— Может, ещё раз поговорить с Поттером?
— Не думаю, что это нам чем-то поможет.
— Кстати, как обстоят дела с Министерством? — вспомнил Северус.
— Боюсь, всё так же, — Дамблдор вздохнул.
— Так вы позволите Фаджу подсунуть в школу свою шавку? — Снейп нахмурился.
— Корнелиус полагает, что я вмешиваюсь в дела Министерства магии. Назначение его помощницы на должность профессора в Хогвартсе ничто иное, как ответная «любезность» с его стороны.
— То есть теперь ему мало третировать Поттера? Нужно ещё и в школу сунуть свой нос? — процедил Снейп. — Почему вы ему это позволяете?
— Подумай сам, Северус, — терпеливо объяснял директор, — как отреагирует Корнелиус, если я сейчас буду оспаривать его решения. Мне с трудом удалось не раздувать из истории с Гарри скандал с судебным заседанием и то пришлось согласиться на допрос. Отказ принять в школу его человека он бы воспринял как открытое противостояние, а наш министр и так уже слишком боится за своё положение в обществе.
— Нужно ли так осторожничать с ним? — скривился Снейп. — С вашей властью, вы легко могли бы добиться его отставки.
— Учитывая ситуацию, переворот в Министерстве — это последнее, что нам нужно, — покачал головой Дамблдор. — Мы до сих пор не знаем, какие планы у Волдеморта, и любой неосторожный шаг может стать фатальной ошибкой.
— Но этот кретин только мешает вам! — не выдержал Снейп. — Из-за его глупости и страха мы связаны по рукам и ногам.
— Рано или поздно Корнелиусу придется столкнуться с печальной правдой, и он поймет, что я не действую против него. Тогда Министерство будет на нашей стороне. Но пока этот день не настал, нам придется действовать осторожно.
— Главное, чтобы этот день не настал слишком поздно, — мрачно заметил Северус.
Какое-то время оба профессора молчали, наконец Снейп прочистил горло, решив сменить тему.
— Возвращаясь к делам более прозаичным, — начал он, — я сегодня получил письмо от Грэхэма Монтегю с отказом от назначения капитаном команды по квиддичу. Какие-то проблемы в семье, как он говорит, — Снейп мысленно фыркнул, он прекрасно знал какое новое и весьма опасное «увлечение» могло вынудить помешанного на квиддиче Монтегю отказаться от капитанства, но развивать тему не пожелал: не стоит лишний раз устраивать мальчишке проблемы, вдруг тот ещё одумается. — На данный момент у нас опять нет капитана команды, что ставит меня перед дилеммой, кого…
— Думаю, самым разумным вариантом будет сделать капитаном Гарри, — мягко вклинился в речь Дамблдор.
Снейп взглянул на директора так, словно ничего безумнее в жизни не слышал.
— Мы, кажется, уже это обсуждали, Альбус, — напомнил он.
— Мы говорили о другом назначении, — улыбнулся директор. — И обдумав хорошенько твои слова, я вынужден согласиться, что делать Гарри старостой не слишком разумно. Но вот капитан команды — другое дело.
— Его никто даже слушать не станет, — настойчиво процедил Снейп. — К тому же у Поттера фокус внимания как у золотой рыбки, он не справится с командой.
— Мне думается, ты рановато критикуешь мальчика, Северус, — тихонько засмеялся Дамблдор. — Уверен, из него получится отличный капитан. К тому же, то, что Гарри будет работать на пользу своему факультету, возможно, немного успокоит особо ретивых недоброжелателей.
Снейп нахмурился. В целом, мысль была неплохая, но…
— Вы же понимаете, что после первого же провала, мои «ласковые» слизеринцы похоронят Поттера в Запретном лесу.
На это директор Хогвартса улыбнулся, лукаво блеснув голубыми глазами поверх очков-половинок:
— Но ведь именно во избежание подобных ситуаций у нас есть староста.
*
На второй неделе августа пришли письма из Хогвартса со списком литературы на грядущий учебный год. Том получил значок старосты, что в целом, хоть и было ожидаемо, казалось немного странным, потому что Гарри всегда считал, что Дамблдор слишком недолюбливает Арчера, чтобы давать ему в руки такую власть над слизеринцами. С другой стороны, у Тома эта власть была и без значка, так что, по сути, пост старосты просто придавал его статусу формальности.
— Ну по крайней мере он не сделал старостой тебя, — заметил Арчер, небрежно забросив серебристо-зеленый значок в сундук с вещами, — иначе я начал бы думать, что старик пытается тебя подставить.
— Подставить? — недоуменно уточнил Поттер, отрываясь от изучения списка литературы. — Почему?
— Окажись ты старостой это только бы всё усложнило, — пояснил Том. — Представь, как стали бы вести себя слизеринцы, если бы их лидером оказался враг.
— Во-первых, староста просто следит за порядком, — протянул Гарри, — ты же не на баррикады их поведешь. А во-вторых, я им не враг.
— Некоторые могут думать иначе. Откуда тебе знать, что им наговорили родители. Обрати внимание, в этом году из слизеринцев тебя с днем рождения поздравили только Забини, Гринграсс и Булстроуд, да и те сделали это весьма сдержано.
Гарри флегматично пожал плечами. По правде, это его не сильно беспокоило. В конце концов, он всегда может просто поговорить с однокурсниками и решить все вопросы. Или просто игнорировать их. Враждовать он ни с кем не собирался.
— Хм, — он нахмурился.
— Что? — без особого интереса уточнил Арчер.
— Учебник по защите, — пояснил Гарри, — «Теория защитной магии» Уилберта Слинкхарда.
— И что?
— Очень, хм… сомнительный автор, — пробормотал Поттер. — Я читал несколько его работ и, честно говоря, мне он не понравился.
— И отчего же?
— Ну, во-первых, как-то всё очень примитивно написано, а во-вторых, у него просто-таки жуткие предубеждения насчет волшебных существ. Он придерживается мнения, что все волшебные существа — это тёмные твари и их надо если не истребить, то держать на цепи.
— Очередной узколобый кретин, — пожал плечами Том.
— Но кто станет учить на основе таких книг? — недоуменно пробормотал Гарри.
— Вот и узнаем.
Поттер только покачал головой. Он очень надеялся, что их новый преподаватель ЗОТИ выбрал этого автора не потому что сам придерживается такой точки зрения. В конверте лежал второй лист, где, как правило, было обычное напоминание, что учебный год начинается первого сентября. Вытащив его из конверта, Гарри бегло скользнул взглядом по тексту и недоуменно моргнул.
— Ого…
— Что там? — заинтересовался Том.
— Меня сделали капитаном команды по квиддичу, — Поттер протяжно застонал, рухнув на кровать. — А всего пару минут назад жизнь была простой и понятной.
— Боюсь представить, чтобы с тобой случилось, получи ты значок старосты, — фыркнул Арчер, раскладывая на полу свои вещи и придирчиво их изучая. — Ты ныл бы и ныл, не переставая, целый год.
— Я бы просто отказался, — пожал плечами Гарри и тут же просиял: — О! А это ведь мысль!
— Что угодно, лишь бы не брать на себя лишнюю ответственность, — аккуратно складывая мантию, прокомментировал Том. — Браво, Гарри.
— Хотя с другой стороны, — тот закинул руки за голову, задумчиво глядя в потолок, — у меня теперь будет доступ в ванную для старост.
— Очень весомый аргумент, — язвительно заметил Арчер.
— Да и «капитан команды» звучит куда круче старосты, — продолжил размышлять Гарри, иронично глянув на друга.
— О? И отчего же?
— Ну как же? — Поттер широко ухмыльнулся. — Староста это всего лишь нудный идеалист, который следит за порядком на факультете (кстати, угадай, кто будет старостой на Гриффиндоре), но вот капитан команды — это совсем другое дело! Пока ты будешь носиться с первогодками и дежурить, я буду играть в квиддич и очаровывать девчонок! Идеально!
Арчер искоса глянул на друга, иронично изогнув бровь.
— Напомни мне, будь добр, тот эпизод твоей биографии, в котором ты вдруг стал Казановой? — сухо попросил он.
— Эм, ну…а кто такой Казанова?
— Очень содержательный ответ, — насмешливо заключил Том. — Уверен, твоя эрудиция и красноречие сведут с ума всё женское население Хогвартса.
Гарри покраснел и тут же воинственно насупился.
— Где ты видел эрудированных и красноречивых спортсменов? — чопорно протянул он.
— А где ты видел, что бы спортсмены были такими задохликами? — в тон другу парировал Арчер.
— Я просто худощавый! — сконфуженно буркнул Гарри.
— Как можно в слове «костлявый» допустить столько ошибок?
— Зануда.
— Нытик.
*
Новость о назначении капитаном Сириус воспринял так, словно Рождество наступило раньше срока, и закатил по этому поводу целый праздничный ужин. Том, к молчаливому раздражению Поттера, удостоился лишь сдержанного поздравления, впрочем, Арчеру на мнение Блэка как обычно было плевать, и Гарри решил в этот раз не ссориться с крёстным. Рон буквально плавился от злости, и весь ужин просидел за столом мрачнее тучи. Близнецы в меру доброжелательно подшучивали над Гарри, то говоря, что с таким капитаном победа у Гриффиндора в кармане, то наоборот, выражая опасения, что теперь Кубка по квиддичу им не видать, раз уж любимчик директора теперь капитан команды. На прямой вопрос Поттера о том, как именно личные симпатии Дамблдора могут повилять на исход игры, оба уклонились от ответа.
К Арчеру Фред и Джордж шутливо подлизывались, предполагая, что раз они с Томом «хорошие приятели», он не станет чинить им препятствий, если вдруг уличит в противозаконной деятельности, когда они поедут в школу. Миссис Уизли при этом с подозрением косилась на сыновей, сухо интересуясь, в какой это такой «противозаконной деятельности» их может уличить староста Слизерина.
За шутками и разговорами вечер пролетел незаметно. На следующий день пришло письмо от Гермионы, в котором она делилась с друзьями своим восторгом касательно её назначения старостой. Гарри шутливо предположил, что теперь у Тома есть масса поводов проводить с Грейнджер больше времени, на что тот никак не отреагировал, уткнувшись в книгу, и это было даже немного странно. Гарри думал, что друг не упустит возможности позлорадствовать по этому поводу, а он пропустил информацию мимо ушей, словно это его и не касалось вовсе.
Ещё через три дня после получения писем, Сириус, Ремус, миссис Уизли и Тонкс отправились вместе с младшим поколением волшебников на Косой переулок, чтобы купить всё необходимое для школы, а вечером того же дня Гарри все-таки решился на разговор с Люпином, к которому говорился ещё с Рождества. Как он и ожидал, вышло все не очень гладко.
— Гарри, как ты не понимаешь?! То, что ты предлагаешь — чистое безумие! — нервно расхаживая по комнате, сказал Ремус.
Поттер, сидящий в кресле у окна, вздохнул. Он знал, что разговор получится непростой, но надеялся, что Люпин хотя бы дослушает до конца.
— Ремус, но ты только выслушай…
— Я уже слушал, Гарри, — нехарактерно сердито перебил его Люпин. — И больше слушать не собираюсь. Ты хоть осознаешь риск?!
— Ремус, но ты не понимаешь! — настаивал Поттер. — Ты ничего не теряешь…
— Да пойми же, я говорю не о себе! Ты собрался рискнуть своей жизнью! И почему? Потому что ты решил, будто есть лекарство…
— Лекарства нет, — спокойно поправил его Гарри. — Но способ есть.
— Какой? Перестать принимать Ликантропное зелье на шесть месяцев, чтобы потом — что? Договориться с волком? Ты хоть слышишь себя?!
— Это ты, похоже, меня не слышишь, — нахмурился Поттер. — Тебе не нужно ни с кем договариваться. Это сделаю я. Но для этого нужно, что бы в крови не осталось следов ликантропного зелья или других веществ, способных одурманить волка. Шести месяцев как раз хватит.
— Хватит на что? Чтобы я взбесился и переубивал кучу народа?!
— Будешь запираться где-нибудь. В Хогвартсе ты прятался в Визжащей Хижине, — напомнил Поттер.
— И чуть не убил Северуса.
— Да. И виноват в этом был не ты, а идиотизм Сириуса. Ремус, неужели ты даже не хочешь попробовать?..
— Гарри, — Люпин резко остановился, обернувшись к сидящему в кресле подростку. — Ты даже не представляешь, как я хочу избавиться от своей болезни, но это невозможно.
— Возможно.
— Потому что ты прочитал об этом в книжке?
— Нет, — Гарри выдержал небольшую паузу, собираясь с силами признаться в том, о чем никто кроме Тома не знал. — Потому что я заклинатель.
Люпин уставился на него так, словно тот вдруг заговорил на другом языке.
— Прости, что?
— Ты же знаешь о наследиях?
— Да, знаю, конечно, — Ремус помассировал лоб, с таким видом, словно у него вдруг разболелась голова. — Но последние записи о заклинателях встречались в начале двадцатого века. Это наследие давно считается мёртвым.
— Ну, выходит, не таким уж и мёртвым, — словно извиняясь, Гарри развел руками.
— Но как ты… откуда ты знаешь, что ты заклинатель? — недоверчиво уточнил Люпин.
— Просто знаю, — Поттер пожал плечами.
Оборотень несколько мгновений молча рассматривал его лицо, после чего со вздохом опустился в соседнее кресло.
— Гарри, послушай, нельзя просто неожиданно стать заклинателем, — сказал Люпин. — Этот дар передаётся по наследству. А в роду Джеймса точно заклинателей не было.
— О, — Гарри весело глянул на собеседника. — И как хорошо ты знаешь мою родословную, чтобы делать подобные заявления?
Ремус ещё немного помолчал, с подозрением разглядывая Поттера.
— Почему-то мне вдруг начало казаться, что ты свою родословную знаешь лучше меня, — тихо признал он. — Я прав?
— Ага, — Гарри широко улыбнулся.
— И ты абсолютно уверен, что кто-то из твоих предков умел управлять животными?
— Я абсолютно уверен, что кто-то из моих предков обладал наследием заклинателей, — с нажимом перефразировал тот, в тайне очень благодарный Ремусу за то, что он не завалил его подозрениями и вопросами, на которые Гарри совсем не хотел отвечать. — И совершенно случайно мне в руки попала книга, где написано, как можно помочь оборотням. И у меня совершенно случайно оказался знакомый оборотень, которому эта помощь могла бы понадобиться. Интересует?
— Я… — Люпин медленно провел рукой по лицу, — Гарри, прости, но мне сложно в такое поверить.
— Я понимаю, — терпеливо кивнул Поттер. — Поэтому я буду верить вместо тебя. Тебе нужно только согласиться на мою помощь.
— Но отказаться от ликантропного зелья…
— Всего на шесть месяцев.
— Ну хорошо. И что потом? Что будет, когда я обращусь, и моё сознание захватит обезумевший зверь?
Гарри улыбнулся.
— Я с ним поговорю.
— Со зверем нельзя поговорить. Это чудовище, Гарри, жесткое, кровожадное чудовище.
— Нет, Ремус, — мягко произнёс Гарри, качнув головой, — это очень несчастное существо, обреченное на страдания, так же как и ты. Но в отличие от тебя, он совсем одинок. Он годами был скован в крошечной клетке, где нет ни единого лучика света, где нет свободы, где нет надежды на спасение. Многие называют это проклятьем, но кто на самом деле проклят? Человек или зверь? Он страдает, Ремус и страдает куда сильнее, чем ты.
— Гарри, то существо, оно… не способно на такие мысли. Оно осознает только ярость и жажду крови. Я знаю это. Я прожил с ним большую часть своей жизни и чувствую его безумие, когда приближается полнолуние.
— А откуда взяться другим чувствам, если его годами сковывали, травили и подавляли? Если его только ненавидели? — Гарри пожал плечами. — Вспомни годы в Хогвартсе, Ремус, вспомни волка, когда с ним были Бродяга и Сохатый. Разве он хотел разорвать их на части?
— Нет, но это ведь были не люди, это были другие животные.
— Да. Собака и олень. Я уже не говорю про крысу. Для бешеного волка они стали бы идеальной мишенью, но вместо того чтобы убить, что он делал?
— Он… — Люпин запнулся и удивленно моргнул, словно эта мысль впервые пришла ему в голову. — Он считал их частью стаи, в каком-то роде… он… принял их и… оберегал.
— И ты всё ещё думаешь, что волк знает лишь жажду крови? Это живое существо. Разумное живое существо. Измученное и одинокое. И я хочу помочь ему.