— Вот чего мне не надо, так это лишнего пиара, — дернул плечом Салазар. — Проще разобраться с этим неучтенным родственником по-тихому, и пусть общественность дальше пребывает в счастливом неведении.
— А вы можете? — с надеждой спросил Гарри.
Салазар задумчиво посмотрел на него.
— Интересно то, что Дамблдор почему-то уверен, что ты можешь…
— О чем вы?
Салазар вместо ответа перевел взгляд на Фламеля.
— Странная история. Я навел кое-какие справки об этом Дамблдоре, он действительно выдающийся волшебник своего времени. Он вполне мог бы утихомирить Волдеморта сам или, на худой конец, прибегнуть к помощи взрослых магов, но он отчего-то упорно делает ставку на необученного школьника… Почему?
— Он говорил, что у меня с Волдемортом есть связь, — внезапно вспомнил Гарри. — Что в ту ночь, когда Волдеморт убил моих родителей, он передал мне часть своих сил, поэтому я умею говорить со змеями, и еще… у меня иногда бывают видения, — и он коротко рассказал о снах, начавшихся прошлым летом.
В гостиной на некоторое время повисла тишина. Первым отмер Фламель.
— Однако, все чудесатее и чудесатее, как любил говорить один мой знакомый маггл…
— А главное, вариантов — замучаемся перебирать, — задумчиво добавил Салазар. — Спросить бы у самого Дамблдора, наверняка ведь точно знает, о чем речь…
— Сам пойдешь? — насмешливо поинтересовался Николас. — Не забудь заодно отчеты с него стребовать. За все десять веков.
— Я это выясню, — вдруг твердо заявил Гарри. — Теперь, когда я знаю, что Дамблдор использовал меня все это время, я имею право потребовать у него правду!
— Это может быть опасно, — Салазар невольно улыбнулся, глядя на его решительное лицо.
— Волдеморт не нападет, пока я в Хогвартсе, — возразил Гарри, почувствовав, как от этой улыбки внутри почему-то стало тепло. — И потом… вы ведь поможете мне, если что? Я просто не могу все это так оставить, я должен во всем разобраться!
— Это твое право, — Салазар слегка наклонил голову набок, изучающе глядя на него. — Но для этого тебе нужны силы. Силы и знания. Ты должен научиться контролировать свой разум и уметь защитить себя…
— А, — у Гарри внезапно пересохло в горле, — а вы могли бы… научить меня?
— Я? — Салазар поднял бровь. Николас на заднем плане сдавленно хихикнул. — Нет. Но я могу найти для тебя учителя…
— Ну, пожалуйста! Я хочу, чтобы меня учили именно вы! — упрямо возразил Гарри. — Вы же сами сказали, что хотите помочь!
Салазар посмотрел на него с заметным интересом.
— У меня очень высокие требования к ученикам. Ничего общего с преподавателями Хогвартса. Не уверен, что ты потянешь…
— Я справлюсь! — категорически заявил Гарри, сверкнув глазами. — Вот увидите!
Слизерин и Фламель обменялись взглядами.
— Что ж… посмотрим, — Салазар вытащил из кармана брелок в виде серебристой змейки и бросил его в руки Гарри. — Отправляйся в пентхаус. Пароль «Штаты». Тебя там встретит Марго, я буду чуть позже.
Гарри, все еще до конца не веря, что все это происходит с ним на самом деле, крепко сжал в руке прохладный брелок, назвал дрожащим от волнения голосом пароль и ощутил знакомый рывок под ложечкой.
Салазар несколько мгновений молча смотрел на то место, откуда он исчез, а затем тряхнул головой и с силой провел руками по лицу.
— Мерлин, как же он… Те же слова, те же жесты, глаза… Это просто невозможно…
Фламель понимающе хмыкнул.
— А кто обещал, что будет легко?
***
Легко действительно не было.
Уже через несколько дней Гарри в полной мере осознал, что насчет высоких требований Слизерин не шутил.
Ранние подъемы, обязательный комплекс физических упражнений, поединки — рукопашные и с волшебными палочками, огромный объем информации, который необходимо было усвоить в короткие сроки, и обучение контролю над разумом. Все это очень быстро превратилось в какую-то сумасшедшую гонку на выживание, к которой Гарри оказался совершенно не готов.
Первые две недели он продержался, наверное, только на фамильном упрямстве. Гордость не позволяла сдаться и признать собственную слабость, хотя уже в первые дни жизнь у Дурслей показалась ему раем. А потом…
Гарри сам не заметил, как это произошло. То ли организм адаптировался к нагрузкам, то ли нежелание увидеть разочарование в глазах Салазара перевесило все остальное, но проснувшись однажды утром, он понял, что ждет нового дня с предвкушением.
— О, да ты, я смотрю, втянулся! — Марго, хозяйничавшая на кухне, окинула его веселым взглядом.
— Думаешь? — Гарри забрался на высокий табурет за узкой стойкой, заменявшей стол, и взмахом палочки включил кофеварку.
— Ну, по крайней мере, ты перестал походить на зомби, — Марго пожала плечами, продолжив укладывать на разрезанный вдоль батон ломтики сыра и ветчины.
— Я и чувствую себя лучше, — Гарри обхватил ладонями горячую чашку и с интересом прислушался к себе. — Даже выспался…
— Человек ко всему привыкает, — философски заметила Марго и кивнула на чудовищных размеров сэндвич. — Будешь?
Гарри усмехнулся.
— Нет, спасибо. А где Салазар? — он вдруг понял, что показалось ему странным этим утром — в пентхаусе царила непривычная тишина.
— Умотал куда-то, — Марго легкомысленно пожала плечами. — Когда вернется не сказал, но вернется он, скорее всего, сильно не в духе, так что радуйся, пока его нет.
— А что, что-то случилось? — Гарри нахмурился, глотнув кофе.
— Ай, — Марго отмахнулась. — Не знаю я. У него, похоже, случилось что-то в этот день. Что-то страшное. Сколько я его знаю, он по этим числам уходит куда-то, а возвращается мрачнее тучи. Я, конечно, миллион раз спрашивала, но он молчит, как замороженная креветка, фиг вытянешь хоть слово…
Гарри задумчиво обвел пальцем край чашки.
— А какое сегодня число?
— У-у, — насмешливо протянула Марго. — Совсем тебя наш динозавр загонял, да? Тридцать первое.
— Тридцать первое, — эхом повторил Гарри, а потом чуть удивленно хмыкнул. — Надо же, а я и забыл…
— Чего?
— У меня сегодня день рождения.
***
Салазар стоял на вершине холма, залитого ярким июльским солнцем. Стоял, кажется, уже целую вечность, и все никак не мог заставить себя уйти. Это место держало его. Держало так крепко, что становилось трудно дышать.
Салазар до сих пор помнил, как точно так же стоял здесь тысячу лет назад. Он прикрыл глаза, мгновенно возвращаясь в тот день.
Яркий солнечный свет… дерево с раздвоенным стволом… плоский светлый камень у самых корней… и тонкие руки, опускающиеся на плечи…
— Зар, — голос Хельги полон жалости, разъедающей его изнутри, — хватит себя мучить. Пойдем домой.
Он стоит неподвижно, не оборачиваясь, не желая видеть маячащие вдалеке хогвартские башни. Это место больше никогда не будет для него домом. Только не теперь, когда из него ушла душа.
— Я ухожу, Хельга, — слова, давно зревшие внутри, наконец срываются с губ.
— Вот и правильно, — за спиной раздается вздох облегчения. — Тебе нужно отвлечься, не стоит…
— Ты не поняла, — он все же оборачивается, чтобы взглянуть ей в глаза. — Я ухожу. Из Хогвартса, из этой страны.
— Как? — она потрясенно смотрит на него. — Зар, подожди, не горячись, подумай! Здесь твой дом, твои друзья, мы с Ровеной любим тебя…
— Я это ценю, — он сжимает в ладонях ее теплую руку, но взгляд остается безучастным. — И я знаю, что вы любите эту школу и этих детей также, как и он, — взгляд падает на гладкую поверхность камня. — Но для меня здесь ничего не осталось.
— Нет, — Хельга отчаянно мотает головой, в ее глазах закипают слезы, — нет, это неправда! У тебя есть мы! И мы…
— Мы должны отпустить его, — Ровена появляется рядом незаметно, как и всегда. Спокойная и невозмутимая, только в глубине голубых глаз затаилась печаль. — Ты же видишь, ему это нужно, иначе он просто сойдет с ума.
«Спасибо», — говорит он ей одним взглядом и, отвернувшись, опускается на одно колено, касаясь ладонью теплого камня.
Выбитые на нем готические буквы еще долго стоят перед глазами, словно выжженные на сетчатке.
«Годрик Рикон Гриффиндор.
31 июля 936 — 31 июля 966.
Когда зацветет вереск…»
Салазар открыл глаза, и время, прошелестев тысячами пожелтевших календарных страниц, вновь вернулось в сегодняшний день.
День, когда он наконец почувствовал, что это место отпускает его. Отпускает к тому, к кому впервые за последние десять веков по-настоящему хотелось вернуться.
***
— Это мне? — Гарри с восхищением разглядывал овальный серебряный медальон с выгравированной на нем буквой «S».
— Тебе, — Салазар пристально смотрел на него, и под этим взглядом к Гарри вновь возвращалось странное ощущение потери чего-то важного, которое он до сих пор не мог себе объяснить. — Сегодня ведь твой день рождения.
— Вы знаете? — в зеленых глазах мелькнуло удивление.
— Я все о тебе знаю. Ну… или почти все, — Салазар усмехнулся. — Этот медальон позволит нам поддерживать постоянную связь, когда ты вернешься в Хогвартс. Пока он на тебе, никто не сможет его увидеть или обнаружить. Если захочешь со мной связаться, просто открой его.
— Спасибо, — Гарри зачарованно провел кончиками пальцев по гладкой крышке, осторожно обвел крохотную змейку, а потом поднял задумчивый взгляд на Салазара. — А почему вы это делаете?
— Что? — тот слегка поднял бровь.
— Помогаете мне, — тихо сказал Гарри. — Заботитесь обо мне. Дарите подарки… Это все тоже часть вашей… благотворительности?
Он затаил дыхание, ожидая ответа. Потому что точно знал, что если услышит «да» — это будет неправдой. За время, проведенное в одном доме с Великим Салазаром Слизерином, он успел почувствовать, что тот относится к нему совсем не так, как он ожидал.
Нет, внешне все выглядело довольно обычно, как это бывает между учителем и учеником, но вот в мелочах… Как только Гарри немного освоился в новой для себя обстановке, он начал замечать детали, которые не бросались в глаза. Случайно пойманный взгляд, в котором надежда и ожидание причудливо смешивались с тоской, случайное касание во время тренировки, длящееся чуть больше, чем нужно, непривычные интонации, проскальзывающие иногда в голосе…
А главное — абсолютно иррациональное, но удивительно сильное ощущение того, что он дорог Салазару. Несмотря на жесткие методы обучения, резкие слова и внешнюю незаинтересованность в нем, Гарри каждой клеточкой тела чувствовал, что Салазар беспокоится о нем. Что он почему-то важен для него. Что в случае реальной опасности, он перегрызет за него глотку кому угодно.
И Гарри готов был поспорить на все свое золото, что к другим своим подопечным он так не относился. Только к нему. Знать бы еще — почему?
— Нет, — негромкий голос вырвал его из размышлений, и Гарри наконец выдохнул. — Это личное.
— Личное?
Салазар посмотрел на него долгим взглядом. Тем самым, особым, взглядом, который Гарри никак не мог разгадать.
— Ты поймешь. Со временем.
— Пойму?
Гарри замер, боясь разрушить это мгновение. Между ним и Салазаром будто возникли тонкие, призрачные нити чего-то, выходящего далеко за рамки отношений учителя и ученика. Внутри появилось уже знакомое радостно-теплое ощущение узнавания, как будто его душа тянулась к чему-то давно забытому.
— Я надеюсь, — тихо и очень искренне сказал Салазар, и вышел из комнаты, оставив его в состоянии легкой прострации.
Гарри опустил взгляд и посмотрел на медальон в своей ладони.
Медальон, который — он готов был поклясться — уже видел когда-то. В другое время. В других обстоятельствах. В другой жизни.
— Если ты думаешь, что я стану носить эту ерунду, ты глубоко заблуждаешься…
— Куда ты денешься?
Жизнерадостный смех эхом зазвучал в воздухе. Гарри медленно надел медальон, и тот мгновенно стал невидимым, но вполне осязаемым. Пальцы рассеянно коснулись прохладного металла. Внутри вспыхнул почти охотничий азарт.
— Я пойму. Я вспомню. Должен вспомнить…
Комментарий к Тонкие нити
Спасибо большое всем за поддержку!
У автора временные финансовые трудности в связи с болезнью,
поэтому продолжение может выходить с задержками.
Если кто-то захочет помочь, автор будет очень благодарен.
Люблю вас!
========== Двойная жизнь ==========
Выпад, удар, поворот… палочка в пальцах нагревается от непрерывного потока заклятий… воздух расцвечен яркими вспышками… в венах кипит адреналин… поворот, выпад…
— Ауч! — одна коварная подножка, и Гарри кубарем катится по ковру. — Так нечестно!
— Да ну? — Марго нагло ухмыляется, глядя, как он собирает конечности в кучу. — А ничего, что ты с палочкой, а я без?
Гарри только фыркает, откидывая со лба прядь волос.
— А ничего, что у тебя фора в сто пятьдесят лет?
***
С Марго было удивительно легко.
Несмотря на колоссальную разницу в возрасте, Гарри почему-то воспринимал ее почти как свою ровесницу. Да и сама Марго — хрупкая, невысокая, веселая и острая на язык — вовсе не выглядела умудренной жизнью матроной.
С ней было одинаково комфортно болтать о всякой ерунде и говорить о чем-то серьезном, а можно было и просто молчать, не чувствуя при этом никакой неловкости.
При этом поведение ее поначалу часто ставило Гарри в тупик.
Она могла ворваться в пять утра к нему в спальню, размахивая газетой и матеря каких-то неизвестных журналистов со всеми их родственниками до седьмого колена, а могла целый день провозиться с невесть где подобранным голубем, вывихнувшим крыло. Могла хладнокровно забить до полусмерти четверых магглов, приставших к ней в темном переулке, а потом весь вечер всхлипывать над сентиментальной мелодрамой, идущей по телевизору.
Даже внешность ее казалась нелогичной. Веснушки на носу, тонкие запястья, пушистая шапка светлых волос, делающая ее похожей на одуванчик — и тут же пронзительные черные глаза и страстная любовь к кожаной одежде с бесконечными цепями, шипами и заклепками.
Впрочем, спустя некоторое время Гарри понял, что в случае Марго все это непостижимым образом сочетается между собой и даже создает какую-то особую гармонию, и перестал об этом думать.
***
Удар, выпад, поворот… каждая неудача только подхлестывает азарт… подсечка, выпад…
— Ауч! — тренировочный шест бьет под ребра, сбивая дыхание. — Больно, между прочим!
— Не ныть! — черные глаза задорно сверкают. Шест, изящно провернувшись несколько раз, возвращается в исходную позицию. — Ты вообще герой или где? Учти, будешь филонить — пожалуюсь Зару!
— Кстати, а где он? — Гарри морщится, потирая ушибленный бок.
— По делам уехал, — Марго округляет глаза. — Он что тебе — нянька, безвылазно тут сидеть? У него, между прочим, работа есть, и не одна, прибавь к этому миллион знакомых, приюты, магический бизнес, маггловский бизнес…
— Я понял, понял! — Гарри поднимает руки с раскрытыми ладонями, а потом садится по-турецки на ковер. — Слушай, а ты давно его знаешь?
Марго садится напротив, аккуратно положив рядом шест, и подпирает кулаком щеку.
— Ну… лет семьдесят-восемьдесят… Познакомились случайно, в чикагском клубе, с тех пор эпизодически дружим…
***
Насколько понял Гарри, «эпизодическая дружба» заключалась в том, что примерно раз в десять лет Марго неожиданно появлялась на пороге у Салазара, некоторое время у него тусовалась, совершенно не претендуя на внимание, а затем так же неожиданно исчезала в неизвестном направлении.
При этом относились они друг к другу абсолютно по-соседски. Ни о какой привязанности или, не дай Мерлин, любви там речи не шло.
Марго объясняла это тем, что с такими людьми, как Салазар, нельзя долго находиться рядом. Иначе ты обязательно начинаешь к ним привязываться или еще хуже — влюбляться — и уходить от них потом очень больно. А уходить приходится, потому что люди эти всегда одиночки и полностью самодостаточны.
Гарри был склонен ей верить. Тем более, что в случае с бессмертным Салазаром дело осложнялось еще и тем, что за тысячу лет он наверняка смертельно устал привязываться к людям, а потом неизбежно терять их.