— Что ж, Кричер. Теперь тебе предстоит помочь мне, — мальчик помолчал, — спасти этот дом. Ты поможешь?
— Да-да! Что угодно! Кричер сделает что угодно! — яростно закивал домовик.
— Тогда, во-первых, хорошенько запомни, что я скажу тебе, — прошептал мальчик, подавшись вперед, эльф навострил большие уши, почти с благоговением глядя в его глаза. — Всё, о чем мы с тобой сейчас разговариваем должно остаться тайной для всех, чтобы ни произошло...
— Кричер будет молчать. Ради госпожи Вальбурги и хозяина Регулуса, Кричер скорее умрет, чем предаст их!
— Прекрасно, — улыбнулся волшебник. — Тогда слушай очень внимательно...
*
За что Гарри очень нравился Сириус, так это за легкость в общении. Несмотря на приличную разницу в возрасте и взрывной характер, взаимодействовать с Блэком было так же просто, как и со сверстниками. По сути Сириус был все равно что подросток… шумный, упрямый, темпераментный, смешливый подросток, который никогда не стал бы поучать или ругать детей. Он мог до хрипоты спорить с Молли, мог открыто выражать свою неприязнь к Дамблдору, не упускал случая сцепиться со Снейпом, ссорился с Грюмом и даже пару раз порыкивал на МакГонагалл. Но никогда он не злился на детей. Однажды Рон что-то брякнул, не подумав, про Азкабан, но вместо того чтобы разозлиться и вспылить, Сириус только весело отшутился. Потом близнецы, которые собирались вылить на голову своему младшему брату зелье, от которого его рыжие волосы должны были приобрести зеленый цвет, случайно промахнулись и опрокинули колбу на голову Сириусу, прямо накануне собрания членов Ордена Феникса. Зелье сработало как-то не так и волосы Блэка стали ярко-розовыми. Но вместо недовольства или гневной отповеди, Сириус только хохотал, как сумасшедший, не упуская возможности полюбоваться на свой новый образ в каждом зеркале и расхаживая по дому с таким важным видом, словно ему вручили корону Англии. Действие зелья выветрилось к вечеру, что крайне не понравилось Блэку и он, тайком от Молли, сел разбирать формулу с близнецами, чтобы продлить эффект хотя бы дней на семь. А уж когда он узнал, что Фрэд и Джордж мечтают открыть свой магазинчик всевозможных волшебных вредилок, то тут же подписался спонсировать проект, при условии, что Молли никогда об этом не узнает, а ему, Сириусу, дадут возможность протестировать все самые хитрые изобретения. Стоит ли говорить, что Фред и Джордж с тех пор Блэка практически боготворили?
И чем больше Поттер наблюдал за крёстным, тем сложнее ему было вообразить, как бы сложилась его жизнь, если бы Сириуса не заперли на двенадцать лет в Азкабане. Да Гарри превзошел бы даже Драко по уровню избалованности. Сириус в роли ответственного опекуна ему не представлялся вообще. Скорее уж он был бы вечным другом по играм и шалостям, чем серьезным наставником, которого заботило бы воспитание и обучение ребенка.
Именно поэтому сцена, в которой Блэк строго и категорично отчитывает за что-то Тома, показалась Гарри почти абсурдной, когда как-то днем он заглянул в библиотеку, застав там крёстного и лучшего друга в середине громкого конфликта.
— Что происходит? — уточнил Поттер, переводя недоуменный взгляд с Блэка на Тома, последний при этом отчего-то выглядел скорее довольным, чем разраженным.
— Да так, Гарри, — лениво протянул он, — мы с твоим крёстным просто немного разошлись во мнениях.
С этими словами Арчер степенно покинул библиотеку, оставив друга наедине с негодующим Сириусом. За неимением других свидетелей или участников ссоры, Гарри обратил вопросительный взгляд на своего опекуна, тот в ответ пожал плечами и отвернулся.
«Ну точно, как ребенок», — весело подумал Гарри и шагнул ближе.
— Чего это ты так раскричался на Тома? — полюбопытствовал он.
— Он, хм, читал, — пробормотал Сириус.
Юноша удивленно поднял брови.
— И с каких пор это является преступлением?
— Читал вот это, — крёстный почти брезгливо швырнул на стол перед Гарри потрёпанную книгу в чёрной обложке с золотым тиснением.
Он заинтересованно уставился на название, а после поднял неверящий взгляд на Блэка.
— Реквием Хайгейтского Некроманта? — выдавил Поттер. — Так вот где был второй экземпляр! А мы-то с Томом гадали, куда он мог деться, после того, как книгу выкупили с Лестерского аукциона в восемнадцатом веке! С ума сойти! — он обвел библиотеку Блэков куда более заинтересованным взглядом.
— «Мы»? — переспросил Сириус таким тоном, словно это слово вдруг стало для него чужеродным. — Ты хочешь сказать, что ты и твой друг искали книги подобного рода?
— Ну конечно, — Поттер подошел к стеллажам, с любопытством читая названия на корешках книг. — Это же раритет. Слушай, а можно мы перевезем все эти книги в новый дом, когда переедем?
— Нет, конечно! — в ужасе гаркнул Сириус. — Гарри, ты… ты хоть понимаешь, что девяносто процентов всех этих книг — пособия по темным искусствам?
Гарри недоуменно оглянулся на крёстного.
— Ну да. И что?
— «И что»? «И что», Гарри?! Серьезно? Да половина книг в этой комнате запрещены Министерством!
— Правда?! — глаза Поттера восторженно вспыхнули. — Да это же сокровище, а не библиотека! О, Сириус, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Давай их заберем, когда уедем! Пожалуйста!
— Гарри, это не обсуждается.
— Сам-то, небось, всё тут перечитал, — обиженно пробурчал Поттер.
— Речь не о том...
— Но, Сириус, — торопливо перебил крёстного Гарри, — это же бесценные записи. Ты хоть знаешь, кем был Хайгейтский Некромант? Он разработал более ста ритуалов на основе магии жертвы и магии рун! Он раскрыл такие виды животных и растений, которых ни в одной книжке не найдешь! Писал рецепты зелий. Первым открыл миру существование фестралов и описал феномен призраков. И это не считая обрядов по призыву мёртвых, изучения брешей между мирами, магии костей, установления пяти столпов демонологии и выведения экстракта «дыхания смерти» из листьев могильного папоротника. Да вокруг него дементоры хороводы водили, а земля, в которой он похоронен, буквально переполнена магией. Её даже пытались для воскрешающего зелья использовать, хм, не то чтобы очень удачно, но…. Гениальный же парень!
— И ты этим восхищен? — скривился Блэк.
— Конечно! На основе его работ было разработано множество заклинаний, включая усовершенствованные чары патронуса и фиделиуса!
— Да, — Сириус фыркнул, — разработано другими волшебниками, которые пытались понять, как от этих ужасов защититься. Гарри, ты хоть понимаешь, что всё, что он сам создал, ведет к хаосу и смерти!
— Наоборот! Никакого хаоса! — Поттер почти подпрыгнул от возбуждения. — Я как-то наткнулся на его эссе, где он как раз писал о теории контроля. Говорил, что для понимания теории жизни и смерти достаточно понимания порядка. Потому что смерть — это идеальная формула порядка. Что смерть сама по себе есть отсутствие хаоса, в то время как именно жизнь создает хаос.
— Ради Мерлина, Гарри, я не хочу сейчас обсуждать терминологию, — Сириус помассировал переносицу и вздохнул, запустив пальцы в волосы. — Я пытаюсь донести до тебя то, что эти книги опасны.
— Не говори глупостей, Сириус, — рассмеялся Поттер, возвращаясь к изучению содержимого библиотеки. — Это же всего лишь книги! В них нет ничего плохого.
— Это тёмные книги.
Гарри взглянул на крестного так, словно в жизни ничего глупее не слышал.
— Это просто бумага и чернила, Сириус. Зло и тьма живут в людях, которые эти книги читают. Но нельзя же просто отбросить целый пласт истории и науки только потому, что ты считаешь автора книги тёмным волшебником. Между прочим, среди них было множество выдающихся умов. Ты читал работы Лорда Гармунда Аделмера?
— Да, но речь не об этом, Гарри. А о том, что эти книги не стоит открывать, если ты не готов к тому, что увидишь там.
— Но я готов.
— Нет. Ты думаешь, что готов, но на самом деле вся та ересь, которая написана в этих трудах, только забивает тебе голову чепухой и формирует искажённое понимание действительности.
Гарри нахмурился, глянув через плечо на крёстного.
— Интересно, а какое понимание действительности верное, Сириус?
— То, в котором дети не обсуждают друг с другом учения некромантов и тёмных магов.
— И почему же их нельзя обсуждать? — недоуменно уточнил Гарри.
— Они несут зло.
— Они несут знания, Сириус.
— Неужели нельзя черпать знания в более, хм, безобидных источниках?
— В каких, например? Тех, что вычистило и стерилизовало Министерство магии? — запальчиво бросил Поттер. — Тех, где написана сплошная ложь?
— Вот видишь?! — воскликнул Блэк. — Ты уже говоришь странные вещи!
— Я говорю разумные вещи! — он упрямо свел брови у переносицы. — Я знаю, почему ты так себя ведешь, тебе просто до омерзения противно всё, что ценила и уважала твоя семья. В том числе все эти книги. Но, Сириус, это же знания! Это опыт, накопленный тысячелетиями! Разве можно просто отворачиваться от этого из-за личной неприязни? Ты же никогда не сможешь увидеть всю картину целиком, если будешь смотреть только на одну её половину!
Блэк молча покачал головой.
— Я так и знал, что на Слизерине тебе не место, — сказал он. — Взгляни, сколько бредятины они вбили тебе в голову!
— Да причем тут Слизерин? — воскликнул Гарри. — Неужели ты и правда настолько узко мыслишь, что даже не хочешь взглянуть на всё с другой стороны?! Это ребячество, Сириус!
— Гарри, я видел эту «другую сторону», я рос среди людей, приклоняющихся перед тёмной магией. И самое главное, я видел, к чему это приводит.
— Они, так же как и ты, смотрели на мир только с одной точки зрения, — развел руками Гарри. — Вот и все. Мне же интересно любое проявление магии. Я не ограничиваю себя только одной стороной.
Сириус вздохнул:
— Я просто не хочу, чтобы ты попал в беду.
— Я не попаду! Только не из-за этого, Сириус. И, пожалуйста, не ругайся больше на Тома.
Блэк вдруг как-то странно взглянул на крестника.
— Гарри, ты доверяешь ему?
— Тому? — Поттер моргнул. — Естественно доверяю! Почему ты спрашиваешь?
— Мне не нравится то, с каким интересом он тянется к подобным знаниям, — Сириус кивнул в сторону труда некроманта на столе. — Это плохой признак.
Гарри закатил глаза.
— Мы только что, кажется, говорили о том, что я тоже этими книжками не брезгую. Даже объяснил почему, — он усмехнулся. — Это совершенно не значит, что начитавшись записей некроманта, я тут же, сломя голову, побегу на ближайшее кладбище мертвецов воскрешать.
— Ты, возможно, и не побежишь, — не стал спорить Сириус. — А что насчет твоего друга? Уж поверь, увлечение тёмной магией всегда выливается в какие-нибудь неприятности. Не стоит ли тебе повнимательней приглядеться к этому мальчику?
Гарри перестал бродить вдоль книжных полок и медленно повернулся, в зеленых глазах не осталось ни искры прежнего веселья.
— Я не собираюсь к нему приглядываться, — ровно сказал он. — И обсуждать это с тобой больше не хочу.
Сириус поднял руки, развернув их ладонями к Поттеру, словно сдаваясь.
— Гарри, я не прошу тебя отворачиваться от него, — примирительно сказал он. — Мерлин свидетель, я счастлив, что у тебя есть такой друг. Но просто подумай, если Томас хоть отчасти разделяет взгляды Пожирателей, то опасность может грозить не только тебе, но и остальным членам Ордена. Ты готов рисковать их жизнями? Готов поручиться за него?
— Только то, что Тому нравятся книги по тёмной магии не делает его предателем и негодяем, Сириус, — отчеканил Гарри, глаза его при этом стали так холодны, словно пылающая в них минуту назад жизнь целиком обратилась в лёд, не оставив ни единой эмоции. — И если ты хоть на секунду отвлечешься от обид на собственную мать и попробуешь взглянуть на всё с точки зрения взрослого человека, а не взбалмошного подростка, то заметишь, что определение этого мира заключается не только в примитивном разделении на чёрное и белое. Мир на удивление многогранен и это достаточно легко заметить, если вытащить голову из задницы.
Блэк не нашелся что ответить, ошеломленно глядя в глаза крестника. Никогда прежде Гарри так не разговаривал с ним.
— Теперь насчет Тома, — плавно продолжил Поттер, не сводя с крёстного тяжелого взгляда. — Он мой лучший друг. Я верю ему. Прошу тебя больше никогда не поднимать эту тему.
Гарри взял со стола книгу некроманта и, больше не взглянув на Блэка, вышел из библиотеки. Сириус не стал его останавливать.
*
Люциус Малфой очень любил поместье своей семьи. Мэнор был огромным, словно замок и, прогуливаясь по просторным, светлым коридорам ранним утром можно было любоваться старинными картинами и живописными видами сада из окон, и за весь день ни разу не столкнуться с остальными жильцами. Поместье дарило чувство уединения и спокойствия. Иногда Люциусу даже хотелось взять бессрочный отпуск и днями напролет бродить по холлам и анфиладам комнат, размышляя о чем-нибудь глубоко философском и возвышенном.
Подумать только, однажды он чуть было всего этого не лишился, когда его подозревали в пособничестве Тёмному Лорду. Возвращаясь после бесконечных допросов, Люциус запирался в своём кабинете и напивался практически до невменяемого состояния, ослепленный и оглушенный ужасом. Даже угроза Азкабана пугала его не так сильно, как полный арест имущества. Что бы он делал, если бы имение ушло с молотка после его заключения? Как бы он пережил это? Что сказал бы отец, будь он жив? О-о-о, Люциус был уверен, Абраксас Малфой вздохнул бы устало и разочарованно и холодно бросил: «Какой же ты всё-таки кретин». А после в задумчивости раскурил бы трубку, прожигая сына долгим пристальным взглядом и не произнося более ни слова.
Абраксас Малфой всегда придерживался мнения, что в молчании сокрыто куда больше смысла, чем в пустой болтовне, и многие уроки отца Люциус усвоил именно в окружении этого абсолютного, но такого наполненного смыслом безмолвия. Даже умирая, Абраксас не обронил ни звука, лишь смотрел в глаза сына. Люциус тогда так и не понял, о чем тот думал. Как никогда не узнал, что чувствовал к нему отец.
В отношениях с собственным сыном Люциус всё же предпочел иной подход. Он много разговаривал с Драко, многое объяснял, многого требовал. Увы, Драко так половины и не понял. Иногда Люциус задумывался, не следовало ли ему выбрать тактику отца и предоставить Драко возможность самому находить решения и ответы, давая лишь едва заметный вектор, указывающий направление пути, но не объясняющий, как этот путь нужно пройти. Сейчас же у него был послушный сын, слепо доверяющий суждению отца, прислушивающийся к каждому его слову и… не способный принять ни одного самостоятельного решения.
Потерявшись в мыслях, Люциус не сразу заметил, что добрался до восточного крыла дома, откуда доносилась мягкая, едва слышная музыка. Он улыбнулся. Похоже, Нарцисса сегодня рано встала, раз уже добралась до фортепьяно. Заложив руки за спину, Люциус неторопливо направился к музыкальной комнате, чтобы поприветствовать супругу.
Должно быть, сегодня на него нахлынуло несколько лиричное настроение, потому что, как правило, он предпочитал хотя бы до завтрака, а то и до обеда, ни с кем из членов семьи не встречаться. Но отчего-то сейчас ему очень захотелось увидеть жену.
Нарцисса. Кошмарно невыносимая женщина. Во многом от того, что нравом чертовски походила на Абраксаса Малфоя. Большую часть времени она предпочитала молчать. И так же, как и отец когда-то, лишь обращала на Люциуса долгий, наполненный тысячами оттенков эмоций взгляд и не произносила ни звука. И в этом безмолвии всегда крылось куда больше, чем в любой даже самой многословной речи. Но в отличие от отца, Люциус никогда не видел в её глазах досады или разочарования, даже когда вся их жизнь рушилась после исчезновения Тёмного Лорда. И Люциус умереть был готов, лишь бы это спокойное уважение в её взгляде не исчезло, растворившись в презрении и холоде.
Нарцисса верила, что её место возле мужа и верила, что должна поддерживать его во всем. Как же он был рад, что именно эта женщина стала его женой. Изначально родители пророчили ему в жены Беллатрикс, но после первой и единственной встречи с ней Абраксас расторгнул помолвку и обручил сына с Нарциссой, из-за чего вспыхнула грандиозная ссора с Вальбургой Блэк, которая считала Бэллу идеальной кандидаткой на роль леди Малфой. Однажды Люциус спросил отца, почему вместо яркой и исключительно умной Беллатрикс тот выбрал ему в жены тихую и невзрачную на фоне старшей сестры Нарциссу. Абраксас тогда долго молчал и после задумчиво отметил, что каблук леди Малфой должен стоять возле каблука лорда Малфоя, а не на его голове.