Ему все нравилось.
Даже когда среди подбежавших собак он разглядел Харли и Сэди, в груди не дрогнуло. Джаред, не медля ни секунды, привычно поднял руку. Перед этим устлав асфальт перед собой ковром из мелких мертвых пичуг.
Но не от этого проснулся Джаред в холодном поту: не возможное убийство своих четвероногих друзей привело его в ужас. А тихий голос Дженсена за спиной. И откуда он вдруг взялся в покинутом людьми городе? Джаред так и не нашел силы обернуться во сне. Спросить или просто посмотреть. Лишь вслушивался в радостное, но жуткое до мурашек, бормотание за спиной: «Какие-то клювы у них странные».
Придя в себя окончательно, Джаред первым делом, приоткрыв дверь, выглянул в гостиную. После недавнего случая у него появился иррациональный страх, что Дженсен может внезапно исчезнуть среди ночи.
Дженсен безмятежно дрых на диване, уткнувшись лицом в подушку, засунув под нее руку и подтянув колено к животу. Одеяло сбилось, и Джаред, привалившись к косяку, не мог отвести глаз от торчащей наружу пятки. Пальцы его все еще дрожали, муторный сон не отпускал. Надо было бы вернуться в кровать, но Джаред продолжал стоять, поджимая босые ноги. Да и куда идти, когда он совсем пропал, увяз, как муха в сиропе.
— Дин попадет в ад? Попадет, да? — Джаред угрожающе навис над Эриком.
Дженсен тянул его за локоть, пытаясь усадить обратно. Джаред дернул плечом, отмахиваясь. Он слишком много выпил сегодня и был слишком зол, чтобы сдерживаться.
— Ты же знаешь, я не люблю рассказывать, что впереди, — мягко ответил Эрик, откидываясь на спинку стула. Подальше от Джареда. — Всему свое время. И так сезон пришлось сократить из-за этой дурацкой забастовки. Всю арку мне поломали.
— Знаешь, что меня бесит? — Дженсену все-таки удалось усадить Джареда за стол. — Вот просто вымораживает. Сэм никогда не допустил бы, чтобы Дин оказался в аду. Ни-ког-да, — повторил Джаред по слогам. — После того, как он узнал, что Дин ради него продал душу и чем это грозит, Сэм не будет заниматься обычными расследованиями. Не будет ждать до самого конца срока, чтобы решить этот вопрос. Он физически не сможет. А ты, как я понимаю, хочешь дотянуть до последнего, да?
Эрик неопределенно поводил рукой в воздухе.
— Я понимаю, в первом сезоне мы с Дином дела всякие разгадывали, монстров крошили. Семейный бизнес и все такое. Отца искали. Во втором — думали, как Азазеля убить. Но сейчас, понимаешь, нельзя ждать год. Это, блядь, не какой-нибудь Гарри Поттер сраный, где развязка всегда под конец учебного года. Это не сказка. Это жизнь Дина в конце концов!
Джаред задыхался от бешенства.
— Ты сказал «мы», Джаред? «Мы с Дином»? — Эрик смотрел на него очень внимательно, а Дженсен шокировано — никогда до этого Джаред не позволял себе материться в присутствие Крипке.
— Пока Сэм не придумает, как спасти Дина, он не сможет жить. Не сможет ни есть, ни пить. Дышать не сможет. А ты… А твой Сэм… Я заебался играть такого Сэма! — Джаред с грохотом сдвинул стул, поднимаясь. — Я вообще заебался.
И свалил.
Через несколько шагов его догнал Дженсен и, поймав за плечо, развернул к себе.
— С ума сошел?! Что за сцену ты устроил?
Джаред почувствовал, что сейчас разрыдается.
— Я бы никогда… — стиснув зубы, выдавил он. — Я бы на месте Сэма тебя спас. В лепешку разбился бы, но спас. — И, вырвавшись из хватки Дженсена, пошел в туалет.
— Я знаю, Джаред, я знаю. — Прилетело ему тихое в спину.
В этот раз Джареду было насрать, как выглядит зеркало в туалете. И есть ли оно вообще.
Он дернул на себя дверь кабинки, чуть не вырвав петли с корнем. Зашел внутрь, со стуком закрылся, резко повернув задвижку. Расстегнул молнию и долго стоял перед унитазом, тупо глядя на бегущую из бачка воду, но отлить так и не получилось.
Когда Джаред мыл руки, за его спиной щелкнула зажигалка. Он вздрогнул — не слышал, чтобы кто-то заходил следом. На Джареда насмешливо пялился патлатый парень, показавшийся смутно знакомым. В зубах он зажимал косяк. У Джареда упало сердце. Он вспомнил — в тот день, когда Рон принес крыса и они с Дженсеном глумились над его именем, именно этот тип заходил за Джаредом сюда же, в туалет. Именно он сидел в той развеселой компании, от которой за милю несло марихуаной.
Чувак еще раз щелкнул зажигалкой и затянулся демонстративно глубоко.
— Эй, — хрипло каркнул Джаред, закручивая скрипящий кран, — здесь не курят.
Парень ему не нравился.
— Знаешь, могу предложить неплохой способ расслабиться, если ты заебался, — тот выдохнул в сторону Джареда облако дыма. Воняющее травой облако, от которого Джареду поплохело еще больше. — Обращайся если что. Меня зовут Крол. По вечерам я тут, раза три в неделю точно.
Джареду захотелось вмазать этому придурку. Со всей силы, в лицо. Чтобы под кулаком хрустнуло и брызнула кровь. Но он сдержался. Обогнул прислонившегося к стене и выпускающего дым в потолок Крола — что за тупое имечко! — и вышел.
В носу свербело от сладкого запаха травы, в желудке плескалась почти бутылка вискаря, в голове гудело от воспоминаний.
Джаред понимал, что повел себя с Эриком как конченный придурок и истеричка. Надо бы подойти и извиниться, закончить нелепый вечер по-человечески, попрощаться. Но Джаред в лучших традициях истеричек проскользнул на улицу за спинами Эрика и Дженсена. Даже куртку не взял. Не расплатился. Ничего, деньги Дженсену он потом вернет.
Но он не мог, реально не мог сейчас смотреть в глаза Дженсена. Не тогда, когда надышался ядовитым дымом, от которого у него с недавних пор вставал на раз.
Джареду нужно было побыть одному.
Он не помнил толком, как добрался до дома. Но раз несильно замерз, значит, такси поймал быстро. Бумажник с наличкой и картами остался в куртке, но у Джареда всегда в маленьком кармашке джинсов лежала двадцатка. Как раз на такой случай.
Вбежав в дом и закрыв дверь, Джаред привалился к ней, будто за ним гнались демоны. Хотя все демоны находились лишь внутри его головы.
Застонав, он сполз по двери на пол. Ну сколько это может продолжаться? Ведь он был уверен, что забудет. Что после того первого и единственного раза отпустит. А с каждым днем становилось только хуже, больнее и безысходнее. За каким чертом в его жизни случился тот май?
Тот май начинался вполне себе весело. Съемки второго сезона подходили к концу, и Джаред готовился скучать по Дженсену. По неизбежному летнему расставанию. Ему уже не хватало Дженсена, его шуток, улыбок, прикосновений… Дальше Джаред думать боялся, чтобы не усиливать тоску.
Вечеринка в честь последней серии — еще не традиция, но уже привычка. Почти рядовая пьянка, когда поначалу все нарядные и веселые. Звучат благодарственные речи, пузырьки шампанского сушат рот, на столах красиво расставлены закуски. Джаред любил начало вечеринок, когда казалось, что именно сегодня случится что-то интересное, выбивающееся из привычной череды серых будней. Что кто-то скажет что-то необычайно важное, запоминающееся надолго, что этот вечер станет особенным. На следующее утро об этом даже смешно вспоминать. Смешно и горько. Потому что каждая вечеринка проходит по похожему сценарию — слишком много выпивки, слишком громкий смех, слишком нелепые поступки и движения. Съехавшие с плеч лямки вечерних платьев, перекрученные пиджаки, сбившиеся галстуки. Следы помады на бокалах, покрасневшие лица, остекленевшие от алкоголя глаза. Возбуждение и ощущение общности, плавно переходящие в похмелье.
Майская вечеринка — вечеринка трех ошибок, как после назвал ее Джаред, — и должна была стать именно такой. Если бы Рон не принес травку. Признался он в этом не сразу. Подождал, пока все хорошенько поднаберутся, и позвал на улицу Джареда, Дженсена, Саймона и еще одного паренька, который после перевелся на другой проект. Хитро подмигнув, сунул руку в карман и достал три косяка. Джаред рассмеялся. Это была первая ошибка.
Впятером они зашли за угол бара и, укрывшись от посторонних глаз за мусорными баками, раскурили на круг два косяка. И всех отлично вставило.
Пора уже было возвращаться, пока их отсутствия не заметили, а что Джареда, что Дженсена, как нарочно, распирал смех.
— Ты когда-нибудь курил траву? — выдохнул Дженсен в самое ухо Джареду, когда они ввалились в бар.
— Ага. Пару раз.
— И как ты реагируешь?
— Ну, пробивает на хихи, — Джаред стал загибать пальцы, как маленький, словно боясь сбиться со счета. Это выглядело забавно, и Джаред продолжил, булькая смехом: — Ну и жрать, конечно, тянет со страшной силой.
— На измену садился?
— Не, вот это нет, — Джаред подумал и согнул третий палец. — Но самое главное — мне хочется трахаться.
— Да ладно! — захохотал Дженсен и хлопнул себя по коленям. — Что, прям со всеми подряд?
— Именно. Так что не стой рядом, это чревато, — отбил шутку Джаред. Фраза про трахаться со всеми подряд звучала хорошо, хотя на деле Джаред только дрочил в одиночестве. Ну не приставать же к людям. — А у тебя что? Глюки ловишь или пофилософствовать любишь? Ну чтобы я знал, чего от тебя ждать.
— Я все забываю.
— Ого. Прям все-все?
— Ага, раньше я частенько баловался, и парни на следующий день пугали подробностями.
— То есть у тебя по-настоящему провалы в памяти? Не стремно? Мало что с тобой случится.
— Я только среди своих раскуривал, с теми, кому доверял. Мне неприятности ни к чему, — Дженсен цапнул со стойки шот с текилой. — Не люблю, когда что-то нарушает планы.
— Но сейчас ты соображаешь?
— Сейчас конечно. Так рано еще.
— И с какого момента тебя вырубает? — Джаред машинально посмотрел на часы. — По времени.
— Меня не вырубает, не ссы. Тебе не придется тащить меня за ноги к такси.
Джаред представил эту картину и заржал. Дженсен опрокинул в себя текилу и, толкнув Джареда плечом, кивнул на Кима, который на заплетающих ногах тащил на танцпол Холли из пиар-отдела. Та сопротивлялась, упираясь каблуками в пол. Джаред и Дженсен закатились от хохота — уморительно же.
К тому времени, когда народ стал потихоньку расползаться, Джаред утомился беспрерывно ржать и хотел домой. Подхватив Дженсена под руку, он, недолго думая, назвал таксисту свой адрес на Марин Драйв. Да и думалка его к тому времени уже работала с перебоями. Надо было завезти Дженсена в квартиру. Или отправить в трейлер. Куда угодно, только не тащить к себе. Это стало второй ошибкой.
Это же очень смешно, когда таксист матерится на подрезавшего его лихача. Это же просто цирк — попасть ключом в замок с пятого раза. А когда собаки с радостным лаем спешат навстречу, чуть не сбивая с ног — вообще уржаться. Из поездки домой Джареду запомнился лишь их с Дженсеном безудержный, бесконечный хохот. У Джареда болели щеки и мышцы пресса, хотя он вообще-то регулярно качался.
Оставив стонущего от смеха Дженсена в прихожей, Джаред прошел через гостиную и распахнул дверь на задний двор. И самому не мешало бы отдышаться, и собакам побегать на улице на ночь глядя.
Привалившись к косяку, Джаред глубоко вдохнул и с силой потер лицо ладонями. Сзади послышался какой-то шум, что-то упало.
— Чего там? — Джаред, прищурившись, вглядывался в темноту комнаты — никто из них не удосужился включить свет.
— Где же… Вроде тут лежала… Черт, да чтоб тебя… А вот, нашел.
Джаред разглядел наконец, что Дженсен хлопает ладонью по деревянной декоративной тарелке, что стояла на стеллаже — в нее Джаред сваливал всякую мелочевку.
— Смотри, думала спрятаться от меня, — пьяно ухмыляясь, Дженсен сунул ему под нос зажигалку.
— Зачем тебе? — Джаред удивился.
— Затем. А зацени, что у меня есть, — и Дженсен движением фокусника вытащил откуда-то из-за уха косяк. Еще один.
Хотя Джаред готов был поклясться, что еще минуту назад ничего у Дженсена за ухом не торчало.
— Откуда?.. — начал Джаред, но Дженсен его оборвал:
— Тс-с, ни звука. Какая разница откуда. Лучше скажи — паровоз пускать умеешь? — Джаред отрицательно помотал головой. — Тогда просто слушайся меня, хорошо? —Дженсен чиркнул зажигалкой.
Где-то наверху над ними висело темное покрывало неба с яркими дырами звезд. Где-то рядом, довольно лая, носились собаки. Но Джаред не видел всего этого. Он, не отрываясь, глядел, как губы Дженсена плотно обхватывают бумажный фильтр. Как он щурится от попавшего в глаза дыма. Как тени от его ресниц ложатся на запавшие от глубокой затяжки щеки.
Когда Джаред говорил, что под обкуркой его тянет трахаться — он ни капли не врал. Тело превращалось в один оголенный нерв. Каждое прикосновение обрушивалось водопадом острых ощущений, словно кончики пальцев служили некими проводниками из другой вселенной, где любое движение рождало взрыв сверхновой.
В такой момент — а этих моментов в жизни Джареда выпало не больше пяти — он понимал, что ему срочно надо уйти подальше ото всех. Остаться одному. Потому что он мог, как дурак, полчаса водить рукой, скажем, по пушистому пледу, лежавшему поверх дивана, и стонать от счастья, какой он мягкий. Как правильно, волосинка к волоску, уложен его ворс, и прозревать в стежках нитей гармонию вселенной.
Но то плед — людей хотелось трогать гораздо сильнее.
Дженсен, не подозревавший, какая борьба в этот момент идет у Джареда в душе, в двух словах объяснил ему принцип паровоза, надул щеки и аккуратно закусил зубами косяк зажженным концом. У Джареда оставался последний шанс развернуться и свалить. Но он, послушный воле Дженсена, наклонился к его лицу и приоткрыл рот, чтобы вдохнуть выдуваемый Дженсеном дым. И это стало третьей, роковой ошибкой.
Джаред хорошо помнил только момент, когда Дженсен потемневшими глазами посмотрел на Джареда, который старался втянуть воздух как можно глубже и почти задыхался. Как Дженсен, не глядя, резким движением выбросил недокуренный косяк далеко в сторону. Как он, двумя руками вцепившись Джареду в воротник футболки, притянул его к себе. Как его губы, самые сладкие и желанные в мире, накрыли губы Джареда.
Что случилось дальше, Джаред восстанавливал в памяти по обрывкам, которые навсегда отпечатались у него на внутренних сторонах век.
Вот они с Дженсеном буквально срывают с себя одежду, а оставшись по пояс голыми, вплавляются друг в друга телами, руками, губами. Джаред целовал Дженсена так, словно до конца света осталась минута и ему надо успеть наставить отметин по всему его телу. Роняя на пути все подряд и несколько раз чуть не упав, Дженсен потянул его в сторону дивана. Содрал с себя брюки с трусами, и Джаред последовал его примеру.
Свет так и не зажгли, темноту рассеивал свет уличных фонарей, льющийся через окна и оставшуюся открытой заднюю дверь. Но Джаред все равно прекрасно видел член Дженсена — красивый крупный, темный от прилива крови. Что видел Дженсен, Джаред не знал, но когда он, не поднимая глаз от паха Джареда, коснулся пальцами его члена — сознательное присутствие Джареда в этом мире закончилось.
Дальше он помнил только отрывочные картинки и ощущение тотального тактильного оргазма. Он не понимал, где заканчивалось его тело, а где начиналось тело Дженсена. Не делил руки и ноги на свои и чужие. Потому что их было не двое — они стали неделимым целом. И Джаред знал, что это чувство единения — самое правильное, что с ним случалось за его достаточно долгую, как он думал, жизнь. И Джаред готов эту жизнь положить, чтобы так все и осталось. Потому что ближе Дженсена у него никогда никого не было и не будет.
Джаред потерялся и потерял счет времени. Он тысячи раз рассыпался на осколки, распадался на атомы, а затем заново возрождался из пепла. Создавал миллиарды миров и вселенных, в которых центром были он и Дженсен.
В конце концов, полностью выдохшийся и истощенный, он откинулся затылком во что-то мягкое и почти умер. Или заснул. Но успел услышать тихое, сказанное голосом Дженсена: «Боже, как давно я тебя хотел». «И я», — успел пробормотать Джаред и вырубился окончательно.
Он проснулся ночью как от удара. Голова свешивалась вниз с диванного валика — он зачем-то устроился не на своей кровати, а на диване в гостиной, где обычно спал Дженсен. Неудивительно, что шея затекла и не поворачивалась.