Домашний помощник возник над головой девушки и радостным голосом сообщил, что на дворе — тридцать первое декабря, температура — десять градусов ниже нуля, а цвет психопаспорта Аканэ — кристально-белый.
— Совсем как снег за окном! — Радостно прокричала голограмма розовой медузы, надеясь поднять настроение хозяйки.
«Ты „не понимаешь“, а мне интересно, какой цвет психопаспорта унаследует малыш: устойчивый ко всему материнский белый, или тёмно-серый отцовский? Это ведь ребёнок нашего беглого исполнителя, я права?»
Насмешливый голос Джошу Касей прозвучал в голове Аканэ, заставляя её вздрогнуть. Цунэмори тогда даже по пришествии домой заглянула в таблицу смешивания цветов, и в итоге компьютер выдал сомнительное: «не совсем белый». Это было реальное название реального цвета и оно почему-то напрягало следователя.
За четыре с половиной года работы в БОБ Аканэ успела понять, что оттенок психопаспорта совсем не отражает истинную сущность человека. Взять хотя бы Макисиму и Когами: у первого цвет был кристально-чистый, но он погубил не одну жизнь, а вот психопаспорт Шиньи бесповоротно затемнён, но при этом он не утратил человечность и чувство справедливости. Всё в этом мире относительно, а «Сивилла» может работать только в одну сторону и тотчас «ломается», стоит ей наткнуться на ассимптоматика.
Инспектор покачала головой, отгоняя навязчивые мысли, и села на кровати, свесив ноги. До Нового года оставалось чуть меньше двадцати четырёх часов, а это могло значить одно: пришло время Осодзи². Девушка лениво потянулась, разминая затёкшие во время сна позвонки, и громко зевнула, прикрыв рот ладонью. Хочешь — не хочешь, а традиции уважать нужно. Так всегда говорили родители. Да и встречать Новый год в бардаке не хотелось; в уборке не было ничего зазорного.
По-быстрому застелив постель, Аканэ приняла утренний душ, накинула тёплый махровый халатик и спустилась на первый этаж завтракать. Миска творога, заправленного черничным вареньем, не смогла в полной мере утолить чувство голода, и Цунэмори попросила Кэнди подать ещё овощное рагу с мясом по-французски.
— Госпожа, количество калорий Вашего завтрака превысило рекомендуемую дозу. Помните рекомендации есть меньше, но чаще?
— Да всё равно, — инспектор с лёгким стуком опустила на стол стакан с кефиром и вытерла молочные усы, — хотя бы во время беременности я буду питаться, как мне хочется, а не как предписывает система. Это не значит, что я буду есть что-то, что может нанести вред ребёнку.
Старенькие часы в гостиной, доставшиеся Аканэ от бабушки, звучно пробили полдень, напоминая о скоротечности времени. Девушка задумчиво пожевала внутреннюю сторону щеки и, поднявшись, пошла в кладовку: если уж она решилась провести предновогоднюю уборку, лучше начать её сейчас, а не перед запуском салютов. Аканэ приказала Кэнди снять с дома голограмму и вооружилась тряпкой для снятия пыли, половой тряпкой, шваброй и пылесосом…
За уборкой время пронеслось ещё быстрее, чем Цунэмори рассчитывала, поэтому, когда она взглянула на коммуникатор и посмотрела на время, пришла в тихий ужас: стояло шесть часов вечера. Неужели она столько времени приводила стены родного дома в должный вид? Аканэ мотнула головой, обрывая ненужные мысли и вытерла появившиеся на лбу капельки пота — шесть часов без отдыха дали знать. Следователь села в мягкое кресло, предварительно захватив с собой бутылку «Anterctic Dorops», и сделала несколько быстрых глотков. Приятная прохлада растеклась по уставшему телу, освежая и придавая бодрость.
— Если Вы решили довести ритуал до конца, то следует украсить веранду фонариками и развесить парочку гирлянд. Или же мне включить наружную голограмму? — Домашний помощник вновь появился над головой девушки, привлекая внимание. Цунэмори ненадолго призадумалась.
— Включи голограмму гирлянды на крыше и деревьях — дверь и калитку я сама украшу. И с фонариками сама разберусь.
Аканэ поставила бутылку на стол и, ополоснув лицо водой из-под крана, поднялась на чердак: среди десятков коробок должна была быть одна единственная, хранившая в себе все традиционные украшения. Нужный ящик нашёлся почти сразу и следователь, смахнув ладонью тонкий слой пыли, открыла крышку. Красные бумажные фонарики, фигурки оленей, Санты Куроху, звёзд и различных забытых сказочных персонажей встретили девушку грустным перезвоном. Среди бабушкиных сокровищ оказалось и несколько оригами, сделанных Аканэ в детстве, что вызвало у инспектора тёплую улыбку.
Это были ценные воспоминания.
Следователь взяла в охапку столько украшений, сколько поместилось в руках, и принялась украшать дом. Начать она решила с личного кабинета.
Две красные звезды, пять ёлочных шариков, парочка разношёрстных гирлянд и фигурки оригами — заняли свои места на занавесках, фикусе, картинах и рабочем столе. В обычно сером и пустом кабинете стало веселее. Удовлетворённая результатом, девушка украсила спальню и небольшой коридор и спустилась на первый этаж. Внизу находились только кухня, гостиная и дополнительный санузел — для этих комнат были прекрасные голограммы, поэтому Цунэмори обошлась символическими шарами и звёздочками, что повесила на комнатные растения. Хлопнув в ладони, Аканэ приказала Кэнди придать дому праздничный вид, чтобы ещё раз осмотреть результат своих стараний. В принципе, ей всё понравилось.
Часы в гостиной пробили семь вечера, а Цунэмори ещё не убрала веранду. Пыхтя, девушка укуталась в пальто и шарф, надела шапку и вышла на улицу. На дворе уже стемнело и зажглись фонари вместе с праздничными гирляндами. Красиво. Мигающие огоньки сверкали на всех соседних домах, линиях электропередач и проезжающих мимо дронов. Последние, кстати, появлялись в этом районе редко и, как правило, во время плановых проверок общего психо-состояния жителей.
Осмотревшись вокруг, следователь попыталась сообразить, где лучше будет развесить фонарики: они должны быть не высоко от земли, но и не низко; гармонировать с наружной голограммой и не создавать впечатление «налепленности». На оформление веранды у Аканэ ушло полтора часа и, когда девушка наконец вернулась в дом, её щёки горели невидимым огнём, а с лица не сходила улыбка.
И всё-таки, Новый год — волшебный праздник и взрослые радуются ему не меньше детей — любимая поговорка бабушки всплыла в мыслях Цунэмори и девушка согласно кивнула сама себе. Раньше Аканэ так радовалась выпавшему снегу и удачному украшению квартиры только в беззаботном детстве; после поступления в университет и дальнейшего устройства на работу в Бюро она всё реже приходила в восторг от таких простых вещей. Неужели в этот раз на неё повлиял ребёнок? На курсах для будущих родителей сенсей постоянно повторяла, что настроение малыша обязательно отражается на мамином и наоборот. Что ж, вполне возможно: после известия о беременности поведение и мысли Цунэмори всё больше напоминали детские. Это заметили даже оставленные в блаженном неведении родители, с которыми девушка всегда вела себя по-ребячьи.
Аканэ сняла сапоги и верхнюю одежду и, проходя в свой кабинет, стащила с кухни шоколадный батончик — страсть к сладостям в последнее время неимоверно усилилась. Инспектор подошла к шкафу и взяла с верхней полки относительно недавно купленную на онлайн-аукционе книгу. Она никогда особо не любила романы, считая, что в жизни подобные события встречаются слишком уж редко, а мечтательность, непременно возникающая после прочтения такого типа литературы, впоследствии разобьёт сердце.
Жизнь — не волшебная сказка и счастливых концов в ней не так уж и много, что уж говорить о «любви до гроба» и лебединой верности! Конечно, в их стране большинство вопросов за человека решала система «Сивилла» и, вроде как, это должно было помочь обществу преодолеть проблемы прошлых лет, но… Ничего подобного не произошло. Сказать по правде, ситуация только ухудшилась: из людского сознания практически ушла мораль — все стали заботиться исключительно о цветовом фоне своего психопаспорта, из-за чего проблемы других вообще перестали волновать общество.
Начался и успешно идёт процесс массовой деградации.
Аканэ невольно вспомнила сотни убитых, ставшими игрушками в руках Макисимы Сёго; жестокие расправы Камуи Кирито; упрямый отказ очевидцев преступления видеть реальность (вместо звонка в полицию, они просто снимали происходившее на камеру, словно сборище тупых роботов) и многие подобные случаи, которые в обществе, настолько помешанном на чистоте психопаспорта, были нонсенсом. Муж убил жену за предполагаемую измену, несколько месяцев держал труп закрытым в ванной, и не выходил на улицу из-за наличия уличных сканеров. Полицию вызвали соседи по причине зловонного запаха разлагающегося тела. На допросе убийца сознался, что не покидал квартиру из-за боязни быть отмеченным дроном; он боялся только за свой оттенок и совершенно не раскаивался в содеянном. Женщина покончила с собой после ссоры с сожителем, а у того от пережитого шока настолько подскочил уровень стресса, что прибывшие по сигналу сотрудники Бюро просто выстрели в беднягу из доминатора. В режиме смертельного иллюминатора. Как итог, трёхлетний ребёнок пары был отправлен в интернат; а ведь не полагайся защитники правопорядка столь слепо на «Сивиллу», могли бы предотвратить такой ход событий. И таких примеров на памяти Аканэ была масса.
Всё это негативно сказывалось на нервной системе, и изнурённый организм умолял о разрядке. Книга «Алые паруса» Александра Грина попалась на глаза девушки совершенно случайно, когда инспектор пыталась найти в сети что-нибудь, что помогло бы снять напряжение. Тогда на «Е–Ōkushon» и появилось сообщение об этом романе. Цунемори тогда решила «была-не была» и подала заявление, выставив свою сумму. В итоге потрёпанная книга оказалась у неё на руках спустя две недели после покупки.
Аканэ провела рукой по переплёту и открыла страницу с закладкой: прочесть она успела не много, прежде чем «Сивилла» сообщила ей о Когами и она отправилась в командировку. Теперь же можно было наверстать упущенное — родители думают, что она в очередном разъезде, Каори уехала на горячие источники, а с соседями она почти не общалась; из Бюро тоже вряд ли будут беспокоить в ближайшие несколько часов. Можно было насладиться тишиной и погрузиться в мир, каким его видела юная Ассоль.
***
— До праздника остался один час! Прикажете накрыть на стол?
Кэнди «нарядилась» в форму горничной и отдала честь. Цунэмори отрешённо посмотрела на терпеливо ожидающего ответа домашнего помощника — её слишком резко выдернули из мира книги — и медленно кивнула. До полуночи остался всего час? Время воистину стремительно. Девушка отложила книгу на диван, предварительно заложив закладкой нужную страницу, и потянулась к коммуникатору, одиноко лежащему на столе — нужно было переодеться. Кэнди появилась сразу же после смены имиджа и привычным радостным голосом сообщила, что к празднованию всё готово.
Аканэ помассировала шею, заболевшую после продолжительного чтения книги, и прошла в гостиную: праздник привычно было встречать под громкие звуки телепередач с накрытым столом и горящими бенгальскими огнями. Положив коммуникатор на журнальный столик, следователь включила Первый канал, по которому уже шёл предпраздничный концерт. Японские звёзды, одобренные «Сивиллой», пели песни, также прошедшие оценку системы. Аканэ привычным жестом подперла ладонью подбородок и, свернувшись в кресле, лениво посматривала на экран. После просвещения об истинной форме «суперкомпьютера» любые рекомендованные системой передачи или действия воспринимались Аканэ как насмешка над обществом. Интересно, многие ли бы в их стране были счастливы, узнай, что их жизням, по сути, распоряжается общество самых опасных преступников, имевших при жизни кристально-чистый оттенок психопаспорта? Ответ очевиден. И всё же, на данный момент их общество не выживет без «Сивиллы»; Цунэмори это понимала, а потому, стиснув зубы, продолжала трудиться на благо общества, сквозь пальцы наблюдая за состоянием своих соотечественников.
В этот год концерт сошёл с привычного каждому жителю Японии сценария, а потому смотреть трансляцию стало в разы интереснее: зазубренный наизусть порядок и набор песен и шуток канул в лету и появилось подобие той жизни, что царила за пределами страны. Аканэ прекрасно знала и видела, что по всему миру шла война, знала, что должна быть благодарна небесам, что родилась именно здесь, где выстрелы и взрывы почти не звучат (так явно, во всяком случае), но почему-то завидовала людям, оказавшимся по ту сторону границы. Там хотя бы не было этого всеобщего притворства, помешательства на цветовом фоне и вытекающего из него дичайшего эгоизма.
Втянувшись в программу, Аканэ не заметила, как стрелки часов сделали победный круг, и с толикой удивления смотрела на выступавшую с традиционной речью Джошу Касэй. Глава Бюро с воодушевлением рассказывала о достижениях системы и её распространении за пределами Японии, заявляла о снижении уровня преступности и делилась чудесными планами Правительства на предстоящие пять лет. Цунэмори слушала выступление начальницы с недовольной миной и большим скептицизмом: слишком многое не соответствовало действительности. Особенно информация о сокращении преступлений.
После выходок Камуи общество начало потихоньку сходить с ума: людям, имеющим более-менее устойчивый психопаспорт, стало интересно идти против системы. Количество беспорядков и убийств не только не уменьшилось, но и увеличилось. Наконец нудная речь Главы подошла к концу и на экране высветились главные часы страны, лихо отсчитывающие секунды до наступления нового дня и года. Когда раздался победный бой, следователь, вопреки обычаю, не стала ничего загадывать: во-первых, пить сожжённую бумажку с желанием было вредно для малыша, во-вторых, её сокровенное желание всё равно не осуществится. Исходя из этой простой логики, Аканэ и не торопилась успеть проговорить желание до окончания боя часов.
И всё-таки, было в этом моменте что-то неподдающееся логике. Что-то волшебное, дарящее надежду. Цунэмори положила руку на живот и за несколько секунд до конца минуты, мысленно произнесла банальное:
«Пусть всё будет хорошо».
В дверь позвонили внезапно, заставляя Аканэ подскочить от неожиданности. Гостей следователь не ждала, но допускала мысль, что кто-нибудь из соседей захочет забежать поздравить с наступившим Новым годом; а возможно, это кто-нибудь из Бюро. Без особого энтузиазма девушка поставила бокал с яблочным соком на стол и поднялась с нагретого места. Видеться с кем-либо совершенно не хотелось — она собиралась посидеть ещё, максимум, часок перед экраном, посмотреть концерт, поесть заказанной из ближайшего ресторана пищи и пойти лечь спать — сильно сбивать режим, пусть и из-за Нового года, девушка не собиралась. Да и настроение было не очень-то и праздничное. Трель звонка становилась всё настойчивее, и в какой-то момент незваный гость просто приложил руку к кнопке, из-за чего противный звук не стихал ни на секунду. Цунэмори даже почувствовала лёгкое раздражение: кому там так не терпится?! Быстро добежав до коридора, Аканэ открыла дверь, не потрудившись перед этим посмотреть в глазок или поинтересоваться личностью наглеца.
Знакомый силуэт даже среди тёмной ночи был легко узнаваем, а синие глаза, которые не раз виделись ей только во снах, смотрели осторожно, пытливо, даже с некоторой опаской. Цунэмори застыла в немом шоке, не до конца осознавая случившееся.
«Это сон, так не бывает…»
Пальцы ослабели и выпустили кружку. Упав на плитку, та разлетелась вдребезги, оставляя на бежевом коврике растущее коричневое пятно от какао.
_________________________
¹ Санта Куроху (яп.) = Дед Мороз (рус.)
² Осодзи — зимний ритуал глобальной уборки в Японии, проводится в канун Нового года.
========== Глава 5 ==========
— Ши-шинья?!
Аканэ большими от удивления глазами смотрела на стоявшего на пороге мужчину и часто моргала, всё ещё не веря в реальность. Слова дались ей с трудом, а пальцы всё ещё немного подрагивали от волнения. Весь мокрый, в неясно откуда взявшейся зимой грязи, со спутавшимися волосами и тяжело дышавший, но совершенно точно он! Это не было голограммой или чьей-то злой шуткой: её любимый, уже три с половиной года как покинувший Японию, стоял перед ней живой и невредимый. Ну, или почти невредимый — учитывая его вид, он мог ввязаться в драку или ещё что-нибудь. Вполне в его духе. В любом случае, это не объясняло его возвращение в страну, и Цунэмори открыла рот, чтобы спросить о причинах, когда Когами опередил её.