Да, и я пять раз поймал её взгляд. Для этого мне приходилось таращиться на неё, но оно того стоило. С нетерпением я ждал момента возвращения домой и…
…
И она сладко спала, когда я выбрался из душа.
У меня оставалось ровно сто тысяч разных вопросов, бритый подбородок и парадные плавки (ладно, это было что-то из белья Фогеля). А она спала в кровати Йоханссен, широко раскинув руки, в одной из которых сжимала мою шариковую ручку, а в другой оказался плюшевый цыплёнок из вещей Йоханссен. Кстати, не понимаю, зачем она притащила его с собой.
__________
* — автоматические марсианские станции. Думаю, Ева имеет в виду что-то похожее на «Патфайндер».
** — небезызвестная «гугл-тёлка». Программа-ридер, воспроизводящая текст в голосовом формате.
*** — песня британского квартета «Depeche mode».
**** — фрагмент оригинального текста Э. Вейр «Марсианин». Издательство «АСТ». Перевод Егоровой.
***** — пару дней искала в Интернет что-то подходящее. По-моему, получилось забавно.
========== Глава 7 ==========
Неважно, что именно ты делаешь; важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником.
(Рэй Брэдбери)
СОЛ 208 ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Манипуляции, производимые мной и Евой с марсоходом, больше всего напоминали небезызвестное МТВ-шное шоу HXIBIT. Помните «Pimp my ride»*? Так вот, мы занимались примерно тем же самым, что и автомеханики Weast Coast Customs, ** только наоборот. Совершенно новый, чудесный, дорогущий марсоход тюнинговался в цыганскую повозку.
Ева работала наравне со мной, если не больше. И я всё чаще ловил себя на мысли, что ни за что не справился бы один. К тому же, через семь солов после начала работ я бездарно повредил спину просто неловко согнувшись. Теперь каждое движение причиняло мне страшную боль, но ударить в грязь лицом перед Евой, козлёнком скачущей вокруг, не хотелось. Девчонка же оказалась весьма наблюдательной, и заметив, что со мной что-то не так, а хождение в позиции буквы «Г» не является нормой, она нацепила шлем Льюис и бодро поинтересовалась в одно слово:
— Что-то-случилось-Марк?
— Спина, — нехотя признался я.
— Тебе следует отдохнуть. Не волнуйся, к запланированному дню мы точно справимся. Работы, конечно, много, но и рук не две, а четыре.
И вместо того, чтобы отправиться за мной в модуль и немного посочувствовать, Ева махнула рукой:
— Уверена, что со спиной ты справишься самостоятельно. Я останусь здесь.
В который раз я ощутил лёгкий укол ревности, понимая абсурдность этого чувства, но факт оставался фактом: марсоходы нравились Еве куда больше Марка Уотни.
Однако предаваться печальным мыслям долго я не умел. К тому же, этому здорово не способствовала горячая ванна, которую я соорудил из подручных средств. И я нагло нежился в водичке, пока Ева наслаждалась молотком и ломом.
Вынырнуть я сподобился только тогда, когда услышал сигнализацию в шлюзе. Моя трудолюбивая девочка возвращалась домой.
Кое-как обмотавшись полотенцем, я поприветствовал её у входа.
— Тебе легче? — голос её звучал привычно равнодушно. Формальная вежливость могла означать только одно: у Евы возникла какая-то просьба или новый вопрос.
— Уже почти нормально, но вот если бы ты помяла мне спинку… — протянул я, не веря в успех этого мероприятия.
— Что? — Ева непонимающе воззрилась на меня.
— Массаж, — уточнил я. — Давай покажу. Ложись на живот.
Пару минут я гладил спину Евы, демонстрируя то, чего хотел бы получить от неё сам. Я позволял себе спуститься чуть ниже поясницы и коснуться её восхитительных округлых бёдер, жалея лишь об одном — невозможности стащить с неё дурацкий костюм хотя бы до талии. Я, наверное, раз в сотый проводил руками вверх, от полукружий упругой попы до горки седьмого позвонка на шее, когда наткнулся на недоброжелательный взгляд.
— Уже минут десять назад я поняла, что нужно делать, — вставила она. — Хватит меня трогать. Ложись.
— Ты не останавливала меня раньше, — возразил я.
— Уже в третий раз прошу. Мне кажется, что ты страдаешь избирательной глухотой, Марк.
— Это как? — улыбнулся я, укладываясь.
— Ты не слышишь ничего, если это тебя не интересует, — возмутилась Ева. — Всё, теперь лежи и не болтай.
Я с удовольствием подчинился и… через несколько мгновений сожалел, что моё желание воплотилось в жизнь. Пальцы у неё были каменными. А кости титановыми. Мне казалось, что массаж буром вышел бы нежнее.
— Ева, полегче, ты меня угробишь.
Пальцы замерли в дюйме от кожи:
— Прости, я всё время забываю, что ты немного другой.
Чёрт возьми, как же обидно это звучало. Я почувствовал себя хлипкой улиткой рядом с бегемотом. В принципе, так оно и было. Моя каменная Афродита просто старалась помочь.
— Так лучше? — спросила она, сдувая со своего лба прядь. Теперь её пальцы едва двигались, чуть нажимая на кожу.
— Обалденно, — похвалил я, чувствуя, как миллионы электрических зарядов пробегают по проводам нервов внутри.
Наверное, я задремал под её руками, когда она колдовала над моей спиной. Потому и не услышал, как тихо она ушла на кровать Йоханссен.
СОЛ 376. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Дни, перегруженные физической и умственной работой, сменяли друг друга на посту, как братья-близнецы. Я давно не возвращался к ноутбуку, умещая записи в формат основного журнала, но сегодня особенный день. Мы с Евой закончили тюнинг марсохода. Это не означало, что работы завершены, но пришло время подвести кое-какие итоги, сделать выводы.
Вывод номер один: без Евы я не справился бы однозначно. Там, где не пролезали мои волшебные перчатки от ВКД скафандра, в ход шли юркие пальчики Евы. Там, где не хватало физической силы в 1 ЗМ (ЗМ — лично мною изобретённая единица силы, равная усилию одного землянина (Марка), приложенного к единице сопротивления этой силе). Путем несложных вычислений я быстро вычислил, что 3 ЗМ = 1 СЕ (Силе Евы). Неутешительная пропорция. На родной планете я не самый слабый человек. Но Ева, ничего не слышавшая о половой дискриминации, не находила ничего странного и обидного в том, что может поднять и унести втрое больше, чем я.
В день, когда я торжественно объявил о завершении работ над марсоходом, Ева попросила подарить ей бур на память, на что я ответил согласием, уточнив, правда, что получит она его сразу после того, как я отправлюсь отсюда восвояси.
Кстати об этом. До предполагаемой даты отбытия оставалось 73 сола. На фоне 376-ти, что я провёл здесь, сущие пустяки. Но обратный отсчёт почему-то отзывался странной тоской в сердце. Близился тот самый день, когда мне придётся оставить свой жилой модуль и Еву, уходящую на север.
— У меня все готово, Марк, — раздалось над ухом. Ева стукнула чашкой с кипятком о стол. По вечерам мы пили марсианский чай, рецепт которого прост до безобразия: нужно было только подогреть воду, налить её в чашку и пить. Вот и всё. Вместо сладкого к чаю шли разговоры, и я был пойман на посторонних мыслях с поличным.
— Ма-а-арк.
— Да, прости, задумался.
— М-м, — протянула нелюбопытная Ева.
— И знаешь, о ЧЁМ я подумал?
— М-м? — вопросительное, но безразличное мычание. Ева рассматривала увлекательнейший, а самое главное динамично меняющийся пейзаж за окном.
— Так знаешь, о чём я подумал? — повторил я.
— М-м…
— Близится день, когда я уеду. Гипотетически, я могу задержаться и даже не рисковать…
— Зачем? — пожала плечами Ева. — Это нерационально, Марк. Ты должен приехать с запасом времени и выйти на связь. Обязательно. Твои руководители смогут подготовить план, возможны какие-то глобальные изменения. Лучше не рисковать.
— Тебе не интересно, почему я хочу задержаться?
— Так всё же понятно, — улыбнулась Ева, заставив меня вздрогнуть. Неужели мои мысли для неё так очевидны? — Ты терпеть не можешь жить в марсоходе, предпочитая простор жилого модуля.
Поразительная Ева. Она знала столько вещей и совершенно не понимала того, что лежит на поверхности.
— Слушай, я задавал тебе подобный вопрос, но неужели на твоей планете не существует дружбы, любви, семьи? Вы не создаете семьи? Откуда вы вообще появляетесь? Кто вас растит? Воспитывает? Или вы изначально взрослые?
— Я не уверена, что смогу объяснить тебе тонкости, но появляемся мы в результате того, что на вашей планете называется клонированием. Давным-давно были отобраны лучшие из образцов нашей расы. То, что ты видишь перед собой, было Евой и до меня, и будет после моей смерти. Но это не значит, что у нас нет привязанностей. Мы общаемся. Мы дорожим друг другом. И это не то, что показывают в твоих сериалах, Марк. Мне кажется, что всё гораздо глубже.
— Ты чувствовала когда-нибудь подобное?
— Это личный вопрос. И я не буду на него отвечать. Иногда ты становишься невыносимым, — пятки Евы предупреждающе ударили в пол.
— Хорошо. Но ты хотя бы придешь, чтобы проводить меня? Частенько ты отсутствуешь слишком долго.
— Я приду удостовериться, что ты унес свою задницу с этой планеты, — улыбнулась Ева, поправив волосы. — Это юмор.
И никаких намеков на симпатию. Наверное, тот поцелуй… скорее всего, так подействовали обезболивающие таблетки из аптечки. Видимо, мне это всё лишь приснилось.
СОЛ 386. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Я не спал всю ночь, с отвращением вспоминая паломничество за «Патфайндером». Думал, что по прошествии такого внушительного промежутка времени смогу пожить в марсоходе ещё пару-тройку месяцев, но нет. Каждый визит к нему сопровождался отвратительными воспоминаниями и материальными рвотными позывами. Я никак не мог забыть неповторимого флёра общественного сортира, преследовавшего меня во времена первого путешествия.
Но некоторые проблемы я решу изначально: у меня больше нет необходимости запасать собственное дерьмо (это, поверьте, большой повод для радости), физиологические жидкости тут же отправятся в регенератор воды или за борт. Так что от запахов комнаты университетской общаги я буду избавлен. Частично. Конечно, мне придётся забыть о помывочных процедурах на какое-то время. С другой стороны признаюсь: больше всего меня пугала даже не вонь, а необходимость находиться в столь ограниченном пространстве, при мыслях о котором у меня реактивно начинало сводить судорогой руки и ноги и всё тело превращалось в сплошной, орущий в голос радикулит.
Я размышлял долго. И решение пришло неожиданно. Точнее я едва не сломал себе шею, споткнувшись об него в жилом модуле! Эврика! И как я мог забыть? Аварийная палатка! Я перенёс её в жилой модуль, когда погибла плантация, и благополучно забыл о ней, используя на ремонтные нужды детали от первой.
Отлично! Если я модернизирую её, то смогу сделать такую спальню, где будет возможно не только прилечь, но худо-бедно размяться. Находка вернула отличное настроение, и я с особым рвением взялся за работу.
Ева помогала мне и здесь. Тут уж женщина в ней проснулась и заговорила в полную силу. Активно участвуя в кройке и клейке, она улыбалась, пачкая пальцы в смоле, шутила (кстати, не смешно) над моим внешним видом.
Испытания новой спальни Марка Уотни были назначены на утро. Ева отказалась от кровати Йоханссен и отбыла в свои владения. Но едва рассвело, она пробралась в модуль.
— Ужасная соня, — пропела она у меня над ухом и, кстати, раньше так всегда делал я. Поспать сладко Ева необыкновенно любила.
Я перекатился на живот:
— Привет, Ева. Ты не здороваешься ни-ког-да.
— Здравствуй, Марк. Мне не терпится надуть палатку.
— Хорошо, — пожал плечами я. — Только если ты не против, я бы предпочёл горячий душ. Спина побаливает.
Вообще-то я намекал на массаж (глупо, правда?), но Ева отодвинулась в сторону и улыбнулась.
— Давай скорее.
Признаюсь, рисковать мне не хотелось. С тех пор, как забрезжила призрачная надежда всё-таки вернуться на Землю-матушку, я немного сильнее начал цепляться за собственную жизнь, а потому испытания проводил в скафандре, вооружившись датчиками давления и состава воздуха.
Ева стояла рядом:
— Марк, ты будешь снимать свой шлем?
— Давай подождём ещё пару минут.
…
Время, не разбавленное диалогами, текло очень медленно. Секунды ощущались толчками сердца в ушах. Я смотрел на Еву, силуэтом резко контрастировавшую с белым облаком окружившей её брезентовой палатки, и…
На этот раз первый шаг сделала она. Неловко стащенный с головы шлем Льюис глухо шлёпнулся к её ногам. Чёрный водопад блестящих волос рассыпался по плечам.
Я уже говорил, что скафандр для ВКД — не лучший костюм для свиданий, но мне было совершенно наплевать, когда Ева стащила мой собственный шлем.
Её губы остановились в дюйме от моих, и я откровенно любовался двумя вздрагивающими розовыми их лепестками на смуглом бархате кожи. Руки Евы легко взметнулись к моему лицу, и я приготовился к вовсе не нежным прикосновениям, но представьте теперь моё удивление, что она умела быть деликатнее шёлка и легче воздуха, когда сама того хотела. Наверное, я ожидал чего-то большего, как путник блуждавший годами в пустыне в поисках оазиса с живительной влагой. Один глоток — лёгкое касание губ и тихий всхлип — вот вся моя награда за всё время ожидания. Но торжественно клянусь: о большем я не смел и мечтать.
— Что с тобой, Ева?
Она развернулась, чтобы бежать, понимая, что на этот раз не получится, ведь если она откроет марсоход, я погибну. Прыжок к шлюзу. Шаг. Она остановилась. Замерла. Вздрогнула.
— Что с тобой, Ева? — повторил я нежно.
Мои руки повторили её силуэт, остановившись на плечах, но она и не подумала обернуться. Да мне и не нужно, вот только бы запутаться окончательно и бесповоротно в чёрной паутине волос… с её мокрыми, вздрагивающими пальцами, переплести свои.
Поцелуй в висок, эхом в её имени растворяется девичий стон. Распрямляется.
— Повернись ко мне, — влажная дорожка поцелуев уводит мои губы к основанию её шеи.
— Пожалуйста, отпусти меня, Марк… я прошу.
И у меня нет причин, чтобы возразить. И слова я подбираю отвратительно плохо, когда в глазах девчонки чёрная, немая печаль.
СОЛ 442. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
До моего предполагаемого отъезда к Скиапарелли оставалась всего лишь неделя. Представьте себе семь жалких солов по отношению к четырёмстам сорока. Но если вы уверены, что радость переполняла меня под крышечку, то ошибаетесь очень и очень сильно. Да, я то и дело возвращался в готовый к путешествию марсоход. Да, то и дело измерял шагами периметр жилого модуля. Да, такое поведение было связано с напряженным ожиданием, вот только ждал я не отбытия, а Еву.
Как несложно догадаться, она исчезла в тот благословенный, будь он проклят, день, когда поцеловала меня сама, и с тех самых пор не появлялась ни разу. Невидимая кошка внутри когтями рвала моё сердце, заставляя возвращаться взглядом к северной стороне, откуда обычно появлялась Ева.
Но она НЕ появлялась. Не топтали красный песок маленькие пятки моей марсианской богини. И я боялся, что её обещание «удостовериться, что ты унес свою задницу с этой планеты» грозило остаться лишь словами.
СОЛ 448. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Выехать я планировал утром 449-го сола. Хитрый замысел состоял в том, чтобы проехать четыре часа, а оставшийся световой день нагло потратить на зарядку солнечных панелей. Следовательно, до момента «ИКС» оставалось жалких восемь или девять часов, которые, в свою очередь, рационально было бы посвятить крепкому, здоровому сну, в последний раз вытянувшись в полный рост в моей уютной и прекрасной кроватке.
Но сон показал мне средний палец и упрямо не шёл ко мне. Замучившись переворачиваться с боку на бок, я включил сериал. Кажется, я уже смотрел эту дрянь, вполне возможно, что и не один раз. Как бы там ни было, голоса актеров вызывали лишь раздражение. Выругавшись, я выключил ноутбук и вновь перевернулся, уставившись в окно, чёрным кругом обозначившееся на северной стене. Только клочок марсианского неба, смотревшего на меня немигающими глазами-звёздами, только тихий ветер, тревоживший покой этой планеты за стенами модуля. В котором не слышно ничьих шагов. Ни-че-го.