— Но он почему-то об этом забыл!
— Он не забыл, просто на него воздействовал крестраж и то, что он узнал накануне…
— Это его не оправдывает!
— Я знаю, знаю, и я так считала, — объясняла Гермиона, заламывая руки, пока мать поглаживала её по голове. — Но прошло время, и я осознала… Многое осознала.
— Ты всегда любила его, — вздохнула Марджери. — Нам так казалось.
— Получается, так… Но не это заставило меня кое-что понять. Постойте! — Гермиона прервала вдруг свой монолог и встрепенулась. — Значит, он принёс вам зелье, он врач, и это значит… — озарение пришло мгновенно, и она рассмеялась. — Он жил здесь, чтобы помочь мне, он ненавидит зелья, но всё-таки создал состав, который и восстановил вам память.
— Он сделал это, чтобы ты его простила. Эгоист! — прорычал Генри.
— Ну, конечно же, для этого, — Гермиона закусила губу, ощущая, как волна безмерной благодарности поднялась в ней, сметая всю обиду и боль. — И теперь вы снова со мной.
— Ты так просто простишь его?
— Просто? — рассмеялась Гермиона и решила перевести тему: — Так как он дал вам зелье? Когда? — она посмотрела на часы. Было одиннадцать утра.
— Сегодня, — начала рассказывать Марджери, — он пришёл к нам, как работник газовой службы. Он был в форме, как полагается, и даже предъявил именное удостоверение. Очень находчивый молодой человек.
Генри фыркнул.
— Потом он напросился на чай… Не знаю, что он нам подлил и как, — Гермиона на этих словах покраснела, думая, как часто она и сама так делала, — но мы совсем скоро всё вспомнили.
— Я хотел выпороть тебя! Правда, сначала убить его, а потом уж и взяться за тебя, но тем не менее!
— Да, он нам сразу всё рассказал, как на исповеди. Защищал твой поступок. Извинялся.
Гермиона хихикнула, представляя эту картину.
— Я избил его, кстати, — похвалился Генри, показывая кулак, на костяшках которого алели свежие ссадины. — Если бы Марджери меня не остановила, я бы его и по яй…
— Генри! Папа! — одновременно закричали женщины и рассмеялись.
— На самом деле, я была не против, — весело сказала Марджери, снова обнимая Гермиону, — но я так хотела скорее тебя увидеть.
— И выпороть! — напомнил Генри.
— Значит, он теперь врач? — миролюбиво поинтересовалась Марджери, а потом подошла к мужу и, успокаивая, взяла его за руку да подтолкнула к Гермионе.
— Врач, — тихо ответила она, не веря своему счастью. — Папа, прости меня.
Он обнял её. Большой и надёжный. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой — так спокойно ей стало. В Хогвартсе она почти утратила это чувство, пока не подружилась с Гарри, но и он в итоге отобрал его.
— Мелковат он у тебя, — пробурчал басом отец, потом взял её за плечи и посмотрел в заплаканные глаза. — Сказал, что любит тебя, но ты всё равно не прощай его слишком быстро. Хотя, конечно, я тоже ему благодарен.
Гермиона удивилась, но сейчас ей не хотелось говорить о Гарри, и она снова обняла отца. Ей так много надо было рассказать и спросить. А Гарри… Благодарность к нему была безграничной, и они обязательно поговорят, а потом… Потом всё будет хорошо, теперь она в это верила.
— Надеюсь, мы едем в Англию? Эта жара меня доконает, — подала голос Марджери и начала привычно складывать разбросанные везде книги в аккуратные стопочки. — У тебя всё так же повсюду книги, — по-доброму пожурила она.
— О, да, — подтвердила Гермиона. — Хочу домой! — и счастливо рассмеялась, впервые позабыв страхи и обиду.
========== Глава 6. Живоглот ==========
И совершаем мы ошибки,
Поддавшись снова зову сердца,
Вновь обжигая чувства шибко,
Хотя закрыть должны бы дверцу.
Нельзя, конечно, нас винить
В недальновидности подчас,
Мы все хотим любить и жить —
Ведь говорят: «Живём лишь раз»
Клепешнёв Анатолий «Ошибки жизни»
Спустя месяц — а именно столько потребовалось Грейнджерам, чтобы вернуть свои настоящие документы и ещё немного попутешествовать как когда-то вместе — они вернулись в свой родной дом в пригороде Лондона. На улице был сентябрь, но, в отличие от австралийской, лондонская жара не была невыносимой. По правде говоря, данную погоду и жарой-то можно было назвать только с очень и очень большой натяжкой.
Гермиона размышляла обо всём, что с ней произошло: о родителях, о Гарри и даже о Роне, пока вручную расставляла книги на полках в своей комнате, напевая любимую песню:
— Sweet desert rose
Each of her veils, a secret promise
This desert flower
No sweet perfume ever tortured me more than this
Здесь она планировала пожить ещё некоторое время.
Расстановка обширной библиотеки Гермионы заняла, по крайней мере, часа два, и она, посмотрев на плоды своей работы, поёжилась от непривычного холода и пошла прикрыть окно.
Папа ворчал, что он замерзает, а мама с Гермионой усмехались, потому что он точно так же ворчал бы где угодно.
— Гермиона! — позвала мама. — К тебе тут гости.
У Гермионы перехватило дыхание. Она знала, что Гарри уже давно вернулся в Англию и на данный момент патентует своё изобретение. Папа остыл, мама и вовсе была не против, и поэтому Гермиона ждала его в любой момент. Сначала она подумала, что больше не нужна ему, но письмо, принесённое Кричером, всё исправило.
Прошу искренне меня простить за то, что воспользовался вами без вашего согласия, и не казнить влюблённого глупца. Я готов понести любое наказание, даже если судья заставит носить значок Г.А.В.Н.Э. на груди и вязать шапки и носки всем домовикам Англии. Я готов даже отсидеть в Азкабане.
Твой Гарри.
P.S. Я бы не отказался от ужина
— Кто это? — спросила она громко, вспоминая находчивую наглость бывшего друга.
— Не Гарри, — ответила мама.
Гермиона посмотрела на себя в зеркало, отмечая, что новое платье — жёлтое в белую полоску — ей очень к лицу, заправила волосы за уши и спустилась на первый этаж.
По дому витал аромат домашней выпечки.
— Рон?
Друг стоял, рассматривая семейные фотографии на стенах гостиной, которые Грейнджеры недавно достали с чердака, и, наверное, удивлялся тому, что те не двигаются.
«На запах еды, что ли, пришёл?!» — усмехнулась про себя Гермиона.
Он был, конечно, хорош. Мантия старшего аврора, золотое кольцо на пальце, такие же часы на руке и привычная усмешка на губах. Всё-таки его было за что любить.
Он посмотрел на неё и удивлённо захлопал глазами. Ещё бы. Последний раз они виделись, когда она была вся грязная после боя, изнасилованная лучшим другом, в джинсах и повидавшей виды безразмерной кофте. Сейчас же перед ним стояла загорелая, привлекательная девушка со счастливой улыбкой, распахнувшая свои объятия.
Он подхватил её и закружил, но тут же отпустил, словно сделал что-то нехорошее. Теперь она ему не принадлежала, да и никогда не принадлежала, если говорить откровенно. Их объятия всегда были неловкими, короткими и очень, очень редкими.
— Я рад тебя видеть.
— Я тоже, Рон. Видела в газете твои фотографии с Дафной, — статья о новом поместье Гринграссов. — Вы хорошо смотритесь. Садись, пожалуйста, — указала она на диван с яркой цветочной обивкой, сама заняв точно такое же кресло напротив.
— Спасибо, — он сел, но не расслабился и понуро опустил плечи. — Я, наверное, должен был поехать за тобой. Я так и не знаю, что произошло между вами с Гарри.
Она посмотрела на его значок аврора и покачала головой.
— И не надо. И твой приезд ничего бы не решил, я же писала тебе.
— И всё равно, я, как всегда, остался в стороне, — вздохнул Рон, но заметно расслабился после её слов. — Тебя очень ждут в Норе.
— О, обязательно, — кивнула Гермиона и снова заправила волосы за уши. — Я пришлю сову, — она вдруг рассмеялась. — Даже не верится, что снова надо пользоваться совиной почтой. Думаю, надо купить себе одну птицу.
— А как в Австралии?
— Ты удивишься, но там уже давно у всех телефоны.
— О, да, — почесал он рыжий затылок. — Мы отстали.
— Не могу не согласится. Но это даже здорово — окунуться в прошлое. Хочу в Хогвартс, — вдруг хлопнула она в ладоши. — Директор МакГонагалл написала, что можно прийти в любое время. Может быть, я даже стану профессором.
Рон испуганно вздрогнул.
— Или не стану, — усмехнулась она.
— Возьми меня с собой, — улыбнулся он облегчённо. — И Гарри. Как в старые добрые времена.
Гермиона рассмеялась, вспоминая приключения Золотого Трио.
— Останешься на ужин?
— Ну… — он подумал, огляделся, покачал головой и встал. — Наверное, я откажусь.
— Непривычно? — усмехнулась Гермиона.
— Типа того. Ты очень хорошо выглядишь, — он ещё раз окинул Гермиону взглядом, когда она поднялась вслед за ним. — Я долго этого не замечал.
— Спасибо. Ты выглядишь просто чудесно. Такой статный, взрослый. Неудивительно, что на тебя повелась первая красавица слизерина.
Рон даже выпрямил спину, так его распирало от гордости.
— Ты правда так считаешь? — его щёки порозовели. Гермиона редко его хвалила, чаще всего отдавая предпочтения Гарри.
— Правда, правда, когда я тебе лгала?
— Я был рад тебя увидеть. Надеюсь, теперь ты не пропадёшь?
— Нет. Я здесь. Я дома.
Она проводила его до двери и немного постояла возле неё, пока не прозвучал хлопок аппарации.
— Гермиона, пошли ужинать!
— Иду, мам! — крикнула в ответ Гермиона, делая несколько шагов по коридору, как вдруг в дверь постучали.
Гермиона прикрыла глаза. Она прижала руку к груди — так сильно там билось сердце, словно птица, запертая в клетке. Страх, предвкушение, желание огненными потоками носились по всему телу, и она на негнущихся ногах подошла к двери, прекрасно зная, кто стоит за ней.
Она рывком открыла дверь, словно срывая пластырь с раны и удивилась, увидев два карих глаза, так похожих на её. Кошачьих глаза. Огромный рыжий кот висел в воздухе и водил из стороны в сторону пушистым хвостом. Мордочка у него была такая недовольная, что Гермиона невольно развеселилась. Затем он мяукнул, и она протянула к нему руки, сглатывая ком в горле.
Её кот-книзл защитил её во время нападения Пожирателей на Хогвартс в конце шестого курса, приняв на себя чей-то Круциатус. Она так и не решилась завести другого кота, да и не до того было.
— Его зовут Живоглот, — прозвучал голос, и тут же в её поле зрения показалась голова Гарри, который держал кота и улыбался, словно Рождество наступило раньше времени.
— Как оригинально! Ты нашёл безотказный способ добиться моего расположения, — улыбнулась Гермиона, взяв кота на руки и зарываясь носом в пушистую шерсть. — Да, ты чудесный!
Кот довольно замурчал.
— Спасибо, я всегда был горазд на неординарные решения, — ответил Гарри, но Гермиона лишь усмехнулась.
— Не льсти себе. Тебе всегда подсказывали решения, — она отвернулась и прошла в дом, обнимая кота, который уже высунув мордочку, принюхивался к запахам дома и готового ужина. — Кот чудесный. Он остаётся, а ты можешь идти.
Гарри захлопнул входную дверь. Снял ботинки, оставшись в джинсах и светло-зелёной рубашке под цвет глаз.
— К коту прилагаюсь я, — улыбался он.
— Настырное приложение, — хмыкнула Гермиона, взглянув на него через плечо и отмечая, каким красивым и взрослым кажется его лицо без очков.
Внезапно кот вывернулся из рук Гермионы, мягко спрыгнул на пол и пошёл изучать дом. Когда он обнюхивал подушки на диване, вошла Марджери.
— Опять шерсть, Гермиона! Ты не могла завести йоркширского терьера? Они же не линяют! Здравствуй, Гарри, — уперев руки в бока, смотрела она на наглого котяру, который тоже внимательно изучал её. Это был недолгий поединок взглядов.
— Добрый вечер, миссис Уил… — он прекрасно помнил австралийскую фамилию этой семьи. — Грейнджер.
Битва взглядов была закончена с разгромным счётом в пользу кота, и женщина рассмеялась.
— Ну пойдём, покормим тебя, какой ты худенький!
Гарри с Гермионой фыркнули, наблюдая, как миниатюрная женщина еле подняла на руки огромного кота. Молодые люди встретились взглядом и замерли.
— Я скучал.
— Я тоже, — тихо ответила Гермиона. — Как родители Невилла?
Об их чудесном выздоровлении она прочитала в восторженном письме, которое тот прислал накануне.
— Неплохо, — начал рассказывать Гарри, оглядывая её с ног до головы и определенно оставаясь доволен увиденным. — Я пробрался в палату и дал зелье. Меня поймали и хотели арестовать. И кто бы, ты думала, пришёл, чтобы утащить меня в Азкабан?
— Рон?
— Конечно!
Они засмеялись.
— Если бы отец Невилла не очнулся и не потребовал объяснений, что такая толпа делает в его палате, возможно, наше следующее свидание состоялось бы именно в Азкабане.
— Возможно, ты заслужил это.
— Хочешь всё-таки завести на меня дело? — спросил он и сделал шаг к ней.
Гермиона не двигалась.
— Давно заведено. У тебя были плохие адвокаты.
— Ты вынесла приговор, не выслушав моих объяснений, и отправила меня в ссылку.
— Во всяком случае, я могу их выслушать сейчас.
— Я готов. У меня заготовлена жалобная речь и несколько неопровержимых фактов, которые примет даже такой строгий судья, как правильная Гермиона Грейнджер — лучшая ведьма Хогвартса за последние сто лет, — он явно льстил ей, но Гермиона благодарно кивнула, — не сможет их проигнорировать, — закончил Гарри и под смех Гермионы, сделав ещё шаг, коснулся её щеки. Она прикрыла глаза, нежась в лучах его любви. — Но можно я сначала тебя поцелую?
— Ты ни разу не целовал меня. Даже тогда и потом.
— Я знаю. Я никого никогда не целовал.
— Не может быть! — воскликнула Гермиона. — Ты же рассказывал! Чжоу, Джинни…
— Придумывал, — пожал он плечами. — Мы обычно другим занимались.
— Даже слушать не хочу! — возмутилась она и тут же почувствовала, как её губы соприкоснулись с его в осторожном поцелуе-мольбе.
— Все поцелуи после свадьбы, — вдруг пробасил Генри, выглядывая из гостиной, — или хотя бы после ужина. Я есть хочу.
Гермиона и Гарри вспыхнули и отпрянули, но как только Генри скрылся на кухне, снова прильнули друг к другу. Неопытные губы соединялись, языки ласкали друг друга, а руки блуждали по телам, сжимая почти до синяков.
Когда рука Гарри поползла под юбку Гермионы, она остановила его и сделала шаг назад. Дыхание сбилось, и она жадно глотала воздух ртом, как и Гарри. Он сжимал и разжимал руку, словно сдерживая какое-то желание.
— Ужин. Сначала ужин.
Гарри застонал и, не выдержав, прижал Гермиону к себе.
— Не могу без тебя. Люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Он посмотрел на неё и переплёл их пальцы.
— Ты сможешь всё забыть?
— Я больше не хочу забывать, Гарри. Это урок тебе о том, что надо быть откровенным. Говорить правду.
— Маховик времени, метла, Крам, — напомнил Гарри об их школьных ссорах.
— Ну хорошо. Нам нужно быть откровенными.
Гарри усмехнулся её капитуляции и обвил рукой талию Гермионы, отчего та вздрогнула.
— Может, ну его, этот ужин? — спросил шёпотом Гарри, прижимаясь к ней.
Он демонстрировал своё желание и напоминал, как им было хорошо в прошлый раз.
Он коленом слегка раздвинул ноги Гермионы и потёрся об неё.
Она и не хотела сопротивляться — наполненная страстным восторгом любви, Гермиона только и смогла, что кивнуть.
Гарри аппарировал с ней в знакомую комнату на втором этаже, тут же закрывая её на всевозможные заклинания
— Ты уже был здесь? — поинтересовалась Гермиона, пока Гарри нетерпеливо положил её на кровать и снимал платье через голову, оставляя девушку только в кружевных трусиках.
Он дрожащими руками провёл вдоль желанного тела и прохрипел возбуждённым голосом.
— Один раз, три года назад.
Гермиона, может, и подумала о том, чтобы возмутиться, но не стала этого делать, поглощённая тем, как Гарри одним движением скидывает с себя рубашку, а следующим — брюки, оставшись в одних синих боксерах. Он навис над нею, но она вдруг вскинулась и оседлала его, тряхнув кудрявыми волосами.