— Наконец-то! Надеюсь, ты не рассчитывал на немедленный ужин, потому что у меня к тебе есть срочный неаппетитный разговор! — Драко резко поднялся с дивана, как будто только и ждал появления Гарри. Хотя почему «как будто»?
— Что стряслось, кого убили? — настороженно спросил еще не вышедший из рабочего модуса аврор Поттер, и ответная ухмылка Драко ему совсем не понравилась.
— Пока — никого, но я планирую накапать тебе на мозги так, что потом можешь обвинить меня в подстрекательстве…
Грохнувшая наверху дверь прервала его на полуслове. Гарри вскинул голову и увидел на лестнице бледную и мрачную Джинни. Та сверлила Драко совсем не дружелюбным взглядом.
— Спасибо за вводное слово, Малфой, но, думаю, поговорить с мужем я справлюсь сама.
— Кто накачан успокоительным и должен дрыхнуть еще полтора часа? — недовольно отозвался тот. Появление Джинни явно не входило в план его выступления.
— Побоялась проспать что-нибудь важное. Гарри, мы можем поговорить?
— Эм? — уточнил Гарри у Малфоя, но тот с равнодушной миной уже укладывался обратно на диван и только пренебрежительно отмахнулся в ответ:
— Семейная драма — ваше неотъемлемое право. Не смею мешать. Но потом я изложу тебе свою точку зрения, и она тебе не понравится.
Джинни смотрела умоляюще, так что Гарри ничего не оставалось, как подняться на второй этаж и вслед за женой войти в ее комнату — бывшую вторую гостевую спальню.
— Что у вас стряслось?
— Только у меня, — Джинни прикрыла дверь, уселась на край кровати, и вид у нее сделался несчастный и очень виноватый. — Гарри, у меня пятая неделя беременности. Я уже договорилась в Мунго, завтра же ликвидирую. Прости. Я знаю, что мы это отдельно обговаривали…
— Джин, погоди, — Гарри опустился на кровать рядом с ней. — Если ты нашла кого-то…
— Никого я не нашла! — Джинни истерично всплеснула руками. — Никого особенного! Клянусь, я не знаю, как это могло произойти! Я сережку-амулет ношу, не снимая, и дополнительно пью противозачаточные зелья, чтобы уж наверняка, у меня ж, кроме нашей договоренности, еще и в контракте отдельный пункт на эту тему!
Она почти кричала, теребила маленькое колечко в ухе так, будто собиралась выдрать его с мясом, и Гарри осторожно предложил:
— Тебе, может, еще успокоительного?
— Нет уж, мне хватит, — Джинни явно сделала усилие, беря себя в руки. — И вообще, это я спокойна как надгробие, слышал бы ты, как я утром орала. Гарри, я ужасно виновата, правда! Мне жаль. Не знаю, что еще сказать.
— Слушай, о чем речь вообще? Я просил, чтобы наши дети были именно от меня, а раз ты все равно собираешься избавляться от беременности, то передо мной ты уж явно ни в чем не виновата! Могу только посочувствовать, наверное, в этом мало приятного. Или я могу как-то помочь?
— Ты святой, да? — Джинни шмыгнула носом. — Гарри, ты хоть понимаешь, как я тебя подставила?
— Ну, наверное, не смертельно, Джин? — Гарри постарался сказать это мягко, а не обреченно. — Много народу знает, да?
Джинни виновато кивнула.
— Понимаешь, я же не знала, что беременна. Сегодня был стандартный ежеквартальный медосмотр и… А командный врач обязан докладывать о таких вещах старшему тренеру. Я его просила промолчать, говорила, что завтра же ничего не будет, а он такой «а твой муж разделяет твою уверенность?». А потом, после тренировки, я рванула в Мунго, там подтвердили беременность и тоже спросили, в курсе ли муж. Кэйсил прямо сказала, что без ведома Гарри Поттера делать аборт его жене никто не рискнет, свое здоровье дороже. Там мне, правда, Драко помог.
— Он-то здесь каким боком?
— Не знаю! — Джинни резко помрачнела, хотя и так выглядела безрадостно. — Извини, но кажется, он просто подслушивал под дверью. Нарисовался в кабинете под предлогом, что помогал мне с выбором противозачаточного амулета, и хочет увериться, что это не его косяк. Устроил мне допрос с пристрастием. Но зато сказал, что если после наступления беременности я продолжала носить амулет, то сохранять беременность — вообще не вариант, ничем хорошим это не кончится. И велел позвать Сметвика, тот пришел и подтвердил. Так что аборт у меня по медицинским показаниям, и это к лучшему, наверное, иначе решать пришлось бы мне, а я… — она нервно осеклась и сменила тему:
— Сам знаешь, как в Мунго дела с врачебной тайной. Боюсь, уже завтра Рита выдаст подробный отчет о жене самого Гарри Поттера, и от тебя все будут хотеть комментариев. Я уже слышала, как медиведьмы обсуждали, что ты хочешь ребенка, а я в тайне от тебя его вытравливаю ради карьеры. Их, правда, Драко быстро разогнал. Но лицо у него было такое… вот он-то мне точно не простит очередного скандала с твоим именем в центре.
Последние слова Джинни попыталась произнести иронично, но впечатление смазал затравленный взгляд, который она бросила на Гарри.
— Драко добрый, пожует и выплюнет, — неубедительно утешил тот. Неубедительно, потому что, судя по настрою, недавно продемонстрированному оным Драко, жевать он будет долго и со смаком.
— Угу, — согласилась с невысказанным Джинни. — И в общем, будет прав. Мерли-и-ин, я не понимаю, как такое могло произойти! Может, надо было соглашаться на кулон, его Драко первым предлагал? И зелья надо было покупать не где попало, а при Мунго?
— Спроси завтра у Кэйсил, она-то, наверное, хорошо в этом разбирается, — Гарри понял, что Джинни моргает слишком часто и слишком медленно, вспомнил слова про «накачана успокоительным» и поднялся на ноги. — Поспала бы ты, вот что. С Ритой и остальными будем разбираться завтра.
— Ты простишь меня, Гарри? — Джинни снова шмыгнула носом.
— Спи уже, жена моя неверная. Пойду попробую обезвредить Малфоя.
— А я на него еще бухтела, что он Асторию совсем запер и не выпускает. Вот он мне теперь-то объяснит, как был прав!
— Спи, кому сказано!
Джинни послушно опустила голову на подушку, а Гарри прикрыл дверь и отправился вниз, прямо в пасть василиску.
Малфой, безусловно, будет исходить ядом, но в чем вина Джинни, если произошел явный форс-мажор, для нее же в первую очередь неприятный, Гарри все равно не понимал. Это Астория, воспитанная в одних с Драко традициях, восприняла собственную безусловную верность до рождения первого ребенка как само собой разумеющееся. В договоренности Драко с женой Гарри не лез, но так ограничивать Джинни считал просто недопустимым: сам-то он ни в чем себе не отказывал. Ну, а от внезапных неприятностей и некачественных зелий никто не застрахован.
Эти мысли Гарри крутил в голове, пытаясь выстроить линию защиты. А на середине лестницы еще слегка обиженно подумал, что судьба героя какая-то совсем идиотская: почему это он утешает Джин и готовится отбиваться от Малфоя, хотя именно он в данном случае ни в чем не виноват и вообще лицо морально пострадавшее? Но тут над диванной спинкой показался Драко, и по выражению его лица Гарри понял, что не отобьется.
— Ну что, посочувствовал бедняжке? — ласково процедил Малфой, гостеприимно хлопая по дивану рядом с собой. Гарри вздохнул и покорно сел лицом к лицу с главным обвинителем всего и вся.
— Слушай, ну там реально какая-то фигня случилась…
— Тебя в аврорате точно терпят только по протекции. Когда случилось что-то, что по факту случиться не могло, ты в протоколе так и пишешь «фигня»?
— Видимо, косяк какой-то с зельями…
— Ой, заткнись лучше! К счастью, хоть один вменяемый волшебник в этом доме все-таки есть. Джиневра тебе пожаловалась, что я совал нос куда не надо и допрашивал ее самым циничным образом? Ты-то до такой низости не опустился, я полагаю? Удовлетворился формулировкой «фигня случилась»?
— Драко, остынь, а? Это моя жена и…
На этот раз Драко его не перебил, просто посмотрел так, что Гарри умолк сам. Редко он видел Драко в такой темной, нутряной ярости. Гарри тихо выдохнул и потянул его на себя, обнимая за плечи.
— Спокойно. Я тебя слушаю. Что ты выяснил?
Драко шумно выцедил воздух сквозь сжатые зубы и слегка расслабился под рукой.
— Я помогал ей подобрать этот амулет, поскольку Джиневра совсем не видит магического потенциала вещей. Я твердо уверен, что с ним все абсолютно нормально. Более того, я специально подбирал амулет так, чтобы он не мешал, и его вообще не требовалось снимать. А когда Джиневра надела серьгу, я дополнительно зачаровал ее на нетеряемость. То есть, Поттер, вынуть эту серьгу из уха Джиневра могла бы только собственноручно, и только имея четкое желание сделать это, а не зацепив случайно. Угадай, что первое я проверил, как только услышал о проблеме Джиневры?
— Чары на серьге.
— Именно. И я обнаружил, что они обновлены и изменены. Джиневра снимала ее.
— Вот как, — убито произнес Гарри. Не то, чтобы он верил в святость Джин, но считал, что откровенно врать ему она не станет. Глупо получилось…
— Ты рано скис, я еще не закончил! — безжалостно одернул его Малфой. — Угадай, что я сделал дальше?
— Заранее сдаюсь.
— Подлость, недостойную звания целителя! Джиневра как раз начала в очередной раз скандалить, доказывая, что беременной никак не может быть, и я заботливо поднес ей успокоительное, самую малость разбавленное веритасерумом. Правда, потом пришлось минут пятнадцать без пауз задавать ей исключительно правильные вопросы, чтобы она ничего лишнего не ляпнула при целительнице Кэйсил. Но зато все, что хотел, я узнал в мельчайших подробностях. Угадаешь, что?
Гарри стало противно. Следовало послать Малфоя с его слизеринскими замашками, и Гарри даже открыл рот, чтобы сказать, что он думает от таких методах добычи информации, но что-то во взгляде Драко его остановило. Остановило и заставило сказать:
— Не угадаю. Рассказывай.
— Твоя жена была искренна в каждом слове. Она твердо уверена, что никогда не снимала амулет и пила зелья после каждой неодинокой ночи. Я отдельно спросил, не могло ли зачатие произойти в результате алкогольного опьянения и сопутствующих ему глупостей. Я вообще спросил все, что можно было спросить, не наводя целителей на ненужные мысли, и чуть было не получил за это по физиономии от твоей благоневерной. Полный ноль, Джиневра вне подозрений.
Гарри слушал Малфоя с возрастающим напряжением.
— То есть Обливейт?
— Других идей у меня нет. А дальше мы можем накрутить версию в духе придворных интриг Люциуса I, что Джиневре зачем-то понадобилось заняться сексом без серьги, а потом забыть об этом. Сюжет интересный, но зачем? У меня опять-таки нет идей. Зато я знаю одно заклинание, которое заставляет людей делать то, что иначе бы они ни за что не сделали. Это заклинание называется…
— Империус, — хором с ним закончил Гарри. — Мордред! Но все равно: зачем кому-то понадобилось подстраивать беременность Джинни?
— Скажем так: причин для того, чтобы кому-то захотелось подставить жену Гарри Поттера и звезду «Холихедских Гарпий» я могу придумать заметно больше, чем причин такого поведения самой Джиневры.
— Мордред! — Гарри вскочил. — С какой точностью определяется срок беременности? Кто еще знает, на каком сроке сейчас Джин?
— С точностью до нескольких дней. Да кто угодно знает, это же Мунго, рассадник сплетен.
— Мордред! Мордред! Мордред! Это был испанский этап Кубка Вронского! Всем известно, что игроки две недели не покидали спортивного городка! Придется доказывать, что у меня был портключ в Испанию, и что-то сочинять про проникновение в общежитие, иначе Джин сожрут!
— Вот! — с мрачным торжеством кивнул Драко. — Значит, это уже не просто попытка оставить своего ребенка в чужой жене, а вполне себе осмысленный удар по репутации. Возможно, там еще и было применено зелье, повышающее фертильность, иначе вероятность зачатия с первой попытки… впрочем, мы не знаем, сколько было попыток. И заметь Поттер: все это скрывалось за твоей изящной формулировкой «произошла какая-то фигня», и вполне могло так навсегда и остаться скрытым за ней. И сама интрига, и тот мелкий факт, что Джиневра не просто сняла серьгу, но и занялась сексом без нее. А секс под Империусом я, например, считаю изнасилованием.
— Мордред! — Гарри врезал кулаком по диванной спинке, чувствуя, как сатанеет от ярости и острого чувства вины. Его Джинни, героиню войны, боевую подругу, почти сестру! Он снова не защитил…
— Так, до нужной кондиции я тебя раздраконил, — хмуро констатировал Драко, перехватывая его поперек груди и прижимая к себе спиной. Тепло малфоевских рук моментально вернуло Гарри способность мыслить здраво. По крайней мере, идея аппарировать из дома прямо в мордредову Испанию и убить там любого мужчину, который хоть на милю приближался к спортивному городку, перестала казаться единственно верным планом действий.
Драко снова опустился на диван, продолжая удерживать Гарри в объятьях. Некоторое время просто прижимал к себе, шумно дыша в волосы, потом заговорил, и в его голосе снова послышались нотки ярости:
— Не буду врать, сперва я думал, что Джиневра темнит. И если бы я оказался прав, я бы из нее душу вынул, будь уверен. Но вышло как вышло. Так что, если по итогам частного расследования ты решишь кого-нибудь убить, смело приглашай меня в сообщники.
— Джин уверена, что ты и сейчас злишься на нее. Говорит, лицо у тебя было такое, будто ты ее убить готов.
— Убивать хотелось, это правда. Но не ее.
— А ей ты почему сразу не сказал?
— Когда я привел ее из Мунго, она уже засыпала на ходу. Решил, что лучше дождаться, когда она будет нормально соображать. Да и надо бы хорошо расспросить ее о тех днях, в том числе и о сексуальных связях, может, найдется зацепка. Предпочитаю с замужними дамами таких разговоров не вести, а если вести, то только в присутствии и с одобрения мужа. А то у Джиневры рука тяжелая.
Неприятный разговор решили отложить на «после операции». Утром Гарри сопроводил жену в Мунго и с самым виноватым видом лично объяснил и целительнице Кэйсил, и всем, кто совершенно случайно оказался на расстоянии слышимости, что они с женой были безалаберны, и вот теперь Джинни приходится расплачиваться здоровьем за неосторожность обоих. Джин стояла рядом, вцепившись в его руку, смотрела в пол и тихо плакала. Когда Гарри уже неподдельно виновато сказал ей, что должен убегать в Аврорат, она коротко прижалась к нему и шепнула:
— Спасибо. Ты правда святой! — и Гарри в ответ поцеловал ее в лоб.
На работе он с рекордной скоростью разобрал и привел в удобочитаемый вид целую гору черновых отчетов, которая уже месяца полтора вгоняла в уныние весь отдел, и этим эпическим подвигом заслужил приправленную суеверным ужасом благодарность от Лонгюссона. И тут же, пока начальство еще не отошло от шока, попросил отгул на вторую половину дня. Видимо, из Мунго уже просочились какие-то слухи, потому что Лонгюссон кивнул с искренним сочувствием и без дополнительных вопросов распрощался с Гарри до следующего утра. Так что, к тому моменту когда Джинни отлежала в наблюдательной палате положенные после принятия абортивного зелья пять часов, Гарри уже снова был рядом, принял усталую и заплаканную жену с рук на руки у целительниц и самолично аппарировал домой с соблюдением всех предписанных предосторожностей.
Еще час Джинни продремала в своей комнате, потом достаточно оправилась, чтобы выпить чаю с тостами, и Гарри решил, что дальше тянуть уже не стоит. Подсел на край кровати и принялся рассказывать от самого начала до самого конца — от бессовестного, но эффективного Малфоя до неизвестного ублюдка, вероятно применившего Империус.
Финальный вывод он озвучить не успел. После слов об Империусе Джинни позеленела и, зажимая рот руками, метнулась в ванную. Гарри бросился следом, опасаясь, что после аборта ей может стать по-настоящему плохо, но Джинни только отмахнулась от его встревоженного голоса и склонилась над унитазом. Расставшись с недавно съеденным, она нетвердо поднялась на ноги и начала остервенело сдирать с себя одежду.
— Мне надо в душ. Я в порядке, мне просто надо в душ. Не смотри на меня! — вдруг истерично взвизгнула она, и Гарри поспешил отвернуться.