Комментарий к Хорошее дело браком не назовут *Таорукэтто – напоминающее большое полотенце летнее одеяло.
**Гэнро – примерный перевод: старейшина, государственный деятель.
====== Громкое семейное счастье ======
Чем больше Аня узнавала, тем больше у нее возникало вопросов. Клан Кучики, древний, мощный, сложно структурированный, был одним из основополагающих столпов, на которых держался Сейретей с момента своего возникновения. Как и клан Тора́ми, один из Великих Домов.
У каждого клана, Великого или Младшего, была своя специфика, своя «фишка», которая позволяла если не контролировать определенную сферу жизни всего Общества Душ, то уравновешивать результаты деятельности населения в этой области. Кланы были многочисленны, готовили своих сыновей и дочерей по полной программе, не давая спуску ни в учебе, ни в работе – и все равно не справлялись. Огрехов, ляпов и просто заброшенных дел было более, чем достаточно. На общем фоне выгодно отличался Готей-13, военизированная структура, обеспечивавшая порядок как в самом Обществе, так и на прилегающих территориях, то есть в мире живых, Генсее, а при необходимости и в мире пустых, Уэко Мундо. Кучики уже не одну тысячу лет заведовали сбором информации.
Анеко – девушка заставляла себя привыкать к новому имени, и с каждым днем у нее получалось все лучше – задумчиво грызла ручку кисти, зависнув над очередным фолиантом. Информация – это очень, очень хорошо. Ее полнейшая бессистемность в хранилищах клана – это очень, очень плохо. Владеть информацией весьма полезно, уж это дитя IT-века и SEO-технологий понимала лучше многих. Систематизировать данные… м-да, вот тут начинались трудности. В архивах Кучики все хранилось по старинке – на бумаге, тонкой и ломкой, записанное тушью, которая так и норовила выцвести или осыпаться. Работы предстояло много…
Оставалось выяснить, чем же занимался клан Торами, дочерью которого теоретически являлась Аня. В день, когда дед мужа намекнул, что супружеский долг исполнять все-таки придется, Анеко отправилась в гости к своей родне. К мачехе и сводному брату.
Память о них всплывала из глубин сознания плавно и последовательно. Торами Анеко была дочерью от первой жены, умершей вскоре после родов. Через несколько лет глава клана Торами взял молодую жену, Санго-сан из рода Шинамидзу. Та родила мальчика по имени Рока, и теперь, после смерти отца, ребенок считался наследником клана. Пока брат не достигнет совершеннолетия, управлять всеми делами будет госпожа Санго, регент при малолетнем дайме.
Родной дом встретил девушку цветением яблонь и слив, мягкими переливами музыки и великосветской предобеденной ленью. Санго-сэссё отдыхала в саду, почитывая любовные новеллы. На Анеко она смотрела с хитрой улыбкой и легкой подозрительностью. Церемонные расшаркивания заняли у женщин около получаса, и Аня, всматриваясь в лицо мачехи, отстраненно думала, кто же выдохнется первой. Ее тело проделывало все положенные движения, губы сами произносили велеречивые комплименты, а глаза изучали молодую еще женщину, сохранившую и красоту, и свежесть, несмотря на сына-подростка и груз ответсвенности.
В какой-то момент госпожа Санго прекратила игру «кто – кого». Она просто убрала с лица ехидную улыбочку и нормальным, человеческим тоном спросила Анеко о ее семейной жизни.
- Благодарю, мне все нравится, – спокойно ответила девушка.
- Я рада.
- Спасибо.
Кто знает, может быть, если бы и Аня не сменила интонации на обычные, без иронии и хорошо замаскированного яда, все сложилось бы иначе. Однако… Несколько минут госпожа мачеха молчала, потом более деловым голосом поинтересовалась, зачем Анеко пришла.
- Мне надо обновить некоторые знания.
Госпожа Санго прищурилась, но в этой новой насмешке уже не было негативного посыла. Аня вдруг поняла, что все это время мачеха чего-то напряженно ждала, и только теперь позволила себе словно бы выдохнуть с облегчением. Стало видно, что сэссё-сан очень устала.
- Истинная Торами, да? Всегда и во всем…
Анеко поймала себя за язык, не дав сорваться неосторожному «хотелось бы надеяться», и просто кивнула. И получила доступ к клановой библиотеке Торами. И письмо от собственного отца, написанное через пару лет после ее рождения. День прошел незаметно.
Вечер неумолимо приближался, и все то время, что тянулся этот нескончаемый день, Бьякуе было не по себе. Утром горячо любимый и безмерно уважаемый дедушка влез в ту часть жизни, которая была закрыта ото всех, и это вызывало глухое раздражение и бессильную злобу. Неизвестно, как бы состояние тихого бешенства отразилось на самом Бьякуе и его бойцах, если бы госпожа супруга не свела все к шутке. Пожалуй, молодой человек был ей признателен.
И все же… Они женаты уже больше месяца, у них сложились ровные дружеские отношения, и нечто бо́льшее может все разрушить. У Бьякуи не поворачивался язык назвать исполнение супружеского долга занятием любовью. Потому что для этого надо любить, а любил он вовсе не свою жену. В этот день впервые с самой свадьбы он позволил себе вспомнить о Хисане.
Пока Анеко оставалась приятельницей и соседкой по дому, юноше удавалось сохранять некое подобие душевного равновесия. Пока они не прикасались друг к другу, он как бы и не предавал свою любимую. Сегодня со всей ясностью он осознал, что несколько недель прожил в самообмане, и это ранило не меньше, чем осколки собственной поломанной судьбы.
Они встретились у ворот поместья. Анеко была задумчива и отстранена. Увидев мужа, она улыбнулась немного печально, подошла, заговорила о какой-то ерунде вроде перестройки части дома. Ах да, ей же выделили северную половину, как полагается по традиции. Что же она там задумала?
Оказавшись в привычном уже павильоне, Бьякуя словно закаменел. Анеко возилась у столика, что-то переставляла. Он смотрел на ее странную прическу – сейретейские женщины не заплетали таких кос, – на медленно двигающиеся руки… Она красива, с ней легко, она его законная жена. Этого было мало.
Молодой глава клана рванул с шеи Гинпаку – семейная реликвия душила, как удавка. Тонкий шелк грохнулся на пол и, кажется, немного его продавил. Девушка покосилась на ткань, молча подняла и аккуратно сложила. Бьякуя помимо воли усмехнулся.
- Ты в курсе, сколько он весит*?
- А-а, да! Ну и что?
- Ты тягаешь его, как обычную тряпку.
- М-м-м? – Анеко повертела в пальцах краешек шарфа. – Так это и есть обычная тряпка, только очень дорогая.
Бьякуя только головой покачала, снимая хаори. Госпожа жена наблюдала за ним внимательно и еще как-то, он не мог определить, то ли настороженно, то ли сочувственно.
- Бьякуя… – едва ли не в первый раз она назвала его просто по имени, без ехидного «господин муж». – Не надо себя насиловать.
Молодой человек дернул плечом, скривил губы, собираясь ответить.
- Если ты сейчас хоть слово скажешь о долге, чести и прочей ахинее, я тебя покусаю, – честно и очень серьезно предупредила жена.
- Все равно не сможем откладывать всю жизнь, – глухо бросил он, развязывая оби. – Ты сильно против?
- Это ты сильно против!
- С собой я как-нибудь договорюсь, – проскрипел Бьякуя и ушел в онсэн.
Уже сидя в воде по грудь, он попытался расслабиться, выкинуть из головы все лишнее. Анеко ни в чем не виновата, и нет никакой причины обижать ее. И, если подумать и отвлечься от некоторых собственных заморочек, то девушка она весьма привлекательная. У нее матовая розовая кожа, без модной болезненной бледности, притягательные пухлые губы, все время смеющиеся, произносящие такие вещи, от которых и самому хочется смеяться… Она не просто не любит условности – она их не признает, не позволяет им управлять собой. Ему бы столько смелости!
Рядом всколыхнулась вода, пошла легкими волнами, плеснула на шею. Бьякуя не открыл глаз, пытаясь сосредоточиться на достигнутом состоянии внутреннего мира с собой. Почувствовал, как коленки юной супруги коснулись его ступней, ладони легли на голени под водой. Ощущение было странным: вроде бы она касалась его, и в то же время не было в этих прикосновениях ни заигрывания, ни подтекста.
- Эй, – позвала Анеко. Пришлось на нее посмотреть.
Лицо девушки было слегка обеспокоенным. Она всматривалась, искала нечто на его собственном лице – глаза мерцали в полумраке. Бьякуя кривовато улыбнулся.
- Тебе так противно? – спросила девушка.
- Не говори глупостей, – устало ответил он. – Ты очень красивая, ты не можешь быть…
- Просто я – не она, да?
Бьякуя дернулся, распахивая глаза.
- Откуда ты знаешь?!
- Да уж не трудно догадаться, знаешь ли! – фыркнула Анеко. – Или ты считаешь, что девочки из благородных Домов совсем ничего не знают о семейной жизни?
Молодой человек глубоко вздохнул, откидываясь на теплые камни. Действительно, глупо было подозревать жену в такой эпической наивности.
Она вдруг оказалась верхом на нем – уселась на бедра, поерзала. Он посмотрел на девушку – нет, не играет, и вправду просто устраивается поудобнее, корчит забавные рожицы.
- Ну ты и костлявый!
- Не можешь не стебаться даже в такие моменты? – в тон ей ответил Бьякуя.
Анеко комично развела руками – мол, что поделать! Выдала:
- Что выросло, то выросло!
Потом положила руки ему на плечи, склонила голову, заглянула в глаза.
- Мы с тобой оказались в этой ловушке вместе, Бьякуя. Изменить что-то не в наших силах, да?
- Да.
- Тогда надо изменить свое отношение к ситуации, – Анеко наклонилась, ее острые соски коснулись его кожи, губы оказались в миллиметре от его уха. – Я расскажу тебе, что мне нравится. Мне нравишься ты – просто по-человечески ты мне симпатичен. Мне нравится, как ты смеешься и как реагируешь на мои дурацкие шутки. Мне нравится, как ты берешь себя в руки, когда зол: я просто вижу эти вихри раздражения и бешенства, а потом ты находишь в себе некий уголок спокойствия, замыкаешь в него свои эмоции – и буря утихает. Мне нравится, как ты хмуришься, когда думаешь, что на тебя не смотрят, и как прикусываешь в задумчивости уголок губ.
Рука девушки невесомо прошлась по ключицам молодого человека, по внутренней стороне плеча, большой палец чуть сильнее надавил на локтевую впадинку. Бьякуя замер. Движения Анеко расслабляли, снимали напряжение – и одновременно будоражили. Он все-таки молодой здоровый мужчина, а не монах! Но больше всего его удивляло то, что она говорила.
- У тебя удивительные глаза, Бьякуя. Они меняют цвет в зависимости от твоего настроения. По ним всегда видно, что ты чувствуешь, и это мне тоже нравится. Потому что, похоже, видно все это только мне. Нравится твоя кожа – белая, как мрамор, и в то же время теплая, от этого контраста по моим пальцами бегут иголочки. Нравится, как ты поднимаешь руки, чтобы выпутать из волос Кенсейкан. Как ты прикрываешь глаза, когда вынужден смириться с чем-то, что тебя бесит, и на щеки опускаются тени от ресниц.
- Анеко, – предупреждающе произнес Бьякуя, сжимая под водой ее бедро. Почувствовал, как возле его уха ее губы растянулись в улыбке.
- Это мне тоже нравится, – тихо продолжила говорить девушка. – Ты сильный. Я все думала: какой ты под этим ворохом одежек? Наверное, худющий! Ты ведь даже в домашнем юката – как в броне. Я лишь смутно догадывалась, насколько сильным ты должен быть, чтобы не падать под этим твоим шарфиком. Мне нравятся твои плечи – развитые, крепкие, как и подобает военному. Нравится, что ты гладкий – тебя приятно будет целовать… везде.
- Анеко! – почти с отчаянием выдохнул Бьякуя, понимая, что проигрывает своему телу.
Анеко не дала ему продолжить – поцеловала. Накрыла губами его губы, провела кончиком языка, легко втянула нижнуюю губу и совсем невесомо прикусила. И отпустила. Синие глаза, на дне которых мерцали золотистые сполохи, заглянули в самую душу, пронзили ее светом и теплом.
- Я обещаю тебе, что все будет хорошо, – сказала Анеко Бьякуе, и он вдруг поверил.
…На рассвете, проснувшись от наглого щебета за седзи, Бьякуя с некоторой опаской повернулся к жене. Она лежала на футоне с неповторимым выражением лица: брови сведены, в глазах вопрос ко всему миру из разряда «что за на хер?!», губы сжаты и скошены. Молодой человек удивился – ночью-то все было нормально! Даже лучше, чем нормально. Он и сам не ожидал.
- Анеко? – негромко позвал он.
Девушка моргнула, но не повернулась, продолжая изучать доски и балки на потолке.
- Анеко, что?..
- Смотри, – перебила она. Вокруг ее тела плеснула медово-охряная реацу, неровная, но мощная. И подняла правую руку.
В руке была зажата цуба катаны. Занпакто.
- Твою мать! – с чувством произнес Бьякуя, мгновенно забывая обо всех своих переживаниях. – Только этого нам и не хватало!
Рассветные визиты юной четы Кучики становились новой традицией четвертого отряда. Рецу они не раздражали – скорее, забавляли. Молодой рокубантай-тайчо старался держаться уверенно, но сквозь маску аристократического спокойствия пробивались обеспокоенность и хмурое непонимание. Его жена была более уравновешенной. Или относилась ко всему более отстраненно. По меньшей мере, объясняя суть новой проблемы, она не истерила, а четко излагала свои опасения.
Мельком глянув на катану, лезвие которой отливало серо-синим, капитан Унохана осмотрела девушку и развела руками:
- И чего вы от меня хотите? – спросила молодых людей. – Реацу в пределах нормы, никаких отклонений, ну а то, что малость нестабильна – так по-другому и быть не может, если ею так долго не пользоваться. Или вы, Кучики-сан, думали, что у вашей супруги ее нет вовсе? А как бы она тогда могла просто находиться рядом с вами, с вашей-то собственной реацу?
- Но катана появилась так внезапно! И не просто асаути, а уже почти полноценный занпакто! Как такое возможно?!
- Вообще-то на этот вопрос должна ответить Анеко-сан.
Анеко изучала свой меч, лихорадочно вспоминая все, что когда-то рассказывал ей земной племянник. Получалось не очень. Осознав, что капитаны смотрят на нее и ждут какого-то объяснения, она положила ладонь поверх острого даже на вид лезвия и пожала плечами.
- Да с чего вы взяли, что он уже… сформировался?
- По лезвию, – пояснила Рецу. – У асаути не бывает ярко выраженных оттенков стали, по которым можно определить, к какому типу относится занпакто. И вообще-то Бьякуя-доно прав, мечи не появляются вот так внезапно. Следовательно, у вас есть минимальная подготовка, полученная, возможно, еще в родительском доме.
- Не помню, – покачала головой Анеко.
- Да, я понимаю, – согласилась капитан. – И еще предполагаю, что вчера вечером или ночью произошло нечто, повлиявшее на вас в достаточной степени, чтобы пробудить уснувшую реацу.
Бьякуя почувствовал, что неудержимо краснеет. Хвала ками, сообразительная жена заметила это и отвлекла Унохану всяческими вопросами. Основным из которых был – что делать-то?
Рецу ответила. Вот кто ее за язык тянул?!
Из четвертого молодожены вышли, яростно споря. Не менее яростно они спорили, входя на территорию шестого отряда. Офицеры и рядовые еще не видели, чтобы их молодой капитан, воплощение аристократической сдержанности и высокомерной гордости, катал по щекам желваки, сжимал кулаки и шипел сквозь зубы. Как, впрочем, не видали и сумасшедших смертников, осмелившихся бы громко и эмоционально рассказывать капитану Кучики, что тот – тиран и деспот, что ему же лучше будет, если он не станет упираться, как баран, а просто пораскинет мозгами, и что у его оппонента есть собственные разум и воля, и, уж пусть он поверит – она ими воспользуется по назначению!
- Анеко! – не выдержал, повысил голос Бьякуя. – Да где это видано, чтобы женщина из рода Кучики служила в Готей-13?!
- Посраться из-за службы мы еще успеем! Я тебе про Академию толкую!
- Да на фиг тебе та Академия?! Наймем учителей, лучших, между прочим!
- Ай, да ну тебя, зануда!
- Из-за тебя мы пропускаем ханами!
- Бе-бе-бе!
Молодые люди зашли в здание штаба, и оставшиеся во дворе рядовые недоуменно переглянулись.
- Женщина из рода Кучики? – шепотом спросил один из них. – Это сестра его, что ли?