За столом во время ужина Ньют сидел как на иголках и ел, не чувствуя вкуса. Тесей же, сидящий напротив, ухитрялся выглядеть как обычно — видимо, это качество воспитывалось в аврорах отдельно: казаться спокойным, даже если впереди маячит первый секс с собственным родным братом. То умиротворение, которое Ньют постиг в небесах, летая на Офелии, бесследно испарилось, и Ньют бы дорого заплатил, чтобы его вернуть.
Мысленно уже пребывая в спальне Тесея, Ньют упустил момент, когда брат допил чай и вышел из столовой. Опомнившись, Ньют отложил пирожное и выскочил следом.
И встал столбом у двери — Тесей глядел прямо на него, прислонившись к перилам. Из кармана он вынул палочку, одним взмахом закрывая дверь, вторым — накладывая тишину, Ньют понял это по тому, как на мгновение у него заложило уши.
— Иди ко мне, — сказал Тесей нетерпеливо, и Ньют разом отмер, в мгновение оказываясь рядом.
Руки обхватили, прижали. Ньют выдохнул в шею и отстранился, боясь трогать, боясь касаться губами — пока ещё слишком рано, и семья совсем близко, за дверью столовой. И они даже не знают, что происходит в холле.
И лучше бы никогда им не узнать.
— Тебя кто-нибудь целовал? — спросил Тесей, скользя носом по щеке.
— Нет, — едва слышно ответил Ньют. — Ну, смейся.
— Не буду я над тобой смеяться. — Тесей убрал чёлку с его глаз. — И я даже немного рад, что твой первый поцелуй достанется мне.
Он склонился, и Ньют поднял голову, встречая его губы.
Первое касание вышло целомудренным, робким; Ньют тут же отстранился в замешательстве, но Тесей терпеливо ждал. Он говорил что-то, что-то ласковое, но слух как будто утратился, и Ньют слышал только своё громко стучащее сердце. Он обхватил руками шею брата и приоткрыл рот, позволяя Тесею поцеловать его как должно.
Поначалу было так странно — странно сталкиваться носами, странно ощущать вкус чая на чужих губах, и Ньют подгонял в жадном нетерпении, а Тесей, кажется, всё-таки посмеивался про себя — Ньют слышал странный звук, рождающийся в его груди. Но обидно совсем не было. Тесей отрывался, целовал подбородок и щёки, и Ньют прерывисто вздыхал, опьяневший от счастья. Воспринимать реальность удавалось плохо, рядом был только Тесей, его руки, его губы, его язык, и Ньют невольно встал на цыпочки, прижимая к себе голову брата. Оказывается, губы Тесея было просто восхитительно посасывать, и сам Тесей от этого тоже млел и хватался за скользкие от многих слоёв лака перила.
Вдруг в столовой раздались голоса, и стук каблуков прозвучал отрезвляюще, заставляя вспомнить: они в холле, рядом семья почти в полном составе — ещё секунда, и тайное станет явным. Тесей, подняв голову, вслушался и тут же резко оттолкнул Ньюта от себя.
— Уходи, — сказал тихо.
Они разошлись в разные стороны: Тесей — в гостиную, Ньют же начал подниматься по лестнице, быстро утирая рот. Ноги всё ещё подкашивались, и голова шла кругом, как после крутых виражей, которые так любила закладывать в воздухе Офелия.
— Ньют, — окликнула мама, открыв дверь. — Ньют!
Но он не стал останавливаться, зная, что не способен сейчас на внятный разговор. Внутри себя Ньют кричал от восторга, и ладони Тесея ещё фантомно ощущались на его спине.
========== Часть 8 ==========
Комментарий к
Ну, время энцы)
Предупреждение: Ньют сверху!
Кинки: медленное раздевание, footjob, обращение по второму имени
Никогда Ньют не мылся так тщательно, как в этот вечер, и никогда собственное тело не казалось ему настолько угловатым, несообразным и смешным. Тесей говорил, что он красивый, он сказал это целых два раза, но у Ньюта никак не получалось соотнести его слова с реальностью. Он придирчиво осматривал себя в зеркале, и ему думалось, что веснушек слишком много, рот слишком широкий, а на руках нет даже намёка на мускулы. А ещё член не такой длинный, как хотелось бы…
В голове даже промелькнуло трусливое: зря он сам попросился прийти. Может, и не стоит?
Ньют передёрнул плечами, отвернувшись от зеркала. Вот уж нет. Он надел пижамные штаны и начал застёгивать рубашку дрожащими пальцами, всё ещё не уверенный, приходить ли ему именно в пижаме. Если подумать, он ни в чём не был уверен сейчас.
— Я красивый, — сказал Ньют с сомнением, снова повернувшись к своему отражению.
— Красота в глазах смотрящего, — ответило зеркало нравоучительно, и Ньют, фыркнув, вышел из ванной. Он лёг на кровать, полистал какой-то из новых учебников, даже не вчитываясь — всё его внимание было приковано к часам.
Может, сейчас? Или минут через десять… или через полчаса? Но вдруг Тесей уснёт…
Ньют вскочил и начал ходить туда-сюда, пока, наконец, не остановился у окна. Приоткрытое, оно впускало в комнату прохладу августовской ночи, и Ньют вслушивался в стрёкот сверчков, в далёкий собачий лай и шорох крыльев гиппогрифов. Было уже совсем темно, и волшебные фонари сами собой зажглись у тропы, осветив её изгибы.
Пора.
Наскоро причесавшись, Ньют вышел на цыпочках в коридор, подбежал по мягкому ковру, скрадывающему звук шагов, к двери Тесея. Он посмотрел на дверь спальни родителей рядом: там ещё горел свет, пробиваясь снизу. У Тесея же ковёр подходил вплотную, и нельзя было ничего понять.
Ньют схватил ручку, повернул — заклинание слабо укололо, но отступило, и дверь открылась. Вытерев о штаны вспотевшие ладони, Ньют вошёл.
Брат сидел за столом и писал, всё ещё полностью одетый в дневное. Он поднял голову на звук и сделал приглашающий жест.
— Заходи, — сказал мягко. — Не стой в дверях.
Слабый свет от лампы делал черты Тесея смазанными, уютными. Постель рядом была всё ещё не разобрана, и Ньют покосился на неё. Может, Тесей его неправильно понял?.. Хотя что тут можно было не понять.
Он сел на самый край кровати, помялся в нерешительности — и всё-таки упал спиной на покрывало, раскинув руки, словно хотел присвоить, сделать своей постель Тесея. Когда Ньют запрокинул голову, перед глазами было сосредоточенное перевёрнутое лицо брата.
— В недавнем деле появились новые подробности, — сказал Тесей, вертя перо в пальцах. Он повернулся к Ньюту. — Поэтому и отца вызвали в Визенгамот, а от меня потребовали припомнить подробности задержания преступников. Не то чтобы задерживал именно я…
Он поморщился и едва слышно вздохнул.
— Словом, подожди немного. Можешь пока покрывало снять.
Слова были такими простыми, словно не происходило ничего особенного, и Ньюту от них стало легче. Он разобрал постель, лёг на одеяло, жадно впитывая в себя комнату Тесея, её звуки, её обстановку. В это время перо тихо скрипело по бумаге, а за приоткрытым окном перетаптывался на ветке семейный филин Огастус, поглядывая на Ньюта жёлтыми глазами.
Минутная стрелка медленно двигалась по циферблату. Наконец Тесей потянулся на стуле, отложив перо, размял шею.
— Ты ещё не спишь? — поинтересовался он. — Если сильно в сон клонит, можем просто поспать рядом.
Ньют, у которого сна не было ни в одном глазу, покачал головой и привстал в напряжённом ожидании, сев по-турецки.
— Хорошо. — Тесей смотал свиток пергамента и привязал на лапку филину, выпустил его в ночь. — К счастью, я был в ванной перед ужином, так что… И я подумал, что ты сам захочешь меня раздеть.
Ньюту показалось, что вся кровь прилила к его щекам. Пока он собирался со словами, Тесей поднял палочку, запечатывая комнату; потом он задумался на секунду и сделал непонятный пасс напротив своего живота.
Брат выглядел уставшим, и оттого решительность Ньюта спала. А если Тесей потому предлагал всего лишь совместный сон, что вымотался с этим отчётом?
— Тесей, — сказал Ньют и прокашлялся: язык вдруг стал ощущаться чужим, а горло пересохло. — Может, ты не в настроении?..
Не успел он договорить, как оказался опрокинут спиной на кровать. Тесей навис сверху, улыбаясь так коварно, что Ньют сглотнул. Ушной раковины коснулось тёплое дыхание.
— Не бойся, — прошептал Тесей в ухо и вдруг прикусил мочку. Ньют ахнул. — Что ты хочешь со мной сделать?
— Хочу тебя увидеть, — тихо ответил Ньют. — И потрогать.
— Вперёд.
Брат поднялся с кровати, потянув Ньюта за собой, положил его пальцы на свой жилет.
— Мы никуда не торопимся, — сказал он, погладив кожу над резинкой пижамных штанов Ньюта. — Можешь не спешить.
Он ободряюще поцеловал в уголок губ и выпрямился. Ньют опустил взгляд на жилет — жёлтый, почти как цвет факультетского шарфа — и вынул из петли первую пуговицу. Когда с ними было покончено, Тесей повёл плечами, помогая снять. Жилетка легла на кровать, жёлтая на белом; Ньют разгладил складки почти любовно и повернулся снова к брату.
Время неспешно вело свой ход, пока Ньют спускал с плеч подтяжки, вынимал рубашку из брюк и трогал твёрдый пресс. Рубашка Тесея хранила тепло и запах его тела; Ньют прижимал её к лицу, зачарованно пялясь на брата — лучшую версию себя. Плечи Тесея были шире, руки — сильнее, и сейчас, без рубашки, Тесей был особенно хорош.
— Я сейчас сниму и твою рубашку, ладно? — спросил брат, ведя ладонями вниз по его плечам.
Отвечая, Ньют едва двинул губами, которые отказывались слушаться:
— Да.
Путаясь в руках, они раздевали друг друга. Ньют расстегнул брюки Тесея, приспустил их — и Тесей сам от них избавился, просто переступив в нетерпении, а потом снял свои щегольские носки на подтяжках, стянул майку. Теперь на брате было только белое хлопковое бельё, и Ньют, не решаясь снять, вхолостую поддевал резинку, поглаживая кожу под ней. От пупка Тесея вниз уходила тёмная дорожка волос, заканчиваясь там, куда Ньют смущался заходить пальцами. Впрочем, брату, кажется, нравились эти осторожные касания — выпуклость под бельём явно стала больше, и Тесей негромко вздыхал, поджимая и без того поджарый живот.
Ньют даже не заметил, как сам остался без рубашки. Ладони вдруг проникли в штаны, легли на ягодицы и сжали их. Охнув, Ньют подался вперёд, прямо в объятия Тесея, и они оба замерли.
Брат коснулся губами виска.
— Снимай, — попросил он шёпотом, ловя руку Ньюта и кладя на своё бедро. — А я сниму твои штаны. Я тоже очень хочу тебя потрогать.
Он ненавязчиво потёрся полувставшим членом о ногу Ньюта, и Ньют не выдержал, положил руку на эту выпуклость — горячую даже сквозь ткань и почти твёрдую. Тесей издал неясный шипящий звук, словно выпускал воздух сквозь сжатые зубы.
И Ньют наконец стянул с него бельё, скользя ладонями по ягодицам, как Тесей до этого. Тут же руки брата сняли пижамные штаны, которые Ньют неловко отбросил ногой в сторону. Невольно он сделал шаг назад, и Тесей правильно истолковал его взгляд.
— Ты скоро будешь как я, — сказал он, ловя пальцы Ньюта. — Может, лишь немного ниже.
Не отрывая взгляд, он коснулся кончиками пальцев Ньюта своих губ и взял их в рот, пососал, трогая языком. Его тело, такое красивое, было освещено слабым светом волшебной лампы над кроватью, которая слабо мерцала — такие же дрожащие сполохи бросает жаркий костёр. Тесей поддерживал её магию, но сейчас он был слишком возбуждён, чтобы контролировать свечение; Ньют думал об этом и смотрел на член Тесея, сглатывая слюну.
— Не могу… не могу больше, — хрипло сказал Ньют и потянул за собой на постель. Тесей не медля закинул ему на бедро ногу, потёрся влажной головкой.
— Очень тебя хочу, Ньют, — шепнул Тесей. Его пальцы легли на член Ньюта, провели с нажимом. — Мне даже не важно как, хотя обычно это для меня имеет значение.
Пальцы исчезли, коснулись снова ягодиц, потом спины и легли на шею — просительно. Ньют потянулся поцеловать, отвечая этой безмолвной просьбе, но передумал.
— Может, ты не будешь звать меня по имени? — спросил он неловко. — А то… ты меня так всегда зовёшь, и сейчас это…
— М-м-м. — Тесей коснулся губами шеи. — Какое наша мама дала тебе второе имя? Артемис?
— Да. Да, зови меня так.
— Хорошо, Арти.
Он поцеловал — глубоко и сладко, Ньют подался в его объятия, скользя членом по животу. Теперь Тесей был таким, каким виделся в воображении днём ранее — со сбившимися кудрями, припухшими губами, а его глаза, сверкающие лихорадочным блеском… Ньют никогда раньше не видел у брата такого взгляда.
Может, Тесей даже был влюблён — как и сам Ньют.
Привстав, Ньют навалился сверху, целуя висок, щёку, подбородок. Тесей запрокинул голову, дыша часто и вскидывая бёдра, а когда Ньют укусил за плечо, брат вдруг закрыл глаза и застонал — негромко, но отчётливо. Это выбило Ньюта из колеи, он приподнялся на локте, ошеломлённый.
— Укуси ещё, — попросил Тесей тихо, и Ньют подчинился — всосал кожу у ключицы, прикусил, в ответ получив новый стон. Ньюту казалось, он уже возбуждён донельзя, но эти звуки, которые издавал Тесей, звучали так восхитительно, что Ньют толкнулся куда-то между бёдер, желая… желая войти, чтобы влажно и узко, и чтобы Тесей продолжал стонать под ним, такой непривычно расслабленный, сбросивший ненадолго с себя образ занудного старшего брата.
Ньют даже боялся высказать вслух желание, думая: Тесей не позволит. Он наверняка не захочет быть снизу, принимая, да и скорее всего это слишком для первой ночи. С неохотой Ньют откатился на тонкое одеяло, и вдруг его посетила идея.
— Тесей, — позвал он. — А помнишь, как я во время завтрака…
— Твои выкрутасы под столом? — Тесей заухмылялся, откинул со лба пряди. — Как не помнить.
— Хочешь, я…
Ньют, не закончив, потянулся ступнями к нему, заскользил ими по бёдрам, слабо нажимая.
— Мне показалось, тебе тогда понравилось, — сказал Ньют застенчиво.
Тесей смотрел на ступни не отрываясь.
— Ещё как. — Он привстал, опёрся на подушку. — Да… продолжай, Артемис, пожалуйста.
Когда Тесей произнёс это имя, у Ньюта мурашки побежали по спине, и член самопроизвольно дёрнулся. Этим тайным именем теперь сможет его звать только Тесей, когда они будут наедине — как сейчас в этой комнате, разгорячённые, упоённые их общей тайной и запретностью того, чем они занимались. Ньют вспомнил, как однажды случайно застал Тесея за дрочкой, и ему казалось, что это будет самым неловким его воспоминанием о брате, но вот он снова видит перед собой вставший член Тесея — и хочет не отвести взгляд, а облизать.
Ступни Ньюта тронули ствол, погладили яички; Тесей расставил ноги шире, прикусив губу.
— Когда ты трогал меня на лугу под дубом, — вдруг начал Тесей, — так хотелось взять тебя — прямо там.
После этого признания Ньют не выдержал, обхватил себя со вздохом и начал в одном темпе медленные движения — себе и Тесею. Дрочить брату ступнями было неудобно, но приоткрытый рот Тесея, его ответные толчки вверх бёдрами стали лучшей наградой. Волшебная лампа рядом то вспыхивала, то гасла, и на короткие мгновения комнату накрывала темнота, бросая вуаль на их запретный секс — в отчем доме, совсем рядом с родительской спальней.
Тесей вдруг остановил и потянулся за палочкой на столе. Повинуясь его взмаху, из недр комода выплыла маленькая баночка.
— Буду краток, — сказал Тесей, слегка задыхаясь, и вперил в Ньюта выжидающий взгляд. — Я хочу твой член. В себе.
Ньют на мгновение потерял дар речи, но брат, похоже, говорил серьёзно — он потянулся пальцами к своему паху, погладил яички и тронул ниже, там, куда стремились и желания Ньюта. Тесей был невероятно красив сейчас, взмокший, возбуждённый, и Ньют пялился на его подрагивающие ресницы, приоткрытые губы и член, чуть влажный на головке. Не удержавшись, Ньют наклонился и лизнул, прошёлся языком по стволу, запоминая этот горьковатый вкус.
— Я так люблю твой рот, — пробормотал Тесей. — Сделай им ещё что-нибудь.
И Ньют обхватил губами головку.
Он сосал, слушая тихие выдохи Тесея, гладя его бёдра, не веря своему счастью. Брат его воспринимал как равного, доверял ему всего себя и не стеснялся стонать так, что у Ньюта всё внизу поджималось от возбуждения. Он понял, что больше не может, что он хочет вставить на всю длину и услышать снова эти приятные уху стоны.
— Тесей, — проскулил Ньют, отрываясь, — я хочу войти в тебя.