Вскоре они заметили, что их подопечная шевельнулась на своем ложе.
— Артанис, малышка моя! — подбежал Арафинвэ к ее постели.
— Отец, здравствуй, — слабо улыбнулась Нэрвен, — Уже время ужина? Я слишком долго спала, прости… — она потирала виски тонкими пальчиками.
— Ну что ты, моя жемчужина! — воскликнул счастливый отец, сжимая ее в объятиях, — Я прикажу приготовить праздничный ужин! Знаешь, я так рад видеть тебя, — он вглядывался в ее свежее, прекрасное, лишь немного грустное, лицо, оглаживая длинные волосы, снова заблестевшие в показавшемся из-за разошедшихся туч свете Тельпериона.
Возвратившись в свой дом-крепость, Феанаро был встречен на пороге встревоженной его внезапным исчезновением и долгим отсутствием женой. Нэрданель, подбоченившись, стояла в дверном проеме, всем видом показывая, что желает высказать недовольство таким его поведением.
— Я уезжал по важному делу, Нель, — невольно хмуря брови, фыркнул Пламенный Дух, — Что ты стоишь в дверях, словно одно из твоих изваяний? — он взглянул исподлобья на супругу.
Длинные огненные волосы рассыпались по плечам, спутались, зеленые глаза расширены, ноздри трепещут от безмолвного гнева, брови сошлись у переносицы, губы сжаты в струну: такой она казалась ему еще менее красивой, нежели когда пребывала в благодушном настроении духа.
— Твой отец полдня просидел у тебя в мастерской, дожидаясь, когда ты вернёшься, Куруфинвэ, — процедила дочь Махтана, не сдвинувшись, однако, с места.
— Он все еще здесь? — вопросительно выгнул бровь Феанаро, — Что ему нужно, он сказал тебе? — финвион решил выиграть время перед разговором с отцом, который, что-то предсказывало ему, не обещал быть приятным, и отвлечь мысли супруги от его долгой и внезапной отлучки.
— Нет, — отрывисто ответила Нэрданель, — Ты можешь спросить его об этом сам. Нолдаран все еще ждет тебя внизу.
— Так дай мне пройти, — Феанаро вплотную подступил к ней, так, что подбородок супруги уткнулся ему в середину груди.
Он глядел на нее, вынужденную высоко поднять голову, чтобы иметь возможность видеть его лицо. Она смотрела с вызовом, гневно.
— Будь осторожен, Куруфинвэ, — проговорила Махтаниэль, прищурившись и стараясь разглядеть что-то в глубине его темных глаз, — Твои планы могут обернуться против тебя же… — она, наконец, отошла в сторону, позволяя ему войти в дом.
Не обратив внимания на супругу, Феанаро сразу же направился к лестнице, ведущей вниз, в цокольный этаж, где располагалась мастерская.
Решительным рывком Пламенный Дух дернул оловянную ручку и распахнул настежь дверь. Сидевший в его любимом кресле Финвэ поднялся ему навстречу, и на его лице было выражение едва ли не более грозное, чем до этого финвион видел на лице супруги.
— Я ждал тебя, чтобы поговорить, Куруфинвэ, — начал Нолдаран твердым голосом, в котором звенели металлические нотки.
— Что ж, здравствуй, — ухмыльнулся Феанаро, — Вижу, ты чувствуешь себя как дома… — он покачал головой и прошёл к рабочему столу, в один из ящиков которого хотел убрать ларец с камнями.
— В последние недели твое поведение просто возмутительно! — слышал он из-за спины голос Финвэ, которому саркастический тон сына придал решимости, — Мало того, что ты едва ли не насильно заставил Морьо жениться, от чего мальчик страдает, не находя себе места, так сегодня я узнал, что ты сам добивался Артанис, желая опозорить ее и семью твоего младшего брата!
— Полегче с выражениями, любимец Валар! — в свою очередь начинал закипать финвион, — Ты здесь, чтобы передавать мне наветы досужих злопыхателей и упрекать в бессердечии? — Феанаро посмотрел на отца — его зрачки пылали красным.
— Я ждал много часов, чтобы предостеречь тебя от тех безумств, которые ты творишь и предупредить, что если ты еще раз попытаешься посягнуть на честь Нэрвен, я покараю тебя по праву твоего Владыки и отца! — возвысив голос, произнес Нолдаран.
— Ты не посмеешь! — прорычал Пламенный Дух.
Даже воздух в мастерской, казалось, вмиг сделался горячим от обоюдного гнева.
— Клянусь Валар, я изгоню тебя, лишив права наследования, — с трудом сдерживаясь, чтобы не срываться на крик, отвечал Финвэ.
— Что?! — завопил Феанаро.
— Замолчи! — не выдержал Финвэ, — И послушай меня, Пламенный Дух. Я воспитывал тебя в любви, окружив заботой, и взращивал твои таланты, чтобы они могли расцвести и принести радость тебе и пользу всем остальным, но я не воспитал в тебе уважения к другим. Твой упрямый характер погубит тебя, и ни я, ни Валар, ни кто-либо другой тебе не поможет! Я приказываю тебе оставить в покое Артанис и избавить ее от того наваждения, которым ты ее опутал, иначе я отправлюсь к Валар и предоставлю им решить твою судьбу, — Нолдаран скрестил на груди руки, поднял голову и устремил взор вверх, под потолок.
— Ты все сказал? — зло спросил Феанаро, — И теперь торжествуешь, не так ли, отец? Знай же, что ты напрасно потратил время, придя сюда, — он крепче прижал к груди ларец, — Артанис меня не интересует, так же как и мнение этой кучки поработителей, которых ты зовешь Валар!
Финвэ отступил на шаг, глядя на первенца, чье состояние сейчас пугало.
— Я уже владею единственным истинным сокровищем Арды, которое создал собственными руками, — продолжал Феанаро, — Ничто и никто не сравнится с ним в совершенстве и великолепии, — с этими словами он раскрыл ларец и повернул его к Нолдарану.
— Что это? — спросил Финвэ, разглядывая три крупных светящихся жемчужины.
— Это мое право на владычество над всеми народами Амана! — воскликнул его сын, — И ни ты, ни Валар не сможете его оспорить! — безумная и торжествующая улыбка озарила красивое мужественное лицо Пламенного Духа.
«Это же всего лишь три большие светящиеся изнутри жемчужины!» — хотел ответить Нолдаран, но не успел.
— Уходи и не смей переступать порог моего дома! — бесновался финвион, — Я запрещаю тебе это делать! Не испытывай моего терпения и благодари Эру, что ты — мой отец, другому я бы не оставил так подобных слов, — захлопнув ларец, Феанаро вытянул вперед левую руку, указательный палец которой недвусмысленно указывал в сторону выхода из мастерской.
— Ты горько раскаешься в своем безумии, Куруфинвэ, — произнес Нолдаран, направляясь к двери, — Но будет слишком поздно!
Массивная дверь, шумно хлопнув, закрылась за Владыкой нолдор, но Пламенный Дух уже не слышал этого звука, его внимание было целиком поглощено созерцанием тильмариллов.
Дед оставил их вдвоем дожидаться его возвращения, мудро рассудив, что их присутствие при разговоре с Феанаро только раздражит последнего. Морьо и Финни сидели прямо на траве в парке перед главным входом во дворец Нолдарана. Где-то рядом слышалось журчание небольшого фонтана, спрятанного среди кустарников и цветущих деревьев. Прохладный в этот час воздух был напоен ароматом цветов вишни и яблони, что росли в парке.
Морьо отодвинулся от кузена и рассматривал его, начинавшего дремать — сказывалось нервное напряжение и долгая дорога. Финни сидел, сжавшись, спрятав руки на груди и подтянув колени, и клевал носом.
Феанарион же, наоборот, не мог прийти в себя от потрясения — все оказалось правдой, отец действительно пытался добиться Нэрвен, хотел сделать ее своей, потому и убрал его с дороги, женив на Илиссэ. У него и так вряд ли хватило бы сил, чтобы справиться с отцом — уж слишком силен и страшен в гневе Пламенный Дух. Но вот как он узнал о том, что было в кедровом лесу? Что именно он знает? Чем больше Карнистиро обдумывал все случившееся, тем яснее становилась картина, хотя многое оставалось ему непонятным.
— Эй, златовласка, — он придвинулся к Инголдо и начал тормошить того за плечо.
Финдарато вздрогнул, съежился и затравленно взглянул в глаза кузена. Он показался Карнистиро жалким и потерянным, словно загнанный в ловушку мелкий зверек.
— Скажи мне, почему ты согласился принести отцу локоны Артанис?
— Он просил меня, — испуганно ответил Инголдо, округлив глаза, — и не говорил, зачем… Я решил, что не будет вреда, если я… Но потом, когда она пришла в таком состоянии к нам с отцом, говоря о том, что не может жить без дяди Феанаро, я понял, что это — моя вина…
— Почему ты подчинился, когда он потребовал ее локоны? — не унимался начавший терять терпение Морьо, — Он тебе угрожал? Чем? Говори, жалкий тэлеро! — Морьо схватил хрупкого кузена за плечи, и принялся трясти, что было сил.
— Прекрати, Морьо! — закричал несчастный Инголдо, — Я ничего тебе не скажу!
— Скажешь, предатель! — бросился на него Карнистиро.
— Нет! Пожалуйста! — взмолился кузен, — Не бей! — он беспомощно заслонил нежное лицо рукой, зажмурившись.
— Говори же! — потребовал феанарион.
— Я скажу, но поклянись, что никому не расскажешь…
========== 10. Metima laire ==========
Комментарий к 10. Metima laire
Metima laire (кв.) - Последняя песнь
Formenossё (кв.) - Северная крепость. Форменоссэ
Ringare 1484 quantien (кв.) - Декабрь 1484 года Древ
— Еще чего?! — закричал взбешенный его упрямством Морьо, — Говори немедленно, почему ты предал ее?! — он несильно ударил Финдарато кулаком под ребра.
— Ах! — громко вскрикнул кузен.
В этот момент из-за невысоких кустов перед ними показалась рослая фигура статного квендэ.
— Немедленно отпусти его! — скомандовал спокойный, мужественный голос.
Морьо поднял голову — перед ними, лежавшими на траве, стоял, скрестив на груди руки и опустив голову, глядя ему в лицо, кузен Турьо.
-А тебе что здесь понадобилось? — прохрипел в ответ Морьо.
— Отпусти Инголдо! — снова потребовал кузен.
Он казался каменной статуей, а исходившая от него внутренняя сила действовала гипнотически. Морьо медленно поднялся на ноги, встав рядом с Турондо, с которым они были одного роста. Их кузен тоже встал с земли и теперь стоял за плечами нолфинга, испуганно глядя на Карнистиро, готовящегося принять нежданный вызов.
— Не вмешивайся не в свое дело, родич, — прошипел Морьо, — иди, куда шел, своей дорогой.
Финдарато сразу понял, что любимый друг встревожился, когда он не пришел на условленное место, где они должны были встретиться, и сам решился отправиться во дворец Финвэ, чтобы выяснить, что с ним случилось.
— Инголдо — мой друг и кузен и я буду вмешиваться, куда сочту нужным, если дело касается его защиты, — все таким же спокойным тоном проговорил Турукано.
Решив не тратить более слов, Морьо стремительно приблизился и нанес удар правой. Удар этот, не достигнув цели, пришелся ровно в скулу Инголдо, бросившегося на защиту своего Турьо.
Потерявший сознание Финдарато отлетел на несколько шагов, упав бесчувственным телом на руки любимого друга. Турондо бережно опустил Инголдо на траву, огладил его волосы, шепча что-то на ухо. Морьо наблюдал за тем как нежно прикасается сын Нолмэ к лежавшему без движения арфингу.
— Все ясно, — с досадой проговорил он.
Видимо, отец узнал об этих нежностях и пригрозил кузенам разоблачением, а в обмен на молчание потребовал локоны Артанис.
— Что тебе ясно? — спросил Турьо, прижимая к себе начинавшего приходить в себя арфинга, который тоже обнимал его, уткнувшись лицом в мягкий бархат камзола на груди кузена.
Карнистиро стоял, хватая ртом воздух, пытаясь осознать только что понятое, и не знал, что сказать.
— Турьо, у тебя жена скоро родит… — наконец, проговорил он.
— Эленвэ ни в чем не знает нужды, она окружена заботой и вниманием слуг. Я тоже помогаю ей, — ответил Турукано.
— А кто тебе сказал, что она захотела бы родить от тебя, знай она, что ты?! … Что вы с ним…
— Не лезь не в свое дело, Морьо, — отвечал кузен, — Покой Эленве я тебе тревожить не позволю! — он поднялся с колен, угрожающе глядя в глаза феанариона.
Как тут было не вспомнить недавние слова деда Финвэ о проникшем в их феар и роар искажении?
— Да делайте друг с другом что хотите! — воскликнул со злобой феанарион и уже намеревался убежать вглубь парка, как из-за спины услышал голос деда.
— Дети! Я прошу вас не поддаваться лжи и злу, которые распространяет Враг! Ваш долг — оставаться братьями и вместе противостоять темной заразе, которая сгущается над этой землей! — он обвел их троих горящим взором, в котором читались решимость и благородство феа.
— Дед, — начал Морьо, — у которого после этих слов Финвэ язык бы не повернулся рассказать ему о непотребной связи Турьо и Финни, — ты говорил с отцом?
Нолдаран покачал головой.
— Да, я говорил с твоим отцом и убедился, что он был совращен Тьмой. Но я обещаю тебе, что не оставлю попыток спасти его и всех нас от позора и гибели, и буду рядом с ним, что бы ни случилось, — Финвэ приложил руку к груди, сведя черные брови и опустив голову.
— А вы обещайте мне, что будете едины в борьбе с Врагом Мира, — попросил Нолдаран, беря за руки стоявших ближе Турьо и Морьо, — Обещайте, что будете помогать и поддерживать друг друга во всем. Вы — братья, как по крови, так и по духу, вы мои внуки, и нет на Арде такой силы, которая могла бы разобщить вас, сделав врагами.
— Обещаю, государь мой, — произнесли одновременно Финни и Турьо, склонив головы перед Владыкой нолдор.
— Обещаю… — вторил им успевший остыть Морьо.
После разговора с отцом Пламенный Дух решил, что немедля займется подготовкой к скорой и жестокой войне. Своей первейшей задачей Феанаро видел — обезопасить сильмариллы от любых попыток посягнуть на них со стороны кого бы то ни было. Его сокровище должно принадлежать лишь ему одному, и лишь он вправе решать, кому позволить наслаждаться его созерцанием.
Поразмыслив, он понял, что отец неспроста приходил к нему. Наверняка он был отправлен кем-то из Валар, чтобы выведать, где хранятся камни. Ведь Манвэ и Варда, а вместе с ними и остальные стихии Арды, спят и видят, как бы заполучить его сияющие жемчужины. Они способны на любое коварство, на любую ложь, чтобы присвоить их. То же самое касалось и Мелькора, этот лживый змей тоже мечтает о сильмариллах и попытается выкрасть или отобрать у него силой.
Кругом были вероломные враги, желавшие забрать его творение, а в союзниках у него были только собственные разум и мощь. Ни на кого нельзя было рассчитывать. Его дети, все, кроме Курво, — кучка бездельников, прожигающих вечность. Они слабы и беспомощны, словно новорожденные котята. Понадобятся время и многие усилия, чтобы научить их быть мужчинами и сражаться за честь и сокровище Первого Дома. Его отец — жалкий шпион и прислужник Валар, и предаст его, как только выпадет такая возможность. А сводным братьям только того и надо — чтобы он, Пламенный Дух, был унижен, опозорен, лишен им же сотворенных сильмариллов и права престолонаследия. Нолмэ закатит у себя пир горой, когда в Кругу Судеб, куда его вскоре потащит отец, Валар объявят во всеуслышание о его унижении, Арьо будет злорадно потирать руки, когда станет известно, что посягнувший на его дочь гордый глава Первого Дома низведен до статуса простого кузнеца.
Что ж, раз он — кузнец, то ему должно заниматься кузнечным делом! Он выкует себе, воинам своей свиты и сыновьям доспехи из прочнейшей стали с примесью серебра, чтобы сияли в свете Древ, такие прочные, что не пробьет копье, ни стрела. Себе он выкует шлем, который защитит голову от вражьих ударов. Множество обоюдоострых легких мечей он создаст своими руками. А Курво будет помогать ему, украшая их рукояти и бока узорами из золота и инкрустируя самоцветами. Он обучит и других сыновей кузнечному ремеслу и тому, как обращаться с мечами.
Сейчас необходимо время, чтобы подготовиться в настоящей войне против Мелькора, Валар и любого, кто посягнет на сильмариллы или попытается оспорить его право на корону нолдор. Им понадобится много оружия и доспехов для воинов и боевых коней, им понадобиться время, чтобы обучиться искусству воины, чтобы быть в силах сокрушить любого противника. Он создаст свое войско, армию, сильнее которой нет, и не будет во всей Арде!
— Кано! — позвал Феанаро, выбежав в коридор на первом этаже.
Никто не откликнулся. Тогда финвион поднялся на второй этаж, где располагались жилые покои его отпрысков.