Покончив с не очень вкусной пищей, девушка отправилась на поиски старосты. По очереди зайдя во все комнаты колледжа, она убедилась, что его просто здесь не было.
«Замечательно, вот только этого не хватало», — подумала про себя Лухан. Меньше всего ей сейчас хотелось остаться в этом здании одной, да и не по-людски это в конце концов! Почему о ней никто не думает? Беспокоятся о ее безопасности, закрывая в огромном пустом здании? Кажется, это было не лучшим решением.
Весь оставшийся день прошёл словно в тумане — тягучем и мучительном тумане. Время шло неимоверно долго, а все занятия, которыми она пыталась себя загрузить, очень быстро ей надоедали. Когда на город опустилась темнота, она лично прошлась по всем помещениям колледжа и включила свет. Осознание того, что в этом здании нет ни души, просто сковывало девушку в невидимые кандалы.
— Кто тебе разрешал включать везде свет? — настиг её в библиотеке знакомый голос, когда она, развалившись на пуфике, пыталась вникнуть в смысл взятой наобум книги и хоть как-то отвлечь себя от гнетущей пустоты.
Бесспорно, это был растрепанный Блас, от которого слабо веяло алкоголем.
— А мне кто-то может запретить? Я здесь одна, и всем плевать на меня! — Лухан была рада ему, хоть показать это и не осмелилась, лишь громко выдохнула.
— Ну кто же виноват, что у всех семьи, а ты — никому не нужная сиротка? — негромко засмеялся Эредия. Казалось, что цеплять ее стало смыслом жизни этого мужчины.
— Знаешь что? Да пошёл ты! — бросив книгу в сторону старосты, Лухан вскочила на ноги и отправилась в свою комнату. Она ненавидела его всем сердцем, искренне желая раздавить самосвалом. Он день ото дня с особой щепетильностью измывался над ней, показывая всю свою неприязнь и брезгливость.
Не зная, чем себя занять, Лухан залезла под одеяло и попыталась уснуть. Всю ночь ей снилось, что кто-то звал ее мягким и нежным голосом. Еще не отойдя ото сна, она подошла к запотевшему окну, через который едва пробивался свет тусклого фонаря. Широкая улыбка засияла на её девичьем лице так, будто она там увидела того, кого любила больше жизни, а ждала еще дольше.
— Вы вернулись? Я так счастлива! — умиротворенным голосом она перебила тишину, приложив свою ладошку к оконному стеклу, которое тут же одарило ее кисть покалыванием от легкой прохлады. Вся нежность миров была собрана в этом касании. Немного постояв у окна, гладя стекло, девушка аккуратно, едва дыша, вышла из комнаты. Плавно, будто в танце, спустившись вниз, она босиком подошла к массивной дубовой двери и попробовала её открыть. К слову, та без какого-либо сопротивления поддалась. Оказавшись на улице, девушка с улыбкой углубилась в темноту. Нарушая ночную тишину негромким шелестом травы под ногами.
— Я слышу, слышу. Сейчас я помогу, — негромко произнесла она. Ветер трепал ее волосы, мягким свистом проносясь сквозь ухо.
— Линарес?! — крик Бласа разрезал ночную тишину. Картина перед ним открылась весьма странная: босая девушка в пижаме медленно брела в сторону леса неподалёку. Её взгляд был устремлён вперёд, а на лице застыла странная улыбка.
— Очнись! — подбежав, он потряс девушку за плечи. Затуманенный взгляд которой через секунду стал полностью осознанным.
— Что? Что я здесь делаю? — широко открытые глаза излучали неподдельное удивление и легкий ужас. Частое моргание девушки говорило о том, что она совсем не понимает, что происходит.
— Да так, ничего, решила свежим воздухом в лесу подышать, — грубо взяв её под локоть, без особых церемоний, он повёл Лухан в здание колледжа. — У тебя есть десять минут, чтобы собрать свои вещи.
— Зачем? — казалось, девушка ещё не совсем пришла в себя.
— Опекун сказал забрать тебя из колледжа и позаботиться. А, впрочем, слишком много вопросов, Линарес. Выполняйте то, что я сказал.
Проследив за тем, как ошарашенная Лухан собрала вещи, он взял её сумку и усадил на заднее сидение своей машины.
— А куда мы едем? — еще слегка подтормаживая, спросила девушка, теребя рукава своей пижамы, которую она так и не переодела. Случись это днем, девушка без зазрения совести отвесила бы ему пару ласковых слов, но сейчас ей казалось, что часть разума просто парализовало, лишив ее возможности мыслить трезво.
— Поживешь у меня, пока все не вернутся в колледж, — не отрываясь от дороги, ответил Блас.
— Но я не хочу! — мигом пришла в себя от неожиданной новости Лухан. Ее как будто обухом по голове огрели. Жизнь с этим тираном для нее была равносильна страшному сну.
— А я и не спрашивал!
— Ну да, меня же не принято спрашивать! Мой опекун совместно с тобой очень хорошо устроился, играя со мной, как с куклой! — крик девушки уже не был похож на тот шепот, который она издавала несколькими минутами раннее.
— Не прекратишь орать — высажу тебя прямо здесь. Ты же любишь по ночам бродить. Вот, прогуляешься.
— Ты серьезно думаешь, что можешь меня этим напугать? — искренне удивилась Лухан. — Эредия, я росла на улице, она — мой второй дом.
— Хорошо, ты дома. Выходи, — ехидно произнёс Блас, остановив машину.
— И выйду! — открыв дверь, девушка сделала шаг, глотая свежий ночной воздух.
Не успела машина тронуться, как девушка всем весом свалилась на капот и начала стучать по нему руками. Мимолетная гордость в миг улетучилась, когда в ее памяти всплыли последние сводки новостей. Открыв дверь, она плюхнулась на сидение машины, ощущая себя в безопасности.
— Так-то лучше, — Блас одарил её одобряющим взглядом и нажал на педаль газа.
========== Часть 2 ==========
— Блас, что это было? — спросила мужчину озадаченная Лухан, глядя в запотевшее окно машины.
— Ты про что?
— Ну про то, что случилось… Как я оказалась на улице? Я ничего не помню.
— Вероятнее всего, ты — сомнамбула.
— Кто? — удивлённо уставилась на его затылок девушка.
— Сомнамбула, — равнодушно вторил ей Блас.
— Я услышала! Что это значит? — уточнила свой вопрос Лухан, испугавшись, что это слово имеет какое-то страшное значение, или является названием какой-либо тяжелой болезни. Неизвестность пугала ее еще больше.
— Это значит, что ты ходишь во сне, — также безучастно ответил мужчина.
— Но я раньше никогда этого не делала! — камень упал с души девушки, однако факт ночных прогулок её совсем не обрадовал.
— Все когда-то бывает в первый раз, — выкручивая руль в сторону дома, констатировал Блас, — выходи, приехали.
Двухъярусная квартира старосты на втором этаже оказалась типичным жильем холостяка, в котором прослеживалось абсолютное отсутствие женской руки: скромный интерьер, гора немытой посуды, разбросанные вещи. Проводив девушку на второй этаж, он показал ей комнату, обставленную скромно, но со вкусом.
— Ложись спать, скоро утро, — мужчина прошёл следом за девушкой в комнату, чтобы крепче закрыть и занавесить окно. Как только за старостой закрылась дверь, Лухан рухнула на небольшую кровать и закрыла глаза. Оказаться в доме этого деспота, что может быть хуже? Лишь мысль о его связи с опекуном немного грела душу. Лухан все еще питала надежды, что узнает имя того, кто пару лет назад взял над ней опеку. В этих размышлениях она и уснула, забывшись в тяжелом небытие, навеянном не слишком приятным сном, где за ней гонится кто-то с невероятно яркими, но в то же время такими опасными голубыми глазами.
Проснувшись ближе к полудню, она с трудом оторвала тяжелую голову от подушки. Осмотрев все вокруг себя, девушка не сразу поняла, где она очутилась. Но, впрочем, память к ней вернулась достаточно быстро, что отразилось на ее скривленном лице. Встав с кровати все в той же пижаме, в которой ложилась спать еще в колледже, Лухан спустилась вниз, где Блас разогревал непонятного происхождения полуфабрикаты. Запах горелого окутал весь первый этаж.
— Я думала, это мне приснилось, — выдавила она из себя, садясь за небольшой стеклянный стол.
— Не желаешь переодеться? — мужчина, мельком взглянув на неё, продолжил готовку завтрака. — Твоя пижама мне уже все глаза замозолила.
— Только не стони, ради бога, — нехотя, Лухан встала из-за стола и, шаркая ногами, поплелась обратно в комнату, бубня под нос проклятия.
— Линарес, поднимай ноги! И не забудь умыться! — прокричали ей вслед.
Через двадцать минут, выполнив все указания кроме одного, девушка, все также шаркая ногами, спустилась на кухню.
— Теперь ты мне объяснишь, почему я здесь? — разламывая вилкой что-то похожее на сильно подгоревшую котлету, спросила Лухан.
— Я тебе все объяснил ещё вчера. Просто выполняю просьбу твоего опекуна.
— Откуда ты его знаешь? — все также ковыряясь в приготовленном мужчиной завтраке, девушка вопросительно посмотрела на старосту.
— Не твоё дело, Линарес!
— Я теперь понимаю, почему ты такой злой. Ни один человек не будет счастлив, употребляя это в пищу, — скривилась девушка.
— Кухня в твоём распоряжении. Можешь готовить что-то более вкусное, если умеешь, конечно. А если не умеешь, то придётся научиться — я не собираюсь работать твоим поваром, — наливая в кружку молоко, Блас немного пролил мимо. Тихо выругавшись, он отправился к раковине за губкой, чтобы устранить молочный потоп на столе.
— Да-а-а… — протянула Лухан, наблюдая за происходящим на кухне. Нелепое зрелище.
— А теперь слушай меня! — тон мужчины резко изменился, как и поворот его туловища в сторону Лухан. Наклонившись над девушкой, он облокотился рукой на стол.
— Пребывая в моём доме, запомни несколько правил! — скрестив руки на груди, мужчина продолжил: — Правило первое: ты не покидаешь его без меня. Ни при каких условиях. Правило второе: окно разрешаю открывать для проветривания помещения исключительно до трёх часов дня. После трёх все окна должны быть закрыты и плотно завешены шторами. Правило третье: ты не лезешь в мои дела и не задаешь мне лишних вопросов.
— Я попала в тюрьму… — обречённо вздохнула Лухан. — Ладно, я понимаю, нельзя выходить на улицу, но окна зачем завешивать днём?
— Правило третье, Линарес! Не забывай, — отойдя от девушки, Блас одним глотком допил остатки молока, — и уберись здесь, что ли.
Позавтракав, мужчина надел строгий отутюженный костюм и, ничего не сказав, отправился из дома, предварительно заперев Лухан снаружи на три замка, чтобы быть уверенным, что она не сбежит. Девушке ничего не оставалось, как приняться за уборку. Нет, конечно, подрабатывать его прислугой она не горела желанием, но время, отведенное на уборку, шло достаточно быстро, это гораздо лучше, чем просто лежать, смотря в потолок. Да и повсеместный бардак привносил легкий дискомфорт в ее невольное пребывание здесь.
Включив один из музыкальных каналов на стареньком, покрытом толстым слоем пыли телевизоре, она принялась в такт музыке складывать валявшиеся вещи. Работы было действительно много. Одних пустых бутылок и различных упаковок от быстрого питания насобиралось почти два мешка, вследствие чего девушка совсем потеряла счет времени. Домывая пол на кухне, она услышала, как, скрипнув, хлопнула входная дверь, а уже через секунду сильные мужские руки припечатали её к стене, обхватив тонкую шею и оставляя на ней отметины.
— Я что тебе говорил?! — прошипел ей на ухо Блас, а затем, отпустив девушку, с грохотом закрыл окно и запахнул шторы.
— Я… Я совсем забыла… — заикаясь, проговорила Лухан, от страха хватая воздух. Её взгляд упал на настенные часы, висевшие над газовой плитой, стрелка на которых предательски указывала, что три часа назад, согласно нелепым правилам старосты, она должна была проделать необходимые манипуляции с окнами.
— Это в первый и последний раз, Линарес! — ледяным тоном сказал Блас, отправляясь закрывать оставшиеся окна.
«Чего он боится? Он сошёл с ума», — подумала про себя девушка, однако вслух предпочла этого не произносить. Странное поведение Эредия уж слишком выбивалось из её привычных рамок представления о нем.
Закончив, наконец, с полами, девушка смогла приступить к готовке ужина. Слишком много энергии она сегодня потратила, подкрепившись только парой утренних сгоревших котлет.
Открыв морозильную камеру в поисках пригодных продуктов, её весьма удивило количество замороженного мяса, которое заполнило огромный морозильный отдел под завязку. Решив, что копание в имеющихся замороженных продуктах она оставит на завтра, девушка в быстром темпе почистила картошку и не нашла ничего лучше, чем просто поджарить её на раскаленной сковороде.
— Да, Линарес… Кулинарным талантом ты явно не блещешь, — появившись за спиной девушки, мужчина направил свой изучающий взгляд прямиком в самые недра сковороды, где жареная картошка уже умоляла снять её с плиты, будучи на грани обгорелого обморока.
— Прости, но я пока не разобралась, как пользоваться плитой, — попыталась оправдаться Лухан.
— Оказывается, моя квартира выглядит совсем неплохо, — засмеялся Блас, осматривая гостиную.
— Её просто надо было вымыть… Но я не твоя слуга, запомни это! Убралась я только потому, что волей судьбы мне приходится здесь торчать, а жить среди вещевого апокалипсиса совсем не в удовольствие. И готовлю я для того, чтобы поесть сама! — накладывая картошку на тарелку старосты, Лухан старалась не смотреть на мужчину, но спиной чувствовала его пронизывающий взгляд.
— Хорошо, хорошо. Я понял, — всем своим видом Блас демонстрировал неплохое расположение духа, что в рамках их отношений было крайне редким явлением, — только в следующий раз, когда решишь готовить для себя, приготовь что-нибудь из мяса, да побольше.
После ужина мужчина заперся в своём кабинете. Лухан, убрав со стола посуду, отправилась прямиком в душ, дабы смыть весь пот, накопившийся за день. Горячие струйки воды обжигали молодое тело девушки, но у той даже в мыслях не было увеличить напор холодной воды. Прохладный душ достаточно бодрит, а это явно не то, что сейчас было нужно Лухан. Тёплые пары воздуха слишком расслабили молодой организм, и девушку невероятно сильно клонило в сон, но выйти из-под нежащих её струй воды она была не в силах. Стоя с закрытыми глазами, Лухан все больше погружалась куда-то вглубь своего сознания.
— Пойдём с нами, с нами пойдём… пойдём… пойдём… — скрипящий голос заставил её прийти в себя, резко открыв глаза. Встряхнув головой, она постаралась отогнать услышанное от себя, подумав, что, скорее всего, от усталости у нее начались галлюцинации. Наспех помыв голову, девушка выключила воду, решив на этом закончить водные процедуры, и шагнула вниз на резиновый коврик. Встав перед запотевшим зеркалом, Лухан принялась вытирать полотенцем своё мокрое тело. Неожиданно, сквозь мутное стекло, она заметила какое-то едва уловимое движение рядом с собой.
Подумав пару секунд, девушка протерла зеркало полотенцем. В нем, как и ожидалось, не было ничего, кроме её уставшего отражения. Переведя взгляд на своё плечо, она вновь краешком глаза заметила что-то мелькнувшее, такое яркое, желтое. Резко посмотрев в зеркало, она увидела два огромных желтых глаза, смотрящих на неё из темноты зазеркалья.Два огонька ненависти и жажды, пропитанные злобой и похотью.
Закричав что есть силы, девушка хотела было выскочить из ванной комнаты, но совсем не вовремя поскользнулась на расплескавшейся воде. В следующее мгновение острая боль пронзила её голову, а сознание уступило место мягко обволакивающему туману. Обмякшее девчачье голое тело лежало на холодном кафеле, по крупицам отдавая ему свое тепло в виде тоненького красного ручейка, растекавшегося красивыми узорами при встрече с все той же расплескавшейся водой.
Придя в себя, первое, что почувствовала девушка — сильнейшая боль в затылке. Лухан немного приподнялась над кроватью, рукой нащупав внушительную шишку на затылке. С трудом вспомнив произошедшее вчера, она заглянула под одеяло и с удивлением обнаружила на себе ту грязную одежду, в которой она проходила весь вечер.
«Неужели Блас одевал меня?!», — прогоняя шальную и довольно постыдную мысль, девушка потрясла головой, что моментально дало о себе знать — острая боль пронзила затылок. Замерев на мгновение, Лухан дождалась, когда боль отпустит, а затем осторожно встала с кровати. Выйдя из комнаты, она спустилась вниз. К её удивлению, в гостиной Блас сидел не один — напротив него восседал странный мужчина лет семидесяти с длинной,