— Меня волнует, что! Да, меня волнует, Роджер! Тебе-то, может, и насрать, что там и кто говорит, потому что ты чертов педик, но со мной это не так!
Он хотел сказать что-то еще, но Роджер подлетел так быстро и так стремительно замахнулся рукой, чтобы ударить Томаса по лицу, что тот не успел закончить свою мысль. Брайан, стоящий около Томаса, вовремя выбежал перед Роджером, загораживая того от Томаса; его гитара продолжала болтаться на плече, ударяя того по ноге.
— Как ты меня назвал? Ну? — рыкнул Роджер, пытавшийся оттолкнуть от себя Брайана, который просил закончить все это и спокойно поговорить. — С какого дня в тебе появилось столько смелости, а, Томас?
С какого такого момента в Томасе проснулось столько храбрости и неуважения к другу, что он говорил все то, что лилось у него изо рта? С какого такого момента он забыл все то, что делал для него Роджер, сколько раз он прикрывал его спину и вытягивал из всякого дерьма?
— Ты слышал, как я тебя назвал, — ответил Томас. Он тяжело дышал, по его лицу катились капельки пота, и он явно был рад тому факту, что Брайан разделял их двоих: Кингсли не был трусом, однако сейчас ему было гораздо спокойнее за спиной Мэя.
— Хватит! Стоп! — крикнул Брайан, оттолкнувший Роджера в сторону. Как ни странно, у Брайана хватило силы на достаточно сильный толчок, хотя Мэй и был довольно худым сам по себе. Впервые со времени их знакомства Роджер увидел на его лице гримасу злости и отдаленное напоминание разочарования, что ему даже стало неудобно перед Брайаном на несколько секунд за всю ту потасовку, что они здесь устроили. — Хватит, пожалуйста. Вы не решите так конфликт, сядьте и поговорите, как взрослые люди.
Роджер бросил злой взгляд на Томаса, который, пытаясь отдышаться, стоял в стороне, опираясь руками о колени. Тейлор сам не заметил, что успел-таки заехать краем кулака по лицу парня: у того на подбородке красовалось красное пятно.
Брайан был прав: дракой конфликт не решишь, и за эти несколько дней Роджер зачастил бросаться на всех с кулаками, однако что ему нужно было сказать на эти оскорбления? Ладно еще, если бы это сказал какой-то идиот с улицы — так нет же, слова эти исходили из уст еще одного очень близкого ему человека. Роджеру захотелось засмеяться при этой мысли.
— Ему наверняка не о чем с педиками разговаривать, — сказал Роджер, отворачиваясь от участников группы.
Все это теряло свой смысл. Они хотели обновить состав группы, чтобы зазвучать по-новому и заполнить «дыру» новым человеком, и у них это, в общем-то получилось, однако кто мог предугадать тот факт, что поссорятся все остальные?
Томас ничего не ответил и лишь отмахнулся от него. Роджеру очень хотелось бы узнать, как тот факт, что ему нравились не только девушки, так уж сильно повлиял на отношение Томаса? Неужели это перекрывало все то, через что они прошли вместе, какие проблемы им встречались на пути, и как они по жизни поддерживали друг друга?
Роджер чертыхнулся и зарылся рукой в волосы. Он достал пачку сигарет и закурил одну из них, заваливаясь на мягкие подушки дивана. Он смотрел куда-то перед собой и краем глаза видел, что Томас продолжал стоять на месте, а Брайан от безысходности не знал, куда себя деть.
Тим?
Роджер понял, что за все это время Тим не сказал ни слова и не сделал так же абсолютно ничего, будто это и не из-за него вовсе началась вся потасовка. Он тихо стоял около своего микрофона, потупив взгляд, как будто специально избегая того, чтобы встретиться с кем-то глазами.
— Ничего сказать не хочешь, «лидер группы»? — поинтересовался Роджер холодным голосом. Все покосились в сторону Тима.
Стаффел, который был белее стены и вообще старался испариться, долгим и отрешенным взглядом глянул на Роджера. Он молча, не издавая ни звука, внимательно смотрел на него, и Тейлор не мог понять по этому взгляду ничего.
Что он хотел? Извиниться? Показать, что ему уже надоели все эти разборки? Сказать, что ему нафиг не нужен был Роджер, и пусть тот уже отстанет от него наконец?
Роджер сидел без движения, неотрывно смотря в глаза Тима, в эти когда-то родные и любимые глаза. Как же быстро они стали ему ненавистны.
— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — сухо отозвался Стаффел, держась одной рукой за стойку своего микрофона.
— Я предлагаю так, — «разорвав» их зрительный контакт, заговорил Томас, — от наших репетиций все равно толку нет никакого, так что давайте просто сыграем на концерте, как сыграем, а дальше будет, что будет.
Они молча согласились. Только в воздухе застыла немая фраза о том, что дальше, наверное, уже ничего и не будет.
Комментарий к Часть 2
Приятного прочтения новой части, а если уже прочитали, то, надеюсь, что после нее Вы решите остаться со мной еще на неопределенный срок :)
Конечно же, жду Ваших отзывов и добавляю, что продолжаю поиски беты, так что если есть желание и навыки, то милости прошу в личные сообщения.
И удачного начала недели.
========== Часть 3 ==========
Он невольно пригнулся при очередном раскате грома и выбросил на мокрую землю сигарету, которую так и не смог зажечь. Сильный ветер развевал длинный черный плащ и с такой силой дул Роджеру в спину, что заставил того ускорить свой шаг вдвое; дождь был еще совсем слабым, однако по темным тучам, что затянули небо, можно было сказать, что все это собиралось перерасти в подобие бури.
На улице не было никого, и Роджер, в общем-то, любил прогуливаться по пустынным улочкам, потому что только тогда он мог погрузиться в себя и понять, чего ему на самом деле хотелось. Однако сейчас Роджер отгонял от себя любую мысль, потому что «любая мысль» сводилась к Тиму, и поэтому ему ни в коем случае нельзя было оставаться одному.
Интересная складывалась ситуация. Вернуться домой было нельзя — запереться в пустой квартире и всю ночь вспоминать, как ему изменили, не лучшая идея; пойти «тусить» ему было, по сути, не с кем: Тим, Томас и Джоанна — как же это он забыл о ней? — само собой отпадали, а своих сокурсников Роджер видеть сегодня точно не желал.
Дождь усилился, и холодные капли струились по его лицу, закатывались заворот и пробирали насквозь. Он стоял посреди улицы, запихнув руки в карманы длинного плаща, который он купил когда-то давно вместе с Тимом, и смотрел на проезжающие мимо машины; их фары слепили ему глаза. Ему было прохладно на улице: легкий плащ не способен был согреть в конце сентября.
У Роджера было много знакомых и были друзья, и были девушки, которые сходили по нему с ума, однако сейчас, находясь посреди дождливого Лондона, он отчетливо прочувствовал, как одинок он был. Роджер любил тешить себя иллюзиями, что у него отличная компания друзей, и ему всегда есть, к кому обратиться, вдруг что случится, однако сейчас… глупо было бы врать самому себе: идти ему было некуда. Не с кем было провести этот вечер, отвлечься от этой гребаной драмы с Тимом или хотя бы кому-то выговориться.
Роджер подумал о том, что так до сих пор ни с кем и не обсудил эту ситуацию, и что она сжирала его изнутри теперь, и он свернул в какой-то паб на углу улицы с перекосившейся от сильного ветра табличкой «Корона».
«Короной» назвать это было трудно. Спускаться пришлось вниз по крутым ступенькам, и он еле разминулся на них с одной дамой; в самом же помещении было множество столов в форме бочек, а стулья больше походили на пеньки; света было немного, и Роджер не сразу разглядел, где конкретно находилась барная стойка — цель его назначения. Он не хотел запивать свое «горе», однако он не мог придумать ничего лучшего, чем зайти в какой-то паб и опрокинуть хотя бы один бокал пива или чего покрепче.
Здесь не было много людей: около двадцати, что не было большим количеством для пятничного вечера; из этого можно было сделать вывод, что паб не пользовался большой популярностью, хотя расположен был почти у самого центра. Пока Роджер шел к барной стойке, группа, что стояла посреди зала, заиграла свою новую песню. И хотя музыканты довольно неплохо играли на своих инструментах, то солист явно «хромал» и пел довольно скверно — так что, в принципе, не было удивительно, что в этом заведении с таким громким названием «Корона» было мало посетителей.
— «Портер», пожалуйста, — сказал он официанту, который был в согнутом положении и искал что-то на нижних полках, так что Роджеру открывался вид только на его попу и кусок спины, который был заметен из-под белой футболки.
Он скривился, когда солист сфальшивил, и Роджер обратил свой взгляд на музыкальную группу. Им было в районе 30-40 лет, никакой энергетики они не излучали и звучали довольно вяло: Тейлор подумал о том, что если бы он еще не успел заказать пиво, то он бы просто сменил паб: в это время в Лондоне было открыто столько заведений, что и на пальцах не пересчитать.
— Без проблем, — отозвался официант в тот момент, когда Роджер с выражением лица «какого хера» смотрел на группу и недоумевал, каким глупым или глухим должен был быть хозяин паба, чтобы нанять таких «музыкантов»: они же ему всех слышащих клиентов распугивали.
Роджер повернулся к официанту, который уже выливал пиво из бутылки в стакан, с намерением задать вопрос, который несколько минут крутился у него в голове — почему они не наймут других музыкантов? — но замер на месте, уставившись на знакомое лицо. Роджер несколько секунд недоверчиво пялился на официанта, думая, не ошибся ли он, а потом позвал:
— Брайан?
Брайан поднял глаза, как раз закончив с пивом и протянув стакан с напитком Роджеру; его брови удивленно поползли вверх, но затем его лицо озарила приветливая улыбка: Мэй не мог скрыть того факта, что ему приятно было увидеть Роджера — особенно в адекватном состоянии.
После их первой совместной репетиции — если это можно было так назвать — Брайан был обеспокоен состоянием Роджера, да и в принципе состоянием всех остальных участников группы. Он понимал, что все эти ссоры не приводили к добру, и что даже если они все сделали вид, что вопрос закрыт, то, на самом же деле, он закрыт не был, и все эмоции, что не были высказаны через слова, оставались с каждым тяжелым грузом.
— Неожиданно. Никак не думал увидеть тебя здесь, приятель, — сказал Брайан, поставив бокал с пивом на стойку. Он старался не придавать своему виду озабоченности, однако трудно было скрыть то, что Мэй с легким шоком заметил, как паршиво стал выглядеть Роджер. Плащ на нем буквально висел, словно Роджер не угадал с размером, а сам парень стал как будто меньше, и фигура его теперь напоминала туловище подростка.
— Ты здесь… работаешь? — задал глупый вопрос Тейлор, отпив несколько глотков пива: оно было настолько вкусным, и Роджер так сильно, оказывается, жаждал его, что он даже прикрыл глаза от наслаждения.
Ему было неловко, если отбросить момент с пивом и тем, что ему очень нравился этот сладкий привкус. Неловко Роджеру стало от того, что знал он Брайана уже что-то около недели, однако понятия не имел ничего ни о его жизни, ни о его увлечениях, ни о том, на кого он учился, и что вообще он делал — за исключением того, что звали его Брайан Мэй, и что этот Брайан Мэй виртуозно играл на гитаре.
— М-м-м… — Брайан закусил губу, — вроде того.
Группа кое-как допела свою песню — Роджер мог предположить, что это была песня собственного производства, — и повисло неловкое молчание. Он не совсем понимал, что следовало спросить дальше: знал он о Брайане так мало, что вопросов оставалось миллион, однако они были такими банальными, что Роджера это не особо волновало. Какая кому вообще разница, на кого учился Брайан, и какие у него были хобби?
Роджер подумал о том, что единственная тема, которая хоть как-то касалась их обоих, была музыка, и… ну конечно же, то, что Тейлор был «гомиком», и что ему недавно изменили.
Тейлор подумал о том, что в этот вечер ему совершено не хотелось разговаривать с кем-либо, и что лучше бы он не встретил Брайана в этом пабе. Роджер терпеть не мог выдавленные из пальца темы и поддельный интерес, так что он собирался по-быстрому допить «Портер» и уйти, сказав, что он устал и пора бы уже идти домой. Домой Роджер, ясное дело, не собирался.
— Почему вы не смените их? — спросил Тейлор, махнув головой в сторону группы: началась новая композиция, и в этот раз, солист пел не так уж и плохо. Однако он и в сравнение не шел с Тимом и его голосом, к примеру.
— Группу? — уточнил Брайан, проследив за взглядом Роджера. Он несколько секунд смотрел на музыкантов, как будто подбирая слова, а затем, вздохнув, объяснил: — Они работают здесь с самого открытия паба, зарплату требуют небольшую, да уже и сроднились как-то с отцом.
— С отцом?
— Ну, да, — щеки Брайана покраснели, и он почувствовал себя явно не в своей тарелке, — мой отец — хозяин этого паба.
Роджер присвистнул, отпив еще пару глотков напитка, который постепенно расслаблял его и невольно пробуждал желание остаться в этом пабе подольше. Он медленным взглядом стал изучать интерьер, который был внутри, и почему-то от того, что здесь работал Брайан, и что хозяином был его отец, этот паб показался Роджеру не таким плохим, как в самом начале. Однако группа все равно была отвратительной.
Роджер сидел на неудобном стуле, что ему дал Брайан, облокотившись рукой о барную стойку. Думал он о том, почему Брайан смущался буквально от любой фразы, которую он говорил, хотя не было ничего «смущающего» в его словах.
Его взгляд неспешно скользил по лицу Брайана — по сути, это была первая возможность так близко рассмотреть парня; да и не было до этого надобности. У Брайана, по мимо густой копны волос, которая уж точно выделяла его из толпы, было довольно вытянутое лицо, напомнившее Роджеру лисий силуэт. Темные вьющиеся волосы обрисовывали его лоб, на котором не было видно следов морщинок; нос у Брайана был прямой и жутко — ну, правда жутко — длинный. Кожа была идеально чистой и белой, если не считать розового оттенка на щеках. Но что притягивало взгляд по-настоящему — так это орехового цвета глаза с зелеными вкраплениями, что были такими добрыми, Господи возьми, эти глаза были настолько добрыми, по-детски невинными, что Роджер мог бы сравнить их разве что с глазами ребенка.
Брайан чувствовал взгляд Роджера на себе, и от этого ему становилось еще неуютнее. Он не любил быть под прицелом, а тем более, под таким «близким» прицелом.
Ему хотелось узнать, как чувствовал себя Роджер: но вовсе не потому, что его интересовали их отношения с Тимом. Брайану попросту казалось, что как бы Роджер ни пытался скрыть свои настоящие чувства, все равно было слишком видно, как это предательство сильно ранило его.
Брайан заметил, что бокал пива уже опустел, но Роджер продолжал так же молча сидеть с каким-то задумчивым взглядом, и Мэй возликовал в душе, когда к стойке подошел еще один посетитель и сделал свой заказ. Он сразу же засуетился, пытаясь найти нужную бутылку, и Роджер перевел свой взгляд куда-то в сторону.
Ему стало грустнее прежнего. То ли действие пива начиналось, и Роджера клонило ко сну, то ли осознание того, что ему действительно даже не с кем было обсудить то, что накопилось на душе, то ли эти добрые глаза, которые напомнили ему о детстве — в общем, что-то из этого заставило его отвлечься от размышлений о том, какой плохой была музыкальная группа, и снова вернуться к Тиму.
Это случалось постоянно. Как только ему казалось, что его голова занята чем-то другим, Тим снова появлялся перед глазами; как только Роджер увлекался чем-либо — пусть это были барабаны, алкоголь, прогулка, разговор в магазине с продавцом, — внезапные мысли о Стаффеле вихрем залетали в его голову и словно обездвиживали его.
Роджер ненавидел воспоминания о Тиме, ненавидел, что чувства к нему еще не прошли, ненавидел то, что он начинал копаться в себе и думать о том, что заставило Стаффела изменить ему. Если вначале Роджер просто слепо обвинял Тима в предательстве, то сейчас он начинал углубляться в эту тему и…
Давал ли он Тиму достаточно любви? Был ли он с ним заботливым, нежным? Был ли он понимающим, умел ли слушать?
И затем Роджер вспоминал, как он раз за разом орал на Тима, психовал, как их ссоры несколько раз перерастали в драки, и как Стаффел говорил, что Роджера легче любить на расстоянии, чем быть с ним на самом деле.