— Что он о себе… — зарычал Гарри, который уже завёлся от наглости сына.
— Гарри, — Гермиона встала на пути отца и сына и, прочистив горло, заговорила: — Джеймс, как ни сложилась бы ситуация. Интересы детей… Ваши интересы… Будут учтены в первую очередь, — она посмотрела на Лили. — Лили, ты заходи к Розе. Она читает очень интересную книгу и будет очень тебе рада.
Лили кивнула и подошла к Джеймсу, который после поединка взглядов с отцом, взял маленькую ручку и вместе с ней вошёл в палату, демонстративно закрыв за собой двери.
— Что он возомнил о себе?! Гермиона, почему ты… — Гермиона наступила Гарри на ногу, чтобы тот замолчал.
— Мне кажется, Гарри, эти вопросы нужно обсуждать не здесь, — строго сказала она, оглядываясь по сторонам, — за нами уже наблюдают.
— А когда было иначе? — вспомнил Гарри, что о их связи давно все знают. — Пойдём к тебе в палату, — Гарри мельком улыбнулся, думая, что очень даже не против остаться с ней наедине.
— Может быть, тебе сначала навестить Ала? — осторожно спросила Гермиона.
Она видела очень знакомый блеск в глазах Гарри, вот только его мелькнувшая улыбка навела её на мысль, что ненависть к ней он задушил в себе, оставив лишь желание. Опасное желание. В первую очередь для неё. Ведь она никогда не могла ему противостоять. Или, может быть, просто не хотела.
— Успеем. Пусть всё обсудят. Им теперь жить всем вместе, — потянул Гарри Гермиону в сторону палаты.
На их пути встала медсестра с подносом, висящим в воздухе, наполненным разными склянками. Один непримиримый взгляд Гарри заставил её пробормотать что-то о важных делах и ретироваться.
Как только Гарри завёл Гермиону в палату, он сразу же прижал её к себе и зашептал в волосы, пахнущие больничными зельями:
— Я видел, как ты умираешь. Я видел, как ты умираешь. Я не хочу переживать это снова. Видеть это ещё хоть раз. Даже думать об этом боюсь.
— Гарри, — ответила смущённая таким порывом Гермиона, пальцами перебирая его волосы, пока его губы скользили по её шее. — Пожалуй, стоило умереть, чтобы ты перестал меня ненавидеть.
— Не говори так. Я был идиотом. Когда я увидел, как твои глаза закрываются. Когда я понял, что могу остаться один. Я не хотел тебя терять. Я не хочу жить без тебя.
— Я слышала тебя. Гарри. Я не хотела умирать. Я тебе подсказала, — слёзы текли из её глаз, теряясь в воротнике его рубашки.
— Я видел. Почему ты ни разу не говорила о воспоминании Лестрейнджа? — спросил неожиданно Гарри.
— Что?! — отпрянула Гермиона. — Ты видел? Это же было просто вспышкой. Откуда ты…
— Нам показывали его в школе Авроров. И поверь, такое не забывается. Мерлин, Гермиона! — он сжал её плечи и встряхнул. — Ты должна была сказать мне!
— Ты, знаешь ли, не сильно был расположен к разговору раньше. К конструктивному.
— Я исправлюсь, — коснулся он губами её лба, а руками обхватил тело. — Я буду слушать. Я тебя люблю, давай мы просто…
— Знаю. Знаю. Гарри, только не торопись, — она попыталась убрать его руки со своей спины, но не смогла их даже сдвинуть.
Гарри вцепился мёртвой хваткой и начал медленно спускать руки вниз, обхватывая такие знакомые ему ягодицы.
— Гермиона. Дай мне почувствовать тебя. Покажи мне, что ты живая, что это не сон, что ты моя, — умолял он, медленно двигаясь вместе с Гермионой назад.
— Разве когда-то было иначе? — Гермиона млела от того, что Гарри впервые не требовал, не брал, а просил. Это сносило все условности и внутренние запреты. Она подалась к нему и потёрлась о твёрдое доказательство его желания, давая согласие на всё, что бы он ни предложил. Гарри что-то рыкнул и, приподняв Гермиону в воздух, резко опустил на больничную кровать.
— Мы поженимся, — шептал он, стягивая пижамные штаны с Гермионы и расстёгивая собственные брюки. — Мы сделаем то, что должны были сделать много лет назад.
Как только кожа коснулась кожи, вопросов не осталось, а ответы были больше не нужны. Они снова и снова ласкали друг друга губами, руками, в этот момент забывая о нерешённых проблемах и обстоятельствах. Язык Гарри путешествовал по ключицам, открывая всё больше и больше грудь Гермионы, прикрытую мягкой тканью больничной сорочки. Когда его губы наконец втянули сосок, она вскрикнула, после чего быстро, без палочки закрыла двери и поставила заглушающее заклинание.
Гарри, почувствовав поток магии, взглянул на закрытую дверь и, пробормотав: «Умница», принялся ещё интенсивнее ласкать грудь Гермионы, заставляя её выгибаться и постанывать, вцепившись ему в волосы.
Он коленом медленно раздвинул стройные ноги и начал водить налившимся членом по женскому естеству так, что Гермиона закусывала губу от предвкушения сладкого вторжения. Она ждала этого, зная, каким правильным это будет, каким прекрасным. Но в этот раз он тянул, словно растягивая удовольствие. Ведь теперь им некуда было спешить — все решения были приняты, все нужные люди были оповещены.
Спустя ещё минуту терзаний, когда Гермиона нетерпеливо начала рукой направлять его член, Гарри резко поднялся и развернул её лицом в подушку.
— Всегда мечтал взять тебя так.
Он приподнял её ягодицы и подложил под них подушку. Легко погладил белую плоть ягодиц и не сильно шлёпнул.
— Гарри! — вскрикнула Гермиона от неожиданности.
— За такой вид можно и убить, — пробормотал он с гордостью взирая на отпечаток ладони на её коже, словно на своё клеймо.
— Гарри, — промычала Гермиона в подушку и крутанула бедрами в нетерпении.
Гарри плотоядно улыбнулся и, пальцами пройдя по влажным створкам, раздвинул их и приставил головку подрагивающего члена.
Когда он плавно вошёл, оба на секунду замерли, впитывая в себя новые ощущения. Спешить было необязательно, и Гарри начал двигаться не торопясь, наслаждаясь теснотой и сладким жжением влагалища Гермионы. Он руками держал её за бёдра и медленно насаживал на себя. То полностью выходил, то входил до самого конца. Но такой темп перестал устраивать Гермиону, и она начала подталкивать Гарри ускориться, стараясь резче подмахивать бедрами. Он подстроился под её движения, всё сильнее вталкиваясь в глубину любимой. Жёстче. Быстрее.
Стоны, скрытые подушкой. Рычание Гарри. Следы на нежной коже от давления онемевших пальцев. Всё это только добавляло остроты ощущениям от вторжения. Скорость продолжала нарастать, и Гарри, чтобы не застонать в полный голос, впился губами в шею Гермионы, пока его пальцы нащупали комок удовольствия, который Гарри начал умеренно ласкать, совершенно точно зная, как нужно это делать.
Он почувствовал, как стенки влагалища начали сокращаться сильнее, а влажное тело Гермионы сотрясалось в аккорде финального удовольствия. Только тогда он дал волю и себе. Он сделал ещё несколько мощных, яростных движений, стараясь скорее догнать Гермиону.
В этот же момент, когда кульминация была близка, Гарри понял, что теперь ничего не сможет помешать их с Гермионой воссоединению и возможности зародить новую жизнь. Никто не может помешать им зачать ребёнка, о котором он так долго мечтал. Он с восторгом излился в глубины женского естества и, расслабленный, полностью обмяк на Гермионе.
— Не обольщайся, — промычала она снизу, спустя минуту.
— О чём ты? — всё ещё тяжело дыша, пробормотал Гарри.
— Я давно на противозачаточных средствах.
Гарри резко поднялся и перевернул Гермиону, взгляд которой был всё ещё затянут поволокой страсти.
— Ты не хочешь от меня ребёнка?
— Гарри, — устало прикрыла глаза Гермиона, — мы ничего до конца не решили. Мы даже не разговаривали нормально.
— Подожди, а это? — обиженно спросил Гарри, посмотрев на голую грудь с торчащими от возбуждения сосками.
— Этим мы занимались и раньше. Это никуда ни денется. Но прежде, чем создавать нового волшебника, стоит подумать о тех, что уже есть, и решить наши проблемы.
— Если ты…
— Прежде всего, эмоциональный. Помнишь про психолога?
— Помню, — буркнул Гарри, резко вскочив, стал натягивать штаны. — Пойдём.
Минуту спустя Гарри уже полностью оделся, даже верхнюю пуговицу на рубашке застегнул и встал возле входа, наблюдая за немного удивлённой Гермионой, которая прыснула в кулак.
— Куда?
— К психологу, — раздражённо ответил Гарри. — Быстрее поговорим, быстрее выберем дом для нашей оравы.
— Гарри. Ещё вчера ты готов был меня убить. Постоянно унижал, отправляя к мужу. Ненавидел и презирал, а сегодня нас ждут дети и…
— Когда? — нетерпеливо спросил он.
— Гарри, — заговорила Гермиона, медленно вставая. Она начала натягивать пижамные штаны и завязывать узлы на рубашке. — Я свяжусь с ней, и на днях обязательно сходим. Лучше скажи мне, что с Роном?
— А что с ним? — пожал плечами Гарри. — Он под стражей. Вас разведут. Ты волнуешься за него?
— Да, Гарри. Волнуюсь. Мне страшно и непонятно, что могло сподвигнуть его на подобный образ жизни. Я боюсь, что он может… Ладно, — вздохнула Гермиона, решив отложить разговор о суицидальных наклонностях Рона на потом. — Пойдём, сходим к ребятам, а то мы уже долго… разговариваем.
— Могли бы ещё… поговорить, — Гарри попытался поцеловать Гермиону, но она выкрутилась и вышла в коридор.
***
— Не знаю, чего ты жалуешься? Ну будет у нас новый дом и вместо одного безразличного отца — другой. Какая разница? — сказала Роза и снова принялась за чтение книги, которую ей принесла Винки.
Парни непонимающе посмотрели в её сторону, а Лили же продолжала рисовать рисунок, на котором была изображена Гермиона. В последнее время она постоянно её рисовала, может быть, потому что в их доме слишком часто произносилось это имя, особенно со стороны отца.
— Папа не был безразличным, — заметил Хьюго, доставая шоколадную лягушку, спрятанную в кармане, — и неужели тебе неважно, что будут говорить о маме?
— Да что ты? Улыбка и похлопывание по спине это, конечно, очень сильно. Он недалеко ушёл от… от мистера Поттера, — она осторожно взглянула на Джеймса.
— До мистера Поттера далеко всем, — пробормотал тот, глядя в окно, — я не помню ни одного нормального разговора с ним.
— Мне нравится Гермиона, — закрыла альбом Лили и упрямо взглянула на братьев.
— Конечно, она всем нравится. Но разве это повод становиться нашей матерью. У нас уже есть одна.
— Но, в отличии от мамы, Гермиона любит отца с самого детства.
— И как ты это понял? По постоянным конфликтам? — фыркнул Джеймс. Он не очень хотел менять устоявшийся уклад жизни, хотя и понимал, что поезд уже тронулся, и им осталось лишь запрыгнуть в него и мчаться вместе со всеми. — «Что-то они долго», — подумал он про себя.
— Бабуля Молли рассказывала. Говорит, в нашем детстве он с нами даже играл и показывал финты на метле, — улыбнулся Альбус, вспоминая рассказы бабули.
— Ну рассказывала, ну и что? Она могла выдумать всё. Мне вообще кажется, что все эти истории приключений с мистером Поттером и родителями — сущие сказки. Ну откуда в Хогвартсе взяться огромной змее? И как он бы с ней справился? — поинтересовался Хьюго, прожевав шоколадную лягушку.
— Не без помощи Альбуса Дамблдора, — сказала Гермиона, неожиданно войдя в палату. За ней очень мрачный зашёл Гарри.
Дети вскочили. У Розы выпала книга, Хьюго быстро проглотил лягушку — на шоколад у него была аллергия, а Лили улыбнулась Гермионе. Только Альбус и Джеймс остались безразличными к суматохе.
Гарри увидел толстенный фолиант, который лежал у ног Розы и чуть улыбнулся.
— В школе у твоей мамы это была любимая книга.
— Я знаю, — нервно улыбнулась она. Её переполняло чувство благодарности к этому суровому мужчине. Ведь именно его она увидела рядом с собой в том аду, в котором оказалась. Тогда как её собственный отец стоял в отдалении, не делая попыток даже подойти. — Я рассказывала ребятам, что о ваших приключениях написано в истории Хогвартса, а, значит, это не может быть ложью.
— Это не ложь, — согласился Гарри, рассматривая девочку и находя в ней поразительно много от Гермионы в детстве, — но и не вся правда.
— Рассказать не хочешь? — спросил Джеймс. — А то мы и знаем о тебе, только что из книжек.
— Не думаю, что сейчас самое время, — он неуверенно посмотрел на Гермиону, но та одобрительно похлопала его по руке.
— Самое время, — мягко улыбнулась она, потом прошла вперёд, подняла книгу и села рядом с Розой и Лили.
Гарри немного помялся и под пристальными взглядами детей и Гермионы начал свой рассказ. Но не с Хогвартских приключений, а с самого начала. С того самого момента, когда в воскресное утро в дом на улице Тисовой пришло странное письмо.
========== Эпилог и Тсс… ==========
Комментарий к Эпилог и Тсс…
Это эпилог, мои дорогие. Это финал моей самой противоречивой работы. Но не финал истории. (подмигивает)
Надеюсь, она зацепила вас так же, как и меня, потому что это не сказка) Из сказок я выросла)
Солнце было ещё высоко, когда еженедельный сеанс психотерапии уже заканчивался. В кабинете доктора психологических наук Хелен Стоун было прохладно, но не благодаря высокотехнологичному кондиционеру. Он выходил из строя при каждом появлении пациентов-волшебников, а из-за заклинания, которым Гермиона снизила температуру в помещении.
Приближалось Рождество, и Гарри с Гермионой ходили в традиционных свитерах от Бабули Уизли, которые та вязала каждый год. Она вязала их на всех, даже на тех, кого забрала старуха с косой или тех, кому в больничной палате ничего кроме пижам носить не разрешали.
Гарри наконец закончил рассказ о смерти Рона, который проткнул себе горло вилкой в Азкабане. Того замучило чувство вины из-за дочери, которую он по сути сам отдал в лапы Малфою-младшему. Его до сих пор потряхивало от увиденных заново событий, но это было ничто по сравнению с состоянием психиатра, которой не терпелось остаться одной.
— Я рада, что мы с вами прошли этот путь, — спокойно улыбалась Хелен, стараясь не выдавать своего состояния, — надеюсь, это поможет вам в будущем избегать ненужных воспоминаний и душевных тревог. Гарри?
— Я если честно ещё до нашей встречи всё для себя решил, а теперь чувствую себя ещё и скотиной, — взлохматил Гарри волосы, давно требующие стрижки.
Последние месяцы были очень напряжёнными. Суд, на котором ко всеобщему удивлению его оправдали. Погоня за Снейпом, который уничтожил все улики его изобличающие. Детские истерики Джеймса, который принципиально не хотел принимать нового уклада жизни. И походы к психиатру точно не улучшали его состояния. Он скидывал напряжение лишь ночью, когда сливался с Гермионой в едином наслаждении.
— Гарри, не груби. Ты же не мог знать всего.
— Я должен был этого захотеть, — Гарри вскочил, засунул руки в карманы и подошёл к окну. — Ладно. Что сейчас говорить об этом.
— Да, Гарри, то, что вы осознали свои ошибки, есть очень большой шаг вперёд. Просто в будущем слушайте друг друга. Больше разговаривайте, а не….
— Трахайтесь? — улыбнулся Гарри, подмигивая Гермионе, которая очень строго на него смотрела. Впрочем её строгость распространялась лишь до закрытых дверей спальни.
— Гарри. Ну сколько можно? Простите, Хелен. Мы наверное уже пойдём, — встала она с кресла, которое тут же приняло привычный вид.
— Да. Ваше время на сегодня вышло, — поднялась и Хелен. — Гарри, вы что-то ещё хотели сказать?
Гарри посмотрел на Гермиону и увидел, как она выразительно смотрела на дверь. Он вздохнул и качнул головой.
— Нет. Спасибо вам за всё. Представляю, как вы от нас устали за эти месяцы.
— Нет, что вы, — натянуто улыбнулась Хелен, — просто, вы оба очень эмоциональные. Плюс, приходится буквально погружаться в ваши воспоминания, — она покосилась на омут памяти, который Гермиона уменьшала и складывала к себе в сумочку.
— Спасибо вам за всё, Хелен, — улыбнулась Гермиона, — деньги я как всегда переведу на ваш счёт.
Гарри кивнул и пожал руку чернокожей женщине в цветастом платье.
Когда пациенты вышли за дверь, Хелен резко выдохнула и устало опустилась в кресло, зная, что ближайшие сутки даже разговаривать ни с кем не сможет. Слишком сильно на нее действовали эти встречи. Она не заметила чуть открывшуюся дверь и шепот Гермионы, дающий Хелен блаженное беспамятство.