— Что с тобой? — шепотом спросил Альба, глядя на перекошенное лицо кронпринца. Михаэль смотрел на родственницу так, как если бы увидел труп.
— Ничего, — процедил тот. Голос его по теплоте не слишком отличался от голоса короля и королевы Верберга. Страх, ненависть сквозили в них; Астрея не чувствовала к себе никакой неприязни. Может, ей было попросту все равно. Как бы то ни было, появление Императрицы заставило всех эльфов крепко взяться за подготовку к свадьбе, что Михаэль ощутил на себе со всей болью. Примерка одежды, нанесение краски, укладывание волос происходило при Астрее, которая оказывалась недовольной всем подряд. Императрица любила порядок и точность; эльфам более по душе приходился хаос. Михаэлю казалось, что бедная портниха и «мама» происходят из разных планет, а то и разных миров. А он находится где-то посередине, на перепутье, не может найти места между холодным рационализмом и желанием жить, дыша полной грудью. Бесчувственность Михаэль взял от отца; человечность — от матери. Два противоположных качества сводили с ума. Никогда прежде кронпринц не понимал этого с подобной отчетливостью. Примеры стояли перед глазами.
Белая основа покрывала его лицо, грудь и руки. В любой другой день юноша обрадовался бы нежным девичьим рукам, скользящим по коже, но сегодня Михаэль думал совсем о другом. Где же Темный король, когда он так нужен? Вместо дальнего родственника, который стал самым близким из всех, рядом сидела ненавидимая Императрица.
— Нёрлэй был другим, — говорила Астрея часто, с разочарованием разглядывая внешность потомка, как если бы находилась в музее. Более всего она презирала янтарные глаза, доставшиеся от Адоры; да и в целом осуждала мягкость многих черт. Что Михаэль мог сделать? Ничего. Разве что сравнивать себя с отцом и дедом, чьи портреты висели в коридоре. Испорченная внешность, испорченная кровь, жалкое подобие великих предков…
Фиолетовые линии, изображавшие море, рисовали особенно долго. Рисовали, стирали из-за недовольства Императрицы, намечали заново. Кожа кронпринца горела от жгучего сока. Создавалось впечатление, будто их рисуют ядом или чем-то, что организм носителя серебристой крови не мог принять. «Серебро — оно как зараза…» — совершенно некстати пришла странная мысль, когда юная художница проводила кончиками пальцев по его скулам.
Золотые пятна нанесли быстрее всего. Этот цвет Михаэль всегда любил. Золото напоминает солнце.
— Клоун клоуном… — проворчал кронпринц, смотря в зеркало.
— Да, — раздался голос Астреи. — Твой отец выглядел большим клоуном в Аланде, когда пытался выловить невесту. Всего-то нужно было ударить ее льдом по голове, чтобы успокоилась, но Нёрлэй понял то не сразу.
Михаэль никак не ответил на сказанное и лишь отрешенно разглядывал белый халат, что нарекли в Верберге костюмом жениха. Абсолютно бабский костюм. Не хватало только ненавистного обруча-солнышка, который, к счастью, не могли найти. Тщетно кронпринц пытался не представлять сцену, описанную Астреей. Бьющуюся на побережье сирену, отца, управляющего водой, и окровавленный кусок льда. В горле стоял комок; Михаэль настойчиво изучал золотую вышивку на вороте.
— Когда мы вернемся в Анлос? — спросил Михаэль вполголоса, чтобы тишина не действовала на нервы.
— Выезжаем сегодня, — последовал ответ. — Свадебная карета сразу отправится в столицу. Я останусь здесь на пару дней, нужно многое обсудить с эльфийскими выскочками. За главного в Анлосе остаешься ты, поэтому не забудь про северный город. Желательно даже, чтобы ты переехал туда. Не доверяй выродку гор, — бросила она странную фразу, намекая на красноокую деву майомингов, что охраняла тайны семьи и мира.
— Разумеется. Ты учила никому не доверять.
— Кроме меня.
— Кроме тебя… мама.
«И в итоге я доверяю только Темному королю, — подумал Михаэль. — Даже смешно. Когда он придет?»
Он ждал его, как никогда ранее.
Темный король не появился ни во время подготовки, ни во время поездки по городу в закрытой карете до пляжа, ни во время одинокого стояния на берегу.
Небо оставалось девственно-чистым, ветер смолк, волны утихли — какой контраст со вчерашним днем! Солнце палило, грозя оставить ожоги на нежной коже… если бы ее не защищала краска. Михаэль устало, болезненно прикрыв глаза, смотрел на воды эльфийского залива. Где-то там, за туманной дымкой, скрывается земля вампиров. И почему он думает об этих проклятых созданиях даже сейчас?.. Михаэль выдохнул. Жарко. Температура словно повышалась с каждой минутой, дышать становилось труднее. А еще это глупое «солнце», сдавливающее лоб… Вспылив, Михаэль сорвал его и швырнул в залив, с мстительным удовольствием отметив круги на воде. Юноша сам не ожидал от себя подобных радикальных мер. Обычно он сохранял дьявольское ироничное спокойствие даже в минуты стресса. Однако день выводил из себя.
— Святая Мёрландия ее дери, — процедил кронпринц. — За такие страдания, Аделайн должна мне по меньшей мере… — что именно должна сделать вербергская принцесса, Михаэль так и не решил. В голове крутились мысли одна пакостнее другой. Он отказался от них, признав, что Аделайн тоже несладко. И вообще едва ли считает сегодняшнее событие праздником.
А солнце светило…
Увидев впереди алый флаг, который являлся сигналом к действию, Михаэль едва не расплакался от счастья. Поганые эльфы не додумались натянуть ткань под тем местом, где стоял кронпринц. Наследник Империи ощущал, что наряд прилип к нему второй кожей — как покрывало утром. Песок жег через подошву, глаза болели. Послав к святой Мёрландии все местные обычаи, Михаэль быстрым шагом направился навстречу Аделайн, чья лиловая фата наконец появилась на пляже. Какое ему дело до традиций! Через пару лет эльфы будут верить в Звезды и считать его, Михаэля, Верховным меморием, как остальные. Титул он ненавидел и рассчитывал отдать Астрее. «Показуху» кронпринц презирал. Эльфийская свадьба вполне подходила под это определение.
Задул долгожданный ветерок, вырвав у Михаэля полувздох, полустон. Зализанные назад волосы прядка за прядкой высвобождались из прически. Обувь зарывалась в песок, пару раз юноша наступил на юбку. Ему было все равно. Лишь бы встретить Аделайн и исчезнуть в полутьме церкви. В каком виде — то уже неважно. Любой, кто после припомнит его, будет сожжен на главной площади столицы. Мнение жрецов, эльфийских правителей, народа Верберга принца не интересовало.
Принцесса отчаянно показывала ему, чтобы Михаэль остановился, но юноша упрямо шел вперед. Тогда девушка, подобрав юбки, побежала навстречу. Искусственная коса вилась за спиной невесты хлесткой змеей. Аделайн не успевала за ним, как бы сильно ни хотела этого. Лишние шаги будущий муж успел сделать. Он прекрасно понимал содеянное. Наверное, по эльфийским меркам это подлинное богохульство.
— Всё, моя дорогая! — крикнул Михаэль издалека. Один вид Аделайн заставил пробудиться отменной серебристой вредности. — Теперь в браке буду верховодить я, ты будешь надо мной в других местах! Святые традиции нарушены!
На Аделайн было надето сиреневое с белым платье, пышное до такой степени, что жениху пришла на ум марля. Впрочем, на него тоже надели марлю. Озлобленная невеста откинула фату. Разукрашенное лицо принцессы от души повеселило Михаэля.
— Ты как панда, — сказал он, стоило суженной оказаться рядом.
— А ты… — выдохнула Аделайн. — Горный козел, вот ты кто. Неужели нельзя вести себя нормально хотя бы на свадьбе?! Я думала, ты издеваешься надо мной, но хотя бы осознаешь ответственность! Ты же совсем идиот! Боги теперь никогда не осветят наш брак! Корона… это наша реликвия, ей три века! И ты выбросил ее в море! Как только великая Аэрмиссе не забрала тебя с собой!
Глядя на взбешенную невесту, Михаэль не мог сдерживать радости. Кто бы мог подумать, что принцесса настолько религиозна? Хитро прищурившись, позабыв про жару, он произнес:
— Может, я специально это делаю? Чтобы…
— Чтобы я тебя возненавидела? Преуспел.
Он хотел сказать другое. Сглотнув комок в горле, Михаэль чинно произнес:
— Про панду я серьезно. Краска потекла от жары.
Аделайн в ужасе коснулась лица. На подушечках осталась бело-золотая краска. Принцесса всхлипнула, глядя на пальцы. Михаэль же, почувствовав каплю, сбегавшую по щеке, философски произнес:
— И у меня тоже…
Не выдержав, девушка расплакалась. Слезы, которые она сдерживала три дня, сдерживала сейчас, вырвались наружу. Линии на коже смешались, краска расплавленной маской потекла вниз, на ворот, на грудь, на юбку. Золотые дождинки упали на подол. Вздохнув, кронпринц отер лоб рукавом — и с мстительным удовольствием увидел на белой ткани след. Вековые традиции были осквернены окончательно и бесповоротно. Как он хотел.
— Это все ты виноват… — донесся до Михаэля злой шепот. — Разгневал собой богов… Святая Аэрмисса…
Кронпринц фыркнул. Он даже в любовь верил больше, чем в высшие силы. Женские же слезы нервировали.
— Помилуй, какая Аэрмисса? Хватит рыдать, я устал тут стоять. Жара невыносимая, сейчас растекусь. Заканчивай, говори свои молитвы и пошли отсюда.
Девушка шмыгнула носом и, в последний раз отерев щеки, одарила злым взглядом Михаэля.
— Какие молитвы, — резко сказала. — Единственное, что я хочу говорить, это проклятия. Ты смог испортить единственный день, проведенный с тобой, который я бы вспоминала с удовольствием. Я просила уважения, неужели нельзя бы хоть один день побыть нормальным, раз кронпринц Империи — невыносимый…
— Лунный свет сжигает быстро, — произнес Михаэль. Радужка его засветилась. Аделайн дрогнула и сразу же воспряла, гордо выпрямившись.
— Теперь ты мне угрожаешь. Спасибо. Всегда мечтала об этом в свой день рождения и совершеннолетия, — выплюнула она.
— Оу, — вырвалось у юноши. Он даже почувствовал себя неудобно. На пару секунд. — Смешно, — заметил Михаэль, поняв, что невеста отмечает праздник в дни Альдебарана. — Моя мощь — свет луны и ночи, твоя — солнца и дня. Даже трогательно, как мы непохожи. Извиняться не буду.
— Не сомневалась, принц Михаэль.
— Есть такое выражение: милые бранятся — только тешатся, — раздался третий насмешливый голос.
Небо мгновенно потемнело, тучи затянули его плотным покрывалом. Ветер ударил принца и принцессу в лицо. Лиловая фата сорвалась с Аделайн и полетела в сторону моря. Холодная волна окинула молодоженов, заставив взвизгнуть девушку, а Михаэля — подпрыгнуть от неожиданности, отскочить и едва не растянуться на побережье. Вторая волна оказалась выше, злее первой. Она намочила одежду по колено, Аделайн вовсе ощутила касание моря по пояс. Не успел Михаэль слова сказать, как гром разрушил тишину побережья окончательно. Вербергская принцесса взвизгнула снова. Она дрожала. «Боится?» — понял юноша, и тут молнии ударили прямо в морскую пену. Вспышка явилась во тьме бури.
И еще одна, серебристая и особо яркая.
Темный король стоял за спиной Аделайн, прижимая к себе обмякшую деву. Пальцы скользили по телу невесты в ирреальном сиянии, с редкими всполохами фиолетовой краски. Голова принцессы опустилась, руки повисли, ноги подкосились. Михаэль, кинув взгляд в сторону эльфийского храма, негромко спросил:
— Решили выдрать ей сердце?
Конечно же, он знал традиции Синааны. Руки Короля по локоть в крови. Он выдирает смертное сердце каждый раз, когда к нему приходит очередная потерявшаяся во тьме душа, чтобы заменить его новым, бессмертным и получить очередного слугу Синааны. Демонов, демонесс.
— Зачем мне ее сердце, если твое достаточно черно? — спросил Король со снисходительной улыбкой.
Да, черно. Как земли Оссатуры, о которых Михаэль столько слышал. С ожиданием он смотрел, как чудотворные силы правителя востока изучают чужое его воле создание, чтобы подчинить себе всю расу, проклясть остатки народа и их землю. Сделать такими же алчными и беспокойными, какими стали люди. Кронпринц Империи продал невесту и, вместе с ней, счастье и благоденствие тысяч жителей Верберга. Осознанно. Михаэль понимал, что делает. Темный король — не добрая фея, которая выполняет желания просто так. Да, бессмертие Аделайн — это плюс, безусловный плюс. Однако Майриор Десенто получит гораздо больше, чем Михаэль Аустенос. А вербергская принцесса, наверное, не простит мужа никогда.
Сияние прекратилось. Дальний родственник с интересом взглянул на залитое бледностью лицо Аделайн.
— Интересные создания… — прошептал Король. — И насколько глупые… Ты проживешь долгую жизнь, Михаэль, — вдруг обратился он к принцу Империи. — Очень долгую, пустую и бессмысленную. Лови свой единственный смысл, — Майриор Десенто разжал пальцы, и принцесса упала на песок, даже не очнувшись. — Какая неудача. В следующий раз ты тоже ее не поймаешь, но будешь жалеть об этом до последнего дня. Мы увидимся позже, Михаэль. Вздохни поглубже.
Темный король исчез в радужной вспышке; принц выругался и опустился рядом с Аделайн. Непогода чуть успокоилась, ветер прекратился, но начиналась холодная морось. Капли падали на лицо принцессы, учащаясь. Невеста надрывно дышала, хрипела, будто задыхаясь. Ресницы ее дрожали. Руки стучали по песку.
— Аделайн? — с тревогой окликнул ее юноша. — Ты…
Да, она умирала, умирала так глупо и непонятно, что принц рассмеялся. Воздух не доходил до легких девушки. Король обещал невесте бесконечную жизнь… Что в итоге? Майриор Десенто спокойно может обмануть, как обманывал десятки жертв до кронпринца. Михаэль, дурак, купился на обещания. Королю нет нужды выполнять чужие желания, даже если оплата получена. Хаос приятнее для владыки Синааны, за ним интересно наблюдать. Если Аделайн умрет, проблемы принц Империи будет решать много лет: извинениями перед Астреей, войной с эльфами, новым браком.
Вздохни поглубже…
— Никакой фантазии, — проворчал Михаэль и, выполнив последнее напутствие Короля, припал к раскрытым губам принцессы, закрыв ей нос. После первого раза Аделайн слабо застонала, перестала двигаться. После третьего — открыла полные страха глаза. Четвертый не понадобился. Михаэль отстранился. Всего лишь прощальная шутка от Короля…
— Ты упала в обморок, — сказал кронпринц. — Уверен, виноваты корсеты и жара. Ты в порядке?
На губах продолжало гореть жалкое подобие поцелуя. Аделайн запунцовела.
— Мне кажется, я видела… — девушка замолчала и взглянула на небо. Начинался дождь.
— Ничего ты не видела. Вставай и отряхнись, — приказал Михаэль. — Мне тебя нести еще — весь костюм испортишь песком. Не то что бы я о нем беспокоюсь, тем более он в краске… Вставай! — принц встряхнул Аделайн, и девушка наконец очнулась. Адель встала, чуть пошатываясь.
Она была настолько легкой, что Михаэль подумал: диванная подушка тяжелее. Дождь усиливался. Принц гадал: что с Аделайн сделал Темный король? Майриор Десенто обещал изучить эльфийскую расу, дать девушке бессмертие. Она же едва не задохнулась в руках принца и теперь, едва живая, с лихорадочным румянцем на щеках, лежала в его объятиях, прислонившись к плечу жениха. Наверное, они выглядели прекрасно: мокрый насквозь принц и измученная, в песке и пятнах принцесса. Он — без украшения-солнца, она — без фаты. Бедных эльфов ждала трагедия, но юноше было все равно. Перед глазами мелькал образ повзрослевшей Аделайн, который никак не желал исчезать. Безусловно, морок наслал Темный король. Михаэль слышал голос-колокольчик, веселый и юный, как у девчонки. Она называла его имя — «Мишель» — и смеялась. Тонкая фигурка Аделайн — вот что видел он да синие глаза, полные любви.
«Ненавижу тебя», — зло подумал Михаэль, обращаясь к Майриору Десенто. Подобные мысли посещали его первый раз. Аделайн молчала.
— И все-таки я видела Темного короля, — вдруг произнесла она тихо. Кронпринц ничего не ответил на это.
Эльфийская тропа привела промокших, продрогших молодоженов к толпе, за которой скрывался храм двух океанов. Толпа немедленно загомонила, обсуждая странную пару и не менее странную погоду. Кто-то открыто возмущался осквернению традиций. Аделайн прятала заплаканное лицо, прислонившись к плечу будущего мужа. Михаэль, высокомерно подняв голову, шел вперед, не смотря по сторонам. Картина изменилась, когда пара зашла под крышу храма. Атмосферой в ней стала ненависть. Король и королева, сидящие в ложе правителей, разом побледнели, но не сказали ни слова. С жрецов и монахов словно сошла краска. Одна Императрица явно не понимала ужас происходящего. Астрея только приподняла бровь, увидев мокрые следы за кронпринцем. Михаэль, чудом сохраняя серьезное выражение лица ступил на алтарь, где стоял ничего не понимающий Виа. Осталось только обрезать фальшивые волосы под полные ненависти взгляды…