Цезарь мысленно отругал себя за такую недальновидность – в конце концов, он до этого не раз отмечал себе, что неплохо было бы сходить в магазин. Но сам сделать это либо не решался – опять же, по причине ещё не полной привычности к Нью-Йорку – либо попросту забывал. На Джозефа же надеяться не стоило. Во-первых, он вечно то и дело что-то «урывал по дороге», поэтому особо не думал о том, что следует пополнять и домашние запасы. Во-вторых, когда Цеппели с утра пораньше заявил, что им необходимо сходить в какой-нибудь ближайший супермаркет, он и вовсе несколько удивился.
- Серьёзно, ДжоДжо, неужели ты никогда раньше не ходил за покупками? – с долей неверия поинтересовался Цезарь на такую реакцию.
- Ну-у… Обычно всем этим занимались домработницы, которых нанимала бабуля Эрина? – Джозеф несколько вопросительно поднял бровь.
Здесь Цеппели уже просто вздохнул и покачал головой – ну да, конечно, Джостары и их беспечная жизнь. Он совсем забыл, на насколько разных социальных уровнях они, по идее, находятся. Тем не менее, сейчас для Джозефа непосредственно такая сладкая жизнь закончилась, поэтому Цезарь потащил его с собой в магазин, несмотря на достаточно бурные протесты.
Уж лучше бы пошёл сам. По крайней мере, так итальянец думал теперь.
Это был уже где-то третий (или четвёртый? Oddio**, он уже сбился со счёта) раз, когда ДжоДжо застревал возле какого-нибудь прилавка и начинал что-то клянчить. В основном – что-либо из не самых здоровых снеков. Сперва это были чипсы, потом – внушительная (для кого вообще делают их таких размеров в Америке?) банка с Нутеллой. Дальше было вроде что-то ещё, но сейчас Цезарь был слишком раздражён, чтобы припомнить. Тем более что Джозеф начал делать это опять.
На сей раз он вцепился в пачку с маршмеллоу. И если предыдущие попытки что-то выпросить прекращались по прошествии где-то пяти минут каждая, здесь почему-то Джостар решил заупрямиться.
- ДжоДжо. Я ещё раз повторюсь, - с нажимом проговаривает Цезарь, нервно проводя пальцами сквозь свои светлые волосы, - у нас есть список продуктов, которые нам необходимо купить, и нет лишних денег на всякую чушь. Поэтому ради всего святого – положи это на место.
- Цезарино, да не будь ты таким занудой! – грх, как же эта фраза ему осточертела! Учитывая, что Джозеф любил произносить её слишком часто. – Наверняка у нас найдётся, на что купить эти маршмеллоу.
- Нет, Джозеф, - ещё твёрже (насколько это было возможно, не срываясь на крик) отвечает Цеппели. И специально произносит имя своего друга полностью – верный признак того, что он всего в одном шаге от того, чтобы взорваться. – У нас их нет. Так что оставь это дело.
На это Джозеф начинает дуться. Цезарь хмурится и скрещивает руки на груди.
Ситуация явно зашла в тупик, и решиться всё может только одним образом – кто-то из них уступит. Но в этом-то и проблема – оба парня были крайне упрямы, когда дело касалось темы, где их мнения расходились, и каждый отстаивал своё до самого конца.
В данном случае, правда, видно было, что даже Джозеф признавал – Цезарь прав, и на его стороне логика. Но сдаваться просто так точно не собирался.
На краткий миг Джостар задумывается, затем на его лице мелькает ухмылка. Уже одно это заставляет Цезаря напрячься – потому что это верный признак того, что эта хитрая задница что-то задумала. Интуиция начинает вопить о том, что стоит бежать, и желательно подальше. Цеппели решает проигнорировать её – просто потому, что он не из тех людей, кто отступает – и ждёт очередного выпада своего друга.
Сколько раз он говорил себе перестать быть упрямым бараном и хоть раз послушать то, что ему твердит внутренний зов? Пожалуй, слишком много. И тем не менее раз за разом он наступал на одни и те же грабли. Вот и сейчас случилось то же самое.
- Ну ЦиЦи-и-и, - канючит Джозеф, и одно это было бы ерундой (хотя, Цезарь так и так делает себе мысленно заметку при следующей встрече собственноручно надрать задницу Джайро за то, что он так бессовестно спалил прозвище, которым его зовут все в семье). Нет же, в ход также идёт тяжёлая артиллерия: этот великовозрастный ребёнок строит щенячьи глазки.
И ведь он точно понятия не имеет, насколько на самом деле данная тактика эффективна против Цезаря. Пусть, казалось бы, когда у тебя куча братьев и сестёр, тебе бы стоило выработать иммунитет против подобного. Но увы – с Цезарем произошло обратное.
Ради справедливости стоило отметить, что не у каждого щенячий взгляд получался как надо. Потому такое срабатывало не всегда.
Но, опять же, увы – здесь речь идёт о Джозефе Джостаре. А у него – с его-то большими бирюзовыми глазами, которые способны были передать всю палитру эмоций крайне ярко – это не просто получается. Цезарь почти мгновенно ощущает, что его сопротивление слабеет – настолько этот взгляд эффективен.
- Mio dio***, ДжоДжо, ну зачем они тебе так нужны? – в попытке хоть немного удержать свои позиции Цеппели закатывает глаза, стараясь дальше не смотреть в сторону друга. Голос его, правда, звучит уже не так твёрдо, хотя и с тем же раздражением.
Видимо, чувствуя, что ситуация теперь стала выигрышной для него, Джозеф продолжает напирать.
- Для того, чтобы сделать горячий шоколад вкуснее! Давай, Ци-и, ну возьмём их, а? – Цезарь понятия не имеет, когда он это сделал, но когда он чисто случайно кидает взгляд в сторону, то видит, что ДжоДжо подошёл ближе к нему. И всё ещё строит щенячьи глаза.
Кажется, его воля сломлена. И пусть он мысленно говорит себе, что «это только на сей раз», чутьё подсказывает ему, что всё это – абсолютная ложь. Прикрываясь мрачностью, Цезарь выдёргивает из рук Джозефа пакет с проклятыми маршмеллоу и кидает в тележку к остальным продуктам. Запоздало до него доходит ещё кое-что.
- Для горячего шоколада одних маршмеллоу будет маловато – нужен, как бы, сам шоколад, - ворчит он, стараясь хоть как-то залечить своё уязвлённое самолюбие. С учётом того, насколько радостная и широкая улыбка появляется на лице Джозефа, сделать это становится практически нереально, хотя злится он и так всё равно в большей степени притворно.
- Тогда пошли возьмём всё остальное? – всё с той же улыбкой предлагает Джостар. И теперь Цезарь не может сопротивляться уже просто потому, что энтузиазм этого парня чересчур уж заразителен.
- Mamma mia****… - качает головой Цеппели, но направляется дальше в другой отдел за прочими необходимыми продуктами.
*
Ладно, отступить от списка было не такой уж плохой идеей. Потому как дальше погода на улице стала резко слякотной, и горячий шоколад в итоге оказался как нельзя кстати.
Комментарий к II. Shopping together. - Поход в магазин вместе.
* Santa Maria (итал.) - Пресвятая Дева Мария
** Oddio (итал., разговорн.) - Господи
*** Mio dio (итал.) - Мой бог
**** Mamma mia (итал.) - в сути, всё то же, что и предыдущие два. Ближе к дословному можно перевести как “мать моя женщина”.
========== III. Making fun of each other. - Выставляют друг друга на посмешище. ==========
(хотя, скорее самих себя совместно)
––––––––––––––––
- Что, неужели Сьюзи Кью сказала «нет» на твоё предложение сходить вдвоём на хэллоуиновскую вечеринку? – с лёгкой усмешкой спрашивает Цезарь, когда Джозеф переступает порог их общей квартиры, достаточно шумно закрывает за собой дверь и не менее шумно бросает ключи в миску-ключницу на тумбочке рядом.
Похоже, все его действия очень чётко дают понять, как он раздражён. Но вообще-то его другу стоило бы сообразить, что простой отказ от девушки не способен ввести его в такое состояние. Там было бы уместнее уныние.
- Если бы это! – восклицает Джозеф, проходя в гостиную к дивану и плюхаясь как раз рядом с Цезарем. – Но нет, всё гораздо хуже!
Здесь Цеппели уже отвлекается от того, что он просматривал на своём ноутбуке, стоящем на кофейном столике, и вопросительно глядит на ДжоДжо. Даже не просто вопросительно, а с некоторой долей волнения.
- Кто-то успел пригласить её раньше?
- Не-а, ещё хуже!
На лице Цезаря появляется хмурость.
- Так. Я точно знаю, что вечеринку никто не отменял, так что, наверное, на этом мои предположения заканчиваются, - через секундную паузу говорит он и, подперев голову рукой, локтем второй почти неощутимо толкает Джозефа в бок. – Колись в таком случае, что у тебя стряслось.
Теперь Джостар начинает мяться. Чёрт. Может, не стоило так сильно показывать своё раздражение? Потому что рассказывать о его причине – это немного… неловко, по меньшей мере. И в лучшем случае Цезарь ему посочувствует. В худшем – засмеёт, а потом скажет, что он сам в этом виноват. И пусть это и было правдой, лишний раз это слышать ну очень не хотелось.
Так, ладно, пауза затягивается, а Цезарь всё ещё выжидающе смотрит. Джозеф тяжело вздыхает, а потом решает – или пан, или пропал.
- Ладно, дело вот в чём. Сегодня мы со Смоуки и ещё несколькими парнями играли во время перерыва в покер… - стоит ДжоДжо начать, как Цезарь тут же закатывает глаза и качает головой.
- Дай угадаю – тебя спалили за шулерством? – ровным тоном интересуется он, прерывая начатый рассказ. После паузы в минуту Цеппели вновь вздыхает. – Я сколько раз тебе говорил, что мухлёж тебя до добра не доведёт. Но слушал ли ты меня? Нет, конечно.
- Слушай, я это всё и без тебя знаю. Но чёрт возьми – всё шло прекрасно! А потом Смоуки взял и спалил мне всю контору, - фыркает Джозеф, скрещивая руки на груди. – А ещё друг называется.
- Ну, если ты пытался обмухлевать ещё и его, то тут, скорее, так тебе и надо, - хмыкает Цезарь. Затем, видя, что ДжоДжо лишь больше мрачнеет, добавляет, чуть похлопывая друга по плечу. – Ладно. На что вы играли?
- На наказания. Все проигравшие должны были выполнять условия, поставленные победителем, - ворчит Джозеф.
- Я так понимаю, раз тебя раскрыли, то в итоге и наказание выпало только тебе, - Цеппели негромко усмехается. – Какое же?
На ещё добрых несколько секунд в воздухе повисает молчание.
- Они сказали, что я должен буду прийти на хэллоуиновскую вечеринку в платье, - наконец, выдавливает из себя Джостар.
И опять тишина. Практически на полминуты. Ничего не понимая, Джозеф переводит взгляд в сторону Цезаря, ожидая увидеть, что тот старательно сдерживает себя от того, чтобы расхохотаться в голос. Но обнаруживает своего друга погружённым в глубокое раздумье.
- Эм… Цез? Я, конечно, рад, что ты сейчас не ржешь надо мной как умалишённый, но твоя задумчивость меня несколько настораживает, - с долей осторожности протягивает Джостар.
- Да не, я просто… - здесь Цезарь не выдерживает и всё же коротко усмехается, а затем быстро поднимает руки в примирительном жесте. – Спокойно, не напрягайся так. Просто твоё положение натолкнуло меня на одну мысль.
- Это на какую ещё? Давай, теперь ты колись, – Джозеф озадаченно хмурится. Что внезапно могло прийти в голову этому итальяшке, исходя из того, что ему только что было сказано?
Цеппели секунду молчит, проводя рукой сквозь волосы, затем выдыхает и улыбается.
- Хорошо. Если коротко – то ты не один недавно проштрафился. Мой однокурсник, Марк, ещё вчера сумел взять меня на слабо, - отвечает он. – Он сказал, что я никогда не приглашу на вечеринку девушку, которая будет если не первой красавицей, то хотя бы просто симпатичной.
- Ла-а-адно? – сперва непонимающе произносит Джозеф, но в следующий миг до него доходит. Он коротко моргает, затем усмехается. – То есть, ты предлагаешь, чтобы я…
- Был в качестве этой самой «не-очень» девушки, да, - согласно кивает Цезарь, ухмыляясь.
- Хочешь сказать, что ты не нашёл другой кандидатки? – и прежде, чем Цеппели успевает ответить, ДжоДжо добавляет. – Сейчас ты ответишь: «Потому что для меня нет не красивых девушек».
- Потому что для ме- - только и произносит Цезарь, а потом смотрит на него долгим взглядом. – Ты опять за своё? – получив в ответ широкую улыбку, он качает головой. – В общем, да. Во-первых, потому что я не хочу обижать ни одну из дам. А во-вторых, потому что понятие красоты у всех – индивидуальное.
- Казанова как всегда – всем дамам услужит, - хмыкает Джозеф. А потом слегка щурится и нарочито манерно прикладывает ладонь к груди и хлопает ресницами. – Погоди, тогда получается, что я для тебя – недостаточно хороша?
Цезарь некоторое время смотрит на него, замерев в ступоре, а затем разражается громким хохотом.
- Нет-нет, синьорина, я вовсе не имел в виду это! – еле проговаривает он, не переставая смеяться.
Джостар вновь ухмыляется, довольный такой реакцией. Не то, чтобы Цезаря было в принципе трудно рассмешить. Но обычно он и правда был парнем достаточно серьёзным, а заставить его смеяться так открыто мог только Джозеф. Получилось у него это, конечно, далеко не сразу, но в последнее время итальянец всё чаще именно смеялся над его шутками и глупостями, нежели закатывал глаза с видом «Я дружу с идиотом». И Джозефу этот факт очень сильно грел душу.
- Ладно. А вообще я немного не понимаю, почему ты просто не взял и не отказался, - слегка пожимает плечами ДжоДжо, когда Цезарь относительно успокаивается.
- Потому что, - Цеппели чуть прокашливается, приводя свой голос в норму, - это дело чести, ДжоДжо. Вот ты сам на моём месте смог бы проигнорировать такой вызов?
Джозеф на краткий миг задумывается, взвешивая все за и против, а затем отрицательно качает головой.
- Ты прав. Просто так подобное не оставишь – ещё начнут говорить, что ты слабак и не смог выполнить такое простое условие, - усмехается он.
- Вот именно, - кивает Цезарь. – Так что, - он выпрямляется, протягивает руку Джозефу, и с его губ вновь срывается короткий смешок, - для меня будет честью пригласить вас, bella donna*, быть моей парой на вечеринке, посвящённой празднованию Хэллоуина. Я искренне надеюсь, что вы не откажете мне.
Чёрт возьми, этот Казанова. И как только девушки сами не смеются над таким манерничанием? С трудом сдерживая смех, Джозеф с той же жеманностью кладёт свою ладонь поверх ладони друга и, кокетливо полуприкрыв глаза, повышенным до практически фальцета тоном отвечает:
- Конечно же, я согласна, синьор.
Проходит буквально секунда, и оба друга разражаются истерическим хохотом, практически скатываясь с дивана.
*
Прошла пара дней, и они начали потихоньку воплощать свой план в реальность.
- ДжоДжо. Что это? – на лице Цезаря прописывается такая смесь конфуза и отвращения, что Джозеф невольно смеется.
- Ну, Цезарино, неужели ты не видишь? Это – платье! – отвечает он, чуть выше поднимая названный предмет одежды.
- Это-то я прекрасно вижу! Но… - на момент Цеппели закрывает лицо рукой, бормоча что-то типа «Mio dio, perché**», затем выдыхает и указывает на платье. – Неужели ты не нашёл ничего более элегантного? – прежде чем Джозеф может вставить хоть слово, он тут же чуть машет рукой, перебивая. – Хотя, нет, предполагаю, что нет. С твоим-то вкусом…
- Эй! – а вот это уже было обидно. Он даже не дал ему объясниться! Сноб. Джозеф хмурится и дует губы. – Между прочим, я специально выбрал именно такое, - он опускает руки, чуть перебирая пальцами ярко-розовую ткань с рыжими полосками и подцепляя ногтями идущие по вороту блестяшки. – Прежде чем критиковать, мог бы вообще-то спросить, почему я так сделал.
Цезарь смотрит на него с некоторым сомнением, но потом в зелёных глазах мелькает доля сожаления – ага, то-то же, почувствуй себя виноватым. Продолжая сидеть на диване, он наклоняется чуть вперёд и опирается локтями о свои колени.
- Ладно. И почему же ты выбрал платье таких ужасных цветов и с этими жуткими пайетками? – на последнем слове Цеппели снова несколько кривит лицом.