— Что они сделали? — голос отца повысился на тон, отчего весь вид его стал выглядеть угрожающим. Это было опасно, в пылу возмущения он мог высказать людям многие неприятные факты, о чем тотчас бы написали в газетах, и ему опять бы пришлось либо извиняться прилюдно, либо закрывать дверь дома для еще парочки волшебников, таким образом лишаясь связей. А в Магической Британии потеря связей приравнивалась к полному низложению. — Всего лишь обманом заставляли людей вступать в их организацию, а потом уничтожали должников, забирая все имущество семей. Сколько людей находятся на грани отчаянья из-за их действий? Филигранная работа! Выслеживать жертву, окучивать ее со всех сторон, а потом загонять в клетку.
— Ну, помилуйте, это уж никем не доказано. Люди находятся на грани отчаяния из-за своей глупости, а не из-за каких-то Черных Капюшонах, которых никто даже не видел.
— Да, именно, — безапелляционно протянул Гарри, внимательно смотря на мистера Гарварда, — всем так проще сказать. Как это…нет тела, нет дела? А показания родственников жертв — это так, попытка показать умершего в лучшем свете, не правда ли?
В его словах была обида с примесью насмешки. Гарри Поттера никто не желал слушать, и все прекрасно осознавали, почему: Магическая мафия слишком выгодная группировка, чтобы позволить опытному аврору вывести ее из строя. Она такой же социальный класс, как и все остальные, только с повышенным уровнем льгот. Предчувствуя, что еще немного и начнется пожар, Альбус выследил среди людей Лили и кивнул ей головой, призывая к действиям. Надо было что-то делать.
— Именно. Нет тела, нет дела, — мистер Гарвард добродушно усмехнулся. — поэтому незачем стращать общественность своими рассказами. И так все новостные сводки только о вас, наверное, стоит прекратить геройствовать?
— Да как же вы…
— Папа! — в толпу пробилось рыжеволосое нечто, которое стремительно подбежало к Гарри Поттеру и повисло на его руки прижавшись лицом к сильному плечу. Это была Лили Поттер, которая капризно дула губки и радостно сверкала темно-карими глазами, смотря на своего отца с обожанием.
«Отличная работа, Лили…» — пронеслось в голове, и Альбус усмехнулся. Она всегда уводила отца от опасной черты, переступив которую, Гарри Поттер навсегда мог потерять марку.
— Ты пообещал потанцевать со мной!
— Лили…— растерянно произнес он, ошарашенно смотря на свою дочь, а потом перевел взгляд на собеседников. Те тоже были поражены беспардонностью младшей Поттер и презрительно поджали губы. О Лили ходило множество слухов, поэтому такое ее поведение никак не повышало ей цену.
Она приподняла свои бровки, непонимающим взглядом уставившись на него, а потом сильнее потянула его за рукав.
— Ну же! Какая чудесная музыка!
— Да, конечно, — все еще ошарашенно выглядя, согласился Гарри, позволяя дочери увести себя.
Мысленно он ей аплодировал. Так старательно изображать из себя дурочку было сродни таланту, а ее театрально поднятые брови… Лили была просто превосходной актрисой и умело манипулировала собственными эмоциями, и Альбус действительно гордился ею.
Он смотрел на то, как кружатся в вальсе Лили и отец, и что-то теплое проходило по его телу. Чувство умиротворения ли это было или нет, но где-то в задворках сознания мелькала мысль, что этому спокойствию не суждено жить вечно. Что над ними повисли тучи и вот-вот грянет гроза, которая может смести со своего пути все. Поттер всегда был чрезмерно мнительным и настороженным: во всех и вся он видел потенциальных врагов и опасность. И эти мысли не покидали его ни на минуту
— Неужели глупышка Лили Луна наконец начала пользоваться своей внешностью? Похвально, — протянул кто-то за его спиной, отчего Альбус вздрогнул. Голос был похож на сталь, и в то же время в нем явно слышалась насмешка. Развернувшись, Поттер столкнулся лицом к лицу с молодой девушкой, из-за чего отступил назад, пытаясь не потерять равновесия. — Здравствуй, Поттер.
Вновь присмотревшись, он вздрогнул. До чего же была красива эта девушка: миндалевидные крупные глаза, мраморное лицо и черные, темнее самой ночи, длинные волосы, которые легкими волнами спускались по плечам. Красное платье идеально подчеркивало все прелести ее фигуры, и помада…такого же глубокого насыщенного цвета идеально дополняла образ.
Альбус посмотрел в эти зрачки еще раз, почувствовав, как все его тело напряглось. Эти светло-карие глаза он узнал бы из тысячи, потому что только они обладали такой гипнотизирующей силой. В них как будто было высечено слово «опасность», отчего хотелось смотреть в них еще больше.
Непринужденно оскалившись, Альбус тихо, с безразличной интонацией произнес:
— Давно не виделись, Ригель.
========== 4. Человеческие маски ==========
В раю хорошо,
но в аду знакомых больше.
***
Он хорошо помнит, как это было: вечно игнорирующие его одноклассники и их насмешки над каждым его промахом. Альбус Поттер не вписывался в Слизерин из-за фамилии, что было даже забавно — люди, которые страдали из-за прошлого своих предков и их имен, относились предвзято к другим. И было это смешно ровно до того, пока он не понял, насколько трудно быть одиноким. Наверное, тогда Альбус начал внимательнее всматриваться в свое окружение, пытаясь понять, как можно в него влиться, ведь все давно разбились на группировки, и кто-то был королем, а кто-то пешкой.
Да, «заняты» были все, кроме Малфоя. Высокомерного мальчишки с ворохом белоснежных волос. То, что они подружились, было взаимополагающим. Оба насмехались над окружающими, считая себя выше всех мирских дел, но при этом каждый заботился о собственном месте в этой иерархии. Это был Слизерин, и здесь у каждого должно было быть место, и неважно, каким путем ты дойдешь до него.
Их сблизила выгода. Списать домашку, попросить прикрыть перед учителем, воспользоваться связями друг друга — все это послужило толчком, чтобы они начали общаться теснее, постепенно перекрывая выгоду дружбой. Это была идеальная картинка для их неидеальных отношений, правда, каждый уже давно забыл, с чего вообще все началось. И Альбус не намеревался вспоминать о таком далеком, если бы не посмотрел в эти карие глаза и ему бы в голову не пришла мысль: когда-то он начинал свой путь с того, что пошел туда, куда не следовало, поступил на Слизерин, к которому было столько ненависти, а потом собственноручно заставил себя пойти по протоптанной дорожке, которую ему специально вымостили; Поттер просто пошел на договор со своими амбициями, заставив их замолчать, чтобы перестать выделяться в своей семье.
И он смотрел в эти глаза все пристальнее, вспоминая, что всегда мечтал о карьере, которую бы зубами выгрыз, за которую бы уничтожил каждого; о славе, из-за которой бы убил в себе все ненужное. Но добился ли он хотя бы часть того, о чем так сладостно грезил?
Альбус всматривался пристальнее.
Он не добился ничего.
— Давно не виделись, Ригель.
Освещенная светом люстры, она была похожа на ангела, если бы не эта ироничная, даже злая улыбка. Альбус наблюдал за ней и вспоминал все больше из своей школьной жизни. И как же он мог не узнать ее тогда, ведь в ней не изменилось ничего: Ригель все также уверенно держалась на людях, маневрируя своей внешностью, вызывая восхищение.
— Мерлин, Поттер, ты даже помнишь, как меня зовут, просто удивительно, — протянула, сверкнув глазами. — Мы ведь совсем не так давно встречались. Правда, ты что-то не поспешил на выручку даме в беде.
— Ты не выглядела побежденной и нуждающейся, так что не обессудь.
Она прикусила губу, с нескрываемым раздражением смотря на него. Что-то мелькало в ее глазах, едва уловимое и несчитываемое, отчего Альбусу даже показалось, что ей хотелось что-то спросить.
Вальс закончился, сменившись безобидной мелодией, под которую оставалось только разговаривать. В любой другой ситуации он бы примостился где-то рядом с людьми и вслушивался в их разговоры, чтобы получить новую информацию и сплетни, которые являлись единственной выгодой таких вечеров. Но сейчас ему скорее хотелось уйти отсюда вместе с ней и слушать этот приятный, томный голос, который пробился под кожу. Просто от скуки; для того, чтобы вспомнить, кого это — выигрывать своими манипуляциями, а не прятать лицо за маской благородства.
— Не хочешь прогуляться и по…
— Быстро стелишь, Поттер, — она усмехнулся, соблазнительно откинув волосы с ключиц. — Однако я сегодня занята, могу записать тебя в список желающих. Скажем, есть место в следующей жизни.
Альбус коротко рассмеялся, насмешливо приподняв брови:
— Слишком долгое ожидание для посредственного разговора.
— А если разговор будет лишь отправной точкой? — она приблизилась к нему на полшага, пристально наблюдая за реакцией, — и за ним будет что-то…более интересное.
Дыхание на мгновение сперло. Она творила что-то нереальное с его самообладанием, и Поттер не мог до конца ручаться за свое терпение.
— Тогда в этом определенно есть смысл, — сглотнув.
Ригель улыбнулась, но от этой улыбки не веяло теплом, как от Лили; нет, она выглядела так, будто хищник нацеливается на кусок мяса. Мисс Забини была опасной женщиной, и с ней лучше не связываться, но именно это, наверное, так тянуло мужчин к ней.
Мотнув головой, Альбус почувствовал, как с него спало наваждение, и он взглянул на ситуацию вновь. То, что ее сюда пригласил не мистер Гарвард, было ясно. Ее семья не была в шишках правительства, напротив, о них не было ничего слышно, саму Ригель он встретил впервые с тех пор, как они окончили школу. Значит, она заручилась чьей-то симпатией и пришла сюда в качестве спутницы, но кто же это мог быть?
— Думаю, — наконец протянул он, смотря поверх ее головы. — Твой кавалер заждался.
— Кроусон? Навряд ли, — презрительно проговорила Ригель, и Альбус резко посмотрел на нее. Эту фамилию он точно не ожидал услышать. Все были наслышаны о Самайне Кроусоне: избалованный ублюдок, чей отец в свое время успешно наживился на судебных разбирательствах по делу Пожирателей. В его карман деньги потекли рекой, и скоро их фамилия стала чуть ли не выше многих героев войны. Да и сам Самайн не отстал от отца, он был известный спекулянт и бюрократ, который держался на плаву только из-за сбережений в Гринготтсе. К тому же, будучи женатым человеком, Кроусон постоянно светился в обществе других женщин и, видимо, не удосуживался скрывать свои связи даже на таком важном мероприятии, как это.
— Серьезно? А ты далеко пошла.
— Ничего интересного, — вяло протянула она, скрестив руки на своей груди. — Нет такой горы, которую невозможно покорить.
— Не противно? — медленно, но тихо, проговорил он, и Ригель резко установилась на него. В ее лице не было ни следа привычной иронии, и оно стало непроницаемо.
— Жизнь сама по себе противная, не находишь? Кто-то притворяется, а кто-то унижается. Главное, какова цена вопроса, — она оскалилась, — я получила хорошую награду за терпение, а все морализаторские вещи предпочитаю оставлять на совесть обществу. Оно-то любит перемолоть косточки.
«Кто-то притворяется…» — пронеслось эхом в голове, но об этом не хотелось думать. Между ними разыгрывалась шахматная партия, и пора было делать ход, который переломит ее стратегию.
Альбус, понизив голос, наклонился к ней ближе, и, не отрывая взгляда, произнес:
— А как же Сэлинджер?
Оскал будто бы сполз вниз, но не изменил своей яркости. Еще немного, и она бы расхохоталась в голос:
— А кто это?
Альбус хмыкнул, резко выпрямившись. Глупая была затея, будто бы она действительно имела причастие к его смерти…глупое…но разве не имеет оно под собой определенную долю разумности? Он еще раз внимательно посмотрел на нее, а потом, проведя рукой по волосам, отыскал глазами Лили. Ему становилось скучно, поэтому, не видя больше смысла разговаривать с Ригель, Поттер произнес, делая шутливый поклон:
— Было приятно повидаться. Надеюсь, в следующую нашу встречу я продвинусь в очереди для, — он сделал многозначительную фразу, — разговора. Только, ты уже напоролась на проблемы, связавшись с женатым, не боишься, что миссис Кроусон расцарапает тебе лицо?
— О, что ты! — она подхватила его шутливую интонацию и наигранно взмахнула рукой в знак отрицания. — Селена такая душечка, она возражать не станет.
Альбус хмыкнул. Что-то подсказывало, что ему придется вновь наткнуться на эту донельзя стервозную, но такую живую девушку. Еще раз внимательно посмотрев на нее, он развернулся и пошел к сестре, попутно рассуждая. Разговор с ней произвел на него впечатление: Ригель была искусной соблазнительницей и ловко заговаривала зубы, такая вполне могла продумать месть, но стала бы она делать это просто так, из прихоти? Не похоже. Да и у нее уже новая жертва. Кларисса Сэлинджер явно действовала на эмоциях, ее отчаянье было слишком велико.
«Нет смысла забивать голову…», — но мысли все равно продолжали лезть.
Наконец, подойдя к своей семье, Альбус смог спокойно выдохнуть. Все это время он находился в каком-то странном напряжении, будто бы выполнял какое-то сложное, но бессмысленное поручение своего начальника.
— Может, пойдем? — предложил он, чувствуя, как силы медленно оставляют его. Хотелось как можно скорее прилечь и забыться.
— Думаю, что оставаться здесь нет смысла, — хмуро проговорил отец. Он выглядел крайне озабоченным, будто решал для себя, что ему делать. Было понятно, что Гарри Поттер обдумывал, что можно предпринять, чтобы Министерство обратило внимание на мафию. И как же Альбусу хотелось встряхнуть его и сказать, что у него ни черта не выйдет, что система прогнила, и ее либо стоило уничтожить, либо возглавить. Ни то, ни другое его отец никогда не сможет сделать.
Они ушли тихо: Гарри Поттер сухо поблагодарил за приятный вечер и моментально развернулся, демонстрируя, что больше не желает ничего обсуждать. Лили тихонько вздохнула, слабо улыбнувшись на вопросительный взгляд Альбуса, а потом, когда отец отошел достаточно далеко, неожиданно спросила:
— Та, с кем ты так увлеченно говорил…не Ригель Забини часом? — ее взгляд азартно загорелся, предчувствуя что-то новенькое. Лили Поттер была падка на сплетни и придания, что вызывало у Альбуса умиление.
— Она… — он помедлил, — а ты-то откуда ее знаешь?
— Да о чем ты? — Лили удивленно взглянула на него исподлобья, — ее знал весь Хогвартс.
— Мерлин… — усмехнувшись. Неужели только он все то время не интересовался ею и никак не пересекался?
Он взглянул на черную гладь неба. Оно было беззвездным и каким-то безразличным, ему не было дела до всех мирских проблем и глупых происшествий, небо величественно возвышалось и будто бы снисходительно улыбалось, говоря: «Вы должны быть благодарны, что я не обрушилось на вас». На душе тотчас стало спокойнее, а сердце перестало быстро-быстро биться. Пред небосводом не надо притворяться, ему можно показать свое истинное лицо.
— Что со Скорпиусом? — задумчиво спросил Альбус. От его глаз не укрылось, что Лили выглядела очень печальной, а ее веселье было чрезмерно фальшивым. Она всегда так делала: прятала истинные эмоции и постоянно улыбалась, думая, что только этим может одурачить всех.
— Что? — ее плечики непроизвольно дернулись, а улыбка на мгновение погасла, обнажив душу, которая пребывала в хаосе.
— Выкладывай.
Ветерок мягко касался кожи, почти невесомо. В нем было столько жизни, столько искренности, что впору было учиться у него.
— У него смотрины завтра, — голос был непроницаем, и только один уголок спустился вниз, — невеста и все дела.
Альбус наблюдал, как ее улыбка отслаивается, крошится; как за одним уголком пополз и второй, а глаза стали будто бы стеклянными. Глупая Лили, даже зная все наперед…она все равно продолжает разочаровываться и испытывать боль. И ведь не бросит его, ни за что не оставит, пока он сам не захлопнет окончательно дверь.
— Интересно, правда? — пролепетала она, и ее голос на мгновение дрогнул. — На кого падет выбор?
— На кого-нибудь, кто имеет вес в обществе и связи, — он видел, как Лили недовольно поджала губы. А затем, резко повернувшись, посмотрела на него странным взглядом, который скорее напоминал Скорпиуса:
— Но ведь больше, чем у меня, ни у кого связей нет. Я — самая удачная партия.
Альбус остановился и внимательно взглянул в ответ. Похоже, Лили не собиралась сдаваться, она цеплялась за самый последний аргумент: ее отец — Гарри Поттер, которого, пока что, все уважали и ценили. Усмешка пробежала по губам; чем больше она общалась с Малфоем, тем сильнее начинала думать привычной ему мерой, оценивая объект, как предмет выгоды.