти заманили, потом всячески оскорбили, обозвали низшей расой, а сами-то вы кто? Хоть бы представились для начала! – вознегодовала Вера.
– Какая угроза смерти? Ты бредишь? – недоуменно вытаращились на Веру черные глаза. Нормальные такие глаза, только что излишне длинные, но это их не портило, просто придавало экзотичности.
«Глаза – самая приятная часть его внешности, – решила Вера, – вот в глаза смотреть и буду, пока к остальному виду не привыкну».
– Все договора по образцам общемирового права могут заключаться только с полного и ненасильственного согласия сторон, – внятно и членораздельно, как глупой маленькой девочке объяснил Квазик. – Выполнение условий договора тоже исключительно на добровольной основе, темень космическая!
– Я не изучала общемировое право, у нас действуют только наши, земные законы! – огрызнулась Вера, но новость о добровольности исполнения условий договора ее порадовала – первую брачную ночь можно будет отложить на неопределенный период времени! На «темень космическую» реагируем философски, то бишь – никак не реагируем.
– Низший темный мир, – скривился Квазик.
– Это я уже слышала, – процедила Вера сквозь стиснутые зубы. Спокойствие, только спокойствие! – А ты из какого мира? И зовут тебя как?
– Зовут меня Амирелоноделисталиэль, низшая человечка, я принадлежу не миру, а самой изначальной материи. Я – хранитель миров, слежу за конгруэнтностью всех трансгрессий и планетарно-мировых психо-полей в вверенном моему попечению сектору Вселенной. Понятно, низшая человечка?
– Нет! Терминология рогатых Квазиков не вносится в Земную лингву, – рявкнула разозленная донельзя Вера, забывшая о всякой философии. Сколько можно именовать ее низшей?! И что за длиннющее имя?!
Вера посмотрела на обескураженного договорного мужа и милостиво уточнила:
– Как имя твое сократить можно?
– Никак! Сокращение имени – это оскорбление рода! – взревел монстр.
– Ясно. Буду звать Квазиком. Чтобы не оскорблять рода, – постановила Вера. Посмотрела на отвисшую челюсть с мощными клыками и ехидно попросила, скорчив просительную гримаску: – Уж сделай снисхождение для темной человечки! Я ведь не сокращаю, просто по-другому звать буду. Будет у тебя такое милое, домашнее, не родовое прозвище – Квазик.
Левый глаз демона нервно дернулся. Взгляд его потяжелел, и Вера испуганно присела бы, если бы ее не парализовало снова – теперь уже от страха. Почему в моменты злости у нее полностью отключаются мозги?!
Рогатое чудище устало вздохнуло, потерло исполосованный выпуклыми черными шрамами лоб, пробормотало нечто похожее на «За что?!» и молвило:
– Зови, как хочешь. Низшие часто зовут нас демонами-хранителями или просто демонами. А тебя как звать?
– Вера.
Какая-то сказка наоборот получается: хранителями миров должны быть ангелы, а не демоны! В растерянности пребывала не только Вера – монстр тоже недоумевал:
– Вера? Вера – это не имя, это понятие. Это понятие есть в общемировой лингве.
– Ну, у меня это понятие является именем.
– Да-а? – Квазик явно поразился. – Тебе позволили в твоем мире взять в качестве собственного имени такое понятие?! Во что же ты веришь?
– В лучшее, – вздохнула Вера, чувствуя, что мозги у нее сейчас закипят от этой ненормальной беседы, в которой ни один из собеседников не понимает другого. – Я каждый день верю, что новый день будет еще лучше, чем сегодняшний.
– Еще лучше? А если текущий день совершенно отвратительный?
– Тогда я верю с удвоенной силой! – твердо ответила Вера.
Квазик завис, осмысливая информацию. Странным он был существом и Вере было совершенно непонятно, о чем он сейчас думает, и чего от нее хочет. Ну, кроме того, чтобы она стала сильфидой.
Вера фыркнула, а потом ойкнула – ее ноги что-то коснулось. Опустив глаза вниз, она увидела у своих ног милейшее существо: дымчато-серый невероятно пушистый шарик, из которого на нее смотрели ярко-золотистые круглые глазки. Шарик был размером с мяч средних размеров, он потешно подскакивал на полу вблизи ног Веры и мигал круглыми глазенками.
– Какая прелесть, – умилилась Вера и присела на корточки, желая погладить неведомую зверюшку, но та мигом закрыла глазки и откатилась в сторону Квазика. – Не бойся, я тебя не обижу, просто чуть-чуть поглажу. Как я раньше тебя не приметила?
Вера посмотрела на договорного мужа и окликнула его, выводя из задумчивого транса:
– Эй, Квазик, как зовут эту милашку?
– Мими, – ответил он, – она не милашка!
Вера пожала плечами: у них тут явно другие каноны красоты и миловидности. Лично она в жизни не встречала более страшного существа, чем Квазик, и более милого, чем Мими.
– Мими – твой домашний питомец? – спросила Вера.
– Мой домашний питомец?! – подивился Квазик. – Нет. Наоборот.
О, эта пушистая прелесть – дикий зверёк? Очень жаль. Но если она не кусачая, то можно попробовать ее приручить. Мими такая няшная, такая по-домашнему уютная, обязательно надо попробовать ее приручить!
– Она кусается? – уточнила Вера. Ей необходимо хоть одно милое и приветливое существо в этом непонятном чужом мире!
– Кусается?! Мими?!?!
Квазик закатил глаза и затряс головой, бормоча: «Низшая, темная человечка! Какой кошмар!» Его трясение головой и причитания прервал мелодичный звон: перед Квазиком сформировался из ничего и завис маленький желтый золотистый шарик. Рогатый ткнул в него когтем, шарик втянулся под этот коготь и исчез, а Квазик моргнул, посмотрел на Веру, уже привычно сморщился и сказал:
– Мне надо уйти. Договор заключен, отменить его невозможно, так что ты останешься здесь и продлишь мой род. Своим истинным обликом я тебя больше пугать не буду, он необходим только при заключении договора – все стороны договора должны знать истинное лицо друг друга. Раз ты не в курсе общемировых правил, то объясняю: по договору тебе положено любое вознаграждение, что ты только сможешь вообразить себе. Но ты сможешь унести лишь то вознаграждение, что возможно трансгрессировать, так что слишком много не воображай!
– Я уже знаю, чего хочу! – поспешно выпалила Вера, но высказать просьбу о встрече с родными не успела: Квазик пожал плечами, сказал:
– Рад за тебя. – И растаял в воздухе.
– Гад! – с чувством высказалась Вера. Осмотрелась, подняла с пола свои пакеты и улыбнулась пушистому шарику, который продолжал смотреть на нее золотыми глазками: – Пойдем, Мими, я тебя любить буду, буду вкусненьким тебя кормить! Ты человеческую речь понимаешь? Или у тебя другая лингва?
Шарик помигал глазёнками и поскользил по полу вслед за Верой, направившейся к первой двери.
– Вот и славно, – улыбнулась Вера пушистику, – будем дружить!
Глава 5. Очень странный дом
Первая дверь привела Веру в просторное прямоугольное помещение, посередине которого стоял длинный стол, за который смело можно было усадить целый класс с учителем во главе. Вдоль стен шли шкафы, похожие на кухонные: нижний ряд шкафов имел широкие выступающие столешницы, а верхний поблескивал темными стеклами, за которыми просматривались сервизы, графины, чайные пары, вазы и вазочки. Стол и шкафы были цвета светлого дерева, но на ощупь показались Вере металлическими. К столу были придвинуты два стула, а вдоль свободного от шкафов пространства стен стояла еще пара десятка стульев. Видимо, это была столовая. Удивительно чистая столовая, но жутко неуютная: шкафы были расставлены как попало, с ненужными и неудобными промежутками между ними, а в этих промежутках были вкривь и вкось напиханы стулья. Между двумя отдаленными шкафами был нелепо впихнут кран, – по всей видимости водопроводный, – но раковины под краном не было, а криво стоял очередной стул. Ручки у крана или кнопки над ним не было, но светилась тонкая синяя полоска. Потолок был высокий и с него лился приятный рассеянный свет, очень похожий на солнечный свет в облачный летний денек. Вера сообразила, что такое же освещение было и в большом зале, так как липовые окна в нем света не давали. Кстати, в этой столовой окон не было вообще, даже их иллюзорных подобий. И другой двери, кроме той, что шла из зала, тоже не было.
Раз уж Квазик подтвердил, что договор заключен и отмене не подлежит, то она в этом доме полноправная хозяйка, решила Вера. То ли шок от своего перемещения в другой мир еще не прошел, то ли нервная система Веры оказалась гораздо крепче, чем она всегда предполагала, но ни истерики, ни ощущения нереальности происходящего у Веры не было, было лишь желание разобраться, куда ее забросила судьба и как ей жить в новой реальности. Не было даже обиды за обман с рекламным красавчиком, поскольку обманутой себя Вера не ощущала – она же сразу предположила, что распрекрасные заморские принцы московских бабушек с распростертыми объятиями не ждут. (Тут и демоны брезгливо морщатся, но это мы поправим.)
Так-с, куда же нас завела извилистая тропа поиска супруга? Вера стала осматривать хозяйским взглядом содержимое всех шкафов и шкафчиков. Проведенная ревизия показала, что часть шкафов абсолютно пусты (и она с облегчением спрятала в них свои пакеты, решив, что столовая – самое подходящее место для них), а в других хранится много столовой утвари: тарелок различнейших размеров и глубины; всевозможной формы и объемов чашек, кружек, бокалов, стопок; наборы столовых приборов – вполне привычного вида. Но ни кастрюль, ни сковородок, ни чайников, ни прочих емкостей для приготовления пищи и напитков Вера не нашла, также как и того, что можно было бы приготовить: провизия в шкафах отсутствовала напрочь. Отсутствовала и плита, и холодильник, и микроволновая печь, и… да все отсутствовало, кроме стола, стульев и набитых посудой шкафов!
По закону подлости, именно в этот момент Вере страшно захотелось есть и пить. Захотелось настолько, что она рискнула подробно исследовать кран в стене и посмотреть, что из него потечет. Хм… знать бы еще, как его открыть – ни ручки, ни рычага кого на нем не было. Был только кран – просто кран…
Вытащив кружку побольше, Вера подставила ее под кран, надеясь, что он сработает автоматически. Не сработал. Вера осторожно провела ладонью над синей полоской. Полоска позеленела и кран ожил: из него полилась струя жидкости. Когда кружка наполнилась наполовину, Вера снова провела рукой над полоской, но реакции на этот раз не последовало: вода продолжала течь.
– Елки-палки, – ахнула Вера, когда жидкость перетекла через край.
Быстро поставив кружку на стол, Вера метнулась к шкафу, где стояли графины, вытащила самый большой, развернулась к крану, но замерла на полпути, увидев, как над стулом под краном замерцал серый туман, поглощающий воду. Еще миг – и полоска снова загорелась синим, вода перестала течь, а туман растворился.
В Вере проснулось извечное женское любопытство. Она отодвинула стул в сторону и снова провела рукой над полоской, готовясь в случае чего сразу подставить стул. Но «в случае чего» не случилось: серый туман просто завис в воздухе в полуметре от крана и так же спокойно стал поглощать воду. Примерно через десять секунд все опять выключилось само собой.
– Удобно, – одобрительно заметила Вера и окончательно убрала подальше стул. Кто его додумался под кран поставить?! И кто додумался сделать этот кран в таком неудобном месте – в темном узком углу, между двумя массивными шкафами до потолка?!
Задумчиво понюхав жидкость в кружке (она ничем не пахла), Вера решала важный вопрос: пить или не пить? Вода это или не вода, а если не вода – то опять-таки: пить или не пить? Осторожно дотронувшись до поверхности жидкости кончиком пальца и убедившись, что в кружке по крайней мере не опасная кислота, так как ничего плохого с ее пальцем не произошло, Вера рискнула лизнуть смоченный в жидкости палец.
– Хм, на вкус – вода. Будем рассуждать логически: Квазик меня проверял своим зеленым лучом и наверняка убедился, что мы с ним физиологически совместимы и способны породить столь желанное ему потомство, раз признал договор нерасторжимым. Из этого следует, что состоим мы из одних и тех же элементов и питаться должны примерно одинаковыми продуктами и основной элемент, который нам необходим – вода. Ну, рискнем. Раз молнией не убили, то и отравить не должны.
Действительно – не отравили. Жидкость оказалась настоящей вкусной свежей водой, и Вера напилась всласть.
– Пей, Мими, – позвала Вера серого пушистика, поставив на пол глубокую тарелку с водой и надеясь, что Квазик не заругает ее за такое использование посуды: вся утварь была прекрасного качества и очень красива. Все тарелки и кружки были искусно разукрашены затейливым орнаментом и золотым напылением и стоили наверняка целого состояния.
Серый шарик подкатился к предложенной ему тарелке, посмотрел на воду, помигал золотыми глазками и откатился назад.
– Ясно, ты такого не пьешь или сейчас не хочешь.
Вера подняла тарелку и задумалась, куда вылить воду. Потом решила не ломать голову, снова активировала синюю полоску и вылила воду в образовавшееся серое облако.
– Хм, а тарелка не очень-то чистая, – задумчиво потерла дно Вера. Было дно немного липкое, словно растительным жиром смазанное или плохо отмытое. – Ладно, будет чем заняться, после того, как дом осмотрю.
Поставив грязноватую тарелку на стол, Вера пошла обыскивать остальные помещения с надеждой найти кухню или холодильник, или кладовку – в общем, хоть что-нибудь хранящее в себе съестные припасы. Очень хотелось есть. Интересно, Квазик задумался об обеспечении своей супруги питанием или, подобно большинству земных мужчин, он не утруждал себя такими мелкими житейскими проблемами, как закупка продуктов и приготовление завтраков-обедов-ужинов?
Вторая (и последняя) дверь вела из белого зала в небольшую овальную прихожую, так же озаренную льющимся с потолка светом. В прихожей опять было две двери: справа и слева от входа на длинных дугах овала, причем сами двери тоже были сверху закруглены. Стена малой дуги овальной прихожей напротив того места, где стояла Вера, имела на себе выпуклый квадратный выступ черного цвета и непонятного назначения.
Вера открыла правую дверь и шагнула за порог. Со всех сторон раздался мелодичный звон и она уткнулась в прозрачную, таинственно поблескивающую, пружинящую пленку, преградившую ей путь.
– Ваш текущий уровень ниже али – вход запрещен, – прозвучал механический голос, очень похожий на голос Квазика, но явно неживой.
Сквозь прозрачную пленку Вера могла видеть огромное помещение, больше всего смахивающее на смесь национальной библиотеки, физико-химической лаборатории и интерактивного планетария. Высота потолков была невероятной и вверх устремлялись бесчисленные стеллажи с книгами, размеры которых тоже были невероятны – огромные фолианты и древние настоящие инкунабулы. На белых столах стояли реторты и пробирки, колбы и мензурки, большие сосуды и пузырьки; тут и там что-то горело, что-то кипело, что-то испускало разноцветные пары, булькало и щелкало. Прямо в воздухе крутились модели планетарных систем с одиночными и двойными звездами в центре, сгущались и разлетались звездчато-дымчатые скопления, а одна стена представляла собой огромный экран, транслировавший трехмерное изображение десятка галактик одновременно. Вера предположила, что это именно галактики – серые, мерцающие скопления миллиардов искр на чернильном фоне пустого космического пространства. Структура этих скоплений была похожа на раковину улитки, иногда – с несколькими «входами». Вере помнилось, что такие длинные концы спиралевидных галактик называют рукавами.
Но самым заметным объектом был большой белый шар, сияющий под потолком этой лаборатории-библиотеки. Ослепительно-белый шар, от которого в сторону экрана с галактиками тянулись бесконечные нити белых и голубых цветов.
Вера не могла оторвать взгляд от этого шара – он словно гипнотизировал ее, манил к себе, и она сделала шаг вперед…
Опять раздался мелодичный звон, прозрачная пленка отпружинила Веру назад, а прежний голос повторил:
– Ваш текущий уровень ниже али – вход запрещен.
Вера очнулась от навеянного белым шаром дурмана и отступила за порог. Оглянувшись на сидящую рядом Мими, Вера сказала: