Оглядевшись, Джаред увидел, что Дженсен спит рядом, закинув ему на грудь руку, а коленом упираясь в живот. Голый Дженсен. Абсолютно голый Дженсен во сне обнимал тоже абсолютно голого его — Джареда.
Мгновенно вспомнив, как они внезапно бросились друг другу в объятия, Джаред вскочил. В панике заметался по комнате. Наступил на что-то острое и запрыгал на одной ноге. Упал. Сидя на ковре, залепил себе пощечину и мысленно приказал успокоиться.
Не сразу, путаясь в ногах, встал и на цыпочках подошел к дивану.
Они не потрахались — в этом Джаред мог поклясться. Хотя в первую секунду рука потянулась к собственной заднице проверить, но Джаред, обозвав себя ослом, тут же оборвал это движение. Дженсен его не трахнул. Что он не трахал Дженсена, Джаред ни секунды не сомневался. Он включил настольную лампу и в приглушенном свете внимательно рассмотрел Дженсена. Использованные презервативы на полу не валялись. А судя по засохшей луже спермы на диване и — Джаред провел рукой по своему животу — на бедре Дженсена, они друг другу подрочили. Просто подрочили. Как обычно делают между собой лучшие друзья, стоит им пропустить пару рюмок и сверху отполировать травой, да.
Джаред застыл от ужаса — он все испортил. Испортил их с Дженсеном дружбу. Самую лучшую, крепкую дружбу на свете. Ради которой Джаред готов на многое. Дженсен никогда не давал ни малейшего повода засомневаться, что отношения между ними были хоть на волосок чем-то большим, чем дружба.
А еще Дженсен честно предупредил, что нифига не помнит под обкуркой.
Получается, что Джаред воспользовался его состоянием. Дал волю своим глубоко запрятанным чувствам. Но у Дженсена-то не так. И мало ли что он там сказал — в измененном состоянии сознания человек редко за себя отвечает. Да и почудиться могло.
Джаред должен все исправить, пока возможно. Вернуть как было, откатить назад. Чтобы между ними оставалась только дружба, не отягощенная стыдом за нелепые нетрезвые действия.
Джаред быстро оделся в домашнее. Закрыл дверь на задний двор. Сэди и Харли давно нагулялись и теперь дрыхли в своем углу.
В ванной он открыл кран и намочил под теплой водой полотенце. Вернулся в комнату и осторожными касаниями, не дыша, обтер ногу Дженсена. Постарался удалить компрометирующие следы с обивки дивана.
Достал из шкафа, куда Дженсен складывал постельные принадлежности, подушку и плед. Подушку положил рядом с головой Дженсена, а его самого укрыл пледом.
Запинал под шкаф осколки дурацкой вазы, которую они уронили, пока целовались как бешеные. Джаред затряс головой — не думать.
Еще раз осмотрел комнату на предмет разрушений и непорядка и выключил лампу. Пошел в свою комнату и без сил упал на кровать. Его подташнивало от страха и ненависти к себе.
То, что удалось немного задремать, Джаред списал на действие травы. Или алкоголя. Неважно. С первыми лучами летнего солнца он проснулся и понял, что больше не сможет сомкнуть глаз. И решил пойти на пробежку.
Натягивая в прихожей кроссовки, Джаред охреневал сам с себя. Чтобы после такой отвязной вечеринки, набравшись всем чем можно под завязку, он не валялся пластом полдня. Не стонал от похмелья и головной боли, а как примерный последователь здорового образа жизни, собирался бегать. Но ни сидеть на месте, ни даже лежать Джаред не мог — его колотило от нервяка. Что будет, когда Дженсен проснется? Вдруг он что-то помнит? А если он помнит все?!
Джареда вело от слабости, пот заливал глаза, сердце колотилось в горле, он задыхался, но бежал. Что подумала о нем соседка, миссис Мортимер, выгуливавшая в такую рань своих двух мопсов Долли и Чарли, Джаред даже думать не хотел. Миссис Мортимер подняла было руку, чтобы поприветствовать соседа, и тут же ее опустила, удрученно покачав головой.
Джаред бегал долго. Поэтому неудивительно, что, когда он вернулся, Дженсен уже встал. Отшвырнув в сторону вонючие кроссовки и стягивая с себя мокрую насквозь майку, Джаред с нарастающим ужасом ждал, когда утихнет шум воды в душе.
Через минуту Дженсен приоткрыл дверь ванной комнаты и крикнул:
— Ну ты, блин, даешь, бегун. Сейчас пущу, подожди.
Джаред обрадовался, что сможет надолго спрятаться в ванной и оттянуть момент объяснений, но Дженсен, распахнув дверь, позвал:
— Эй, иди-ка сюда.
Джаред на негнущихся ногах зашел.
Дженсен, мокрый после душа, с полотенцем, обернутым вокруг бедер, помахал рукой, разгоняя пар, и ткнул пальцем в зеркало.
— Это что?
— Что? — хрипло переспросил Джаред.
— Не видишь?
— Нет.
Дженсен провел ладонью по запотевшему стеклу и еще раз потыкал в него пальцем.
— Что вчера было? Кто меня покусал?
Джаред, не отрываясь, глядел в зеркало, где ничего было не разобрать. Он и без зеркала прекрасно видел темно-красные засосы и следы зубов на молочно-белой коже Дженсена. Своих зубов.
Дженсен с любопытством уставился на Джареда.
Вот сейчас настал идеальный момент, чтобы во всем признаться. Повиниться, сказать, что влюбился в друга и коллегу. Что он неправильный, ненормальный. Но вот так вышло, прости. И что вчера…
Джаред чувствовал, как утекают секунды, как заканчивается время, и молчал. Дженсен смотрел с таким невинным интересом, абсолютно не подозревая его участия в появлении отметин на своем теле, и Джаред сломался.
— На тебя вчера в баре напали фанатки, зацеловали всего, — криво усмехнувшись, сказал он. — Еле оттащил. Чуть не сожрали живьем.
— Да-а-а? — протянул Дженсен, водя пальцем по оставленным Джаредом следам. С его влажных волос стекали капли воды, разбегались по шее, по плечам. Джаред провожал их глазами. — А тебя они почему-то не тронули.
Дженсен ревниво и внимательно осмотрел голый торс Джареда.
— Я, наверное, невкусный, — пробормотал тот.
— А чем закончилось? Я нифига не помню.
— Ничем особенным. Все нажрались, как обычно, — Джаред оттер Дженсена плечом от раковины. — Выметайся уже, я тоже хочу в душ.
А дальше они разъехались на лето. Позавтракали, потрепались ни о чем и разъехались. Дженсен, садясь в такси, весело кричал Джареду, что будет звонить, Джаред вяло помахал в ответ. А после, собираясь на вечерний рейс в Эл-Эй, понял, что у него все еще дрожат руки. С похмелья, видать.
Джаред думал, что, осуществив свою мечту, дорвавшись до Дженсена, ему станет легче. Что будет достаточно воспоминаний и вообще того факта, что он целовал Дженсена и держал его в своих объятиях. Но Джаред ошибся.
С каждым днем становилось только хуже. Больнее.
Бродя по пляжам под палящим солнцем Гавайев, Джаред надеялся, что раскаленный белоснежный песок поможет выжечь занозу из сердца. Такую беспокоящую, такую ненужную. Он подолгу нырял, давая возможность бирюзовым водам Тихого океана промыть дурную голову, выполоскать дурные мысли. Не помогало.
Летом Джаред еще как-то держался. Иногда ему даже казалось, что отпустило. В такие дни тело становился легким, словно грудь щекотно распирали разноцветные мыльные пузыри. Джаред много смеялся и с удовольствием слушал смех Сандры.
Но все заканчивается, пришло время возвращаться в Ванкувер. А когда начались съемки третьего сезона, Джаред окончательно понял, что он пропал. Увяз, как муха в сиропе.
Джаред пошевелился, вытягивая затекшие ноги, и тряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Сидя на холодном полу в прихожей, он пялился в темноту, но видел не ее — а распахнутую в душную, напоенную ароматом цветов майскую ночь дверь на задний двор. В проеме которой на фоне темного неба неясно виднелись силуэты молодых людей. Эти двое были нетрезвы, глупо хихикали и неловкими движениями пытались раскурить косяк.
Еще никто ничего не сделал, необратимое не произошло. Джаред всей душой мечтал вернуться в тот миг и остаться в нем навсегда.
Он понимал, что превратился в нервного, угрюмого придурка, который шарахается и старается избегать общества лучшего друга. Который срывается и орет на коллег и съемочную группу. Который вот-вот окажется на грани нервного срыва.
Джаред не знал, что делать. Да еще эти мертвые птицы…
На улице раздался шум подъехавшей машины, и почти сразу в дверь постучали. Кряхтя, Джаред поднял отсиженную задницу и пару мгновений размышлял — открыть или сделать вид, что он спит.
На крыльце стоял приплясывающий от холода Дженсен.
— Рехнулся совсем голым уходить! — он сунул в приоткрывшуюся щель оставленную в баре куртку. — Зима же. Заболеешь.
Джаред втянул куртку вовнутрь.
— Пустишь? — спросил Дженсен, когда Джаред твердо решил захлопнуть дверь.
Он набрался храбрости и прямо взглянул на Дженсена. Его лицо скрывалось в тени надвинутого капюшона, редкие белые снежинки красиво оседали на меховой опушке. Дженсен смотрел внимательно и с сочувствием. Беспокоился.
Как Джаред мог ему отказать?
Он широко распахнул дверь.
Дженсен махнул рукой водителю, отпуская такси, и ввалился в прихожую. Отфыркиваясь с мороза, он принялся шумно раздеваться, стуча ботиками и стряхивая куртку от снега, и громко рассказывал про планы Крипке.
Джаред равнодушно слушал, пропуская всю информацию мимо сознания. Ему было все равно, какие у Эрика планы. Напомни кто, что это он еще час назад орал в лицо шоураннеру претензии по поводу судьбы главных героев, Джаред бы не поверил. Да насрать, что там у Сэма и Дина, тут бы с собой разобраться.
Он, не глядя, бросил возвращенную куртку в угол и, никак не прореагировав на болтовню Дженсена, побрел в свою комнату. Закрыл дверь и уперся в нее лбом, потом сел на кровать. Голова была до звона пустой. Джаред посидел немного, потом, не раздеваясь, лег, притянул к себе одеяло и заснул.
Серое утро отличалось от других таких же тем, что Джаред, встав пораньше, успел потягать штангу. Вообще-то он предпочитал пробежки, но зимой бегать не любил — ледяной воздух обжигал легкие. Для таких случаев в подвале в каморке рядом со стиральной машинкой он соорудил для себя маленький гимнастический зал — скамья, стойка со штангой и гантели.
Это утро еще запомнилось тем, что когда они с Дженсеном вытряхнулись из дома — бледный Дженсен, как обычно, крепко держался за стакан с кофе, — им навстречу бросилась плачущая миссис Мортимер. Ночью разом умерли Долли и Чарли. Она хватала Джареда за руки, умоляла пойти взглянуть самому — а вдруг мопсы еще живы и она ошиблась. Джаред заплакал.
— Я проклят.
Джаред старался говорить спокойно. Словно внутри ничего не дрожало от ужаса и осознания неминуемого. Словно у него все в порядке с принятием, и он не задыхался от отрицания и гнева.
— Чего-чего? — Дженсен прихватил его за локоть, удерживая. — С ума сошел?
Джаред, не оглядываясь, дернул руку и пошел вперед.
— Ты чего себе напридумывал? — Дженсен обогнал его и пошел вперед спиной, не сводя с Джареда глаз.
— Рядом со мной все умирают!
Неужели Дженсен этого не видит? Неужели все вокруг не видят?!
— Подожди, не гони, — усмехнулся Дженсен и уперся ему ладонями в грудь. — Прям все? У тебя мания величия, похоже. Может, война в Ираке тоже дело твоих рук? А, сознавайся. Или ты решил войти в роль главного злодея из низкопробного шоу? Джаред — убийца всего живого. Как тебе?
— Ну чего ты несешь? — Джаред досадливо мотнул головой. — Ведь прекрасно знаешь, о чем я.
— Прикинь, не знаю.
— Ну смотри. Во-первых, птицы, — стал перечислять Джаред. — Не перебивай, дай договорить. Во-вторых, Лестрейд. А теперь и мопсы миссис Мортимер.
— И ты всех убил? — Дженсен иронично задрал бровь. — Прям своими руками придушил? Птичек из рогатки пострелял, крысу шею свернул? Ну а собак… не знаю… ногами запинал. Ты ж известный садюга.
— Заткнись! Ты не понимаешь, это проклятие…
— Это ты не понимаешь! — Дженсен говорил негромко, но жестко. Джаред передернул плечами. — А теперь послушай меня. Начну с Лестрейда. Крысы долго не живут, максимум пару лет. И мы понятия не имеем, сколько было этому. У него элементарно кончился завод. Так совпало. Птицы могли померзнуть. А у собак, мой грозный друг, полным-полно всяких болячек. Та же чумка. Да любая инфекция способна их убить. Тем более они умерли одновременно. Так что кончай маяться дурью и бери себя за яйца. Хочешь, я поделюсь контактом отличного психолога? Мне Чак рекомендовал. Не поверишь, я даже ходил пару раз.
— Чак? — рассеянно переспросил Джаред.
— Ну, чувак из каста «Темного ангела», я рассказывал. Он…
— Вы с ним трахались? — выпалил Джаред, прежде чем сообразил, что сказал.
Дженсен шокировано уставился на него.
— Прости! — Джаред почувствовал, как предательски краснеют щеки. — Дженсен, прости! Я… я сам не знаю, как так получилось… Я вовсе не это имел ввиду.
Джаред замолчал, не знал, куда девать глаза. Хотелось закрыть лицо ладонями, спрятаться за ними, как в детстве. Дженсен тоже молчал.
— Ты прав, — наконец выговорил Джаред, — мне, наверное, пора к мозгоправу. Но я не хочу! — он вдруг разозлился. — Не хочу принимать препараты, а он их обязательно пропишет. Я буду как сонная муха, одни, блин, мухи вокруг… И с памятью в последнее время с памятью так себе. Вроде и учу текст, а перед камерой половина вылетает из головы.
— Тихо, тихо, — Дженсен шагнул вперед и обнял Джареда. Прижал к себе крепко, как давно уже не случалось.
Джаред зажмурился, уткнулся лбом в его плечо, глубоко вдохнул. Он соскучился по запаху Дженсена. Но его куртка пахла химической свежестью кондиционера для стирки и еще немного сыростью от меха с капюшона.
Надеясь, что Дженсен не разберет, Джаред, не отстраняясь, глухо пробормотал:
— Еще кошмары эти…
Но Дженсен расслышал. Он сильнее прижался к Джареду и прошептал на ухо:
— Все наладится, я уверен.
Джаред очень хотел, чтобы наладилось. Он вызвонил Сандру и упросил приехать как можно быстрее. Удивленная Сандра позвонила в его дверь на следующий вечер. Отряхнув шапку от снега, сообщила, что ненадолго, буквально до завтра. И что собак, соответственно, решила не брать, за ними последит ее друг Джордан.
Чтобы отвлечься от выматывающих мыслей о Дженсене, Джаред устроил секс-марафон на всю ночь. Он почувствовал себя героем — у него получалось возбуждаться раз за разом, после того как он кончал. Получалось не думать о Дженсене. Джаред смотрел на Сандру, трогал Сандру, восхищался ее фигурой, тонкой и нежной. Женской. Ласкал языком, пальцами, наматывал волосы на кулак, мял грудь. Закидывал ее ноги себе на плечи, ставил на четвереньки, крутил во все стороны. Пока Сандра не взмолилась:
— Джаред, у меня уже все болит, хватит.
Обессиленный, он выпустил ее из рук и рухнул рядом. У него тоже все болело, зато в груди и голове было пусто. Хороший способ, помогает. Надо повторять почаще, решил он.
Единственное, что не понравилось — когда Сандра, невыспавшаяся и несколько помятая, прощалась, она, беспокойно вглядевшись в его лицо, спросила:
— У тебя точно все хорошо?
— Дженсену привет передавай. А знаешь, пусть он тоже приходит. Я с удовольствием его увижу, думаю, и папа тоже.
— Я спрошу. До встречи, — Джаред отключил телефон и положил в карман. Улыбнулся — голос мамы его всегда успокаивал.
Бросил взгляд на часы — перерыв, объявленный Карвером, заканчивался. Засмотрелся на Дженсена, который болтал с Джереми и крутил в руках заточенный еловый кол — их реквизит в восьмой серии, последней перед рождественским хиатусом. Рождество… Джаред вспомнил, что хотел подарить Дженсену часы.
Дженсен, будто почувствовав, обернулся и, махнув Карверу рукой, поспешил к Джареду.
— Мама звонила. Сказала, что они с папой приедут на День благодарения. Захотели меня навестить.
— Счастливчик, будешь жрать индейку, — хохотнул Дженсен, подхватывая сползавшую с плеча незастегнутую куртку.
— Она очень просила, чтобы ты пришел. Хочет тебя увидеть.
— Ого! — Джаред обожал, когда Дженсен вот так изгибал бровь. — Мне, конечно, очень приятно. Я-то не против. А ты?
— Что я?
— Не против, что я приду.
— Ты шутишь?! — поразился Джаред, который рад был видеть Дженсена всегда.