========== Глава 3 ==========
— Эмма?
— Слушаю.
Говорить по мобильному за рулем — не самое лучшее занятие. Но у Эммы сейчас действительно не было лишних денег, чтобы приобретать «hands free». Когда-то давно у нее это устройство имелось, но в Бостоне. Оттуда она, конечно, ничего с собой не привезла. Может, вернуться? Проверить хоть, как там квартира. Встретиться со старыми друзьями… Ха, друзья… Очень смешно.
— Эмма, — голос Дэвида звучал приглушенно. — Ты меня слышишь?
— Разумеется. Что там у тебя?
Эмма ловко выкрутила руль, направляясь к больничной парковке. Первым, что она там увидела, был «Мерседес». Значит, все правильно. Регина отправилась к Джонсу. Это, конечно, было немного печально, зато расставляло все нужные точки и запятые.
— Заходила Лукас. Приносила петицию — ты что-то знаешь об этом?
Эмма не сдержала досадливый вздох.
— Ты ее читал?
На самом деле она хотела спросить «Ты ее подписал?»
Наверняка читал. Не могла же старуха отделаться пустыми словами. Надо же, а! И в участок заявилась! Интересно, в школу и детский сад тоже заглянет? А то вдруг дети еще не все настроены против!
Эмма знала, что злость ее пуста и ничего за собой не несет, но не могла перестать злиться. Ситуация сама к этому располагала и подталкивала.
Дэвид мгновение помолчал.
— Пробежался глазами.
Эмма снова вздохнула и приглушила мотор, откидываясь назад на сиденье. В салоне тут же повисла весьма тягостная тишина.
— Я встретилась с Лукас в мэрии.
— В мэрии?
— Да, заходила спросить у Регины насчет Джонса.
Ей казалось или она говорила Дэвиду насчет своих планов?
Послышался смешок.
— Неужели она что-то сказала тебе про него?
Сомнения Дэвида были оправданы. Он, как и все вокруг, знал, как мастерски при желании умеет молчать мадам мэр.
Эмма усмехнулась в ответ.
— Нет. Но я догадалась.
Она поглядела в зеркальце заднего вида, убеждаясь, что на парковке сейчас никого из людей нет. Только машины.
— Слушай, Эмма, — голос Дэвида стал обеспокоенным. — Я знаю, что вы с Региной… довольно близки, но…
Он замялся, Эмма же молчала, хоть и понимала, что для Дэвида эта тема не вполне приятна, учитывая отношение ко всему Мэри Маргарет.
— Но – что? — поторопила она его все же, когда пауза затянулась.
— Но будь осмотрительнее, — выдохнул он. — Регина себе на уме, пусть даже тебе может казаться иначе. Не впутайся никуда.
— Да я уже впуталась, — мрачно отозвалась Эмма. — Спасибо за беспокойство, Дэвид, прости, мне нужно идти.
Она вышла и громко хлопнула дверцей: отчасти из-за того, что злилась на правоту своего помощника. В самом деле, она что, не знает Регину? Так ли уж несправедливы все слова по отношению к ней? Регина действительно вечно в себе, и кто знает, что творится у нее внутри. Кроме пищеварительных процессов, разумеется.
Проходя мимо «Мерседеса», Эмма невольно заглянула внутрь, словно надеялась, что Регина сидит в салоне, и тогда не придется снова просачиваться мимо той мерзкой медсестры с надутыми губами. Но, разумеется, салон был пуст и темен. Эмма вздохнула и передернула плечами, ускорив шаг. Рабочий день близился к своему логичному завершению, очень хотелось завалиться в кровать с пачкой чипсов и бутылкой пива и посмотреть какое-нибудь тупое ток-шоу.
— Шериф? Снова вы?
Вэйл столкнулся с Эммой на входе в больницу. Выглядел он удивленным, чего нельзя было сказать об Эмме: все-таки он здесь работал, шансы не встретиться с ним были чрезвычайно малы.
— Снова я, — подтвердила Эмма то, что в подтверждении не нуждалось. — Есть какие-нибудь новости?
Вэйл почесал нос. Глаза его забегали из стороны в сторону. Сейчас он выглядел немного получше себя утреннего: наверное, успел опохмелиться.
— Что ж, полагаю, вам уже известно, что нашего коматозника приехала навестить сама мэр. Вы ведь здесь из-за нее, не так ли?
Взгляд его стал немного маслянистым. Эмма знала, какие именно шепотки о них с Региной ходят по городу, но виду никогда не подавала. Не подала и сейчас. Пусть думают, что хотят. Свободу размышлений в Америке пока что никто не отбирал.
— И поэтому тоже, — уклончиво отозвалась Эмма, засовывая руки в карманы куртки и думая, что стоит перейти на что-нибудь потеплее. — Она в палате?
— Она в палате, — тут же отозвался Вэйл. Эмма понимающе усмехнулась.
Как бы там ни было, но в Сторибруке все еще оставался один человек, которого большинство жителей ненавидело больше, чем незадачливого шерифа.
Регина Миллс.
И если выпадал шанс как-то ей нагадить, всякий им пользовался.
Наверное, можно было порадоваться. Но Эмма не стала. Кивнув Вэйлу и заверив его, что они не станут долго торчать у Джонса, она легко поднялась на нужный этаж по лестнице, дошла до палаты и остановилась у порога, заглядывая сквозь неплотно прикрытую дверь.
Регина была там. Стояла возле лежащего без сознания Джонса и просто смотрела на него. Не пыталась ни выдернуть капельницы, ни положить ему подушку на лицо. Что бы их там ни связывало, Регина всяко не собиралась добивать своего приятеля. По крайней мере, не сразу.
Эмма вскинула брови, немного помедлила и кашлянула. Регина моментально обернулась. Удивленное лицо ее тут же приняло обычное, немного брезгливое, выражение.
— Шериф Свон, — констатировала она очевидное.
— Да когда же мы с тобой перейдем на «ты» окончательно? — улыбнулась Эмма, заходя в палату и надежно притворяя за собой дверь. Если здесь и сейчас состоится какой-либо разговор, лучше, чтобы его никто не слышал.
Регина выглядела спокойной, но вот смотрела настороженно. Еще бы — ее поймали на горячем. Теперь не отвертеться. Не соврать.
— Итак, — Эмма подошла чуть ближе, буквально на один шаг, скрестила руки на груди. — Ты все еще не знаешь, кто он такой?
Она кивнула на безмятежно спящего Джонса, не подозревающего, какая драма разыгрывается в паре метров от него.
Регина чуть качнула головой.
— Почему это так вас волнует, мисс Свон?
Эмма моргнула.
— Регина, ты притворяешься или реально не понимаешь? Еще недавно ты мне говорила, что Голд опасен. Вот перед нами, возможно, лежит его жертва. Может быть, и Руби тоже его жертва, если он снабжал ее наркотиками, а затем подтолкнул к попытке убийства. Возможно, мне остался всего один шаг, чтобы связать все концы воедино, а ты стоишь тут и делаешь вид, что ничего не понимаешь?
Отповедь прозвучала горячо. Выдохнув, Эмма практически ощутила, как обожгло горло. Но, кажется, слова ее на Регину не подействовали. Во всяком случае, та не изменила выражение лица. Только смотрела на Эмму и ждала продолжения. А может быть, считала секунды до того, как сможет улизнуть.
Как и всегда.
Эмма переступила с ноги на ногу. В моменты, когда она не хотела Регину, та скорее раздражала ее, чем вызывала какие-то иные чувства. Регина не умела быть откровенной до конца, ей нужно было играть и играть, а Эмме иногда хотелось простого разговора по душам. Вот как сейчас. В конце концов, они могли бы о многом договориться.
— Регина.
— Так меня зовут, мисс Свон.
И снова никакой нужной реакции. Регина лишь чуть улыбнулась, приподняв уголки губ.
— Вы укоряете меня в том, что я пришла в больницу, чтобы, как мэр города, навестить жертву преступления?
Хорошая роль. Лучшая роль. Ты делаешь вид, что заботишься о процветании горожан, даже невзирая на то, что горожане эти тебя давно не ценят. Но никто не осудит тебя, ведь ты действуешь по уставу.
— Я укоряю тебя, — сердито отозвалась Эмма, — за то, что мы нашли документ с твоей подписью, а ты отказываешься даже от того, чтобы просто поговорить со мной обо всем этом. Ты же знаешь, что я никуда не побегу, чтобы донести. И я не записываю наши разговоры. Господи боже, Регина, просто сними на пару минут эту свою маску мисс «У меня куча тайн, и мне нравится, какой загадочной они меня делают»!
Губы Регины снова дрогнули в улыбке. Эмма прищурилась.
— Или мне прислать тебе повестку?
Вот тут уже Регина рассмеялась.
— Полагаю, вам бы этого хотелось, шериф, не так ли? Вы любите применять силу.
Это был явный намек. Взгляд Регины стал откровенно злым, в прищуренных глазах угадывалась одна темнота. Она выглядела напряженной, готовой броситься в бег в любую секунду. Или отразить удар. Или ударить первой.
Эмме стало не по себе. Она сознавала, что Регина сейчас просто увиливает от ответов, давит прошлым и тем некрасивым поступком, что случился какое-то время назад. Если бы Эмма могла, она бы все изменила, но она не могла.
— Я уже извинялась перед тобой, — буркнула она едва слышно.
Регина покачала головой.
— Правда? Не помню.
Эмма покраснела.
Она не извинялась. По крайней мере, не так, чтобы это на самом деле можно было принять за извинения. Вполне возможно, ей было так стыдно, что она старалась не поднимать лишний раз эту тему, не бередить рану. И Регина умело этим пользовалась. Что только доказывало ее умение манипулировать людьми и ситуациями в свою пользу.
— Послушай, Регина, — Эмма взлохматила волосы и мельком глянула на Джонса, желая убедиться, что он все еще не слышит разговора. — Я хочу прижучить Голда. Так или иначе, но он виновен. Я в этом уверена. Но, чтобы это сделать, мне нужны какие-то улики. Хоть что-то, за что бы я уцепилась. Что-то, что приведет его в участок и натравит на него прокурора. Я знаю, что ты хочешь того же самого. Пожалуйста.
Эмма сознавала, что умолять не в ее интересах. Что Регина может упереться еще сильнее, почуяв непоколебимую власть. Но ничего больше сделать было нельзя. Не выбивать же из нее сведениями ногами, в самом-то деле!
И Эмма решилась.
— Вспомни о Сидни.
Это был удар поддых, подлый удар, Регина даже немного побледнела. Эмма понятия не имела, какие отношения связывали их с Глассом, но полагала, что весьма крепкие. И, если Голд виновен в его смерти, напоминание об этом должно подействовать.
Регина молчала какое-то время, будто обдумывая услышанное. Затем поглядела на Джонса и перевела взгляд обратно на Эмму.
— Всего доброго, мисс Свон, — сказала она серьезно. — Буду рада, если вы заглянете ко мне завтра в полдень.
Не сказав больше ничего, она миновала опешившую Эмму и вышла из палаты. Эмма еще долго стояла, не решаясь броситься следом, а когда решилась, было уже поздно.
Это что такое? Намек? Недвусмысленное приглашение? Регина все же надумала что-то рассказать, но для этого ей нужно оказаться в родной обстановке? Почему она не позвала Эмму домой — разве там не было бы удобнее все обсудить? Почему не сегодня, почему завтра?
Эмма встряхнула головой.
Черт, Регина согласилась открыть рот, а она думает о своем удобстве!
Эмма снова встряхнулась и быстро покинула палату. В коридоре остановилась и принялась прикидывать.
Если Регина все же подставит Голда своими сведениями, то можно будет звонить Спенсеру и требовать ордер на обыск дома и магазина: прокурор давно подозревает Голда в торговле запрещенными препаратами, но раньше у него ни разу не возникало повода всерьез заняться этим — никаких жалоб от населения, только слухи и домыслы, а на них, как известно, далеко не уедешь. Если же это не пройдет, то можно будет хотя бы на сутки задержать Голда — все же обвинение в нанесении тяжких побоев звучит очень серьезно. Понятное дело, Голд отмажется, найдет адвоката и все такое прочее, но под него уже можно будет начать копать основательно. А там, глядишь, и Джонс очнется и даст показания. Глядя на него, может, еще кто подтянется и уличит Голда в противоправных действиях.
Проклятье, как же жаль, что повестка до Голда так и не дошла! Но ничего. Однажды он все-таки появится в участке. И вот тогда…
Немного повеселевшая Эмма спустилась на первый этаж на лифте и, выходя из него, ненароком зацепила плечом какую-то женщину.
— Простите.
В ответ не донеслось ни звука. Эмма подняла голову и скользнула взглядом по закрывающимся дверям лифта и по женщине, сменившей ее в кабине. Что-то смутно знакомое почудилось в быстро исчезнувшем лице незнакомки, которая отвернулась в последний момент, но голова была слишком забита Голдом, чтобы думать о чем-то еще. Эмма немного постояла, отстраненно глядя на загорающиеся лампочки, потом развернулась и отправилась к выходу.
«Мерседеса» на стоянке уже не было.
Возвращаться в участок не хотелось, Эмма поехала прямиком домой. Питер еще не пришел, позвонив ему и попросив притащить пиццу, Эмма, не раздеваясь, плюхнулась на диван, включила телевизор и какое-то время честно пыталась вникнуть в происходящее на экране. Потом глаза ее сами собой закрылись.
Ей снился лифт. Больничный лифт, и там была она и кто-то еще. Эмма все силилась обернуться, но что-то ей не позволяло это сделать. Лифт медленно шел вверх, кнопки этажей поочередно загорались, Эмма следила за ними краем глаза и слишком поздно спохватилась, когда поняла: они загораются по кругу. В больнице четыре этажа, вот загорелась кнопка последнего и почти сразу же — первого. При этом движение вроде бы продолжалось в изначальном направлении. Эмма протянула руку, нажала на кнопку «Стоп», но ничего не произошло: лифт продолжал подниматься. Под ногами чувствовалось слабое шевеление мотора.
Стоящий сзади человек что-то сказал. Эмма не расслышала и в очередной раз попыталась обернуться, но в этот момент сквозь сомкнутые створки лифта в кабину начал вползать дым. Или туман. Был он какого-то странного сиреневого цвета. Эмма инстинктивно задержала дыхание и отступила назад. Чужие руки подхватили ее, сцепились пальцами на животе. Эмма забилась, пытаясь высвободиться, однако ничего не получилось: незнакомец держал ее крепко и прижимал к себе все плотнее. Он словно старался удержать Эмму в надвигающемся кошмаре, не выпустить ее на свободу, не позволить спастись. А затем громко выдохнул на ухо:
— Беги!
В тот же момент двери лифта распахнулись, и дым хлынул внутрь со всей возможной силой. За пределами лифта не было видно ничего, весь мир стал дымом. Эмма вытаращила глаза и невольно вдохнула, все еще пытаясь освободиться. Внутри зажглось что-то, будто в горло попал кусочек острого перца. Эмма закашлялась, сгибаясь, и не сразу поняла, что упала на колени. Ее уже никто не держал, можно было выбежать из ловушки, но в голове не появилось ни единой мысли об этом. Она все кашляла и кашляла, выгибая спину и невольно раз за разом вдыхая тот самый дым, что свивался кольцами вокруг нее. Скоро уже ничего нельзя было разглядеть, легкие распирало от боли, пальцы скребли пол в попытке за что-нибудь уцепиться. Эмма повалилась набок, вдохи ее становились все реже, перед глазами прыгали черные пятна. Она отчетливо понимала, что умирает, но не понимала, что это ей снится. И она уже почти совсем закрыла глаза, когда кто-то больно схватил ее за плечо и выдернул из лифта наружу.
— Эмма! Проснись!
Все еще кашляя, Эмма открыла глаза и обнаружила, что лежит на диване в квартире Питера, а сам Питер с озабоченным лицом склонился над ней и смотрит.
— Ты в порядке?
У нее жгло в груди, щипали глаза и нос, рот пересох, а пальцы свело судорогой. Нет, она определенно не была в порядке.
— Да, — выдохнула Эмма, мотая головой. — Кошмар приснился.
Питер вполне удовлетворился этим ответом и отправился на кухню, сказав, что принес пиццу. Эмма села, вытягивая затекшие ноги. Мало-помалу жжение в груди отступало, но Эмма старалась не двигаться до того момента, как оно ушло окончательно. Только тогда она встала.
Давно ей не снилось ничего подобного. Она прекрасно помнила, какие кошмары мучили ее во время работы над делом Кэтрин, и, признаться, надеялась, что такого больше не повторится. Надежды оказались напрасны. С чем все это связано теперь?
Эмма уже не сомневалась, что подобные сны не снятся ей просто так. Может быть, она ясновидящая? Вот только не хотелось бы однажды умереть в одном из таких снов. Говорят, это что-то значит, когда просыпаешься, а ощущения остаются. Вроде как это на самом деле происходит с тобой, а сон просто отражает реальность. Но в квартире Питера не было дыма.