========== Пролог ==========
Моросил дождь — мелкий и противный. Не спрятаться было от него, не скрыться, приходилось терпеть и изредка утирать лицо, по которому, словно слезы, скатывались капли. Из-за погоды кладбище казалось еще более унылым, чем обычно, впрочем, вряд ли кто мог ожидать веселье в таком месте. Вдалеке проглядывал сквозь деревья фамильный склеп Миллсов.
Сколько Эмма помнила себя здесь, в Сторибруке, городское кладбище всегда пустовало. Никто не навещал могилы, которые, тем не менее, казались вполне ухоженными. Можно было бы списать все на рьяного сторожа, однако в документах, просмотренных Эммой как-то раз из чистого любопытства, никакого кладбищенского сторожа не значилось. Но кто-то же присматривал! Кто-то же счищал осеннюю листву и смывал весеннюю грязь, а зимой стряхивал с памятников налипший снег.
Сегодня Эмма пришла сюда, чтобы навестить Руби. Ее могилу, последнее пристанище. Эмма приходила и на похороны, но пришлось поспешно уйти, потому что стена ледяного молчания, обрушившаяся на нее, была абсолютно и невыносимо тяжела. Горожане, даже те, кто стоял в стороне все это время, с радостью спустили всех собак на некогда любимого шерифа. В глазах общественности теперь Эмма Свон была прежде всего убийцей молодой девушки, а уже потом — блюстителем закона, защитившим мэра города от безумной наркоманки. Ха, все предпочли бы, чтобы погибла Регина: Эмма готова была спорить, что уж на эти похороны ее бы доставили на лимузине и оказали все возможные почести. Мэра не жаловал почти никто. Почти.
Эмма встряхнулась, сбрасывая с волос холодные капли дождя, и присела на корточки у могильного камня. Провела по нему рукой, с далекой дрожью ощущая равнодушное прикосновение.
— Если бы ты могла помочь мне, Руби, — прошептала она сдавленно. — Если бы только могла…
Ей больше не снились сны. По крайней мере, те, что про волка и расплавленное золото. Вот уже несколько недель Эмма спала спокойно и даже могла бы высыпаться, если бы не загоняла себя на работе. Она задалась целью полностью восстановить свое честное имя и пахала с утра до ночи, забывая про перерывы на обед. Вставала в шесть утра, а домой приходила в двенадцать ночи. Лопатила горы документов, записи видеокамер, опрашивала тех, кто соглашался с ней говорить. Подавала запросы в Бостон на то, чтобы выслали специалистов, упирала на то, что в лаборатории были спутаны результаты, когда шло дело Кэтрин Нолан. Все это отнимало массу времени, Эмму хватало только на то, чтобы принять душ и почистить зубы. Стыдно говорить, но постельное белье она не меняла все те же несколько недель. И каждую, каждую чертову ночь Эмма Свон думала про книгу Генри. Книгу, по которой выходило, что Руби была оборотнем, Дэвид — Прекрасным Принцем, а Регина — Злой Королевой.
Кто поверит в такое в здравом уме? Конечно же, никто. Вот только Эмма готова была поклясться чем угодно, что видела волка в ту ночь, когда застрелила Руби. И волк тот несся на них с Региной с одной целью: перегрызть им шеи. Что оставалось делать?
Эмма еще раз погладила ладонью могильный камень, сама не зная, зачем. Словно надеялась на этот раз ощутить в ответ не холод плиты, а тепло человеческой руки.
Их мир не может быть сказкой. И магии в нем не существует. Но если это не ответ, то где же тогда его искать?
Эмма почти сломала голову. Она искала варианты и сбилась с ног, пытаясь найти хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить на эту тему. Генри отпадал, само собой: он верил в сказку и не допускал иной возможности, а Эмма все же предпочла бы для начала рассмотреть иные варианты. Регина не хотела говорить ни о чем, что касалось несчастного случая, да еще и всеми силами избегала Эмму даже после того, как они провели чудесный вечер в ее особняке, ожидая возвращения Генри. Парень сильно обрадовался, увидев, что его мамы наконец поладили между собой, и Эмма тогда почувствовала себя счастливой, пусть хотя бы на пару часов. Регина не позволила ей остаться на ночь и выставила на улицу, Эмме пришлось поддернуть воротник и поплестись к машине: какое-то время после выхода из-под стражи она была вынуждена ночевать там. Никто в городе не мог — или не хотел — помочь ей и предоставить жилье, даже съемное. Вдова Лукас, понятное дело, не хотела даже слышать об Эмме, а Мэри Маргарет все еще злилась после того, как застукала их с Региной в машине. Эмма оставила ее квартиру сама, не выдержав гнетущего молчания, которое теперь неизменно сопровождало их вечера. В «Жуке» спать было дико холодно и неудобно, на обогрев уходила масса бензина, а кошелек пустел на глазах. Поддавшись давлению общественности и требованию прокурора, который, разумеется, не остался довольным вынесенным вердиктом — и это несмотря на то, что вердикт ему и принадлежал! — Регина снизила Эмме зарплату, и теперь приходилось экономить буквально на всем. Немного удачи перепало Эмме в день, когда какой-то парень по имени Питер согласился пустить ее в пустующую комнату в своей квартире. «Мне все равно, что там скажут или подумают, — сказал он, помогая Эмма перетаскивать нехитрые пожитки. — Я знал Руби. Знал, что у нее творится в голове. И знаю вас. И знаю, что вы бы никогда не выстрелили в нее просто так…» Его слова придали Эмме немного уверенности в собственных силах. Она даже понадеялась, что Питер расскажет ей что-то такое, что поможет отыскать истину, но он отказался во всем этом участвовать. Эмма не давила, она была благодарна за то, что он позволил ей жить у него. Может быть, однажды он решится и на другое. Если подтвердится, что Руби была наркоманкой, что была как-то связана с убийствами Кэтрин и Сидни… Да, ее отпечатки были найдены на местах преступлений, но прокурор Альберт Спенсер так сильно стремился засадить за решетку действующего шерифа, что не дал ход делу Руби. В интервью «Сторибрук Ньюс» он заявил, что даже если бы Руби и была ответственна за все эти ужасные преступления, она уже мертва и никак не сможет понести наказание. Для начала, продолжил он свое выступление, следует все же поохотиться на кого-то живого, прежде чем сваливать что-либо на плечи невинной мертвой девушки. Разумеется, горожане его поддержали, дружно забыв, что Руби была под воздействием наркотиков, когда попыталась напасть на мэра и шерифа. Людям нужен был ответчик, а что спросишь с покойника? Единственной, кто не согласился с таким решением прокурора, оказалась Эмма, вот только ее мнения никто не спросил. Оставлять же все в том виде, в котором оно пребывало сейчас, Эмма не собиралась. Ее оправдали, это верно, но осадок остался. И горожане продолжают обвинять ее в намеренном убийстве, не веря, что пули были выпущены лишь для обороны.
Может быть, что-то подлили в пунш, который все пили тогда на празднике?
Эмма поджала губы и покачала головой.
— Ты унесла все свои тайны в могилу…
— Что бы вы стали делать, если бы она ответила вам, мисс Свон?
Насмешливый мужской голос заставил Эмму резво вскочить.
Голд почти не изменился — все та же кривая полуусмешка, чуть встрепанные волосы, золотой зуб. Разве что лицо его немного осунулось да взгляд стал более настороженным. Он стоял в паре шагов от Эммы, опирался на неизменную трость и явно намеревался поболтать.
— Где вы были? — тут же спросила Эмма, вспоминая, взяла ли с собой оружие: из-за всех событий теперь она старалась обходиться без него по возможности. — Вас искали в связи со смертью Лукас.
Никакого удивления от его появления. Должен же он был когда-то это сделать.
Голд ухмыльнулся, зуб его, казалось, стал еще желтее.
— Я никуда не девался, мисс Свон. Быть может, вы плохо меня искали?
Поисками Голда занимался прокурор. Эмма, конечно, никого не обвиняла, но, возможно, Альберт Спенсер действительно искал не там? И не так? Или не искал вовсе.
Видимо, Эмма изменилась в лице, потому что Голд вдруг цокнул языком и покачал головой.
— Только не говорите, что собираетесь меня арестовать.
Признаться, Эмма хотела бы. Вот только нельзя арестовывать людей за то, что они подкрадываются со спины и пугают.
— Это задача прокурора, а не моя, — с глубоким сожалением проговорила Эмма. — В связи со случившимся меня сняли с дела. Я больше этим не занимаюсь.
Она действительно больше этим не занималась. Официально. Но где она проводит свое свободное время, никого не касается.
Голд переступил с ноги на ногу, взгляд его скользнул по могиле, рядом с которой они оба стояли. Эмма надеялась увидеть хоть какое-то сожаление, но лицо Голда не выразило ничего.
— Если вам станет легче, мисс Свон, я никого не убивал.
Легче не стало. Наверное, оттого, что Эмма не могла поверить. Он мог не убивать сам, но напичкать Руби наркотиками и натравить на людей. Возможно, каким-то немыслимым образом именно Голд умудрился подсыпать наркотик в напитки на празднике в честь освобождения Мэри Маргарет, на котором Эмма увидела в Руби зверя. Что ж, это бы все объяснило. Или, по крайней мере, очень многое.
— Я надеюсь, что вы говорите правду, мистер Голд, — Эмма обошла собеседника стороной, будто брезгуя приближаться к нему. — Потому что иначе…
Голд очень живо обернулся в ее сторону.
— Вы мне угрожаете, шериф Свон?
Он подался вперед, и это его движение вышло каким-то ломаным и болезненным. Неприятным. Будто он ждал, что Эмма скажет «Да».
— Разумеется, нет, мистер Голд, — преувеличенно вежливо отозвалась Эмма. — Ведь мы с вами отталкиваемся от того, что вы говорите правду, а я больше не занимаюсь поиском преступников по этому делу.
Она чуть склонила голову, прощаясь, и отвернулась, намереваясь уйти.
— Мне странно, что вы в принципе до сих пор ищете преступников по какому бы то ни было делу, — донеслось ей в спину. — Куда смотрит общественность? Или всех устраивает, что их защищает убийца?
Эмма выдохнула и досчитала до трех прежде, чем повернуться обратно. Голд смотрел на нее с наглой ухмылкой, а в глубине взгляда крылась откровенная злоба, такая сильная, что Эмму как ведром ледяной воды окатило. По рукам пробежали мурашки.
— Вы можете подойти с этим вопросом к моему непосредственному начальству, мистер Голд, — она все еще говорила очень вежливо, хотя хотелось закричать. — Уверена, что все нужные ответы будут вам даны.
— Не сомневайтесь, мисс Свон, — столь же вежливо отозвался Голд. — Я непременно подойду.
Они снова раскланялись, и на этот раз Эмма запретила себе поворачиваться, что бы там ни неслось ей в спину. К счастью, Голд больше ничего не говорил, однако взгляд его всю дорогу до ворот ощущался очень отчетливо. И очень неприятно. По молодости Эмма частенько в одиночку гуляла по кладбищам, скорее для того, чтобы проверить свою выдержку, чем для чего-то еще, и вот на некоторых ее преследовало точно такое же ощущение. Что вслед ей смотрит кто-то очень злой и страшный, обладающий весьма дурными намерениями по отношению к ней. В такие моменты она всегда собирала волю в кулак и уходила прочь, не ускоряя и не замедляя шаг. Сделала она так и сейчас.
«Жук» смирно ждал у дороги. Подойдя к нему, Эмма залезла в карман в поисках ключей, но вместо них вытащила мобильный телефон. Чуть подумала и открыла список контактов. Быстро промотала его вниз, остановившись на нужном имени.
Она могла позвонить Регине. Прямо сейчас, просто взять и позвонить, сказать, что Голд угрожает ей снятием с должности. Что угрожает в принципе. Попросить Регину что-то сделать. Сыграть на их особых отношениях, слухами о которых полнился город: в конце-то концов, нужно получить от всего этого какую-то пользу!
Эмма довольно долго стояла и смотрела на имя контакта, не зная, как лучше поступить. Потом резко вдохнула, мотнула головой и выключила телефон.
Пусть будет что будет. Она не станет навязываться. В конце концов, она в Сторибрук и ехать-то не хотела, только из-за Генри это сделала. Можно просто взять и исчезнуть. Мальчишка, конечно, расстроится, но она сумеет ему все объяснить в письме, когда доберется до Бостона. Или Регина объяснит. У нее это еще лучше получится.
Эмма усмехнулась, покачала головой и, достав ключи, нажала кнопку брелка.
========== Глава 1 ==========
Звонки посреди ночи почти всегда сопровождаются новостями и почти всегда — плохими. Снимая трубку в этот раз, Эмма уже знала, что выспаться не удастся.
— Угу, — кратко сказала она, держа мобильник у уха. - Ага. Да. Скоро буду.
Минут пять ей пришлось просидеть неподвижно, чтобы привести организм в порядок: тот бунтовал, пытаясь вернуть хозяйку в постель. Эмма прикрыла глаза и старательно ни о чем не думала и не вспоминала. В такое время суток это было легче легкого. Мысли пришли тогда, когда она окончательно проснулась.
Разумеется, никуда она вчера не уехала, хотя ей очень хотелось закинуть нехитрые пожитки в машину и вдавить в пол педаль газа. Добраться до Бостона, сменить колеса на узкопрофильную резину и погнать по бесконечному шоссе к бесконечному небу, не делая остановок, не вспоминая все то, что произошло в Сторибруке, не вспоминая о самом Сторибруке и его людях. Игра с этой мыслью почти позволила Эмме так и поступить, но в последний момент нежелание снова менять обстановку и людей забило собой остальное. А может быть, она подумала о Генри. Или о ком-то еще. Поэтому просто вернулась домой и легла спать, решив, что утро вечера мудренее. Утро же не успело наступить, а глаза снова пришлось открывать.
Эмма надеялась, что не разбудила Питера, когда выходила из квартиры: парню к семи надо было на смену в кафе у вдовы Лукас. Оставалось только поражаться тому, что Лукас все еще не уволила его: теперь она ненавидела всех, кто так или иначе поддерживал отношения с убийцей ее внучки. Эмма, жалея ни в чем не повинных людей, старалась ограничивать круг своих знакомств, но получалось плохо. Даже банальный продавец булочек, к которому Эмма каждый вечер заходила за лакомством, впал в немилость у старухи. Как-то раз Эмма почти набралась смелости и решила пойти и поговорить с Лукас, убедить ее направлять весь негатив на истинного виновника, но потом чего-то испугалась и никуда не пошла. Кафе она теперь пробегала, низко склонив голову и молясь, чтобы никто ее не заметил. Речи о том, чтобы зайти и выпить чашечку горячего вкусного кофе, больше не шло. Питер иногда приносил всякие разности с работы, но Эмме кусок в горло не лез. Она ругала себя, говорила, что не сделала ничего сверх того, что полагалось ей по должности, однако все оставалось по-прежнему: горожане ненавидели Эмму, а Эмма ничего не могла с этим сделать. Временами она ловила себя на мысли, что ей и не хочется ничего делать для этих людей, однако благоразумие брало верх. Она не знала, как поступила бы сама, окажись на чужом месте. Легко говорить, что ты бы проявил великодушие. Гораздо сложнее действительно его проявить.
Дорога не заняла много времени, улицы были пустыми, светофоры вяло перемигивались желтым. Эмма не гнала, здраво полагая, что гнать уже попросту некуда. Аккуратно припарковавшись, она вышла, морщась от капли, упавшей на нос. Кажется, снова начинался дождь. Дурацкая погода!
Что-то екнуло вдруг внутри. Эмма поежилась. Странное ощущение неправильности стукнулось в затылок и тут же исчезло. Что во всем этом может быть неправильного, кроме чьей-то смерти?
Эмма встряхнулась, заставляя себя не отвлекаться.
— Что тут у нас? — кивнула она Дэвиду Нолану, спешащему к ней из-за желтой ограничительной линии. Дэвид кивнул в ответ и упер руки в бока, сдвинув в сторону куртку и ненароком обнажив значок, прикрепленный к поясу. Эмма посмотрела на него и отвела взгляд.
Теперь они работали вместе: кому-то ведь нужно было замещать Эмму, пока она выясняла все отношения с прокурором. Лучше Дэвида кандидатов не нашлось — да и кто их искал? Эмма не удивилась и не расстроилась, будучи поставлена перед фактом, однако была немного смущена, учитывая их совместное прошлое. В целом ситуация оказалась гораздо лучше, чем можно было бы предположить. И, к удивлению Эммы, Дэвид не разделял негатив Мэри Маргарет по отношению к ней. Однажды она попыталась заговорить с ним на эту тему, но получила в ответ лишь короткую фразу о том, что его не касаются чужие отношения. Хоть это и мало было похоже на поддержку, пришлось довольствоваться ею. Эмма все еще чувствовала себя немного неловко из-за того, что у них с Дэвидом произошло, но с каждым днем неловкости становилось все меньше. Оно и к лучшему.