Эллет чувствовала прохладу и мягкую одежду Трандуила, который настойчиво притянул ее к себе, взяв за бедра. Час нежностей прошел, но каким бы сильным ни было желание Тауриэль, проникновение стало чересчур неожиданным. Она восприняла его разумом, а не телом, отчего нервно вцепилась в спинку лавочки, ожидая боль, как тогда…
Однако ее не последовало. Было только томящее, заполняющее ощущение чужой плоти глубоко внутри, которая забилась настолько быстро, что уже нельзя было размышлять; оставалось только хвататься за деревянные прутья и глотать воздух. Шумно. Часто. Сжимая зубы и не давая крику выдать любовников.
Ороферион рывками дергал на себя воспитанницу, толкаясь к ней и заставляя ножки лавочки звонко постукивать об пол. Стоны, копившиеся внутри, начали прорываться наружу в виде глухого рыка, сопровождаемого влажными шлепками. Спокойствие ночного сада оказалось нарушенным, что было уже не важно: кроме гула крови и неистового биения пульса в висках, эльфы думали лишь об удовольствии. Обжигающем, метавшемся, требующим еще быстрее, резче, громче… Они потакали ему, забыв об осторожности и просто ловя заветный экстаз.
Угадав его наступление, Трандуил обнял эллет и заставил выпрямиться, чтобы сжать грудь и осыпать шею беспорядочными ласками раскрытых губ. А после скользнуть руками ниже, огладить живот и вновь накрыть чувствительную точку, которая поможет не задерживаться…
***
Тауриэль убежала сразу же, как только сердце замедлило темп. Бросилась прочь, даже не взглянув на бывшего покровителя и не тратя много времени на одежду; ведь ее так мучил стыд и легкость, с которой синда получил желаемое.
Валар, как же так вышло? .. Она никогда не любила его, не желала. Что могло произойти? Неужели всему виной похоть? Но откуда она взялась в душе воительницы, лишь раз познавшей любовные утехи?
Ответов не было — было только раскаяние и настойчивые образы постыдного соития. Они упорно возвращались из глубин сознания, пока эллет торопливо шла по коридорам дворца Владыки Элронда. Окутанных темнотой, но старшим детям Илуватара и не нужно много света, что впервые за жизнь казалось прискорбным; кругом стражи, и Тауриэль оставалось лишь молиться, чтобы никто из них не задался вопросом, почему она стягивает полы котарди и где так растрепала волосы.
Кажется, путь через бесконечные залы и анфилады длился целую вечность, прежде чем воительница смогла увидеть дверь своей комнаты. Ее светлый оттенок будто горел в черным тумане коридора, высокий сводчатый потолок которого почти невозможно было рассмотреть, что в нынешнем состоянии казалось почти угрожающим.
Бывшая стражница уже почти бежала вперед, словно догоняя кого-то. Однако надежда на спокойное завершение разрушилась вместе с мужским голосом, звонко отскочившим от каменных стен:
— Тауриэль! — Линдир застал невесту врасплох, и она остановилась против своей воли. — Я искал тебя.
За спиной послышались его торопливые шаги, которые неумолимо приближались, грозя раскрыть страшную тайну. Но эллет еще верила в чудо и коротко осмотрела себя, надеясь придумать оправдание неопрятности. Тщетно: одежда порвана, а с кожи все еще не выветрилась испарина и запах чужого тела… менестрель не глуп, и поверит лишь в насилие! Но такой рассказ будет чреват последствиями, и мысли Тауриэль заглушило биение сердца, впервые за долгие годы познавшего отчаяние.
Придумать ничего связного так и не удалось, поэтому она молча бросилась вперед, хватаясь за металлическую дверную ручку, и скрылась в комнате. Щелчок замка даровал волну облегчения, словно избавившее от кошмара пробуждение. Но уже в следующий миг дверь задрожала от настойчивых ударов.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Линдир. — Открой!
— Нет. — Голос воительницы предательски дрогнул, а наполняющие его звенящие нотки укололи слух.
— Открой! — Трудно было понять, действительно ли менестрель встревожен. Что, если он уже знает? ..
— Тебе еще нельзя входить ко мне. — Невероятным усилием воли эллет смогла заговорить спокойно и размеренно, хотя паника из-за непонимания давила на горло.
Давила и сжимала его, ведь жених не спешил отвечать. Он затих, и Тауриэль прижалась лбом к гладкой поверхности двери, коря себя и готовясь выскочить из комнаты, чтобы броситься эльфу на шею. Ей хотелось разрыдаться, чувствуя теплые объятия, которым под силу дать хотя бы минутное успокоение. И пусть он оттолкнет ее и уйдет. Пусть откажется от свадьбы, но узнает о силе раскаяния заблудшей невесты!
— Я уже был у тебя однажды, — печальные образы неожиданно рассеял добрый голос Линдира, по-прежнему родной и любящий — он не знал.
— И чем это кончилось? — Теперь не нужно было изображать спокойствие. Напротив, от радости у воительницы затряслись руки, и она обмякла, чувствуя, как паника уходит.
Кажется, менестрель тоже расслабился и тихонько посмеялся, опираясь на дверь.
— Зачем ты искал меня?
— Владыка Элронд вновь спрашивал, уйдем ли мы в Валинор с Арвен.
— И что ты ответил?
— Пока что ничего. — Упоминание о Бессмертных землях снова изменило настроение эллет. Линдир уже говорил об этом, но она еще слишком молода, чтобы слышать Зов Валар, и каждый раз отказывалась. — Сначала я хотел поговорить об этом с тобой.
========== Глава 3 ==========
— Владыка Элронд считает, что нам нужно уплыть как можно скорее, — продолжил Линдир, заручившись молчаливым согласием невесты.
— Скорее? Но почему? — скороговоркой произнесла Тауриэль, чувствуя, как в душе нарастает тревога.
— Он считает, что Владыка Трандуил хочет забрать тебя в Лихолесье. — Фраза заставила эллет вспомнить тень мелькнувшей в саду птицы и дрожащий ковер светлячков; неужели кто-то видел и рассказал Полуэльфу?
Но тогда зачем он советует Линдиру уплывать с ней?
— Почему? — не скрывая звенящего в голосе испуга, выпалила Тауриэль, еще сильнее прижимаясь к двери. — Отчего он так решил?
— Догадался, — спокойно ответил Линдир, — я встретил Владыку у выхода из сада и мы проговорили до ночи: твой бывший покровитель ни за что не смирится с тем, что его эльфийка посмела уйти, да еще и выходит замуж без позволения.
«Его эльфийка» — как точно эти слова отразили суждение Владыки Леса, для которого вряд ли имеет значение нынешнее подданство воспитанницы; она принадлежала ему, на что и было указано в беседке.
Да, вероятно, эльфом двигало только желание управлять, что заставило Тауриэль стиснуть зубы в порыве какой-то детской обиды. Она ведь привыкла думать, будто занимает особое место в сердце Трандуила. Будто не просто так ей была открыта и другая часть его души, способная пожалеть осиротевшего ребенка и дать ему кров. Способная гнать Зов Валар из любви к своему народу, который нуждался в защите от Тьмы.
Как же часто Владыка уходил в лес и под покровом ночи ворожил у загубленных искажением земель, пытаясь хотя бы сдержать невидимого врага. Он отдавал все силы, но не поддавался на уговоры воспитанницы и сына оставить бесплодные попытки, уходя лишь с рассветом, чтобы вернуться снова.
Эллет чувствовала исходившее от покровителя отчаяние и думала, будто это знак его расположения…, но нет. Она всего лишь одна из его эльфов, осознание чего рвало сердце на части. Ведь Тауриэль любила Трандуила.
Любила как дочь и была благодарна за опеку. Любила и сейчас, но теперь это чувство казалось грязным, не достойным существовать в ее сердце. А может, оно просто изменилось?
— Тауриэль? — ненавязчивый голос за дверью вдруг проник в череду мыслей, заставляя осознать, что ничего не изменилось.
Ни сейчас, ни тем более раньше, голос Владыки Леса не пробуждал в эллет столько умиления. Она не искала встреч с ним, не любовалась украдкой ради пары мгновений тепла, как это было с Линдиром.
Чувства остались прежними, но к ним что-то добавилось. Нечто жгучее и пылкое… не похожее ни на что известное. А в таком случае нужно раз и навсегда освободиться от бывшего покровителя, чтобы строить счастье, а не сгинуть на какой-нибудь границе его проклятого леса!
***
Зеленые, красные и желтые цвета сада Имладриса заплетались в шелестящие волны, над которыми беззастенчиво носился озорной ветер, собирая ароматы и лепестки. Разогретый лучами утреннего солнца, он поднимался ввысь, забрасывая свои находки на открытую террасу второго этажа дворца, с легкостью огибая полукруглую балюстраду из светлого камня.
Ее прямые столбики отбрасывали черные тени на мраморный пол, и стоящей у входа Тауриэль казалось, будто это притаившиеся змеи, готовые вот-вот обвиться вокруг ее сапог из коричневой кожи. Однако минуты шли, и ее взор постепенно достиг высокой фигуры в широкой накидке темно-розового цвета, обнажающей лишь прямые светлые волосы и кисти рук. Видневшиеся сквозь длинные прорези, они были украшены мерцающими перстнями и неподвижно лежали на перилах, будто и сами являлись частью конструкции.
Трандуил молчал, повернувшись спиной к воспитаннице. Она также не нарушала тишину, взвешивая свои противоречивые чувства. За минувшие дни поведение Линдира, как и остальных эльфов, ничуть не изменилось, — никто так и не узнал о случившемся в беседке, что успокаивало. Однако внутренние метания не унимались, а стыд порой мешал выходить из комнаты.
— Ты отправляешься в Бессмертные земли, — наконец сказал Владыка, будто обращаясь к саду, —, а я вновь узнаю о столь важном решении от посторонних.
Сказанное заставило эллет виновато опустить глаза. Она понимала, что синда заслужил уважения, но ее приводила в ужас одна только мысль о том, чтобы остаться наедине с ним. Но что же так пугало: сам Трандуил или зародившееся в сердце влечение, отрицать которое было глупо?
— Чем же я заслужил твое пренебрежение? — Колкий голос напомнил о необходимости ответить, но здесь мало что можно было сказать.
— Это не пренебрежение, Владыка, — мысли ехидно рассыпались, будто само естество Тауриэль требовало признания. Но она скорее умрет, чем сделает это! — Теперь я служу Владыке Элронду, и мне не нужно ваше одобрение.
Эллет с трудом закончила фразу из-за повисшего в воздухе напряжения, а в следующий миг ее обдало жаром. Жаром и гневом, который источали глаза бывшего покровителя, резко обернувшегося на звук непривычно дерзкого голоса воспитанницы, заставив ее резко опустить голову. Мешая тем самым увидеть, как прояснилось лицо Трандуила при взгляде на стройную фигуру в светло-сиреневом камзоле до колен, так похожем на форму капитана лесной стражи.
Это неожиданно сравнение выдернуло из подсознания образы и чувства былого. Заставило вспомнить ту нежность, которая охватывала эльфа при каждом взгляде на Тауриэль. Однако сейчас он больше не видел перед собой ту маленькую испуганную эллет, попавшую когда-то во дворец; она исчезла сразу же после Битвы Пяти Армий. В садах Имладриса Владыка встретил кого-то другого… будоражащего чувства, весьма далекие от пристойных.
— Я отдала долг, защищая Лесное королевство, и теперь свободна, — решительно заявила воительница, расценив молчание бывшего покровителя как угрозу.
Она не увидела, как дернулись вверх его брови, а длинные пальцы сжали поручень. Отвернувшись, синда попытался вобрать в себя безмятежность разноцветного сада; он понимал, что наглая девчонка всего лишь хотела задеть его, и не собирался показывать, что ей это удалось.
— Свободна? Тауриэль, неужели тебе нужна была свобода лишь для того, чтобы обрести покой в Амане?
— Таково желание моего жениха…
— Жениха? — брезгливо усмехнулся Трандуил, вновь оборачиваясь. — Подумай, надолго ли хватит твоего послушания? Ты воительница и еще слишком молода, чтобы искать покоя.
— Не вам судить об этом…
— Ошибаешься, — Владыка сделал шаг вперед, будто опасаясь, что эллет может его не расслышать, — никто не знает тебя лучше меня: сейчас ты просто хочешь сбежать, как после гибели своего гнома…
— Это неправда! — Упоминание о Кили, чье имя все еще горело клеймом на сердце, пробудило гнев. Но его быстро охладил стыд: эльф все понимал, видел слабость Тауриэль, которую она прятала под безрассудной маской, и осознание этого заставило разум потерять контроль над языком. — Не притворяйтесь, что тревожитесь за меня! Я все знаю: Саурон набирает силы, грядет война, и вам нужны…
С трудом, но воительница сумела остановиться; разумеется, Трандуил не будет прилагать столько усилий ради возвращения одной стражницы — в Лихолесье достаточно воинов. Его слова больше походили на то, что в понятии Владыки являлось заботой. Но как же объяснить случившееся в беседке? Неужели это была лишь демонстрация власти? Или проявление эгоизма?
— Хорошо, Тауриэль, — спокойный голос, казалось, наполнил окружающий воздух ядом, — раз ты устала от мира, я не стану препятствовать.
Коротким жестом Владыка позволил эллет идти, но она не сразу поверила своим глазам. Слишком легко он согласился и слишком быстро забыл о резких словах — это не просто так, но сделать ничего нельзя. Ей оставалось только поклониться и выбежать прочь, чтобы в лабиринте дворца отыскать жениха, тревога о котором заполнила душу.
========== Глава 4 ==========
Однако ни в спальне, ни рядом с Элрондом Линдира не было, и Тауриэль направилась в единственное место, где тот мог задержаться — музыкальный зал.
— Он был здесь все утро, — пояснила черноволосая арфистка в бирюзовом платье, треугольный вырез которого украшал белый кружевной воротник, — и ушел с лихолесским эльфом.
— Лихолесским эльфом?! — От этих слов воительница покрылась мурашками — не похоже на совпадение. — Давно?
— Нет, мы и одной мелодии не успели сыграть, — темно-карие глаза арфистки удивленно расширились, когда Тауриэль исчезла в коридоре, даже не поблагодарив.
Но у нее не было времени - что, если Трандуил прямо сейчас рассказывает Линдиру о ночи в саду? Что, если их свадьба уже отменена?
Эти мысли покрыли глаза мутной пленкой, и эллет с трудом разбирала дорогу; лестницы, пролеты, залы с высокими давящими потолками — все сливалось в какой-то неясный водоворот, мешая найти дорогу. И пусть старые привычки воина уже давно позволили изучить каждый проход во дворце, определив среди них кратчайшие, думать никак не получалось. Тауриэль просто неслась вперед, едва успевая находить повороты и перескакивать через ступеньки, моля Валар привести ее вовремя.
Она не знала, что скажет. Не думала об этом, даже когда увидела вход на заветную террасу, охраняемый воздушными шторами. Они дрожали на ветру, словно белый пар, но не приближались; узкий коридор и ряд арочных окон справа, казалось, бежали наперегонки с эллет, которую не интересовали издевки сознания. Которая просто бросилась защищать свое счастье, напряженно вглядываясь в полупрозрачную ткань, за которой угадывалось неясное движение.
И как только наваждение сдалось, подпустив Тауриэль ближе, она увидела Линдира; хмурый и задумчивый, он торопливо шагнул в коридор, нервно отбрасывая прицепившуюся к красному плащу штору. Сколько же гнева было в этом простом движении… Эллет не решилась даже взглянуть на жениха, и просто замерла в шаге от него.
Воздуха не хватало, но собственное дыхание казалось ей оглушительным, способным помешать исцелению рухнувшего доверия, из-за чего она терпела. Задыхалась, но терпела, прислушиваясь к ноющей тяге в груди и бою сердца. Цепляясь взглядом за фиолетовый камзол эльфа и ряд маленьких пуговиц на груди, повторяющие блеск темно-русых волос, до которого сузился весь мир.
Но ничего не происходило; Линдир молчал, заставляя душу Тауриэль разрываться от осознания собственной слабости и порочности. Она хотела бы оправдаться, только как? Что здесь можно сказать или сделать?
Минуты безмолвия тянулись все дольше, превращаясь в муку, как вдруг руки эллет коснулись тонкие музыкальные пальцы, давшие надежду. Однако неторопливая ласка согревала костяшки лишь мгновение, после чего эльф резко оборвал ее и повернулся спиной к невесте… К бывшей невесте, которая звонко втянула воздух, будто ударившись о воду; слишком неожиданной, слишком хлесткой оказалась боль расставания, от которой задрожали колени.