- Ну-ка почитай мне состав, – скомандовала она.
Маюри послушно повернул к себе пакетики и забубнил:
- Гидрогенизованный растительный жир, глюкозный сироп, модифицированный кукурузный крахмал, эмульгатор Е491…
- Так, это можешь дальше не читать. А второй?
- Растительный жир, сахар, сухое молоко, кукурузный крахмал, казеинат, йодированная поваренная соль…
- Это уже ближе к теме. Бери второй. И соду, соду не забудь!
- Сколько? – проскрипел Куроцучи.
- Пару пачек. Ну и лимонку тогда бери, раз уж добрался до магаза. И дрожжи. Только не сухие, из этой ерунды никогда ничего путного не получается. Нормальные бери, в брикетиках.
- Здесь таких нет, – наябедничал капитан двенадцатого отряда.
- Поищи получше!
- Нету, я тебе говорю! А-а-а, нет! Вот – нашел!
- Ну хвала ками!
Они еще попрепирались пару минут, и экран погас. Бьякуя в задумчивости подпер ладонью щеку, изучая собственную жену так, словно впервые увидел.
- А меня ты не кормила! – сказал он обиженно.
- Замётано! – пожала плечами Анеко. – Вот дождемся, когда дед отправится куда-нибудь – и займемся.
- Долго ждать придется, – проворчал Бьякуя, прищурившись на навострившую лыжи в другую комнату жену. Что такое лыжи и почему их надо вострить, он не знал, но фразочку от девушки подцепил и суть ее уловил верно. Анеко шкодливо скосила на него хитрющие глаза и быстро, якобы и не было ничего, показала язык.
- Точка интуиции, значит? – нехорошим тоном произнес господин молодой муж, медленно поднимаясь с татами. – Вот как доберусь до нее!..
Девушка взвизгнула и рванула в смежное помещение. Но то ли с шунпо благоверного ей было не тягаться, то ли она не сильно-то и старалась. Кажется, по дороге они своротили икебану и хибачи, к счастью, пустой. Кажется, ночь обещала быть веселой, несмотря ни на что…
Ждали они и впрямь долго – почти две недели! За это время из Генсея втихаря было протащено и преобразовано в духовные продукты много странного и на первый взгляд несъедобного. Конечно, наивно было полагать, что Гинрей ничего не замечает, но в Бьякуе и его женах взыграла подростковая романтика «утаи от старших свои проказы», и молодые люди – все втроем – разработали целую кампанию по удалению Кучики-старшего из поместья, а слуг – с кухни. Хисана переживала, что бедным работникам потом придется за ними прибирать, но Анеко невозмутимо кивнула на неприметную дверь за очагом и сообщила, что не откажется посмотреть на дайме с шваброй в руках. Упомянутый дайме намылился было стукнуть супругу ложкой по лбу, но тихий смех Хисаны заставил его передумать. Он даже готов был действительно взяться за швабру, если это развеселит его хрупкую девочку. А еще теперь он замечал, что Анеко не просто иронизирует и подначивает, а делает это специально – чтобы младшая жена не чувствовала себя неловко. И был благодарен вредной княгине. И недоумевал, как у нее хватает стойкости поддерживать их обоих, его и Хисану.
Процесс замешивания теста, подготовки трех разных начинок и вырезание фигурных заготовок (зачем?! потом ведь все равно получились большущие колобки!) растянулся на несколько часов и прошел бурно, шумно и весело. Когда несчастные плюшки были помещены в печь, не измазанными в муке, тесте, варенье и прочих ингредиентах были только их с Анеко занпакто. Потому что остались в покоях.
Бьякуя улыбался, задумчиво комкая в пальцах остатки теста. На полноценную булочку этого кусочка не хватило бы, а выкинуть было жалко. Он подумал еще немного – и вылепил фиговину с ручками и ножками. Любовно выложил на маленький противень, присыпал сахарной пудрой. Женщины притихли и наблюдали за ним с любопытством.
- Что это? – нос Анеко высунулся из-под локтя. В ухо сопела Хисана, вставшая на табурет, чтобы видеть.
- Амбассадор, – пробурчал Бьякуя, внезапно смутившись.
- Страшненький какой! – протянула старшая жена. – И тощенький. Жалко его есть! – сказала она тоненьким голосом.
- А мы не будем его есть, – отозвалась Хисана, обнимая мужа и повисая на нем. – Мы его откормим и воспитывать будем!
- Ага! – подхватила Анеко. – А потом он вырастет, станет сильным, пойдет и загрызет все пустых!
Бьякуя хихикал, пытаясь вытереть щеку и размазывая муку еще более ровным слоем. По кухне распространялись умопомрачительные запахи свежей выпечки…
Поедание собственноручно приготовленных пышек и плюшек произошло тоже на кухне. Анеко категорично заявила, что к традиционному чаепитию они никак не подходят, следовательно, нет необходимости тащиться в столовую, разводить церемонии, пачкать торжественный сервиз и вообще совершать столько лишних телодвижений. На кухне вдруг обнаружились и чайник (надо же, какая неожиданность, чайник на кухне! – не удержалась от фырканья Анеко), и большие чашки. И какая-то подозрительная трава почти черного цвета, при виде которой старшая жена чуть не прослезилась. Из травы получился странный, терпкий и крепкий напиток с мощным тонизирующим эффектом, который волшебным образом сочетался с булочками. Самой большой сладкоежкой в их компании оказалась Хисана – сахара насыпала в чашку ложки четыре, не меньше. Анеко наблюдала за ней с умилением.
В разгар спора о том, под каким видом преподнести Гинрею оставленные ему четыре пышки, в кухню влетела адская бабочка. Не служебная, явно из частного питомника. Нервно потрепыхала крылышками, метнулась туда, сюда – и спикировала на Анеко. Девушка еще только протягивала к насекомому руку, а по помещению уже разносился срывающийся, затухающий голос:
- Ане-тян, – загнанно шептала женщина, – на нас напали. Рока… я спрятала его в подвале… система тоннелей… лабиринт… восточная часть… поспеши… Мой мальчик, он совсем один! Ане-тян…
Бьякуя сориентировался мгновенно. Услышав имя Роки и слова о нападении, он понял все – и начал действовать. Из поместья Кучики в разные стороны выпорхнули несколько стремительных точек, в которых и не узнать было вальяжных чешуекрылых красавиц-бабочек. Одна понеслась во второй отряд, распугивая по пути ошалевших мотыльков и москитов, вторая – в четвертый, еще одна – в родной, шестой. И отдельная – к Гинрею.
Побелевшая, как полотно, Анеко сдирала с себя фартук и испачканное кимоно, попутно втолковывая Хисане, чтобы та закрылась во внутренних комнатах и никого, кроме мужа, деда и нее самой не впускала.
- Охрана! – заорала старшая жена, выскочив на энгаву в одном белье, да так, что с ближайших деревьев посыпались листья и перепуганные птицы.
Ее уже привыкли слушаться. Две мощные фигуры преклонили колени перед своей княгиней.
- Оцепление по периметру поместья. К госпоже младшей супруге дайме – усиленный конвой. Не впускать никого, кроме дайме, меня и Гинрея-доно! Готовность – один! Выполнять.
Бьякуя мимоходом отметил, что приказы девушка отдавала точные и правильные. Почти ничего не упустила. Когда жена сорвалась внутрь дома, увлекая за собой испуганную и растерянную Хисану, отправил бабочку и начальнику личной стражи – выполнять приказ Старшей Княгини и добавить еще одно кольцо оцепления вокруг дома. К госпоже младшей жене – только самых проверенных, самых надежных воинов.
Оказавшись с помощью шунпо в своих покоях, он неторопливыми, почти медитативно медленными движениями накинул капитанское хаори, тщательно приладил Кенсейкан, приветственно огладил цубу задрожавшего Сенбонзакуры. Вскинул глаза на вихрь, поднятый чужим шунпо. Анеко, бледная и собранная, в шихакушо без опознавательных знаков, стиснула в руке катану, прожгла его нехорошо горящим взглядом.
Он только кивнул ей. В мерцающий шаг они ушли одновременно. И у распахнутых ворот в поместье Торами оказались одновременно. Кучики-тайчо с удивлением отметил, что студентка-первокурсница не уступает ему в этом искусстве. Через четыре секунды за спиной капитана возникли его бойцы – группа оперативного реагирования. И почти сразу на дорожке, ведущей из сада к воротам, появилась Сой Фонг. Коротко кивнув друг другу, капитаны прошествовали внутрь. Анеко шла на три шага позади, и Бьякуя спиной ощущал ее напряжение и готовность к худшему. И снова ругал себя распоследними словами – он ведь ничего не знает об уровне ее зандзюцу, не опасно ли позволять ей участвовать в операции?
- Нападение спланированное и подготовленное, – между тем говорила капитан второго отряда. – Не обошлось без помощи изнутри.
- Предатель, – констатировал Кучики-тайчо.
- Да, – кивнула его коллега. – Санго-сэссё найдена мертвой в юго-западной части сада. Она была уже ранена, когда увела нападающих из дома. Маленький дайме не найден. Следов реацу не обнаружено. Предполагаю похищение с целью…
- Он в лабиринте, – прервал Сой Фонг голос сзади. Капитан раздраженно дернула уголком губ, резко обернулась – чтобы наткнуться на тяжелый взгляд неизвестной девушки.
- Капитан второго отряда, Сой Фонг, – проговорил Бьякуя без намека на эмоции в голосе. – Госпожа супруга моя, Кучики Анеко. Урожденная Торами.
Сой Фонг прищурилась на секунду, потом кивнула, принимая к сведению новую информацию. Похоже, согласилась с допустимостью участия в деле постороннего лица.
- Санго прислала бабочку, – глухо проговорила Анеко. – Ро-тян в тайном лабиринте под поместьем. В восточной части, если не ушел куда-нибудь. Или если его не нашли убийцы. Санго успела спрятать его, прежде чем… увести нападавших.
Сой Фонг снова кивнула, как-то по-другому глянув на княжескую жену. Возникший перед капитаном воин получил короткий и четкий приказ и испарился.
- Мои бойцы? – поинтересовался Бьякуя.
- Только держать внешний периметр, – покачала головой Сой Фонг. – Не впускать любопытных и охочих до легкой поживы, не выпускать без особого разрешения. Внутри будут работать специалисты. Унохана уже констатировала смерть – регента и нескольких слуг, также найден сэнсэй маленького дайме с тяжелыми ранами. Выживет или нет – под вопросом. Остальное – потом, после первичного осмотра.
- Благодарю, – Бьякуя коротким движением склонил голову и сделал шаг назад, давая понять, что уступает профессионалам место действия. Отдал приказ своим шинигами. И только после этого повернулся к жене.
Анеко стояла прямая, как нагината***, и напряженная. На рукояти катаны побелели костяшки пальцев. Лицо каменное, неживое.
- Анеко, – позвал муж, приближаясь к ней. Она подняла холодно-спокойные глаза. О-о-о, как хорошо он знал цену такому взгляду! – Рока жив, – произнес твердо и настойчиво. – Его найдут.
- Я останусь здесь, – губы девушки произносили слова как будто отдельно от нее самой. – Я не брошу его здесь, одного.
- Не говори глупостей. Ни ты, ни твой брат здесь не останетесь. Пока второй отряд зачищает территорию, пока идет расследование, пока не будут найдены и казнены все, кто хотя бы догадывался о возможности подобного – и ничего не предпринял! – вы будете находиться в поместье Кучики. И я не позволю Роке вернуться сюда, пока он не будет достаточно силен и опытен, чтобы постоять за себя.
У Анеко задрожали губы. Она метнулась к нему, и Бьякуя почувствовал, как она целует его руку. Наивная девочка хотела сбежать, но он перехватил ее, прижал к себе, погладил по голове, как ребенка. Укрыл от невзгод и всего злого внешнего мира, прекрасно сознавая, что это иллюзия. Как же он забыл, что должен заботиться о ней? Как получилось, что он позволил пусть своенравной, упрямой, чересчур активной, но все равно юной и неопытной девушке заботиться о нем самом, прикрывать спину в делах клана, устраивать его счастье, веселить и подбадривать – и не сделал ничего, чтобы защитить ее? Быть дайме Великого Дома непросто. Быть хорошим мужем оказалось во сто раз сложнее.
В эти несколько минут, когда к чете Кучики не смели приблизиться, уважая их единение в скорби, молодой князь Кучики Бьякуя раз и навсегда осознал, перед кем несет основной груз ответственности. Не перед кланом. Не перед Готеем. Не перед Сейретеем, будь они трижды неладны. Перед своими близкими.
А потом парк взорвался криками и звуками борьбы. Со стороны хозяйственных построек буквально волокли перепачканного, всклокоченного, совершенно дезориентированного мальчишку лет двенадцати на вид. Анеко вырвалась из объятий, в последнюю секунду сжав руку мужа в знак благодарности, и побежала к брату.
- Ане-тян! – разнесся по ночному саду ломкий, с паническими нотками голос. – Где мама?!
В малом зале Главного дома поместья Кучики в тягостном молчании сидели глава клана, обе его супруги и дед. Гинрей сжимал и разжимал кулаки, Бьякуя прикрыл глаза, чтобы не видно было их выражения. Хисана дрожала и жалась к сгорбившейся за столом Анеко.
- Я не понимала, – глухо говорила старшая из девушек. – Видела, но не понимала. Санго что-то тревожило. Не зря же она вдруг перестала быть мачехой и стала хорошим товарищем! Помогала мне, подсказывала. Все тайные техники собрала в один сборник и отдала – сказала, пригодится. Я думала, мне пригодится, а выходит – Роке. Его же еще даже обучать толком не начали. Вот теперь буду учить… Меносы!
Хисана осторожно погладила старшую жену по плечу, и та положила руку на ладонь младшей в жесте немой благодарности. Гинрей покосился на девушек, но сейчас было не время уточнять, как двум женщинам при одном муже удается сохранять такие теплые отношения.
- Вывод неутешительный, – каким-то официальным голосом проговорил Бьякуя. – На Торами ведется целенаправленная охота. Сначала Анеко, теперь Санго-сэссё. Если бы она не подозревала заговора, могли убить и Року.
- Постой! – вмешался Гинрей. – Что значит – «сначала Анеко»? На нее нападали?
Молодые люди переглянулись.
- Меня отравили на свадьбе, – нехотя призналась девушка. – Остались провалы в памяти и легкая дезориентация в жизни. Унохана нашла странный состав в крови, который должен был полностью лишить меня воли. Получил бы Бьякуя тогда или тупую куклу в жены, или вообще слюнявую идиотку.
- Мы думали, это выпад против клана Кучики. Если бы действие проявилось прямо на свадьбе, меня обвинили бы в попытке отравления. Если бы состав подействовал, как предполагалось, у клана не было бы надежды на достойного наследника.
- И почему я узнаю́ об этом только сейчас? – проскрипел Кучики-старший.
- Я стал главой клана, это было моей обязанностью, не твоей, – пожал плечами молодой дайме.
- И что ты предпринял?
- Ведется расследование. Я поручил его специалистам.
- Второму отряду?
- Нет, нашим, клановым.
- Дорогой внук, ты дурак! – с чувством сказал Гинрей.
- Благодарю, дорогой дед! – язвительно отозвался Бьякуя.
- Полгода прошло, – проворчал дед. – Где результаты?
- А вот этот вопрос будет рассмотрен на следующем собрании. А также вопрос о добросовестности исполнителей и их верности клану и долгу.
Гинрей задумчиво посмотрел на внука. Как же он хотел, чтобы Бьякуя стал именно таким – собранным, сдержанным, хладнокровным. Чтобы и действия его, и речи, и образ мыслей соответствовали чести рода. Только вот видеть перед собой такого Бьякую оказалось непривычно, странно – неправильно.
- Теперь очевидно, – говорил между тем молодой человек, – что все происходящее не имеет к Кучики отношения. Или, по крайней мере, отношение только через Анеко. Она вошла в нашу семью, и мы несем за нее ответственность. Равно как и за ее брата – с этого дня. В свете последних событий я собираюсь, как глава Великого Дома, обратиться к руководству Готей-13 и ко второму отряду для выяснения обстоятельств и расследования. Также под патронат Дома Кучики попадает теперь и клан Торами. Пока Рока не достигнет совершеннолетия и не возглавит клан, Анеко-сама становится его сэссё вместо погибшей матери. Как единственная взрослая родственница, как супруга князя и как полноправный шинигами.
Бьякуя вдруг прикрыл глаза, устало опустил плечи и повернулся к притихшей жене.
- Ане-тян, справишься?
Девушка вздрогнула, поморгала, пытаясь сообразить, о чем идет речь, и кивнула.
- Куда я денусь? Ты-то сам справишься? Я же тебя знаю, взвалишь на себя добрую половину всех дел…
- Груз на двоих – это полгруза, – отмахнулся дайме. – Тебе придется сократить объем твоих занятий. И пока идет расследование, ты не покинешь поместье…