— Что-то ты сегодня сияешь, — встретила ее замечанием Кэрри. — А вчера жаловалась, что текст не идет, застопорился на чем-то там… На чем?
— Ай, брось! — быстренько сориентировалась Гермиона. — У меня новая идея! Девочки, вот вам не надоело одно и то же? Грейнджер там, Грейнджер сям… И мальчишки все время одни и те же. Ску-у-учно!
— Ну не знаю, — Кэрри поджала губки. — Меня все устраивает. Гермиона красивая, с ней все хотят.
— А как сама Гермиона к этому относится, тебе наплевать? — резче, чем собиралась, выпалила девушка.
Свон удивленно захлопала на нее ресницами, а Луна задумчиво накрутила на палец прядь волос.
— Ну мы же не желаем Гермионочке плохого! — протянула она. — Все наши истории про нее заканчиваются хорошо. Почти всегда свадьбой и даже детишками. Разве это плохо?
Гермиона поймала себя за язык, чтобы не рассказать дорогой подруге, что именно она думает о таком количестве свадеб, детишек и прилагающихся к этому добру мужей.
— Мне кажется, — произнесла она, — что в случае Грейнджер логичнее было бы писать о карьере мракоборца. Или, на худой конец, правозащитника.
— Нет, — возразила Кэрри, качая головой, — это неинтересно. Мне про любовь нравится. Мы же, в конце концов, не подкладываем ее в постель к разным… Малфоям! Не то, что эти, — она презрительно кивнула на девичью стайку, засевшую у окна. Там слышался смех, радостные попискивания и один раз раздалось удивленное: «Ну куда пальцами? Давай уже, к делу переходи!»
Гермиона прикусила губу, запоминая лица тех, кто так много знает о ее интимной жизни. Кэрри и Полумна смотрели в том же направлении.
— Луна, — протянула девушка, — а ты никогда не хотела настучать этим… сутенершам по головам? Грейнджер твоя подруга, между прочим!
— Свобода самовыражения, — вздохнула Полумна. — У девочек нет никакой личной жизни, и они сочиняют ее для Гермионы. В меру своего понимания.
— Ой, ну вот не надо! — вспыхнула Кэрри. — Совсем не обязательно, что у них никого нет и они так сублимируют. Просто… ну, это затягивает, — и она слегка покраснела.
— Кэрри, — Луна повернулась к ней с любопытством, — ты что, тоже пишешь высокий рейтинг?
Свон залилась краской до корней волос и принялась мямлить что-то о пространственном воображении и занятиях анатомией, но подруги взяли ее в оборот и в конце концов выяснили поразительную вещь: у Кэрри уже были две готовые работы и один недописанный магфик о Роне с Лавандой, Гарри и Джинни и… Гарри и Драко Малфое.
— Кэрри, — укоризненно произнесла Гермиона, едва не выйдя из образа Ромильды, — ну за что ты так с мальчишками? Особенно с Гарри? Разве ж он…
— Ну я так вижу! — оправдывалась Кэрри, полыхая ушами. — Я как-то видела, как Поттер разговаривал с Гермионой и Малфоем… кстати, что-то они часто вместе стали появляться… так вот, Гарри так смотрел на Малфоя. Так смотрел!
— Как? — мрачно уточнила Гермиона.
— Ну… так.
— Ой, нет, девочки, — Луна покачала головой. — Гарри, конечно, любит Джинни и к мужчинам равнодушен, но в принципе… Если люди любят друг друга, то какая разница, какого они пола?
И Гермиона, воспитанная на демократических принципах магловского мира, не нашла, что возразить.
Драко между тем жестоко страдал в компании увлеченных драматургов, ваявших в черновиках магфик о героическом страже порядка в немагическом Париже («почему Париже?!» — удивлялся юноша, но молчал) Гарри Поттере. Героический страж охотился на шайку злостных воров во главе с редкостным негодяем Драко Малфоем. Ну кто бы сомневался!
Драко слишком мало знал о Джиме, в чьем обличье он пришел на эту сходку восторженных приключенцев, поэтому помалкивал и даже не особенно жестикулировал. Лишь иногда зубы сами сжимались до скрежета, а на скулах выступали желваки. Сюжет у ребят был простенький, но они с энтузиазмом восполняли этот недостаток обилием событий. На вкус Драко, событий было даже слишком много, они перекрывали друг друга, обрывались в самых неожиданных местах, чтобы тут же началось следующее действие, никак из предыдущего не вытекающее. Собственный образ в исполнении Колина раздражал: слишком истеричным, противоречивым и откровенно недалеким выходил у старшего Криви Драко Малфой.
Где-то через полчаса Драко не выдержал.
— Послушай, — он не знал, как в этой компании принято обращаться друг к другу и просто опустил имя, — ты уверен, что в рядовом полицейском отделении день начинается с исполнения гимна страны всеми работниками?
— Конечно! — уверенно отозвался Колин и с любовью посмотрел на пергамент. — А как он еще может начинаться?
— С кофе, — предположил Драко.
— И пончиков, — мечтательно подсказал Дэннис.
— Это вы с Америкой путаете, — лениво подал голос Ромуальд. Он развалился на широкой скамье и ухмылялся, периодически вставляя свои пять пенсов. Как понял Драко, слизеринца пригласили для консультаций о нём самом.
— Вот неплохо было бы почитать, — вставил Драко, — о том, как организована работа во французской полиции. А то выйдет бред, и будут над тобой ржать.
— Не надо мной, а над нами, — пробормотал Колин, рассматривая свиток, теперь уже с сомнением. — Ты, кстати, текст гимна сочинил? — он посмотрел на Драко-Джима.
— Я?!
— А кто? Ты из нас единственный умеешь в рифму.
Драко потер шею. Вот это было полнейшей неожиданностью и грандиозной подставой. Стихи Драко не любил и писать никогда даже не пытался.
— Да ты знаешь, что-то у меня не задалось… — отводя взгляд, пробормотал он.
— Ну Джи-и-им! — простонал Дэннис. — Ты уже третий день ничего не приносишь!
— Так давайте возьмем Марсельезу, и всего делов! — попытался увильнуть Драко, но ему не позволили, убедительно доказав, что если брать реальный гимн реальной страны, то и рассказ нужно писать полноценный, с серьезной фактической базой и настоящей детективной линией, а им некогда! Затянут еще на пару дней — и компашка с Пуффендуя обскочит их на повороте, а этого допустить никак нельзя!
Драко закатил глаза и мысленно попробовал сочинить хотя бы четверостишие. Видимо, под воздействием стресса у него даже что-то вышло, и они предъявил «соавторам» результат:
Лох педальный, лось печальный,
Неспроста, ох, неспроста
Ты бежишь дорогой дальней
Мимо спелого куста.
В их кружке́ воцарилось молчание. Драко оглядел вытянувшиеся лица юных писателей и понял, что зачатки литературного вкуса у них все же есть.
— Ну извините, — развел руками он. — Пока ничего другого предложить не могу.
— М-м-м… — высказался Ромуальд, снова вытягиваясь на скамейке. — Не похоже на гимн, Корнеги.
— Да что ты говоришь, — язвительно отозвался Драко. С учетом того, что это был первый его поэтический опыт, он остался доволен: хотя бы рифма присутствовала. А смысл… да какое кому дело?!
Колин и Дэннис переглянулись, и старший из Криви углубился в собственное сочинение. За следующие полчаса перебрали несколько вариантов очередного преступления французского бандформирования, отмели похищение мадемуазель Грейнджер (Колин высказал здравую мысль, что Гермиона сама наваляет горе-преступникам, и никакого героизма для Поттера не останется), сочинили план ограбления и стали искать причину, по которой мразь и моральный урод Малфой выкрал из провинциального музея кипу старых писем. Драко не особенно старался помочь новым товарищам, разумно полагая, что не удержится и начнет защищать себя. Вернее, того Драко Малфоя, который совершал нелепости в рассказе. Он просидел бы в мрачной задумчивости до самого отбоя, если бы Ромуальд с гаденькой ухмылочкой не предложил сделать главгада геем. А в письмах, мол, косвенные улики.
Драко открыл было рот, чтобы обругать идею, но его опередил Колин:
— Да ну тем, Ром, с твоими заскоками! Хочешь клубнички — вали к девчонкам, — паренек кивнул себе за спину. Драко прищурился в том направлении, надеясь опознать и запомнить юных извращенок. — Это им подавай счастливую семейную ячейку из Гарри и Малфоя, а у нас серьезная литература — у нас детектив!
Как раз в это время барышни, на которых кивал Колин, начали некие странные манипуляции: одна встала, скрючилась, вытянула руки и неестественно выгнула шею. Еще одна, быстро оглядевшись по сторонам, легла на пол и поползла под свою подругу. Остальные девушки, кидая на них внимательные взгляды, увлеченно черкали в тетрадях и блокнотах. Одна из записывающих сказала: «Ну сядь на нее, что ли», вторая скорчила скептическую рожицу. Драко и его временные товарищи наблюдали за ними с отвисшими челюстями. В конце концов девушки, едва не навернувшиеся от предпринимаемых усилий, вернулись на скамейку.
— Нет, — высказалась та, что горбилась и выгибалась, — в такой позиции нормального секса не выйдет…
На этом месте нервы Драко не выдержали. Он быстро пробормотал извинения и выбежал из Большого зала. Как оказалось — вовремя: едва молодой человек успел спрятаться в затененной нише, как началось обратное превращение из Джима Корнеги в Драко Малфоя.
Когда юноша открыл глаза, перед ним стояла Ромильда. Не вполне уверенный, кто застукал его за колдовством — настоящая Роми или Гермиона, — Драко нахмурился и поджал губы: мол, чего пялишься?
— Я увидела, как ты уходишь, — голосом Грейнджер сказала девушка. — Видимо, в самое время. Я уже обернулась?
Драко помотал головой и запихнул подельницу в темноту своего укрытия. Через несколько минут растрепанная Гермиона отдышалась и благодарно ему кивнула.
— Ну, как успехи? — спросила она.
Гермиона тактично промолчала о том, что сама сбежала из творческой мастерской, когда краснеющая и заикающаяся Кэрри поделилась результатом бессонной ночи:
Тихие вскрики, длинные стоны,
Всхлипы, скулёж, шлепки…
Это у нас на соседнем балконе
Трахаются мужики.
— Средненько, — признался Драко. — Но до чего же у них больная фантазия! Ты представляешь…
Договорить он не успел — в пустом коридоре послышались шаги. Драко затолкал Гермиону еще глубже в нишу и уперся руками в стены по бокам: благодаря ученической мантии можно было надеяться, что проходящий не заметит ее.
Не тут-то было!
— Малфой? — раздалось у него за спиной.
Драко скорчил гримасу и повернул голову. В паре шагов от него стояли Кэрри и Полумна.
— Чего надо? — рыкнул юноша.
— Фу, как грубо! — обиделась Свон и развернулась, чтобы гордо удалиться. Луна же знала Драко не первый год и на провокацию не поддалась.
— Ты Ромильду не видел? Что-то она от нас сбежала, ничего не объяснив, а тут ты стои́шь, мало ли, может, заметил?
— Не было никого! — слишком поспешно буркнул Драко, чувствуя, как зажатая между стеной и ним самим Гермиона начинает задыхаться.
— М-да? — Полумна изучала его просветленным взглядом. — Ну ладно. А что ты прячешь?
— Ничего!
— Ну покажи! — развеселилась Луна, пытаясь заглянуть Драко через плечо. Конечно, ей это не удалось — он был выше почти на голову, — но стараясь оттереть девушку плечом, Драко немного сместился, и Гермиона начала падать.
Равновесие они удержали чудом. Гермиона вцепилась в мантию Драко, он рефлекторно поддержал ее. За спиной Луны изумленно ахнула Кэрри, сама Луна расплылась в искренней счастливой улыбке.
— Я же говорила! — с торжеством воскликнула она, повернувшись к подружке. И снова воззрилась на пару в нише: — Что, лавхейта не будет? Только лав?
— Полумна… — пробормотала Гермиона, пылая как маков цвет.
— Все, все! Уходим-уходим! Кэрри, идем-ка…
Довольная, словно нашла наконец своих мозгошмыгов, Полумна увела озирающуюся подругу. Та вертела головой и упиралась, желая получше рассмотреть невероятную картину, но Луна была неумолима.
Гермиона уткнулась лбом Драко в подбородок и застонала:
— Нам хана!
— Ничего, Грейн, прорвемся, — не слишком уверенно пообещал Драко. — Теперь я как честный человек обязан на тебе жениться, и все заткнутся. Ты как, — он переместил ладонь на спину девушке, погладил по лопаткам, — пойдешь за нищего?
Гермиона засмеялась немного нервно, крепче стиснула Драко.
— Ничего не выйдет, — глухо пробормотала она. — Ты же помолвлен.
— Я?! С чего ты взяла?!
— Так говорят… про тебя и одну из сестер Гринграсс.
— Вспомнила! — Драко облегченно рассмеялся. — Их родители давно помолвку разорвали. Как только твой распрекрасный Поттер завалил змеюку и стало понятно, кто будет огребать за все эти художества, так сразу и разорвали. Невест обеих в Шармбатон перевели, неустойку с отца стребовали — и все, прошла любовь, завяли помидоры. Я и испугаться не успел, что жениться придется.
Гермиона подняла лицо, не выпуская мантию Драко из рук.
— Какой ты не романтишшшный! — попеняла она, силясь не смеяться.
Драко сверкнул глазами.
— Перевоспитаешь! — небрежно бросил он.
— М-да? — Гермиона все-таки улыбнулась, смешно сморщила нос. — Ну ладно, я подумаю.
========== 8. Весна ==========
К первой оттепели писательский клуб «Хогвартс» успокоился насчет Гермионы и Драко и взял в оборот других представителей магического мира. Целомудреннее или логичнее новые магфики не стали, но молодые люди наконец выдохнули свободно. Над любовными приключениями с их собственным участием они теперь смеялись вместе, все реже краснея при интимных сценах.
От магического фанфикшна студентов сильно отвлекали грядущие экзамены. Для Гермионы, Гарри, Драко и Рона эта весна должна была ознаменоваться ЖАБА и стать началом новой, взрослой жизни. И чем ближе были испытания, тем острее Гермиона чувствовала, что что-то в ее судьбе основательно пробуксовывает.
С Роном отношения так и не наладились, хотя Джинни по-прежнему оставалась хорошей подругой, да и Гарри не принял ничью сторону, продолжая общаться и с Уизли, и с Грейнджер. Возмущался ли по этому поводу Рон, Гермиона не знала, но потерять еще и Поттера была совершенно не готова.
А еще был Драко, и был он в ее жизни так основательно и непринужденно, словно никогда и не бывало по-другому. Подготовка к занятиям — вместе, в столовую — вместе, в Хогсмид — вместе… К слову, месяца через полтора после рождественских каникул директор МакГонагалл вызвала Золотое трио и выдала им распоряжение Министерства приглядывать за Драко Малфоем. Оказывается, эти жутко важные пописульки не нашли адресатов в начале сентября! Письмо для Гарри все это время валялось на Гриммо, 12, где, принятое Кикимером за неважное, отдыхало в бумажном мусоре для растопки камина. Рон свое просто потерял в ворохе семейной почты, а Гермионе не догадались отправить конверт в Нору́.
Свое предписание Рон смял и сжег, проворчав что-то о презренных хорьках; Гарри просветленно улыбнулся и запихнул документ в ящик стола, где министерское задание теперь планомерно покрывалось пылью. Гермиона только головой покачала. Она и без того проводила с Малфоем почти все свободное время, и не потому, что он был ее поднадзорным, а потому, что ей было с ним интересно.
Уравновешенный, ироничный Драко Малфой нравился Гермионе Грейнджер. Девушка не была уверена, что с этим надо что-то делать, и просто плыла по течению. Иногда она подмечала, что Драко тянет к ней — чисто физически тянет: он брал ее за руку, устраивал подбородок ей на плечо, чтобы заглянуть в какой-нибудь учебник или свиток, шутливо пихал ее локтем, когда они выстебывали очередной шедевр про их семейную жизнь. Но никогда не переходил черту, никогда. То ли неуверенность, то ли еще что-то удерживало Драко, и самой умной ведьме курса потребовалось всего два месяца, чтобы догадаться: он не станет ни ухаживать за ней, ни соблазнять ее, пока думает, что вина его семьи все еще висит над ним и разделяет их. Иными словами, он ничего не станет делать до суда.
А еще Гермиона смутно догадывалась, что Драко не прикоснется к ней, пока она сама его к этому не подтолкнет. Девушка была и благодарна ему за предоставленный выбор, и немного сердилась, потому что весь из себя деликатный Малфой никак не давал ей понять, ответит ли на движения ее сердца.