Мама в последний раз прижала меня к груди, поцеловала, заглянула в глаза – пронзительно-требовательно, словно старалась запомнить…
А потом послышался звон, и меня заволокло туманом. Мама исчезла, а я оказалась в борделе, прямо в комнате матушки Розы.
Ровно через неделю я узнала, что случилось тогда с мамой – прочитала заметку в газете. Наш дом, в котором мы до этого жили целых два года, сгорел. Вместе с мамой. Её обожженное тело нашли в гостиной на первом этаже.
Маму звали Карой Джейл. А меня тогда называли малышкой Шани Джейл.
Теперь же я – Шайна Тарс. А кто убил маму, так и осталось неизвестным.
Месяц до начала учёбы пролетел быстро. Всё это время я самостоятельно занималась магией, стараясь подтянуть то, что необходимо было подтянуть, и заполнить пробелы. Мне хотелось быть лучшей.
Рональдин я в этот месяц не видела, впрочем, она предупреждала, что сразу после сдачи экзаменов вернётся в Арронтар, к родителям. Через две недели я получила от Дин письмо, к которому был приложен небольшой браслет, сплетённый из разноцветных нитей.
«Моё изобретение, – хвасталась она в письме, – амулет для более спокойного сна. Ты вроде говорила, что плохо спишь? Тогда надевай на руку, должно помочь! Единственный его недостаток – менять надо каждые полгода. Но я надеюсь, что со временем придумаю что-нибудь более долговечное. Твоя Дин».
Меня поразил даже не сам факт присланного амулета, а вот эта подпись. «Твоя Дин». Мне было странно, но где-то в глубине сердца я радовалась, что она так написала.
За три дня до начала занятий пришло письмо от администрации ЛАМ, в котором они указывали, что через сутки все поступившие студенты должны с вещами прибыть в академию – для распределения мест в общежитии и получения комплекта учебников.
Для матушки Розы и девочек борделя этот день стал почти трагическим. Меня провожали так, будто я не учиться собиралась, а на войну. И не в ЛАМ, находящуюся на другом конце города, а в суровые северные земли.
Впрочем, я понимала девочек. Мне самой было страшно и волнительно осознавать, что следующие пять лет своей жизни я проведу преимущественно в стенах академии, а не там, где жила последние годы. Наверное, это странно прозвучит, но я привыкла к борделю. Привыкла к матушке Розе с её вечными странностями, привыкла к девочкам с их пошловатым юмором, привыкла к разнообразным звукам, доносящимся со всех сторон по ночам. Привыкла к мужскому смеху, к скрипу кроватей, к обилию специальных костюмов, что постоянно попадались мне на глаза повсюду, к каждодневной стирке простыней.
Я всегда была здесь чужой, и я чувствовала это каждый день. Нет, ко мне хорошо относились и любили, просто я хотела от жизни иного.
– Ты у меня пирожок совсем из другого текста, – говорила, улыбаясь, матушка Роза. – Мы – сдобные булочки. Кто просто с сахаром, кто с ванилью, кто с вареньем. Ты же – хлеб с отрубями.
– Почему? – недоумевала я.
– Потому что булочки – вкусные, но бесполезные. А хлеб с отрубями, особенно если он тёплый – и вкусный, и полезный.
Матушка Роза любила подобные сравнения. Я же всегда была более прямолинейной, поэтому просто говорила, что жизнь в борделе – не моя мечта.
Лекарское дело – вот что нравилось мне по-настоящему. До дрожи в коленках.
И мне было немного стыдно за то, что, в отличие от девочек и матушки Розы, я всё-таки больше радовалась, чем грустила о предстоящей разлуке. Конечно, мне было страшно, но и радостно тоже. Ведь я двигалась к своей мечте.
– Смотри, не забывай нас, – тихо сказала матушка Роза, сажая меня в карету и подавая чемодан с вещами. – И навещай почаще. Договорились?
– Договорились, – кивнула я и чмокнула свою приёмную мать в щёку.
– Будь умницей, Шайна! – крикнула с крыльца Клоди.
– Учись хорошо! – вторила ей пышногрудая Лизетт.
– Лучше всех! – заключила рыжая Кэрри.
Я обещала.
Кареты в ЛАМ съезжались со всех концов Лианора. Самые обычные, как у меня, и парадные – у студентов побогаче. Останавливались, высаживали пассажиров возле ворот, где был организован пункт приёма багажа, и дальше все шли уже пешком и без чемоданов. Это напоминало ритуал – все студенты, и неважно, какого курса, шли в академию пешком. Сбивались в стайки, знакомились…
– Эй!
Я с удивлением осознала, что сердце от радости забилось сильнее.
– Привет, Шайна! – Дин налетела сзади – я даже не успела обернуться – и крепко сжала мою руку. – С возвращением в эти стены!
Она ничуть не изменилась за этот месяц – все такая же толстая золотая коса, и дружелюбные голубые глаза, и большие улыбающиеся губы. Россыпь мелких веснушек на носу – словно капельки росы. И простое серо-коричневое платье с завязками под грудью.
– И тебя с возвращением, Дин.
Она принялась болтать о каких-то глупостях – о погоде, о будущей учебе, о том, как она недавно покупала себе платья для того, чтобы ходить в них в академии, – а я просто шла рядом, слушала её голос – и мне было хорошо. Просто хорошо, безо всякой причины.
На Дин оглядывались, пару раз я замечала заинтересованные взгляды парней, и я понимала их интерес – Рональдин была удивительно живой, настолько живой, словно она никогда не видела плохого и не знала о нём. Словно её сердце было свободно от боли… в отличие от моего.
В холле первого этажа академии, именно там, где мы стояли, ожидая начала экзамена, все толпились возле огромных чёрных досок со списками. Поначалу я не сообразила, что это такое, но потом, когда Дин, проталкиваясь сквозь толпу, подвела меня к одному из списков, всё поняла.
– Вот, смотри! Первый курс. Мы, значит. Та-а-а-ак. Ага! Рональдин Арро, группа АР-1-1, комната 305.
– Что значит – АР?
– Артефактор. Давай, Шайна, ищи себя!
Я быстро проглядела список фамилий.
– Шайна Тарс, группа ЦЛ-1-2, комната 305.
Рональдин первая взвизгнула, сообразив раньше меня, что это значит.
– Комната 305! Ура! Мы будем жить вместе!
А я в тот момент окончательно уверилась в том, что академия действительно не совсем обычное здание. Живое здание. Иначе почему нас с Дин поселили вместе?
В совпадения я никогда не верила.
Очереди в административно-хозяйственном отделе, где выдавали ключи от комнат, могли позавидовать все лучшие булочные Лианора. Правда, рассасывалась она быстро. Каждый студент получал не только ключ, но и бумажку с расписанием, а ещё небольшую книжулю – свод плавил академии.
– Свод правил выносу с территории ЛАМ не подлежит, – напоследок наставил меня тот самый гном, что сидел у ворот в день сдачи экзамена. – Иди, деточка, обживайся. Следующий!
Стоявший следом за мной студент-старшекурсник немедленно заныл:
– Господин Круц, а нельзя ли договориться, чтобы меня всё-таки переселили? Ну не могу я жить с братьями Люмер, они хулиганы и по ночам не спят, а мне учиться надо…
– Я уже говорил тебе, Грегор, как в списках появилось – так и селитесь. Никаких изменений! Иди-иди, заселяйся. Следующий!
Дин рядом скептически хмыкнула, подхватив меня под локоть и уводя из АХО.
– Что значит – как в списках появилось? – спросила я у неё, почему-то пребывая в уверенности, что она знает ответ на этот вопрос.
– Потому что академия сама эти списки составляет. Замректора просто вешает пустые листочки на доску, а к утру на них появляются списки. У академии какие-то свои критерии расселения студентов. Нам с тобой, видишь, повезло, а вот этому Грегору, видимо, не очень.
– С другой стороны, может, он этих братьев Люмер перевоспитывает, – пожала плечами я. – А если к ним кого другого подселить, с похожим характером, они вообще учиться не будут. А так, наверное, хоть что-то делают.
– Точно, – засмеялась Дин. – Надеюсь, нам подобного третьего в комнату не подселят. Не хотела бы я никого перевоспитывать, честно говоря.
– Третьего?
– Ну да. Тут во всех комнатах по трое живут.
Новость была для меня не сказать, чтобы очень приятной – людей я действительно не любила, и они обычно отвечали мне взаимностью. Рональдин оказалась исключением. Впрочем, судя по тому, что она рассказывала о себе и своих родителях, человеком Дин всё же не была.
К общежитию можно было пройти по длинному переходу, который начинался на втором этаже основного здания и заканчивался на третьем этаже общежития. Именно на третий нам и было нужно.
Комната 305 нашлась слева по коридору. Коридор был не очень широкий, по полу вилась зелёная ковровая дорожка с золотой каймой по бокам, на стенах, между дверьми, висели светильники, напоминающие фонарики. В самом коридоре никого не было, кроме двух долговязых парней в дальнем его конце – они оживлённо о чём-то переругивались, стоя перед одной из дверей.
Дин вставила свой ключ в замок, повернула его два раза, – раздался тихий звук, напоминающий всхлип, – а потом дверь медленно открылась, будто приглашая нас войти. И мы вошли.
Ничего особенного здесь не было. Большое окно с широким подоконником, на котором стояли цветы в огромном количестве, три заправленные кровати – две слева и справа от окна, третья справа от двери. Слева от входа обнаружился большой внушительный гардероб, а напротив стоял письменный стол, над которым висели полочки для книг.
И только войдя в комнату, я обнаружила ещё одну дверь – рядом с гардеробом. За ней оказалась небольшая ванная с раковиной, туалетом и душем.
Душ в собственной комнате! Об этом я даже мечтать не могла. Мне казалось, в академии должна быть общая умывальная, а тут вдруг такой сюрприз.
– Красота! Давай кровати занимать. Ты где спать хочешь? Чур, я слева от окна!
Я улыбнулась восхищению в голосе Дин, кивнула и заняла правую кровать. Мне в общем-то было безразлично, где спать, но если можно выбрать, то я предпочитаю всё же делать это на свежем воздухе.
И как только моя попа коснулась покрывала, на подушке появилась небольшая брошюрка. Судя по резкому выдоху Дин, с ней произошло то же самое.
– Что это?
Я не спешила брать появившееся, потому что помнила слова мамы: «Пока ты не поймёшь, что перед тобой, не стоит за это хвататься». В тот день я обожглась о какой-то её артефакт.
– Расписание. Занятий и… вообще.
Заинтригованная прозвучавшим словом «вообще», я взяла в руки брошюрку и раскрыла её.
Шайна Тарс, ЦЛ-1-2, комната 305.
Подъём: 7.00
Завтрак – 7.30-8.30
Время занятий – 9.00-13.30
Обед – 13.30-14.30
Время занятий – 15.00-17.30
Свободное время – 17.30-23.00
Ужин – 18.00-19.00
Отбой – 23.00
Напоминаем Вам, что передвигаться по территории общежития и академии после отбоя строго воспрещается.
О более подробных правилах поведения в академии вы можете прочитать в Своде правил.
Расписание занятий по дням недели
Понедельник
9.00-11.00 Биология (потоковая лекция)
11.30-13.30 Основы целительства (потоковая лекция)
15.00-17.30 Целительские зелья (практикум)
Обращаем ваше внимание, что по предмету целительские зелья в расписании есть ТОЛЬКО практикумы. Предмет является профилирующим.
Вторник
9.00-11.00 Биология (практикум)
11.30-13.30 Целительство (практикум)
Обращаем ваше внимание, что по предмету целительство в расписании есть ТОЛЬКО практикумы. Предмет является профилирующим.
15.00-17.30 Прикладная магия (потоковая лекция)
Среда
9.00-11.00 Целительские зелья (практикум)
11.30-13.30 Целительство (практикум)
15.00-17.30 Боевая магия (лекция + практикум)
Четверг
9.00-11.00 Мировая история (потоковая лекция)
11.30-13.30 Мировая история (практикум)
15.00-17.30 Прикладная магия (практикум)
Пятница
9.00-11.00 Физическая подготовка
11.30-13.30 Целительство (практикум)
15.00-17.30 Индивидуальные занятия с куратором
Всю необходимую для обучения литературу можно найти в библиотеке академии, находящейся на 4 этаже основного корпуса.
– Я думала, целительство будет попозже, не на первом курсе…
– Оно и будет. Все пять лет будет! Так же, как у нас артефакторика. Но сначала там теория в основном, вам, конечно, никого сейчас лечить не дадут. Как и нам делать артефакты, – Дин хмыкнула. – Ну, почти. Что-то элементарное будет.
– А что значит – индивидуальные занятия с куратором?
Удивительно, но Рональдин знала и это.
– А там внизу, на второй страничке, должен быть указан твой личный куратор. Только в ЛАМ так – не кураторы курсов, а личные кураторы. В зависимости от твоего дара тебе назначается личный куратор. У меня это, например, профессор Лора Григ – один из преподавателей артефакторики.
Я нашла взглядом имя своего куратора и внутренне похолодела.
Личный куратор – магистр Дрейк Дарх
Это тот самый, что принимал у меня экзамен?! О Дарида, за что?!
Я чуть не застонала вслух. Чему меня будет учить этот зловредный эльф? Как дожить до конца индивидуальных занятий и не убить куратора?
– А можно поменять…
– Куратора? – Дин покосилась на меня, как мне показалось, с сочувствием. – Боюсь, что это невозможно. По крайней мере я никогда не слышала о подобных прецедентах…
Кажется, Рональдин хотела сказать что-то ещё, но ей не дали. Раздался тихий щелчок, и входная дверь отворилась, впуская в комнату нашу соседку.
Почему-то сразу, увидев её, я испытала нечто вроде облегчения. Она совсем не казалась похожей на вредину, стерву или истеричку. Небольшого роста, примерно с Дин, с рыжими волосами, заплетенными в две толстые косы, и целой кучей веснушек на щеках, носу и даже лбу. Глаза у неё были тёмно-зелёные, как болотная тина, а губы маленькие и алые, словно бутон цветка. Да уж, за такую девочку посетители матушки Розы заплатили бы неплохие деньги… Увы, за десять лет, проведённые в борделе, я научилась в этом разбираться.
Больше всего меня удивило то, что она была в штанах и просторной белой рубашке, а не в платье, как все прочие студентки. По негласному правилу все девушки здесь ходили в платьях, в том числе и я. Впрочем, я всегда ходила в платьях, у меня не было ни одной пары штанов, кроме пижамных.
«Девочки должны ходить в платьицах и юбочках, – говорила матушка Роза. – Потому что они – девочки». Железная логика моей приёмной матери, с которой я никогда не пыталась спорить.
Девушка оглядела комнату, потом обратила внимание на нас с Дин, особенно – на Дин. На её лице вспыхнуло нечто вроде узнавания и радости, но почти сразу угасло, сменившись обычной вежливой улыбкой.
– Привет. Я Мирра Дарлейн. А вас как зовут?
– Рональдин Арро. Можно просто Дин.
Я кашлянула.
– Шайна Тарс.
Спросит-не спросит?.. Не спросила. Кивнула, прошла дальше и уселась на свою постель, не выразив возмущения по поводу того, что мы с Дин уже заняли лучшие кровати.
– Ты на каком факультете? – Рональдин с интересом рассматривала новую знакомую.
– На боевом, – буркнула Мирра, чётким, уверенным жестом хватая появившуюся на подушке брошюрку.
Я почему-то так и думала. Было в ней что-то… боевое. Несмотря на милую, даже кукольную внешность, выражение лица было решительным и немного угрюмым. Хотя до меня ей, конечно, далеко.
Мирра быстро пробежала глазами брошюрку – выглядела она при этом так деловито, словно ей часто приходилось читать важные документы – отложила ее в сторону и вновь посмотрела на нас с Дин.