Брат лишь фыркнул, подтаскивая его ближе за ягодицы и расставляя шире собственные ноги. Но Ньюту вдруг пришёл в голову вопрос.
— А ты уже с кем-нибудь пробовал — вот так?..
— Хм-м. — Брат как будто задумался. — Да. С начальником. — И засмеялся, увидев, какое впечатление произвёл его ответ.
— Ты шутишь?.. — спросил Ньют обалдело.
Тесей снова подобрался к уху, прихватил зубами мочку.
— Может быть.
Он протянул открытую баночку, и Ньют с заминкой окунул пальцы в густую скользкую смазку. Пока он нюхал с интересом, Тесей вытаскивал из-за спины подушку, подкладывая её под бёдра.
— Давай же, — сказал он нетерпеливо, поглаживая свой член.
Когда Ньют покружил пальцем возле отверстия, Тесей прогнулся в пояснице, снова закусив губу. Медлить больше было незачем.
Тесей оказался таким податливым, так охотно раскрывался — сначала для одного пальца, потом для двух, — что член Ньюта уже едва не истекал смазкой, но Ньют продолжал неторопливо трахать рукой. Когда он нащупал внутри бугорок и погладил его, Тесей изогнулся — и наконец-то застонал опять в голос, его тёмные кудри разметались беспорядочно, а отверстие набухло и покраснело, хлюпая смазкой при каждом движении.
Ньют понял — если он не возьмёт брата прямо сейчас, то свихнётся.
— Хочу тебя, обожаю тебя, — бездумно бормотал Ньют, нанося смазку на член и нависая сверху. Тесей приоткрыл глаза, скрестил ноги на бёдрах Ньюта.
— Давай же, Артемис, — сказал он с рассеянной улыбкой, — вставь мне.
Он помог направить член в себя, и Ньют слабо вскрикнул, толкнувшись; чувствительная головка вошла целиком туда, где было так горячо и хорошо. Тесей что-то довольно промычал, потянул на себя за руку и прижался губами, и в этом беспорядочном страстном поцелуе Ньют толкнулся снова, вставляя до конца, и едва не кончил от остроты ощущений. Тесей застонал ему в рот, и в этот раз Ньют издал стон с ним одновременно.
Он уже был почти на пике, и приходилось замедляться, чтобы продлить удовольствие — но как же это было сложно, когда Тесей то вылизывал, то трахал языком его рот, а его пальцы слабо теребили сосок. Одеяло сбилось, подушки давно уже лежали в стороне, забытые, и в комнате пахло сексом — терпко, по-звериному, как пахнет в денниках. Спину Ньюта лизнуло сквозняком из окна, из распахнувшейся настежь створки, но он едва заметил, что в комнате стало холоднее: по затылку тёк пот от возбуждения и от их быстрых ритмичных движений навстречу друг другу. В ямке на шее Тесея тоже влажно блестело, и его руки были прохладными у плеч, а ладони — безумно горячими. Эти ладони трогали, приобнимали и гладили, и Ньюту стало так хорошо, что он с криком кончил, резко вогнав член на всю длину. Тесей тут же обхватил себя и в несколько движений дожал до пика, с особенно громким стоном изливаясь на грудь Ньюта и на свой живот. Лампа погасла, заискрив, и долгие несколько секунд они были в темноте, но свет зажёгся снова одновременно с длинным вздохом Тесея — вздохом облегчения, как будто до того Тесей не дышал вовсе и лишь сейчас вспомнил об этом.
Они лежали, тяжело дыша, а потом Ньют приподнялся, выскальзывая из тела брата. Момент единения пропал, из окна потянуло холодом, и Ньют снова ощутил неловкость — такую несвоевременную сейчас. Тесей молча убрал палочкой следы спермы и закрыл вторым взмахом окно, а Ньют нехотя помог положить подушки на полагающееся им место.
— Эй, — сказал Тесей, ловя его за плечи и касаясь губами волос. — Мне было очень хорошо с тобой, даже лучше, чем я ожидал. Тебя так сладко целовать, Артемис…
Ньют часто задышал, слепо гладя его руки, и позволил опрокинуть себя на кровать, рядом, накрыть одеялом. Свет окончательно погас. Тесей продолжал обнимать, что-то бормоча в шею сзади — Ньют пытался разобрать, но не выходило. Он повернулся к брату лицом; ничего не было видно, только ветки шевелились от ветра за окном, а очертания Тесея сливались с непроглядной темнотой в комнате. Ньют нашёл его губы на ощупь, пальцами, и поцеловал. Ответный поцелуй Тесея был уже ленивым, сонным, но его объятия стали крепче. Зарывшись пальцами в волосы Тесея, Ньют закрыл глаза, наслаждаясь таким непривычным теплом лежащего рядом любимого человека.
Ньют попытался запомнить это ощущение.
— Мне тоже с тобой очень хорошо, Тесей, — сказал он тихо.
Но брат, кажется, уже уснул, вымотанный, и Ньюту ничего больше не оставалось, как тоже провалиться в сон.
========== Часть 9 ==========
Ньют проснулся первым, ещё до будильника — наверное, из-за неудобной позы. Оказалось, Тесей спит как морская звезда, раскинув руки-ноги по всей кровати, и Ньют в итоге оказался на самом краю — но, правда, с трофейным одеялом. Почему-то это очень рассмешило Ньюта, и он заулыбался, глядя на руку брата, закинутую так высоко на подушку, что она уже касалась изголовья.
Тесей спал, приоткрыв рот и, казалось, ему нисколько не было холодно. Ньют невольно залюбовался им — за фасадом из модных костюмов, парфюма и геля для волос скрывался настоящий Тесей, который занимал собой всю двуспальную кровать, хмурился во сне и почёсывал рыжеватую щетину. Ньют смотрел на него и не жалел ни о чём, даже больше — хотел повторить, как можно скорее. Лишь бы Тесей не жалел тоже.
Ньют подкатился ближе, под бок, осторожно коснулся тёплой кожи и уткнулся носом куда-то в ребра, несмело вдыхая запах. Ему казалось, Тесей пахнет так же, как он сам, и было ли это правдой, или же в нём говорила влюблённость — Ньют не мог сказать. Но ему очень нравилось воровато вдыхать этот запах, пока Тесей не успел спрятать его за парфюмерными отдушками.
Привстав на локте, Ньют снова посмотрел на спящего брата, остановив взгляд на члене, мягком и лежащем чуть набок. Быстро убедившись, что Тесей крепко спит, Ньют съехал ниже по простыне, чтобы их бёдра оказались рядом, и откинул с себя одеяло. Взяв в пальцы свой, Ньют начал сравнивать, и, похоже, у Тесея вправду был длиннее. Это было обидно, но ожидаемо.
— Что ты делаешь? — раздалось сзади хриплое.
Ньют едва не подпрыгнул, но подпрыгнуть лёжа, к счастью, всё-таки затруднительно.
— Я… Э-э-э.
Он быстро убрал руку под лежащее рядом одеяло, но поздно — сонный взгляд Тесея просветлел, в нём скользнуло что-то насмешливое.
— Серьёзно? Арти, ты решил проверить, у кого длиннее?
Он тихо засмеялся и, привстав, схватил Ньюта в охапку, подтащил к себе ближе. Его губы оказались у щеки.
— У тебя изо рта пахнет, — проворчал смущённый Ньют, пытаясь отодвинуть от себя его лицо.
Тесей не стал настаивать, но его обнимающая рука поползла вниз, пальцы играючи коснулись члена Ньюта, погладили яички.
— Мне нравится твой член, — сказал Тесей всё ещё сонным голосом. — Ты меня замечательно им отымел.
Вчера, во время томной ночи, которую они с Тесеем разделили на двоих, такие слова звучали естественно, но теперь, утром, Ньюту было очень странно и неловко их слышать. Казалось, всё вчерашнее было сном. За окном пела мелодично синица, опять лаял вдалеке пёс, и солнце пробивалось сквозь неплотно задёрнутую штору, создавая на полу яркое световое пятно. Это было обычное утро, из тех, что походят друг на друга как близнецы.
И всё же — Тесей был тут, разрушая дежа вю, говорил смущающие вещи и ласкал внизу, делая так приятно пальцами, что Ньют возбудился почти мгновенно. Он подался бёдрами вверх и уткнулся носом в плечо Тесея, пытаясь не издавать звуков. Только тихо шуршало одеяло, которое Ньют ногами сбил в ком, и шумела листва за окном.
Тесей мягко высвободился из объятий, улыбнувшись, и вдруг склонился, и его рука сменилась ртом. Ньют укусил ребро ладони, чтобы не охнуть в голос — вчерашние чары, запечатывающие комнату, наверняка уже спали. Тесей облизывал по кругу головку, проходился языком по вене — и это было потрясающее ощущение, сравнимое только с жаркой плотью, сжимающую член узкими стенками. Из-за того, что Ньют хотел в туалет, удовольствие было немного болезненным, но оттого же оно казалось ярче.
Тишину в комнате разрывали только влажные звуки, которые издавали губы Тесея на члене. Ньют очень хотел бы видеть лицо брата, но его кудри свесились на лоб, скрывая черты. Тут Тесей отстранился, чтобы помочь себе рукой, и Ньют увидел его порозовевшие щёки, его смеющиеся глаза и красные губы. Потом Тесей склонился, спутанные кудри снова щекотно упали на пах, и Ньют кончил, закусив собственные пальцы, откинувшись на кровать. Он почувствовал, как Тесей слизывает с его члена сперму и сглатывает её.
— Спасибо, — пробормотал Ньют растерянно, глядя, как Тесей поднимается и смотрит на часы. — Теперь давай я сделаю… что-нибудь.
— Нет времени, — отозвался брат, собирая с пола их одежду и бросая её на кресло. — Через минуту будильник. — Он вздохнул. — А теперь вставай и пойдём в ванную. Мне не дают покоя твои чёртовы усы, если их можно так назвать.
— Что с ними не так? — спросил Ньют громче, чем следовало, и Тесей прижал палец к губам, а потом отвернулся, доставая из шкафа халат. — Их не видно! — закончил Ньют уже шёпотом.
— Я их вижу. И чувствую, что ещё хуже. Ты в моей постели, Ньют, и будешь соблюдать мои правила.
И снова Тесей стал занудой. Внутри него словно был какой-то переключатель, и Ньют думал: нельзя ли переключить его обратно, на того Тесея, который так явно, так очевидно любит секс и умеет им наслаждаться?..
Прозвенел будильник, часы заплясали на комоде, напевая лихую даже с точки зрения Ньюта песню о разгульном бродяге, но её главное преимущество было неоспоримым — она бы и мёртвого из гроба подняла. Визжащие скрипки аккомпанировали хриплому голосу, который ужасно пел по-гэльски, но Ньют разобрал что-то про виски и пиво.
Он поднял брови, но Тесей лишь хмыкнул. Догнав стремительно убегающий с комода будильник, он коснулся его палочкой и тут же поволок Ньюта в ванную, смежную со спальней. Даже одеться не дал.
— Не пытайся сделать меня своей копией, — сказал Ньют, когда Тесей, глядя на них обоих в зеркало, попробовал привести вихор на лбу Ньюта в более цивилизованный вид.
— Да. Наверное, это бессмысленно.
Он задумчиво приобнял за плечи, встав сзади. Так их разница в росте была ещё очевиднее, и Ньют уныло смотрел, невольно опять сравнивая.
— Мы просто разные, Ньют.
— Я вижу. Знаю.
— Ну вот. И это просто…
Что «просто» — Тесей так и не придумал и опёрся локтями на голые плечи Ньюта, свесив руки. Оба замерли в отражении, одинаково озадаченные, словно пытаясь узнать и не узнавая; пытаясь рассмотреть друг друга в новом качестве.
Брат. Друг. Любовник.
— Что теперь будет? — спросил Ньют вслух и сам испугался своего вопроса. Тесей ответил не сразу: занятый своими мыслями, он встрепенулся с опозданием.
— Что будет? — переспросил он. — Будет завтрак.
И улыбнулся. А потом добавил:
— Я покажу тебе заклинание избавления от щетины. Повторяй за мной, а в Хогвартсе уже опробуешь на практике. Но осторожнее: я так однажды лишился бровей.
И они пробовали, Тесей был по-учительски серьёзен, а Ньют чувствовал себя дураком, стоя перед зеркалом обнажённым и размахивая несуществующей палочкой. А после ему пришлось убегать к себе — быстро, чтобы не опоздать к завтраку. Ньют в одних только штанах тихо прикрывал дверь Тесея, боясь скрипа, и в несколько шагов преодолевал короткий коридор. Сердце стучало где-то в горле в сумасшедшем ритме, и он улыбался, разглядывая качающегося на лампе Пикетта.
А потом Ньют посмотрел на календарь.
Было тридцатое августа.
— Пора собираться к школе, Ньют, — сказала за завтраком мама. — Чтобы не оказалось, что твой галстук сжевал… кто его сжевал в том году?
— Глиноклок. Но это была случайность!
— Твой младший сын — одна сплошная случайность, — встряла бабушка, промокнув губы салфеткой, и отец тихо хмыкнул за своей неизменной газетой.
Ньют уставился в тарелку. Такие замечания были привычными, и хоть они не расстраивали, как раньше, всё же сложно было оставаться полностью равнодушным. Он потянулся за тостом и замер на полпути — ноги коснулась нога. Тесей.
— Знаете, — сказал Тесей, — если бы мне так говорили постоянно, я бы и не пытался кем-то стать. Зачем, если во мне разочаровались заранее?
Он невозмутимо подцепил вилкой кусочек помидора. Ньют смотрел на его руки, не веря ушам и всё ещё не решаясь поднять взгляд.
— Тесей… — осуждающе начал отец, но оборвался. — Хотя нет. Ньют, извини. Нет-нет, мама, — он поднял руку, едва бабушка издала недоверчивый смешок. — Это было действительно лишним. Но лучше бы тебе, Ньют… — Тот поднял глаза на отца и встретил его взгляд. — …Лучше бы тебе действительно быть готовым заранее к школе. Последний год, как-никак.
— Хорошо, — сказал Ньют тихо, — я соберусь вовремя.
— И я помогу, — встрял Тесей.
Под столом он опять коснулся ноги туфлей, словно ободряя. Потом обратился к отцу с вопросом о каком-то общем знакомом из министерства, и Ньют привычно включил избирательную глухоту, слушая лишь голос Тесея, но не вникая в слова. Брат выглядел и вёл себя совершенно обычно, и только Ньют знал, что под столом их ноги соприкасаются — единственная взаимная ласка, которую они могут позволить себе на глазах у семьи.
Выполняя данное отцу обещание, Ньют после своего обычного похода в денники выволок из-под кровати чемодан, проверяя его содержимое. С прошлого года на дне валялись сломанные перья, чернильница с трещиной (опасно; лучше дать Тесею починить), обрывки свитков пергамента и скорлупки яиц какой-то птицы. Ньют рассмотрел их при свете, взяв в пальцы — оказалось, это когда-то были яйца болтрушайки. Ньют убей не помнил, почему скорлупки оказались тут.
— Уже начал? — поинтересовался Тесей, возникая в дверях. — Хорошо. Я как-то раз открыл чемодан в конце лета, а там оказался забытый сэндвич. Просто представь себе запах…
Ньют с удивлением воззрился на него.
— Ты не рассказывал.
— Я же должен показывать во всём пример. Как я считал. И как они считали. — Тесей вошёл, закрыл дверь и наложил чары против подслушивания. — Но сейчас мне кажется, что это неудачное решение — стараться выглядеть для тебя непогрешимым. Ты меня до сих пор таким видишь?
Ньют хотел иронично напомнить о том, что было между ними ночью — после этого о непогрешимости не могло быть и речи, — но осознал, что не всё так однозначно в его душе. Тесей глядел на него вопросительно, безупречный внешне в этом своём костюме с голубой полоской под цвет глаз. Аврор, староста школы, лучшие оценки и идеальные результаты на ЖАБА по чарам.
— Ты молчишь слишком долго, Ньют. Я понял.
Тесей сел на кровать, морщинка прорезала его лоб.
— Если тебе от этого станет легче, на меня тоже давили, ты просто не помнишь. Быть старшим — это…
— …Не так просто, да? Я верю, Тесей. — Ньют опустился на пол, откинулся на ноги брата спиной. — Но тебя ни с кем не сравнивали.
— Ещё как сравнивали. Годом раньше у тёти Деметры родился сын. Помнишь Доннала?
— И кто он сейчас?
Тесей замялся.
— Кажется, помогает в какой-то лавке в Косом переулке.
Ньют ответил красноречивым молчанием, и Тесей добавил поспешно:
— Но он подавал надежды.
— Ладно, ладно.
Ньют начал задумчиво вертеть в руках чернильницу с трещиной, и тут ощутил: в волосы вплелись пальцы, погладили по макушке.
— Я помню, когда мама тебя вынашивала, — раздалось сверху, и Ньют даже обернулся: Тесей редко уходил в такие воспоминания. — …Я тогда ещё плохо понимал, но, помню, мама спросила, хочу ли я брата.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что лучше шишугу.
Ньют прыснул, и Тесей потянул его к себе, молча повернул лицом, безмолвно прося сесть сверху на колени, что Ньют и сделал. Они обнялись.
— И что бы ты сейчас сказал?
— Ну, шишуга на самом деле тоже неплохо…
— Тесей.
— Тогда не задавай глупых вопросов.
Ткань костюма Тесея почти не давала ощутить тепло его тела, и Ньют тщетно пробовал подлезть за эти бесконечные слои — пиджак, жилет, рубашка… Брат уже был облачён в свою обычную многослойную броню, но Ньют хотел его потрогать сейчас.