— Ребята были хорошие, они нас прикрывали, мы поэтому в бордель залезли, чтобы никто ничего никому.
А Баки травил очередную байку, рассказывая истории, которые когда-то происходили с ними на каждом шагу, даже умудрился вставить о Великой депрессии, мол, это родители рассказывали о дедах.
Слушая перевод всего этого, Стив удивлялся таланту Баки врать напропалую, да так, что не прицепишься ни к чему.
— Вы мне никогда не говорили, — сказал Брок обоим. — Вы мне никогда ничего такого не говорили.
— Брок, это было так давно, — примирительно сказал Стив, понимая, что они слишком много упустили в их отношениях. И если Баки еще можно было понять и простить за скрытничество, то для себя оправданий Стив не видел. Если только одно — пока он не знал, что Баки жив, ему было слишком больно говорить о нем.
А Баки разливался соловьем, все рассказывая и рассказывая истории, словно что-то прорвало плотину.
— Брок, — Стив наклонился к его уху, — я сейчас смотрю на него и вижу того, другого, довоенного Баки. Я уже не мечтал его таким увидеть.
Брок похлопал его по колену, продолжая переводить. Давно надо было вытащить сюда обоих.
За столом смеялись, на особенно смешных моментах даже хлопали в ладоши.
— Господи, — Баки в очередной раз прервался, чтобы попробовать очередное блюдо, — мясо просто божественно. Такого в городе не купишь нигде, даже на фермерском рынке. Обалдеть можно, — и положил себе еще кусок.
Стив с помощью Брока тоже похвалил угощение, которое было выше всяческих похвал.
— Не знаю уж, чем кормят свиней на ваших фермах, — сказала тетя Аугуста, — а я кормлю их лучшей кукурузой с собственных полей. И не только кукурузой, — подмигнула она.
Брок перевел Стиву. Он в первый раз видел своих суперсолдат пьяными и поплывшими. Баки моментально стал душой компании, а вот Стив сидел с блаженным выражением лица и все гладил и гладил Брока по колену.
— Да мы представления не имеем, чем кормят тех хрюшек, которые идут на прилавки в магазины, — громче обычного поведал Баки, чувствуя, что изрядно пьян, да и Стив тоже, судя по всему. — Вы все такие замечательные, просто слов нет, правда, Стив? — Баки ткнул его локтем под ребра.
— Да, конечно, — тут же ответил Стив, как только получил перевод от Брока. — Вы все… Это так здорово, что у Брока есть такая любящая и замечательная семья.
Стив чувствовал опьянение, но был уверен, что оно не продлится долго. Сейчас было так хорошо, легко, словно они вернулись в довоенный Бруклин, в котором, если посмотреть правде в глаза, не было ни забот, ни тревог, просто была жизнь, как она есть.
Стиву было неприятно врать этим замечательным людям о том, что у них с Броком, о том, что рассказывал Баки, оставляя только ситуацию, перевирая все остальное, чтобы не раскрыть секрета. И, Стив знал, Баки тоже это было неприятно, но видя, как он веселится, снова почувствовав вокруг себя дружную семью, Стив отгонял от себя все тревожные мысли. Тут им было не время и не место.
Когда тарелки и миски опустели, дети собрали посуду со стола. Анджелика и Андреа ушли ее мыть. Брок повел своих гостей к летнему душу.
— Давайте, — сказал он. — Вечером вода самая теплая. Сейчас полотенца принесу.
Он оглянулся и увидел, что чистые полотенца уже лежат здесь — тетя позаботилась.
— В душ — и спать, — скомандовал Брок.
— Брок, — протянул Баки, почти повиснув на Броке, он слышал, что рядом никого нет, — ты же зайдешь пожелать нам спокойной ночи?
— Баки, — попытался одернуть его Стив, — прекрати, пожалуйста.
Но сам не мог удержаться, чтобы не потискать Брока хоть немного.
Брок быстро поцеловал каждого, велел:
— Мойтесь давайте, — и ушел.
Он был страшно рад видеть обоих. И они были такие смешные, когда пьяные. И спать отдельно, в узкой кровати, казалось странным и непривычным. Но он прекрасно знал, как орет, кончая Барнс, как скулит Стив, да и сам он не был тихим. А в доме дети и старики. Не надо им всего этого.
Вымылись Баки со Стивом быстро. Летний душ, конечно, наводил на интересные мысли, но не настолько же у всех на виду. А вот оказавшись в кровати, Баки, не утруждая себя одеждой, притянул к себе такого же голого Стива.
— Спи, — приказал Стив. — Бак, ради бога, спи.
— Угу, — пьяно согласился Баки и положил голову Стиву на плечо, обхватывая поперек груди бионикой. — Знаешь, сегодня было так здорово. Я забыл, как это — в кругу семьи. Думал, что забыл навсегда, а сегодня вспомнил, — хмель стремительно улетучивался из организма. — И это так здорово, когда у тебя есть семья, да такая большая. И Брок такой… радостный, солнечный. И он в прошлом году таким приехал, а я сходил с ума, что его не было, и не заметил этого, не заметил этого тепла и солнца, которым он делился с нами. А ты заметил?
— Не знаю, — грустно сказал Стив. — Я никогда не спрашивал, куда он уезжает. Никогда не спрашивал, как провел время, видел только, что он светится весь, и думал, что так и надо. Я такой дурак, Баки. Такой дурак.
— Ага, — согласился Баки, зевая, — еще какой. Спи, Стиви, теперь мы знаем, где Брок. Он с нами.
На следующий день перед поездкой в церковь Брок оставил Стиву и Баки смску с инструкцией, чем заняться, пока все будут на мессе. Правда, он сильно сомневался, что они проснутся достаточно рано.
— Пусть спят, — спокойно сказала тетя Аугуста, доставая из сарая свой велосипед. — Вымотались парни, видно же. Ты раньше такой же приезжал, помнишь?
— Да, тетя, — ответил Брок. — Помню.
Он действительно помнил, как приезжал сюда еще до Стива, и в маленьком зеркальце над раковиной отражался совершенно мертвый взгляд и неподвижное лицо. Помнил, как выматывала его война, и первые сутки на ферме он просто бродил туда-сюда, как сомнамбула, вздрагивая от любого резкого звука. Помнил, как не мог резать свиней, потому что их предсмертный визг напоминал ему визг попавших под бомбежку женщин и детей.
Стало легче, когда его взяли в ЩИТ. И стало совсем легко, когда в его жизни появился Стив. Единственная любовь — хотя тогда он и не думал такими словами. А потом — Баки. Как же Брок ревновал тогда! А потом все как-то сложилось, слилось в живой и тесный треугольник.
Утро для Баки и Стива началось поздно, было почти десять, когда Стив открыл глаза и услышал странную, полную разных фермерских звуков тишину. Но ни единого человека на ферме не было. И Стив решился. Он редко был главным инициатором близости, но сейчас, когда все вокруг дышало спокойствием, а Баки так мирно спал, сладко посапывая, Стив не мог отказать себе в удовольствии разбудить его минетом.
Откинув легкое одеяло, Стив порадовался, что они с Баки спали без одежды и обхватил губами головку любимого члена, который просыпался явно быстрее Баки.
Стив сосал, ласкал губами и языком головку и ствол, и добился того, чего хотел. Тяжелая металлическая рука легла на голову, прижимая, заставляя взять глубже, и Стив брал, умело, привычно, так, как любили они оба. Знал, как доставить удовольствие Баки до мельчайших деталей, и добился громкого, распугивающего каких-то птичек стона, и почти сразу сперма ударила в глотку, а Баки весь выгнулся, задержался на мгновение в странной позе и обмяк.
— Только не говори, что ты сам уже все, мелкий, — пробормотал Баки, не открывая глаз.
— Не скажу, — улыбаясь ответил Стив. Ему было хорошо, просто хорошо, как не было очень давно.
Вытянувшись рядом с Баки, Стив поцеловал его, и тот тут же навалился сверху, принимаясь покрывать поцелуяем его всего, спускаясь все ниже и ниже, к колом стоящему члену, который изнывал без ласки.
Только жадный умелый рот Баки обхватил его член, Стив понял, что надолго его не хватит, слишком он был возбужден и немного взбудоражен.
Когда и Стив кончил, Баки улегся на него сверху, совсем не боясь придавить, и прижался щекой к груди.
— Это хорошо, что мы в церковь не поехали, — сказал он. — Я бы не выдержал. Знаешь, Стиви, этот ужин… Я словно в прошлое вернулся, так это было по-семейному здорово. Почему у нас не так? Почему мы постоянно куда-то спешим, не можем ничего рассказать друг другу, словно мы до сих пор три чужих друг другу человека? Или это я чужой…
— Нет, Баки, — Стив погладил его по волосам, успокаивая, — ты не чужой, ты просто еще не вернулся с войны. Да и я тоже. Давай возвращаться.
— Давай, — по голосу было слышно, что Баки улыбается, но дальше он заговорил серьезно. — Давай возвращаться с этой чертовой войны, которая отпускает только Брока, да и то только здесь. Не знаю, как ты, а я сделаю все, чтобы он весь год улыбался так, как тут.
— Я тебе помогу, — пообещал Стив.
========== 6 ==========
Возвращаясь по дневной жаре на велосипеде на ферму, Брок было подумал, что он слишком стар для таких развлечений, но поглядел на тетю Аугусту, бодро крутящую педали впереди, и хмыкнул. Тете было за семьдесят, и она ездила на велосипеде на мессу каждое воскресенье и сверхурочно — на Рождество.
Он не оставлял Стиву и Баки записок с перечнем инструкций — что сделать на ферме, пока хозяев нет. Только написал, где им оставили завтрак. Городские парни, они же здесь ничего толком не умели.
Ничего, тетя Аугуста найдет им задание. Она старалась соблюдать «день воскресный», но на ферме ничего не делать просто невозможно. Надо кормить скотину и птицу, готовить еду, мыть посуду. Всегда найдутся какие-то дела. Брок еще и за это любил ферму: тут не надо было придумывать себе занятие, чтобы занять руки. Дел всегда хватало.
Они ехали длинной цепочкой, и Брок думал о том, что не помешает перепахать кукурузное поле, и лучше бы не старым трактором; что если трактор будут покупать Стив и Баки, можно будет разориться еще и на полный обвес для него; что надо как-то исхитриться оставить дома тетю Аугусту; что хорошо бы разок приехать сюда весной — Брок никогда не бывал на Сицилии весной…
Солнце пекло спину и голову, прикрытую кепкой, старый велосипед тихо поскрипывал. Брок размышлял о том, какого боя с Фьюри стоило Барнсу подогнать их со Стивом отпуска к его отпуску; о том, что Барнс давно спланировал эту операцию; о том, что его стремление держать самых близких под контролем понятно, но временами утомительно; о том, что две недели в мирной обстановке не помешают им всем.
Стив с Баки провалялись в кровати почти до полудня, тихо разговаривая о том, как хорошо, оказывается, побывать в таком тихом месте далеко от большого города. И ничего, что всего в часе езды о Палермо, где шумят люди на улицах, где ездят машины, взлетают самолеты, грохочут поезда. А тут, на маленькой семейной ферме, было хорошо и, несмотря на галдеж живности, тихо. И очень-очень мирно.
Баки заметил, что перестал дергаться от каждого шороха, а они провели здесь всего день. Стив тоже расслабился, стал спокойнее. А все потому, что они были тут втроем. Сейчас, в эти утренние часы, очень не хватало Брока, но что поделаешь, не всем нужно знать, что они любовники.
Приняв бодрящий летний душ, Баки со Стивом по четким указаниям Брока нашли еду и сидели завтракали, когда семейство Грассо вернулось с утренней мессы.
— Что, только встали? — удивился дядя Берто.
— Э, дядя, ты помнишь, как я отсыпался раньше первые сутки? — спросил Брок.
— Ну да, ну да, — согласился дядя. — Иди, покажи гостям ферму, да еще посмотри, что там кукурузное поле.
— Обязательно, — улыбнулся Брок. — Футболку только сменю.
Он потрепал по плечам жующих суперов и поднялся наверх, чтобы сменить джинсы на комбинезон, надеть футболку попроще и взять с собой смазку.
— Ты бы ополоснулся, — хмыкнул Баки, посмотрев на Брока, но настаивать не стал. — Стив, Брок нас сейчас поведет на ферму смотреть, — перевел Баки для Стива.
— А ферма большая? — спросил Стив.
— Я представления не имею, но, похоже, большая, помнишь же, поля, виноградники… — Баки представил в голове размеры. — Вот и посмотрим. Слушай, я хочу трактор попробовать поводить. Никогда не пробовал.
— Бак, ты представляешь, мы даже не знали, что Брок умеет водить трактор, — немного грустно сказал Стив. — Надеюсь, больше сюрпризов не будет.
— Я тоже, — Баки улыбнулся. — Мы правильно сделали, что приехали.
— Да.
— Вот, в следующий раз слушайся меня сразу, мелкий, — рассмеялся Баки.
Стив тоже рассмеялся. Здесь, на залитой солнцем ферме, далеко от их проблем и работы вообще хотелось смеяться, хотелось жить.
Брок напомнил им, чтобы они взяли с собой воду — все-таки уходили до вечера. Здесь, на ферме, можно было пить воду из-под крана: двадцать лет назад пробурили артезианскую скважину, заделали старый колодец, и вода всегда была холодная, чистая и вкусная.
Баки наполнил их со Стивом армейские фляги, которые они взяли с собой, Стив собрал кое-какой еды, которая осталась у них с завтрака, и прихватил рюкзак. Через пятнадцать минут они были полностью готовы к выходу.
Брок, уверенно шагая, вывел их со двора мимо свинарника, мимо птичника, мимо загона для овец и повел по дороге, обсаженной миндальными деревьями. С одной стороны дороги был виноградник, и тяжелые синие гроздья висели на лозе. С другой был персиковый сад, с деревьев которого давно были собраны и проданы все плоды. Он вел их дальше и дальше, вверх по холму и за холм, где тоже были виноградники и пустое поле.
— Перепахать его надо, — сказал Брок, ненадолго задержавшись на меже. — Идемте дальше. Вон за тем холмом лес начинается. В нем фазаны водятся. Дядя Берто там охотится зимой.
— А дашь мне попробовать? — оживился Баки. — Покажешь, как на тракторе ездить?
Стив любовался красотами, как истинный художник, неторопливо идя и смотря на открывающийся ему пасторальный пейзаж с легкой поволокой задумчивости во взгляде. Баки его не дергал, он вспоминал, как Стив совершенно так же, в передышке между боями, смотрел на красоты европейской природы, на разрушенные города, но там во взгляде читалась боль. А здесь и сейчас взгляд Стива был полон счастливого спокойствия. Такого взгляда Баки не видел у Стива никогда.
Солнце припекало, но ветер трепал волосы и сушил кожу, покрикивали какие-то птицы. Брок расправил плечи, обнял своих парней.
— Дам, — согласился он. — Вон старый возьмешь, как новый купим — и вперед. Вот только вопрос, как мы поедем за новым? Пикап один, тетя Аугуста, конечно, не поедет, но дядя поедет точно. И я. А вам в кузове придется трястись.
— О, круто, на тракторе погоняю, — обрадовался Баки, обнимая Брока.
— Брок, а у детей найдутся карандаши и бумага? — задумчиво сказал Стив, обнимая Брока с другой стороны. — Тут так… мирно, хочется нарисовать. А я с собой ничего такого не взял. Даже не думал, что время будет.
— Это хорошо, что за тобой больше не надо следить с биноклем у морды, — Баки уже залез под комбинезон Брока и мял ягодицу. — Теперь тебя можно трогать, а не только смотреть и дрочить.
— Найдется, надейтся, — заверил Брок Стива. — Баки, руки убрал! Потерпишь до лесочка.
И, противореча собственным словам, он поцеловал сначала одного, потом другого.
— Мы следили за тобой почти сутки, — Баки взял Брока за подбородок и чуть приподнял голову, заглядывая в глаза. — И эти почти сутки я не думал ни о ком, кроме тебя, потому что тебя не было рядом. Я злился на тебя, потому что ты не сказал Стиву, что у тебя есть такое тихое место, где ты счастлив…
— Бак, не надо, — попросил Стив.
— Надо, — не отводя глаз от Брока, спокойно сказал Баки. — И если ты еще раз заставишь меня за тобой следить, я вырву тебе ноги.
И, улыбнувшись, поцеловал Брока, уверенный, что угроза до адресата дошла.
— Вояка грозный, — усмехнулся Брок. — Тебя Аурика застукала. Одиннадцать лет девчонке.
— Стива она тоже застукала, а я был в наушниках от антенны, подслушивал, — тут же обелил себя Баки. — Мне положено было не услышать.
— А я на тебя засмотрелся, вообще не ждал, что кто-то туда придет. — признался Стив, тиская Брока. — Она же не явится в тот лесочек, в который ты нас ведешь?
— Нет, сегодня она со стиркой будет помогать, — ответил Брок. — Идемте.
До лесочка было дальше, чем казалось. Они шли больше часа, прежде чем увидели опушку и на них повеяло смолистым запахом пиний.