– Шайна Тарс.
Голос у мрачной девицы был глухой и такой же угрюмый, как и она сама. Но приятный.
Кстати… Тарс… Где-то он слышал эту фамилию… Ладно, потом вспомнит.
Дамир прошёл к единственной свободной кровати и сел на неё.
– Ты на каком факультете? – спросила Дин. В этот момент на подушке появилась брошюрка с расписанием, и наследник взял её в руку, попутно отвечая:
– На боевом.
Пока он читал расписание, девушки молчали – видимо, не хотели мешать. Распорядок дня… это было привычно Дамиру, поэтому много времени его изучение у наследника не заняло.
– А вы? – спросил он, откладывая брошюру в сторону.
– Я артефактор, а Шайна целитель, – ответила за обеих девушек Дин и, как ни странно, вторая ей это позволила.
– Представители всех трёх факультетов, значит, – Дамир хмыкнул. – Что ж, давайте познакомимся поближе? Кто где родился, вырос, кто родители?
Ему было интересно, что расскажет не Шайна, а Дин. Но, к его удивлению, именно в глазах у Шайны Мир увидел досаду.
А вот дочка ректора ответила легко и весело:
– Я оборотень, родилась и выросла в Арронтаре. Белая волчица, если тебя это интересует.
Ну, это Дамир и так знал. Хоть никогда и не видел, как обращается Дин.
– А вот о родителях моих давайте не будем, – она скрыла жёсткость своего ответа за мягкой улыбкой. – Правду сказать я не могу, а врать мне как-то не хочется.
Удобно. Оборотней в Арронтаре много, поди докажи, что она дочь ректора.
– Ну а ты, Шайна?
Кажется, она растерялась. Закусила губу, вздохнула, а потом сказала:
– Как-нибудь потом, – встала с кровати. – Сейчас мне нужно идти. Извините.
Однако! Куда это ей нужно идти в первый день, когда ещё никто не учится?..
Гулко хлопнула входная дверь. Почти сразу после этого послышался тихий вздох Дин, и Дамир обратил внимание на неё.
– У меня к тебе будет просьба, Мирра, – сказала вдруг Рональдин, и голос её звучал одновременно мягко и жёстко, напомнив этим Дамиру тётю Эм. – Пожалуйста, не спрашивай Шайну о её прошлом.
– Почему?
– Ей больно, – ответила Дин просто. – Я чувствую это и не хочу, чтобы Шайне было больно. Она мне нравится.
Нравится?.. Вот эта угрюмая, нелюдимая девушка с широкими, будто бы сросшимися бровями?
– Поэтому не обессудь… Будешь обижать её, – взгляд Дин внезапно стал острым, – получишь.
– Да я и не собиралась, – Дамир рассмеялся. – Я же не знала, что она так воспримет мой вопрос… Хочешь, извинюсь?
– Не надо, Шайна не обиделась. Просто оставь прошлое в прошлом, и всё.
– Договорились.
Дин улыбнулась и выдохнула с облегчением, и тогда он решился на вопрос:
– А я… я тебе нравлюсь?
Почему-то её ответ на этот вопрос стал вдруг очень важен Дамиру. И сердце как-то радостно ёкнуло, когда она кивнула.
– Да, ты хорошая. Мне вообще повезло с соседями. Пошли, найдём Шайну? Надо бы сходить в библиотеку за учебниками.
– И как мы будем её искать? Она ведь могла пойти куда угодно.
– Не-е-ет, – Дин засмеялась. – Я совершенно точно знаю, куда она отправилась. Без вариантов.
Дамир охотно верил. В конце концов, в Рональдин текла кровь Эмирин – хозяйки и хранительницы академии. Впрочем, возможно, дело было совсем не в этом, а в чём-то другом. В чём-то, из-за чего Дин решила защитить Шайну – девушку, которая выглядела так, будто совсем не нуждалась в защите.
***
Шайна Тарс
Мирра и Рональдин настигли меня, когда я была в холле первого этажа. Я стояла и смотрела поочередно на залы Памяти и Почёта, раздумывая, куда мне больше хочется зайти. В зале Памяти я могу увидеть маму… могу, но боюсь. А в зале Почёта мне совершенно нечего делать. Меня не интересуют многочисленные императоры и императрицы.
– Ну, как? – спросила меня Дин, как только они с Миррой спустились с лестницы и встали рядом.
Я вздохнула и покачала головой. Почему-то я сразу поняла, о чём спрашивает Рональдин, а она поняла, что означает мой ответ. В отличие от Мирры.
– Знаете, девочки, – голос рыжей сочился иронией, – может, вы и умеете переговариваться мысленно, но я этим искусством не владею.
И почему-то я решила прояснить ситуацию. Наверное, на меня так Дин действует…
– Я ходила к ректору. Просила поменять мне личного куратора.
– А-а-а, – взгляд Мирры наполнился сочувствием. – Ну да, ответ Эмирин был предсказуем…
– Эмирин? – хором удивлённо спросили мы с Дин. Она называет ректора просто по имени?!
Рыжая, кажется, смутилась.
– Ну да. А что такое? Она же Эмирин.
Спорить с этим было сложно, поэтому мы ограничились скептическими взглядами. А Мирра поспешила сменить тему:
– Ты хотела зайти в зал Памяти? Или в зал Почёта?
Я кивнула.
– В какой-то из. Но в какой, я ещё не решила.
– Что тут думать? – фыркнула рыжая. – Зал Памяти гораздо интереснее! Пойдёмте. – Развернулась и направилась ко входу в зал.
Ещё одна командирка на мою голову… Впрочем, Мирра права. Я так ещё долго буду стоять и решаться, когда надо просто идти.
Но как же это иногда сложно – просто что-то сделать… Просто идти, просто сказать. И даже просто молчать…
Зал Памяти оказался большим, но меньше, чем я думала. В длину шагов, наверное, пятьдесят, а в ширину двадцать. По стенам, слева и справа – стеклянные шкафчики, заполненные какими-то кубками, медальками, монетками, шкатулками и прочей мелочевкой. А в центре – колонны с портретами и магическими фотографиями, которые около сто лет назад изобрёл один из профессоров ЛАМ.
Я растерянно оглядывалась по сторонам. Ну и как найти здесь маму? Я ведь даже не знаю, в каком году она закончила академию. И закончила ли?
Между тем Мирра подошла к одному из стеклянных шкафов, остановилась рядом и стала что-то разглядывать. До меня донёсся тихий смешок.
– А что в этих шкафах? – спросила я у подошедшей ко мне Дин. Та пожала плечами.
– В основном награды студентов, ну и всякие дипломные проекты. Пойдём, поглядим, над чем там Мирра смеётся.
На полке стеклянного шкафа, возле которого находилась наша новая знакомая, стояла табличка: «3049 г., группа АР-1-2, три лучшие курсовые работы». Возле цифры один была выставлена небольшая чернильница со справкой: «Чернильница, превращающая воду в чернила. Уровень необходимого ежемесячного заряда первый».
Рядом с цифрой два лежал золотой альтерр с подписью: «Исчезающая монета, возвращающаяся в карман к владельцу каждый раз после покупки товара». Хм, интересно, не стал ли студент, изготовивший этот «артефакт», фальшивомонетчиком?
Но Мирра смеялась не над чернильницей и уж тем более не над монетой. Третьим предметом гордости группы АР-1-2 был некий «Кусачий череп».
– Череп кусает каждого, кто положит палец ему между зубов, – задыхаясь от смеха, прочитала на справке наша соседка по комнате. – Уровень необходимого ежемесячного заряда второй.
Я поневоле тоже улыбнулась. Кусачий череп? Кому это вообще нужно?
– Зря смеётесь, – покачала головой Дин. – Вещь, конечно, абсолютно бесполезная, но мастерство студента-первокурсника поражает. Вы знаете, что большинство делают банальные амулеты против эмпатии, или от бессонницы, или для улучшения пищеварения? Я не спорю, это полезнее, но вот такой череп… Это же голая кость, здесь заклинанию даже не на чем толком держаться, а он зубами щёлкает! Ювелирная работа!
Вот что значит – артефактор. Мы с Миррой дружно посмотрели друг на друга, улыбнулись, но решили ничего не отвечать. Нам, наверное, действительно не понять этого восторга Дин… Особенно мне. Я бы предпочла амулет от бессонницы.
– Но самое интересное – там, – продолжила между тем Рональдин. – В дальнем конце. Потрясающая ведь, идёмте, покажу.
И пока мы с Миррой семенили за ней, я, хмурясь, вдруг задумалась над вопросом: откуда она знает, что самое интересное именно в дальнем конце? Дин ведь не могла побывать здесь раньше нас.
А потом мы увидели… зеркало. Большое, ростом выше меня, с мутным стеклом и серебряной рамой, изображающей переплетение веток и листьев. Очень красивое зеркало. И очень старое.
– Вот, – только и сказала Дин, благоговейно вздохнув.
А я… просто онемела.
Потому что на бумажке, приклеенной прямо к стеклу, было выведено:
«Дипломная работа.
Портальное зеркало
Студент: Триш Лаира
АР-5-1, 3067 г.
Куратор проекта: профессор Эмирин Аррано».
В висках у меня запульсировала кровь.
А вот и ты, Триш… И твоя дипломная работа. Значит, ты закончила академию в 3067 году. Двадцать лет назад.
– Портальное зеркало, – задумчиво протянула Мирра. – Насколько мне известно, проект так и не был завершён.
– Да, – кивнула Дин. – Хотя м… м-м-м… профессор Аррано утверждает, что Триш добилась определённых успехов. Но она так и не защитила свою дипломную работу, поэтому никто не знает, как именно студентка проходила это портальное зеркало.
– Почему? – вырвалось у меня.
– Что – почему?
– Почему она так и не защитила свою дипломную работу?
Рональдин будто бы задумалась. Подошла к зеркалу и осторожно провела по его поверхности кончиками пальцев. Поднесла их к лицу и усмехнулась, увидев пыль на подушечках.
– Очень просто, Шайна. Двадцать лет назад Триш Лаира исчезла. Она так и не закончила академию. Никто до сих пор не знает, где она. Поэтому и дипломная работа осталась незащищённой.
«Двадцать лет назад Триш Лаира исчезла».
«Никто до сих пор не знает, где она».
Эти слова бились о стенки моего черепа весь оставшийся день. Я думала об этом, когда мы обедали, и когда шли в библиотеку за учебниками, и вечером, когда ложились спать. Весь день, почти каждую секунду.
Что же с тобой случилось, Триш? И главное – почему ты мне снишься? Может быть, я должна разгадать загадку твоего исчезновения? Может, в этом моё… предназначение?
В любом случае – я должна всё выяснить. Если не ради Триш, то ради себя. Надоели мне эти сны!
В студенческой столовой, как оказалось, за столами сидели по шестеро, поэтому я в тот день познакомилась ещё с тремя своими однокурсницами. Мне, честно говоря, этого оказалось многовато, поэтому к вечеру я с ног валилась.
Одна была с артефакторики, а две другие – с боевого. Это единственное, что отложилось в моём сознании. Даже имена где-то растворились, причём дважды – сначала после обеда, а потом после ужина.
И о чём мы говорили во время трапезы, я тоже умудрилась забыть. Запомнился только один разговор, но исключительно потому что Мирра во время его умудрилась подавиться, закашляться и с громким «харк» выплюнуть полкотлеты обратно на тарелку.
– Вы знаете, ходят слухи, что в этом году с нами будет учиться наследник, – с придыханием сообщила одна из девиц с боевого факультета. После чего Мирра и подавилась. Но девица, не обращая внимания на закашлявшуюся рыжую, продолжала нести чушь в массы: – Конечно, под личиной. Представляете? С нами – и вдруг наследник!
Она восторженно пискнула. Я закатила глаза.
– И чего тут такого? – пожала плечами Дин. – Ну, наследник. Такой же парень, как и все остальные. Ничего в нем нет особенного… наверняка.
Прозвучало это всё так, словно она была с ним знакома. Но заметила это, кажется, одна я. Ну и Мирра, покосившаяся на Дин с некоторой укоризной во взгляде.
– Кроме того, ведь уже известно, что с нами учится Данита, его сестра, – продолжала между тем Рональдин, и кивнула на что-то позади меня. – Вон она сидит. Какая разница? Что Дамир, что Данита – просто люди.
– Просто люди, – фыркнула вторая девица с боевого. – Он же наследник! Будущий император! Может, он сейчас среди нас… и влюбится в кого-нибудь… – голос её наполнился розовой патокой. Дин улыбнулась, я фыркнула, а Мирра опустила глаза в кружку с чаем.
О чём мы ещё говорили с этими наивными мечтательницами, я забыла. Да и мысли о наследнике в общем-то недолго меня занимали, хоть Мирра и интересовалась чуть позже, уже в нашей комнате, что мы с Дин об этом думаем.
– Я ничего не думаю, – буркнула я тогда. – Я вообще учиться собираюсь, а не наследника выслеживать.
– Присоединяюсь к Шайне, – засмеялась Рональдин. – Не нашего это ума дело.
В тот момент Дин расшнуровывала платье, а расшнуровав, спустила его сначала до пояса, а потом и вовсе сбросила на пол, оставшись в одной нижней рубашке. Вскоре она стянула и её, представ перед нами с Миррой полностью обнажённой.
Ну, мне-то ничего – я в своей в жизни голых девиц перевидала много, да и мужчин в неглиже видела – и во сне, и наяву. Смутить голой грудью (и не только!) человека, прожившего десять лет в борделе, нелегко.
А вот Мирру оказалось – легко. Она покраснела вся, с ног до головы. Даже уши, даже белки глаз – и те словно порозовели.
Странно.
И Дин это заметила.
– Ой, – сказала она. – Прости, я… не подумала. Я же оборотень, а у нас обнажённое тело не вызывает такой реакции, как у вас, у людей. Извини. Мне переодеваться в ванной?
И пока Мирра, вымученно улыбаясь и уверяя, что ничего страшного, она просто от неожиданности, я рассматривала Рональдин, которая и не подумала прикрыться во время этого диалога.
Да… у матушки Розы она стала бы звездой. Грудь у неё была большая, двумя аккуратными такими шариками, увенчанными небольшими, словно нетронутыми сосками. Как две розовые ягодки. И кожа… на руках, ногах и животе – белая, молочная, гладкая. А внизу живота – треугольник золотых, как и на голове, волос.
Рональдин была пухленькой, но её это нисколько не портило, даже наоборот.
Заметив мой взгляд, она улыбнулась, подмигнула и спросила, уже натягивая на своё великолепное тело ночнушку:
– Ну и сколько бы за меня дали в заведении матушки Розы?
– Не меньше пяти альтерров за ночь, – ответила я честно. – А если девственница – десять.
Наверное, если бы этот вопрос задала не Дин, я бы обиделась. Но в её устах он звучал совсем не обидно – просто как шутка.
– Значит, десять, – засмеялась она, опять подмигнула – и метнулась в ванную.
И как только за ней захлопнулась дверь, Мирра протянула:
– Точно… Тарс… А я всё думала, где я слышала эту фамилию…
– Ну да, я приёмная дочь матушки Розы, владелицы борделя. Ты что-то имеешь против?..
Наверное, это прозвучало с некоторой долей угрозы, потому что рыжая совершенно искренне удивилась и начала заверять меня, что ей абсолютно всё равно. А потом спросила:
– Слушай, Шайна… а за меня сколько бы дали? Ну, за ночь?
– Три альтерра. А если девственница – пять.
Мирра засмеялась так громко и заразительно, что я не выдержала и тоже улыбнулась, хоть и не понимала, по какой причине она так ржёт.
– Вот бы они были разочарованы, – пробормотала она наконец, смахивая слёзы с глаз. И я решила не уточнять, чем именно – тем, что не девственница, или чем-то ещё.
А потом мы легли спать, и мне приснился очередной сон.
Во сне я, конечно, увидела Триш.
Впрочем, это было не удивительно. Подсознательно, ложась спать, я уже была уверена, что встречу её во сне. Я даже хотела этого.
Вот только на сей раз сон оказался другим. Никогда раньше я не отделяла себя от происходящего, да и вообще – я не помнила себя до тех пор, пока не просыпалась. А теперь…
Я очутилась в одной из комнат общежития академии. Выглядела она почти так же, как наша с Дин и Миррой, только была более обжитой – на столе бардак, на полу валяются какие-то сапоги, туфли, ботинки.
Все три жительницы спокойно спали, поскольку стояла глубокая ночь. Ну, почти все. Одна тихонько встала с кровати и, нацепив валяющиеся возле двери туфли без каблука, надела форменный плащ и выскользнула за дверь.
Я пошла за ней, потому что это была Триш. Я сразу её узнала – по чёрным прямым волосам и вспыхнувшему в темноте красному глазу. Вот только этой Триш было уже не пять, а двадцать лет.