Мыслишки о прошлом и будущем. Пошлые фантазии, желания, сладкая, сладкая похоть, и вот уже собственная рука двигается на запредельной скорости. Его член всё увеличивался и твердел, внутренности жгло огнём, он сдавленно постанывал, представляя, как сейчас бы Гермиона на нём страстно извивалась.
Через мгновение он содрогнулся, зарычал привычное «Гермиона!» — и излился в кулак, чувствуя, как постепенно сходят на нет охватившие его волны возбуждения.
Холодный душ освежил, правда, ненадолго, и вот уже спустя пятнадцать минут Гарри сидел на крыше здания, что было напротив окон Гермионы. Она снова занималась переводом толстенной ветхой книги.
Он смотрел на неё и наслаждался тем, как она закусывает зубками кончик ручки, как водит пальцами по сложным знакам на пергаменте. Он любовался её покрасневшими от жары щеками и грустными глазами, когда она смотрела на единственное своё фото с родителями.
За три года он в совершенстве освоил чары невидимости, да и мантия-невидимка всегда была при нём, и Гермиона никак не могла его заметить, но очень часто смотрела прямо на него, словно как-то ощущая его присутствие.
Сегодня было так же.
Она даже нахмурилась, поднялась со стула, открывая Гарри умопомрачительные ноги в коротких шортах, и задёрнула плотные шторы.
«Раньше она так не делала».
Гарри раздражённо вздохнул, потеряв возможность любоваться любимой. К ней в дом он не приходил, понимая, что было бы уже полным неуважением к её частной жизни, частью которой он всегда мечтал быть. Осталось подождать неделю, и он увидит её близко и даже, возможно, сможет пожать руку. Если, конечно, изловчится представиться ей на глазах у чужих людей. Гермиона, разумеется, примет его рукопожатие и даже мило улыбнётся, чтобы не вызвать неловкости.
Такая она, его Гермиона, правильная, деликатная и прекрасная.
«Моя!»
Комментарий к Глава 3. Не друзья
ЗЫ Последнее упоминание о коте Гермионы “Живоглоте” в шестой книге. Что с ним случилось дальше, можно только гадать.
ЗЫ Следующая глава… а в прочем завтра увидите.
И жду ваших комментариев!
========== Глава 4. Ненависть не противоречит желанию ==========
— Ну вот, а ты не хотела приходить, — шептал на ухо ей Роджер, держа за талию.
Гермиона поёжилась и с милой улыбкой убрала его руку.
— Роджер, мы пришли как приятели, — напомнила она.
— Как друзья, ты хотела сказать.
— Нет, Роджер, как приятели. Мне здесь вообще делать нечего.
— Ну как это? Ты спонсируешь отличное исследование, которое поможет многим волшебникам и… магглам восстановить память. Мы на пороге великого открытия. А здесь много твоих потенциальных заказчиков, — распинался мужчина, сильно выпятив грудную клетку и сверкая голубыми глазами.
«А ещё здесь Гарри», — подумала Гермиона и осмотрела торжественно украшенный зал с огромной люстрой из сотен хрустальных шариков, парящей под потолком, лепниной по углам огромной комнаты и коричневыми портьерами, в тон скатертям на круглых столах. Среди них бродили в пух и прах разодетые работники госпиталя и бывшие пациенты. Домовики разносили напитки, и Гермиона кивнула одному из них, принимая бокал шампанского.
— Отличный выбор, дорогая, это эльфийское игристое вино.
Гермиона уже не слышала сладкие речи Роджера, её взгляд нашёл Гарри. Сердце сделало кульбит, и она облизнула пересохшие губы. Его вечно взлохмаченные волосы были уложены в стильную причёску, а белая рубашка удачно подчёркивала мощную грудную клетку. Он никогда не был высоким, но Гермиона всегда думала, что обниматься так с ним гораздо проще. Он медленно танцевал с какой-то расфуфыренной мадам в фиолетовом платье, под цвет своей помады, сумочки и туфель на шпильках.
«Синяк», — пришло в голову Гермионе, и ей вдруг захотелось вырвать мадам все крашеные белые пакли, когда та склонилась к уху Гарри и задела его своими толстыми губами.
Герой магической Британии заметил взгляд бывшей подруги и усмехнулся, увидев в нём ревность. Она вспыхнула и отвернулась, сразу направившись к одному из меценатов Отдела Тайн при австралийском министерстве, который часто поставлял ей заказы.
Только спустя полчаса она снова увидела Гарри, увлёкшись разговором с усатым высоким мужчиной, а потом и потанцевав с ним, стуча по мраморному полу своими лёгкими, невысокими каблучками. Тем не менее она кожей чувствовала его взгляд.
— Вы не замёрзли, милочка? У вас кожа на руках гусиная, — спросил кавалер по танцу.
Причина этому была слишком личная, чтобы о ней распространяться, и Гермиона, пробормотав что-то о щитовидной железе, отошла от мужчины.
Она прошла к столу у окна с видом на залив и выпила очередной бокал шампанского. К тому времени у неё уже приятно покалывало внутри, и кружилась голова. Гермиона не была любительницей алкоголя, но сейчас ей было необходимо расслабиться. Она блуждала взглядом по танцполу, и ей в голову пришёл Святочный бал, на котором она была, пожалуй, так же хороша, как и сегодня. Забранные наверх волосы, лёгкий макияж и подчеркивающее её хрупкость платье светлого оттенка. В тот день даже у Драко Малфоя отвисла челюсть, но не у Гарри, он словно не заметил её тогда.
Наконец-то Гермиона посмотрела прямо на него. Она устала делать вид, что пришла сюда просто так. Он сидел за одним из столов, опираясь на согнутые в локтях руки, и… любовался ею, пожалуй, это слово подходило лучше всего. Немного поразмыслив, она вдруг направилась прямиком к нему. Он выпрямился, словно готовясь к сдаче сложного экзамена, и Гермиона легкомысленно хихикнула при этой мысли, но так и не выпустила неосознанно сжатую в кармане палочку.
— Почему ты не пригласил меня на бал на четвёртом курсе? — спросила Гермиона без лишних предисловий. Этот вопрос мучал её ещё в Хогвартсе.
Это безмерно удивило Гарри, и он, поморгав несколько секунд, со стуком поставил стакан со сливочным пивом на стол. Мрачный и закрытый, он встал и подошёл к ней сбоку, от чего она вздрогнула и напряглась всем телом, как перед прыжком.
— Потому что не хотел, чтобы к концу вечера ты оказалась с задранным на голову платьем и моим членом в своей заднице или во рту. И прекрати пить, ты же сюда поговорить пришла, а не задницей перед богачами трясти.
Он отобрал бокал из замерших рук Гермионы, поставил его на стол и направился на балкон, прекрасно зная, что она не стерпит подобной грубости и пойдёт за ним, хотя бы просто для того, чтобы отчитать. Но ему только этого и надо было.
Когда спустя минуту она вошла и даже, можно сказать, ворвалась за ним на пустой балкон, дверь за ней с громким свистом закрылась.
Гермиона резко обернулась, испугалась, и весь хмель тотчас вышел из её организма. Она передёрнула плечами и направила на него палочку.
— Если ты посмеешь…
Мужчина качнул головой и подошёл чуть ближе. Гермиона оказалась прижатой к высокому парапету и не сводила глаз с Гарри, прижимая кончик палочки к самой его груди, но ничего не предпринимая. Ужас сковал всё её существо, но и применить силу она просто не могла. Ведь это был её некогда лучший друг, человек, с которым она прошла огонь, воду и медные трубы.
Он следил за выражением её лица и медленно достал свою палочку, ту самую, которая сломалась во время вылазки в Годрикову впадину, затем развернул её и протянул рукояткой вперёд.
Гермиона переводила затравленный взгляд с палочки на его лицо и обратно. Спустя ещё несколько секунд она приняла палочку, сжав её в кулаке. Он кивнул и тут же сделал шаг назад, заявляя о её полной власти над собой.
Между ними чуть ли не летали искры, а воздух словно бы наэлектризовался — настолько высоким было напряжение. Она боялась. Он пылал.
— Ты восстановил её, — прервала молчание Гермиона, рассматривая палочку из пера феникса. Последний раз она видела это оружие только в виде обломков.
— Да, той, старшей палочкой.
— А…
— Я сломал её. Больше она никому не принесёт вреда.
— Наверное, это правильно, — тихо сказала Гермиона, задумавшись о Хогвартсе, и тут же вспомнила, с чего начался их сегодняшний диалог. — Значит… Парвати ты задрал юбку и… — она покраснела, и уже не жара была тому причиной.
— Засунул член в задницу.
— Гарри! — возмущённо воскликнула она, чувствуя, как запылало всё тело и напряглись соски под тонкой тканью. — Не будь таким грубым!
— Я колдомедик, — развёл он руками, и его взгляд метнулся к груди Гермионы. Он тоже заметил её состояние. — Я привык называть вещи своими именами, — он точно хотел смутить её окончательно. — Задница, член, вагина, клитор.
— Прекрати!
— Прости, — улыбнулся Гарри и тут же нахмурился.
Это слово, такое знакомое, заставило их замереть и тяжело задышать от вспышек воспоминаний, которые возникли в их головах. «Прости!» — шептал он в ту ночь, снова и снова проникая в неё, невзирая на рыдания и мольбы.
— Плохое слово, надо было бы сказать «прошу прощения».
— Точно, — грустно усмехнулась Гермиона, — прошу любезно меня извинить, за то, что лишаю вас девственности без вашего согласия. Так?
Гарри хохотнул, но снова стал серьёзным и как-то незаметно приблизился к ней, почти что касаясь ботинками её лакированных лодочек.
— Я думал, что умру. Я шёл на смерть. Я должен был умереть, — оправдывался он, но Гермиона только прищурилась.
— И что? Решил, что тем самым избежишь последствий? А я? Почему ты не подумал обо мне? Ты думал, что будет со мной?
— Ты была бы счастлива с Роном?
Гермиона рассмеялась, откинув голову назад. Слёзы мелькнули в уголках её глаз.
— Но тебе не повезло, да? Ты выжил. С Роном? Да я теперь вообще не могу смотреть на мужчин! — вскричала она. — И в этом виноват ты!
Гарри кивнул и завороженно посмотрел, как высоко вздымалась её грудь, а волосы разметались по плечам от гнева. Ни одна заколка не была способна сдержать такую тяжёлую массу.
— Всё было не так уж и плохо, — тихо прошептал он.
— Издеваешься? Что бы ты там ни сделал, как бы умело ни пользовался пальцами и языком, это было изнасилование! Ты связал меня, ты обманул меня, ты… — она всплеснула руками.
Гермиона была разгневана, но ей было на удивление хорошо. Впервые за столько времени она дышала полной грудью и могла говорить с ним открыто.
— Да что я тебя отчитываю как нарушившего правила первокурсника!
Гарри несмело улыбнулся, раздражая этим Гермиону ещё больше, и спросил:
— Значит, мои язык и руки тебе понравились?
Она не ожидала такого вопроса, и в голове ярким пламенем возникли картинки того, как она извивалась и стонала, возненавидев Гарри за это ещё больше. С тех пор она так и не смогла достичь той нирваны, сколько бы себя ни ласкала.
Гермиона разозлилась и сделала шаг к выходу, но Гарри резко схватил её за плечо. Она зашипела и ударила его по руке, но не ушла. Остановилась, гневно сверкая глазами, у стены, усыпанной разноцветными камушками, поблескивающими в свете луны.
Гарри явно не собирался давать ей уйти. А собиралась ли уходить она сама?
— Ты сделал всё против моей воли, и я больше не могу думать об этом, думать о других мужчинах!
— А обо мне? — в свою очередь спросил Гарри и потёр шею, на которой уже выступила испарина. — Что вызывает у тебя мысль обо мне?
— Ненависть, — выплюнула Гермиона и отвернулась.
Перед её взором раскинулась панорама Аделаиды, сверкающей ночными огнями. Воздух был тяжёлым и душным, и только с океана иногда прибывали потоки освежающей прохлады. Гермиона вдохнула её полной грудью и вдруг поняла, что не хочет уходить. Она ведь сама искала с ним встречи, не так ли?
— Но не отвращение, — Гарри словно всё время только и ждал, когда она скажет это. — Ненависть — это неплохо.
Он сделал шаг вперёд.
— Не подходи, Гарри. Я прокляну тебя. Честное слово! — сказала она, но возбуждение, уже давно сковывающее тело, выдавало её с головой.
Она не хотела его отпускать. Не сейчас.
— Я безоружен, — поднял он руки вверх. — Ты можешь заколдовать, связать или убить меня в любой момент или… наказать.
Она широко раскрыла глаза и часто задышала, когда он медленно сел перед ней на колени, всё так же держа руки на виду.
— Что ты…
— Я не буду больше извиняться, слова ничего не значат. Только это важно. Ведь именно поступки определяют человека.
Она ничего не сказала, но задержала дыхание, когда его руки коснулись подола её длинного платья и приподняли его. Она вскрикнула от неожиданности, когда он разорвал ткань, открывая себе лучший доступ, но так и стояла, не шелохнувшись, пока Гарри поглаживал стройные ноги в тонких чулках.
Гермиона должна была оттолкнуть его, вырваться и убежать.
«Забыть, забыть, забыть!»
Но она не хотела забывать, никогда не хотела, снова и снова окунаясь в омут боли, предательства и желания. Желания, которое накрыло её в ту ночь, на время поглощая страх, когда его твёрдые губы и мягкий язык оказались между её бёдер.
Гарри — такой покорный, такой живой и настоящий. Не воспоминание, не фантазия. Он здесь и сейчас стоял перед ней на коленях.
Палочки, зажатые в кулаках, дрожали, когда его руки гладили всё выше, то и дело задевая внутреннюю часть бёдер. Она прикусила губу, сдерживая рвущийся наружу стон, когда он коснулся кромки трусиков и оттянул их. Возбуждение плескалось в ней, спускаясь всё ниже, и Гермиона поняла, что не откажет ему — ни в чём ему не откажет.
Он взглянул в затянутые поволокой страсти глаза и, не увидев протеста, погладил кончиками пальцев нежные влажные лепестки.
— Ненависть не противоречит желанию, — прохрипел он, опаляя горячим дыханием её промежность и стягивая влажное бельё вниз. Медленно, всё так медленно и осторожно, словно он боялся, что она вырвется и убежит.
Но она не могла. Не хотела.
Гермиона забылась в предвкушении и откинула голову назад, несильно ударившись о стену затылком. Боли она не почувствовала, потому что в этот же момент губы Гарри приникли к её сладкому местечку, а одну её ногу он закинул себе на плечо.
Девушка со стоном выпустила из дрожащих рук палочки и вцепилась в волосы Гарри, прижимая его к себе ещё плотнее, чувствуя, как нежно и в тоже время сильно орудует его язык, самым своим кончиком постоянно задевая её чувствительный бугорок и иногда проникая внутрь. Он вылизывал её, как самую вкусную конфету, а она мычала от восторга, которого сама никак не могла достигнуть.
Гарри дрожал, его трясло от жара, окутывающего всё тело и сознание.
«Моя!»
Стояк был железный и рвался наружу, но Гарри всё не решался достать член. Он сжал ягодицы Гермионы, чтобы не было соблазна развернуть её и как следует трахнуть, чтобы выкинуть из умной головки всю дрянь и негатив, которые там жили.
«Надеюсь, она не проклянёт меня, — думал он, наслаждаясь терпким запахом и вкусом, — с её-то темпераментом».
Он сходил с ума, проникая языком внутрь и ощущая, насколько там узко. Он урчал от желания, но продолжал ласкать её языком под тихие, сдавленные стоны. Они оба знали, что сейчас их никто не может слышать. Окружать себя защитными барьерами они научились в совершенстве.
Гермиона прижимала его к себе почти не соображая от того вихря ощущений, что спиралью скручивал её внутренности, стремительно приближая к кульминации.
Спустя ещё несколько мгновений всё тело Гермионы напряглось, мелко подрагивая. Воздуха не осталось, и она захлебнулась в собственном крике от внезапно накатившего оргазма, повторяя раз за разом такое знакомое…
— Гарри, Гарри, Гарри!
Он оторвался от Гермионы и быстро, пока она не пришла в себя, встал и расстегнул брюки. Сдерживаться больше не было сил. Так долго. Он ждал этого так долго.
Его пенис нетерпеливо выпрыгнул наружу, слегка покачиваясь.
Её глаза были закрыты, а через полуоткрытые губы с шумом вырывалось горячее дыхание. Указательным пальцем Гарри коснулся её пересохших губ, и она тут же их облизала, посмотрев на него затуманенным похотью взглядом.
— Спи со мной. Ненавидь, но спи…
Она, словно сонная, кивнула, пока её тело купалось в наслаждении.
Гарри провёл руками по тонкой талии Гермионы и сразу переместил их на ягодицы, прижимая к себе её тело, а потом и приподнимая. Она тут же закинула ноги ему за спину, отдавая себя в его полную власть. Как будто когда-то было иначе.