Там меня уже встречала полная женщина с длинными седыми кудельками, неопрятно выбивавшимися из-под чепца. Она комкала в руках грязную тряпку, которой, похоже, только что протирала столы, липкие даже с виду. По сравнению с «Белым жерновом» «Адмирал Бенбоу» представился мне прямо-таки роскошной гостиницей. Но мне и в голову не пришло искать другое пристанище: в конце концов, здесь предстояло провести не больше пары ночей и не хотелось огорчать Эйба.
Сэл проводила меня на второй этаж и отперла небольшую, но светлую комнатушку.
— Вот, сэр, — сказала она, взмахом руки указывая на кровать, занимавшую едва не половину комнаты, и грубо сработанный стол у окна. — С мебелью. А захотите, я и обед сюда подам.
— Благодарю, — сказал я, обводя комнату взглядом и гадая, правильно ли я понял, что в этом трактире есть комнаты даже без таких удобств. — Я не голоден.
Сэл ушла, получив плату за одну ночь, а я снял сюртук и сел на кровать. Разбирать вещи было ни к чему: я понимал, что не задержусь здесь надолго. Я как раз раздумывал, не вздремнуть ли мне на этом скромном ложе, прежде чем отправиться в порт, когда в дверь постучали.
— Кто там? — крикнул я.
— Это вы, сэр, Питера Бейкера спрашивали? — спросили снаружи.
Я мигом вскочил и пошел открывать.
— Да, это… — начал я, распахивая дверь.
Навстречу стремительно шагнул загорелый человек в куртке с закатанными рукавами, а в следующий миг тяжелый удар, обрушившийся на голову, опрокинул меня в темноту.
Первым ощущением, явственно вернувшимся ко мне, было удушье. Я лежал на боку в каком-то тесном закутке, больше всего походившем на большую, по человеческому росту, полку в кладовой. В воздухе висела пыль, смешанная с мелкими опилками. В горле запершило, и только инстинкт самосохранения заставил меня подавить кашель и затаиться.
Голова болела, но, кажется, не была рассечена: меня оглушили каким-то тупым предметом. Я что есть силы всматривался в темноту, пытаясь понять, где нахожусь. Пошевелиться не удавалось: в запястья врезалась веревка, и ноги тоже оказались связаны. Рта мне не заткнули, но интуиция подсказывала, что подавать голос не в моих интересах: предстояло сначала разобраться в происходящем.
Мне удалось слегка повернуться, и в нескольких дюймах от моего лица появилась полоска света. Тем не менее понадобилось несколько минут, чтобы я смог подползти к ней, не производя ни малейшего шума. С трудом прижавшись щекой к шероховатой доске, я заглянул в щель.
Передо мной открылась комната с низким потолком, лишенная окон. Свет исходил от лампы, стоявшей на столе. Этот стол, несколько табуретов да бочонок в углу — вот и вся обстановка.
За столом спиной ко мне сидел какой-то человек. Я видел только сальные темные волосы, обильно подернутые сединой; сгорбленная спина тоже выдавала немолодой возраст. Больше мне ничего разглядеть не удавалось. Человек сидел, тихонько покачиваясь, будто в такт одному ему слышной песне.
Так прошло несколько минут. Человек не двигался с места. Мои руки затекали, и я едва мог шевелиться, чтобы хоть как-то унять ноющую боль.
Вдруг человек встрепенулся. Из своего вынужденного укрытия я не так быстро мог услышать приближающиеся шаги, но увидел, как распахнулась дверь.
— Привет, старина. Заждался? — послышался бодрый голос.
Мне показалось, что я слышал этот голос раньше, и точно: как только его обладатель вошел в комнату, я увидел линялую куртку с засученными рукавами. Я отказывался верить происходящему. Тут произошла какая-то ошибка. Родственник Эйба напал на меня? Но зачем? Уж не прознал ли об особенностях наших с ним отношений? Вдруг он из тех, кто борется за чужую праведность в постели даже ценой убийства? Нет, такого не могло быть. Наверное, меня просто приняли за кого-то другого. Но все равно: почему такая встреча?
— Я уж заждался, — буркнул человек, сидевший за столом. — Все в порядке?
— Все тихо, — ответил его гость. — Никто ничего не видал.
— А меня не заждался? — послышался звонкий веселый голос.
И лучше бы я в этот момент задохнулся или удар по голове пусть хоть с опозданием, но отправил бы меня к праотцам — лишь бы только не видеть, как Эйб, улыбающийся, жизнерадостный Эйб входит в комнату следом за Бейкером и подходит к сидящему за столом человеку, раскинув руки для объятий.
Слезы обжигают глаза? Да, наверное, но куда сильнее жжет лишенная слез, порожденная яростью боль, от которой человек почти слепнет. Некоторое время я ничего не видел: передо мной будто висел красноватый туман. Прошло, должно быть, несколько минут, прежде чем я снова начал вникать в происходящее. Боль в руках и ногах, стянутых веревками, отступила: сейчас было не до нее.
Прижавшись к щели, я смотрел, как Питер Бейкер выкладывает на стол какие-то бумаги.
— Все, что при нем было, — сказал он. — Вот, Аксель, глянь: вот конверт.
Я думал, что он обращается к старшему, который поднялся со своего места и крепко обнимал Эйба. Но, к моему изумлению, именно Эйб, отстранившись, шагнул к столу и поднял то, что ему протянули.
— «Капитану Лестеру, в личные руки», — прочитал он. — Да, это то что нужно.
Речь, видимо, шла о письме, которое я должен был передать капитану. В нем сквайр Трелони объяснял, что произошло и почему я поеду один.
— Надеюсь, там нет никакого подвоха, — заметил Бейкер.
— Не должно быть, — отозвался Эйб, пряча конверт за пазуху. — Когда мне отправляться в порт?
— Прямо сейчас. Не стоит терять время.
Я зажмурился от бешенства, когда понял, что произошло. Меня попросту подменили. Вместо меня на борт «Актеона» взойдет Эйб. Ведь единственные участники путешествия, которые знали меня в лицо — сквайр Трелони и доктор Ливси — остались за много миль от Бристоля. Об обмане никто не догадается, пока не окажется слишком поздно. Я не знал, что именно должно было произойти дальше и как за одним мерзавцем на корабль пробрались бы остальные. Но ясно было, что именно это они и собирались сделать. И я догадывался, кто стоял за этим планом, и проклинал Джона Сильвера со всем отчаянием, какое может породить в человеческом сердце бессильный гнев.
Эйб направился было к дверям, но вдруг остановился и оглянулся.
— А Джим? Где он?
Кажется, на несколько мгновений я перестал дышать.
— Припрятали, — буркнул Бейкер. — Ступай, не трать время.
Эйб повернулся к нему.
— Что значит — «припрятали»? Он жив?
— Ступай, я сказал! — заревел Бейкер.
Я не мог разглядеть лица Эйба, стоявшего вполоборота ко мне, зато его мнимому родственнику оно было видно хорошо.
— Да жив он, жив, — проворчал он, заметно сбавив тон.
— Ты обещал, что отпустишь его после отплытия «Актеона».
Бейкер досадливо сплюнул.
— Да ты, должно быть, спятил, Аксель. Как мы его отпустим? Он же выдаст нас со всеми потрохами.
— Ты обещал, черт тебя побери!
— Не сходи с ума! — Бейкер, должно быть, сам разозлился на себя за проявленную слабость и теперь заводился еще сильнее. — Готов спорить, что ты с ним попросту свалялся!
— Ты! — взревел старший, неожиданно выпрямляясь. — Придержи язык! Не смей так говорить с моим сыном!
Наверное, я сам был полным безумцем, что испытал в эти мгновения облегчение и радость. Тем более я могу считаться сумасшедшим, раз не стесняюсь признаться в этом. Но что толку лгать, если в это время я думал только о том, что Эйб обманывал меня далеко не во всем и я действительно для него что-то значил, а разбойник, принятый мной поначалу за его любовника, оказался его отцом.
— А ты не затыкай мне рот, Черный Пес! — выкрикнул Бейкер. Его загорелое лицо побагровело от ярости. — Надо было тебе девку, а не парня кроить!
Перед глазами у меня все плыло, а в ушах звучали слова, услышанные много лет назад: «Есть у меня сынок, точь-в-точь как ты». «Аксель» — так голландцы на свой манер произносят имя «Абессалом»!
Черный Пес издал злобный вопль и шагнул к Бейкеру. Тот в свою очередь отскочил, выхватывая нож, — и сам не заметил, как очутился в одном шаге от Эйба. Тот метнулся вперед, как кошка, бросающаяся на неосторожную птицу.
Все произошло так быстро, что я ничего толком не разглядел бы, даже стоя там, в комнате. Тем более мне не удалось увидеть происходящее из своего тайника. Все, что я разобрал — это что через пару секунд на ногах остались только Черный Пес и Аксель. Мой Эйб.
— Тьфу, дьявол! — сокрушенно произнес Черный Пес, глядя на пол. — Ты же его прикончил.
— Плевать, — равнодушно отозвался Эйб, поднимая окровавленный нож и разглядывая его на свету. — Коготок-то был его собственный.
Черный Пес ничего не успел ответить на это. Откуда-то сверху, издалека, раздался выстрел, затем другой.
— Проклятье! — вырвалось у него. — А этот дурень говорил, что все тихо!
Послышалась еще пара выстрелов, затем наверху что-то загрохотало, точно опрокидывалась мебель. Судя по шуму, где-то над нами металась целая толпа.
— Через запасную дверь, быстро! — крикнул Эйб. — Ее снаружи не отыскать.
Черный Пес метнулся в глубину комнаты, но Эйб схватил его за плечо.
— Погоди, отец! Где Джим?
Черный Пес в гневе взмахнул руками.
— Да здесь он, в кладовке. Ничего с ним не сделалось.
Эйб кинулся в мою сторону. Я изогнулся и что было сил ударил коленями по деревянной перегородке. В следующую минуту дверь распахнулась, и я выкатился прямо под ноги Эйбу.
— Мастер Джим! — воскликнул он, наклоняясь ко мне и принимаясь резать веревки. — Мастер Джим, вы, конечно, что угодно можете считать…
— Идем! — заорал Черный Пес, стоявший у маленькой дверцы, которую я не мог заметить из места моего заточения.
Мои руки оказались на свободе, и я с размаху двинул Эйбу в челюсть.
После долгого пребывания в скрюченном положении без возможности двигаться конечности мои затекли, и удар получился не из лучших. Голова Эйба мотнулась, но и только.
— Я не в обиде, мастер Джим, — проговорил он. — Наверное, я заслужил это.
— Аксель!
— Только знайте, что кое в чем я не лгал, и вы знаете, в чем. И когда-нибудь…
— Аксель, черт тебя побери!
Эйб быстрым движением перерезал веревки, стягивавшие мои ноги, а потом вскочил и побежал к отцу. Вдвоем они выскочили за дверь, а через несколько мгновений за стеной послышались быстрые шаги и голос доктора Ливси встревоженно прокричал:
— Джим! Джим, где ты?
Вечером того же дня мы с доктором Ливси сидели в трактире на другом конце Бристоля. Хозяина «Белого жернова» не арестовали: он клялся, что знать ничего не знал о делишках своего помощника, и никто не мог доказать обратного. Но о том, чтобы остаться под этим кровом, и речи не шло. Двое сообщников Бейкера было убито во время перестрелки, еще нескольких взяли под стражу. Ни Эйба, ни его отца не нашли.
Я отделался всего лишь шишкой на голове, но доктор все-таки настоял, чтобы я передохнул, прежде чем отправиться в обратный путь. Да, плавание решено было отменить, точнее — перенести до полного выздоровления сквайра. Это и к лучшему: как бы я мог уйти в море, оставив мою матушку без помощи в «Адмирале Бенбоу»?
За столом, подкладывая мне на тарелку один кусок хорошо прожаренного мяса за другим, доктор рассказывал, как он узнал о новой попытке пиратов добраться до сокровищ.
Бен Ганн проговорился ему, что напился до беспамятства после того, как его угостил Эйб Хейден, а Ливси всегда не доверял моему другу.
— Слишком уж настойчиво он расспрашивал меня об острове, Джим, — пояснил он. — Его интерес показался мне странным. Зачем было простому деревенскому парню знать, на какой широте мы побывали.
Услышав об угощении Эйба, доктор не поленился вернуться в сторожку Ганна и отыскать там бутылку джина. На ее донышке оставались сущие капли, но и по ним удалось определить, что в напиток подмешали сильное дурманящее средство. Пока бедняга Бен спал без задних ног, кто-то из пиратов пробрался в парк и во время охоты выстрелил в сквайра. Пуля подбила сразу две мишени: вывела из игры не только раненого, но и доктора Ливси. Тот заподозрил, что кто-то покушался на жизнь его друга, и решил остаться возле него. Таким образом на «Актеоне» не оказалось бы никого, кто знал меня в лицо, и Эйб легко занял бы мое место.
Кто знает, как именно пираты стали бы действовать дальше. Скорее всего, перед самым отплытием что-нибудь приключилось бы с несколькими членами команды, и замену им второпях набрали бы из первых встречных. Или же Эйб постарался бы до отплытия выведать координаты у капитана. Лестер, уверенный, что собеседнику эти данные давно известны, легко мог назвать их в разговоре. Дознаться у задержанных пиратов об их планах не удавалось: они утверждали, что оказались в «Белом жернове» по чистой случайности.
Но вернемся к доктору Ливси. Узнав, что в бутылке была отрава, он, не мешкая ни минуты, кинулся к «Адмиралу Бенбоу». Но я к этому времени уже катил в дилижансе к Бристолю, а Эйб исчез, словно провалился сквозь землю. Доктор застал в трактире только мою матушку, крайне удивленную внезапным исчезновением помощника.
Если у доктора и были какие-то сомнения насчет того, что против нас плетется заговор, то теперь они рассеялись окончательно. Пользуясь положением судьи, он быстро поднял людей и помчался следом за мной в Бристоль. Он, правда, не знал, где именно искать меня, но встретившийся ему кучер дилижанса вспомнил, что я расспрашивал про трактир «Белый жернов».
Что еще остается сказать? Рана сквайра Трелони почти затянулась. Как только он полностью поправится, мы отправимся в плавание. Похоже, проклятые сокровища Флинта не оставят нас в покое, пока мы не найдем им достойных хозяев. И это единственная причина, по которой мы решили все-таки ехать за ними: ведь теперь было ясно, что никакого лорда Вудворда не существует.
Мы отправимся в путь на корабле Абрахама Грея: он как раз вернулся из Индии и охотно согласился доставить нас на остров. Ну а пока я занят хлопотами в трактире, и мне помогает младший братишка Абигайль. Это днем, а ночами я часто лежу без сна, глядя в потолок, и мне кажется, что стоит повернуть голову — и рядом окажется Эйб, прижимающийся щекой к моему плечу. В ушах стоят последние слова, которые я услышал: «И когда-нибудь…». Я не знаю, что именно он хотел сказать. Но временами я прихожу к валунам, у которых он любовался морем, и разглядываю берег. Так делал Билли Бонс, подстерегавший одноногого моряка. Но, в отличие от него, я смотрю на дорогу, идущую вдоль моря, с надеждой.