— Ребята, дайте Марку немного времени. Сейчас ему нужен только Бек. Думаю, что теперь самое время для медосмотра и… Марк, как только сможешь, прими душ. Ты воняешь… не намного лучше скунса.
— Вас понял, капитан, — выдавил улыбку я.
— Да уж, Беку не позавидуешь, — рассмеялся Мартинес, хлопнув меня по плечу и вызвав тем самым новый приступ боли. — Мы очень рады тебя видеть, старина…
…
В первую ночь на корабле я долго не мог заснуть. Мне удалось принять душ, пережить перевязку от Бека, поужинать потрясающим пайком и оставаться центральной фигурой весь вечер. Но когда разговоры за полночь утихли и команда разошлась по каютам, я всё ещё оставался в общей и просто сидел, гипнотизируя чёрное, пронизанное светом звёзд космическое полотно. И часть меня по-прежнему держалась за мысли о Еве, о чёрном каскаде её волос, струящемся по плечам; другая задавалась вопросом, почему миллионы людей во всём мире так сопереживали судьбе одного глупого ботаника-неудачника, оставшегося на Марсе на столь продолжительное время. Я думал о тех, кто не спал ночами, трудясь над тем, чтобы спасти мою несчастную задницу, над поступком своих товарищей, отдавшим многие месяцы своей жизни, чтобы вернуться и подобрать меня рядом с Марсом, с радостью вышвырнувшим меня пинком. Думал и не мог найти ответа, кроме одной шальной идеи, настойчиво проникавшей в мой мозг. Да, отныне моё имя навсегда будет вписано в космическую историю человечества. Я олицетворяю собой прогресс, науку, будущее, о котором люди мечтали веками, но не могли позволить себе таких экспериментов по соображениям гуманизма. Но уверен: истинная причина кроется в инстинктах человека помогать своему ближнему. И что бы там ни говорила Ева: агрессия и глупость это частное — в общем, люди не такие уж плохие ребята. Нет, кое в чём она была права, и с болью в сердце я понимаю, что должен жить среди представителей своего вида, а не рядом с ней, но именно сердечная привязанность к себе подобным способна привести нас за миллионы километров, не задумываясь о средствах, когда впереди ясно видна цель. Да, на Земле (и даже не сомневаюсь, что и на Евиной планете есть придурки, которым наплевать), но за меня миллионы и миллионы, а за Еву… около двух тысяч представителей её народа. Короче, почти все.
Круто, да?
Мои рёбра по-прежнему визжали от боли, в глазах двоилось от болезни ускорения. До Земли лететь ещё 211 дней, но я был счастлив. Это самый лучший день в моей жизни. Если только сделать поправку.
…
Жизни без Евы.
__________
* — корабль, покинутый экипажем по невыясненной причине и найденный 4 декабря 1872 года в 400 милях от Гибралтара кораблём «Деи Грация». Классический пример корабля-призрака.
** — Dodge Caravan — семейный минивен, производящийся компанией Chrysler Group LLC под брендом Dodge. Так же Dodge Caravan продавался как Plymouth Voyager. Первое поколение Dodge Caravan увидело свет в 1984 году.
*** — Бо́чка — фигура пилотажа, при выполнении которой летательный аппарат (самолёт и так далее) поворачивается относительно продольной оси на 360° с сохранением общего направления полёта. Здесь же Марк снова шутит (по-моему, не смешно. авт.)
**** — Фобос и Деймос — естественные спутники Марса.
***** — Марк продолжает шутить. Печален его юмор (впрочем, и ему не весело). Здесь наш милый ботаник имеет в виду то, что попросил Благословения для спутника Марса, по которому ориентировался, а именно для Фобоса. Фобос (др.-греч. Φόβος, «страх») — божество, олицетворявшее в греческой мифологии страх; сын бога войны Ареса и Афродиты, брат Гармонии и близнец Деймоса (ужаса).
****** — отрывок из оригинального текста Э.Вейр «Марсианин». Издательство АСТ. Перевод Егоровой.
========== Эпилог ==========
Ева уходит на юг,
Еве две птицы поют.
Залиты солнцем моря.
Ева мечтает — и я…
(Настя Полева «Сон наяву»)
***
Тедди Сандерс не помнил столь жаркой весны. За все сорок семь прожитых на Земле лет он не сталкивался ни с чем подобным. Даже в самый ранний час, когда он совершал обязательную пробежку, температура держалась на отметке тридцать градусов по Цельсию. Стоит ли говорить, что к полудню Хьюстон раскалялся, заставляя многочисленных городских жителей прятаться в тени парков, внутри прохладных кондиционированных комнат и офисов.
На службу Сандерс по обыкновению прибывал ровно в семь тридцать утра. И хотя официально рабочий день начинался полутора часами позже, он должен был идеально подготовиться к утреннему совещанию. Должность Руководителя НАСА накладывала определённые обязательства.
Но в этот день приоткрытая дверь, ведущая в конференц-зал, соединённый с кабинетом Сандерса небольшим проходом, выдавала, что в планы обыкновенно аккуратного и педантичного человека вмешался случай, заставивший его забыть о правилах.
Прибывшая на работу раньше положенного срока секретарь заглянула в щель между дверью и стеной и увидела за круглым столом двоих: своего непосредственного начальника Тедди Сандерса и главу миссий на Марсе Венката Капура. Мужчины что-то обсуждали вполголоса и, судя по взъерошенной голове босса и чашке кофе, оставленной на столе без блюдца, разговор шёл уже очень давно и имел серьёзный тон.
Миссис Пинкетт тихо притворила дверь и, прижав папку с пакетом ежедневных документов для Сандерса к груди, предпочла отбыть восвояси, стараясь производить при этом как можно меньше шума и проклиная дизайнеров, проектировавших интерьер офисов Управления. Стук каблуков гулко разносился по пустому в этот час холлу.
…
Зажав голову в тиски ладоней, Тедди Сандрес раскачивался в непредназначенном для этого кресле. Его собеседник молчал, уставившись в воображаемую точку в пространстве.
— Как такое вообще могло произойти? — наконец выдавил Сандерс. — В нашем распоряжении лучшие врачи, представляющие различные области медицины. Насколько я помню, будущие астронавты проходят осмотры практически ежедневно…
— К несчастью, — официальным тоном начал Капур, — болезнь, сразившая Робертса, — редкое, наследственное, протекающее практически бессимптомно заболевание. И если бы он хотел, то бы смог его скрыть, что он с успехом и делал все годы обучения в лётной школе, а затем и в школе астронавтов.
— Но куда смотрел психолог «Ареса-IV»?
— Он уже отстранён от должности. Его обязанности временно исполняет врач «Ареса-III».
— А сам Робертс?
— В госпитале. Его жизни ничто не угрожает. Он в сознании и уже успел извиниться перед остальными членами команды и капитаном. Передо мной тоже.
— Кем планируете заменить?
— Мы уже рассмотрели несколько кандидатур из резерва, но, к сожалению, я пока не готов озвучить решение. В первую очередь для «Ареса-IV» нужен человек, умеющий принимать самостоятельные решения, мыслить творчески. Команда укомплектована прекрасными учёными, но в ней некому работать руками.
— Инженер-механик?
— Широкого профиля.
— И среди всего резерва нет достойного кандидата?
— Есть у меня одна мысль… но я не уверен, что этот человек вообще рассматривает возможность полётов в космос…
12 апреля. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Как видите, я не могу расстаться с привычкой вести дневник даже на Земле. Это одна из рекомендаций нашего вездесущего психолога, продолжающего работать с нами до сих пор, хотя со времён возвращения «Гермеса» прошёл целый год. Кстати, душевед клянётся, что я остался самым адекватным человеком из всего экипажа «Арес-III» (выкуси Мартинес), но это только оттого, что он не видел ранних моих записей. И сейчас я имею в виду заметки, сделанные на Земле. К тому журналу, что вёл, находясь на Марсе, я любил возвращаться снова и снова. Хотя, по понятным причинам, я никому и никогда не смог бы показать или прочитать их.
Вечерами я частенько садился за ноутбук и записывал всё то, что произошло со мной за день. Эта хроника мало напоминала экшн марсианского дневника, но я пролистывал документ до того момента, когда дни превращались обратно в солы, и читал о Еве. Признаюсь, даже по прошествии такого количества времени я не мог сдержать слёз, вспоминая о ней.
Поэтому папку с фотографиями я просматривал гораздо реже. Намного выше моих сил было видеть мою Еву с буром, оседлавшую марсоход. Еву, отпивающую кипяток из чашки Льюис. Еву, чьи губы тронула улыбка, когда она прижалась щекой к моей щеке. Это — наша единственная совместная фотография. Она сделана за несколько дней до старта МВА. За нашими спинами белое полотно спасательной палатки, в моих глазах грусть и боль, несмотря на широкую во все тридцать два зуба улыбку.
Но моё отчаяние было лишь каплей в море безысходности, которую я ощутил, едва моя нога коснулась поверхности Земли. Ведь между мной и Евой навсегда пролегло расстояние в… несколько сотен миллионов километров. Без надежды когда-нибудь сократить его до нуля.
…
Итак. О чём я могу написать сейчас?
Сегодня ко мне на занятия пришла новая группа ребят, мечтающих когда-нибудь стать астронавтами НАСА. Лекции в предыдущей закончились неделю назад, и от начального состава в сорок четыре человека осталось пятеро.
Кстати, не помню, говорил ли я, но теперь моя миссия в НАСА — передача опыта молодому поколению. Я преподаю в отряде будущих астронавтов.
Партия новобранцев в количестве тридцати семи человек смотрела на меня благоговейно, но стоило мне прочитать вводную лекцию и сделать паузу после словосочетания «а теперь вопросы», как послышалось традиционное:
— А правда, что вы выращивали картошку в собственном дерьме?
— На одном дерьме ничего не вырастишь, — привычно отвечал я, и по аудитории пробегала волна хохота. — Дерьмо остаётся дерьмом в любом случае. Только вкладывая идею, мысля творчески, можно сделать из этого дерьма конфетку, — закончил я под аплодисменты. Скоро, очень скоро эти ребята перестанут смотреть на меня как на героя. Через месяц-другой я стану для них равным… а потом… потом они будут знать всё гораздо лучше меня. Во всяком случае, считать именно так. И это норма. К счастью.
А ещё сегодня всемирный День космонавтики. Помните такого улыбчивого русского — Юрия Гагарина? Много лет назад именно он первым преодолел земное притяжение и оказался в космосе. Может быть, я немного самонадеян, но думаю, у нас есть что-то общее.
Интересно, а почему в этот день нам не дарят подарки?
Думая об этом, я миновал просторный холл учебного корпуса НАСА и вошёл в более узкий коридор со множеством дверей, по обе стороны. Это аудитории, в которых проходили занятия.
Я уже готов был отключить телефон и войти в кабинет, как вдруг раздался звонок, и, бросив взгляд на экран смартфона, я не поверил глазам: со мной пытался связаться сам Тедди Сандерс.
— Доброе утро, мистер Сандерс, Уотни, — поприветствовал я Руководителя НАСА.
— Здравствуй Марк, — послышалось на другом конце. — Говорить удобно?
— Сейчас я тороплюсь на занятия, но через час освобожусь, — отрапортовал я.
— Что ж, не смею тебя задерживать, но звоню по делу. Не мог бы ты сегодня, скажем часа через полтора, прибыть ко мне в Управление?
— Конечно, сэр. В одиннадцать я смогу быть у вас.
— Отлично, Марк. Жду.
Стоит ли говорить, что я с трудом концентрировался на лекции. Час тянулся невыносимо медленно, а студенты, разомлевшие от жары, сообразительностью не блистали. Но всему на свете приходит конец, и ровно через час я, наспех попрощавшись, пулей вылетел из аудитории.
Всю дорогу меня терзала мысль: что от меня может понадобиться самому Сандерсу?
Прибыть мне удалось без опозданий, несмотря на то, что по дороге я всё-таки встал в пробку. Ума не приложу, куда передвигались люди в полдень по такой жаре. Использовав при парковке все свои гонщицкие навыки и ручник, я выскочил из машины и ринулся к парадному входу в Управление под изумлённые взгляды нескольких сотрудников. Только перед кабинетом Сандерса я перевёл дыхание, удостоверившись, что стрелки наручных часов не пересекли отметку одиннадцати часов.
— Мистер Сандерс… мистер Капур?.. Здравствуйте.
Моему удивлению не было предела. В кабинете Руководителя НАСА, помимо меня, находился мой бывший непосредственный начальник. Мужчины стояли у окна и о чём-то разговаривали вполголоса.
— Здравствуй, Марк, — поприветствовали меня попеременно. Рука Сандерса узкая, но крепкая сменилась рукопожатием с Капуром. — Пожалуйста, присаживайся.
— Спасибо, — поблагодарил я, занимая одно из многочисленных кресел за столом для конференций. Капур и Сандерс расположились напротив. — Чем обязан вашему вниманию?
Сандерс немного помолчал, а Капур уронил взгляд и кашлянул в кулак. Я никак не мог понять, почему они оба отмалчиваются. Наконец, Сандерс собрался. Поправив и без того идеально расположенную на столе папку с документами, он выложил из кармана телефон и положил его параллельно краям папки.
— Марк, мы с мистером Капуром пригласили тебя сюда по чрезвычайно важному делу. Но сначала оговорюсь: понимаю, что сейчас ты человек почти гражданский, хотя Венкат и сказал, что продолжаешь тренировки вместе с будущими астронавтами.
— Я предпочитаю показывать всё на личном примере, — пожал плечами я. — Это по-честному.
— Хорошо. Я ценю это, Марк, — лицо Сандерса осветилось неким подобием улыбки, что само по себе являлось практически музейной редкостью. — Но речь сейчас не о том, а о твоей физической форме, Марк. Я запросил заключение твоего последнего медицинского осмотра. Выписка психолога об эмоциональном состоянии тоже в моём распоряжении.
— Что?
— Я не знаю, продолжаешь ли ты следить за новостями об «Аресах», но наверное знаешь, что вывод следующего экипажа на Земную орбиту с последующей состыковкой с «Гермесом» и полётом на Марс запланирован на 4 июля?
— Да, я знаю, что старт миссии приурочили ко Дню Незавсимости.*
— А ещё, Марк, ты, как никто другой, знаешь, что астронавта для такой миссии за три месяца подготовить невозможно.
— И? Я не понимаю…
— Венкат, я надеюсь на твое красноречие, — неожиданно пасовал Сандерс, а в моей голове сверкнула первая зарница догадки.
— Марк, — начал Капур, и я хорошо знал этот тон. За кажущимся равнодушием слышалась нотка волнения. Я обратился в слух. — Марк, так получилось, что «Арес-IV» остался без инженера и бортового механика. Это череда нелепых случайностей и ошибок, но тем не менее мы не можем подобрать достойного кандидата. Среди двадцати двух претендентов, рассмотренных нами за последнее время, я не нашел ни одного, обладающего достаточным опытом и тем набором качеств, которые необходимы для полёта и работы в команде… Эх, короче, а шло бы оно всё к чёрту, Марк. Понимаю, что сейчас ты возможно пошлёшь меня в чью-нибудь толстую жопу или рассмеёшься в лицо, но не задать тебе этот вопрос я не могу. Ты подходишь для «Ареса-IV» идеально. Твой опыт может стать незаменимым, твоя физическая и психологическая форма не вызывает сом…
— Я согласен.
— … нений и мы будем счастливы предложить тебе возгл… ЧТО?
— Мой ответ «да». Я полечу на Марс.
…
12 апреля. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Да! Да! Да! ДА-А-А! Я полечу на Марс! Всё-таки НАСА делает подарки на День космонавтики. И, чёрт возьми, это лучший подарок из всех, что я получал в своей жизни.
4 июня. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
До запуска ракеты носителя, которая выведет челнок с нами на орбиту Земли, оставался ровно месяц. Бесчисленные тренировки и тесты как и в прошлый раз стали привычными, рутинными, практически не вызывающими эмоций. Я устал, но никогда раньше не был так счастлив. Да, черт возьми, я и предположить не мог, что когда-нибудь меня обрадует перспектива вернуться на далёкую красную планету.
Вчера видел маму. Она прилетела специально из Чикаго, чтобы лично обозвать меня идиотом и повиснуть на шее с пожеланиями удачи.
— Она мне понадобится, я люблю тебя, мама.
— Я люблю тебя, Марк, больше не теряйся на Марсе. Будь осторожен.
— Хорошо.
— Обещай.
Сегодня навестить меня приезжали Йоханссен и Бек. И это было здорово. Их теперь можно было называть Бек и Бек. А ещё забавнее Бек, Бек и Бек, потому что в специальном сидении за спиной Криса сидел розовощёкий и голубоглазый мальчишка, заревевший от моего приветствия в полный голос. Ребята по очереди обняли меня и сказали, что на моём месте поступили бы так же.