— Ещё, — попросил Ньют, и второй палец присоединился к первому, растягивая, надавливая на некую приятную точку, от чего Ньют начал безостановочно постанывать в ритм движениям Тесея. Брат трахал его пальцами, член Ньюта чувствительной головкой задевал грубую ткань брюк, и Ньют тонул в этих острых ощущениях, невнятно мыча от наслаждения.
И когда он уже начал приближаться к пику, раздался третий звонкий шлепок, больнее предыдущих. Ньют вскрикнул — так громко, что устыдился бы этого в любой другой ситуации, но сейчас ему было слишком хорошо, чтобы думать, и сладостная боль подстегнула оргазм, заставляя излиться на брюки Тесея и на плед. Ньют стонал, почти намеренно касаясь головкой ткани брюк и пачкая их всё сильнее. Ему хотелось, чтобы Тесей весь был в сперме — в его, в своей…
И потому Ньют снова потянулся, выгнувшись, и забрался под резинку белья, обхватил Тесея ладонью. Брат отклонился назад, опёрся на траву, наблюдая из-под полуопущенных ресниц, и Ньют задвигал рукой — быстро, грубо, следя вполглаза за выражением лица Тесея — тот снова покусывал губы и порой приоткрывал рот, тихо постанывая. На головке выступила вязкая влага, и Ньют, сев на ступни, быстро слизал её — хотя бы для того, чтобы услышать сверху полузадушенное «Артемис…».
Тесей недолго держался, и когда он склонил голову, крупно вздрогнув, Ньют жадно вперил в него взгляд. Член выстрелил спермой, пятная красивый жилет и рубашку. Ньют с силой проводил по стволу снова и снова, и Тесей смотрел на свой член, тяжело дыша, и подставлялся, словно и вправду хотел быть испачканным.
— Тебе нравится издеваться надо мной? — спросил Тесей со смешком, глядя, как Ньют размазывает по нему сперму.
— Очень.
Ньют обнял за шею липкими пальцами, потянулся поцеловать — в губы, так похожие на его собственные.
После, когда они наконец-то сели перекусывать, Ньют, уже одетый, подозрительно нюхал вино и искоса смотрел на брата. Тесей улыбался — почти незаметно, одними глазами, но во всём выражении его лица сквозила тихая радость. Это было так странно, так непривычно, что Ньюту хотелось смотреть, и всё же он отводил глаза, едва поймав ответный взгляд.
— Как думаешь, мы ещё вернёмся сюда? — спросил Ньют. — Или не сюда, а в другое безлюдное место, но хотя бы вдвоём.
— Глупо загадывать наперёд.
Морщинка прорезала лоб Тесея и тут же исчезла, и Ньют уставился на озеро, на расчерченные квадраты полей на том берегу. Он подумал: Тесей просто выкинул из головы всё, что не относилось к его счастливому «сейчас» — неясное будущее, непозволительные, запретные отношения, в которые тот сам же вовлёк Ньюта. Он не будет об этом думать, пока откинутые мысли и заглушенная вина не вернутся сторицей в одиночестве его спальни.
Ньют слишком хорошо знал брата.
— Тесей… — начал он снова, но продолжение никак не лезло в голову, поэтому он просто порывисто обнял и вскочил.
— Ты куда? — оторопело спросил брат.
— Хочу размять ноги, — крикнул Ньют, быстро поднимаясь вверх, по теряющей летнюю яркость траве.
Они сидели близко к дороге — и всё же были скрыты от неё густым кустарником и большой ивой, развесившей свои косы широко и привольно. На этом лугу почти не было деревьев, лишь чуть в отдалении виднелись очертания леса, который сейчас так манил Ньюта — как манило его любое, скрытое от человеческих глаз место, ещё хранящее на себе отпечаток первозданной природной красоты. Но именно сейчас, именно в этот момент Ньют выбирал не лес.
Хотя если немного отойти вот в эту рощу, может, там обнаружится что-нибудь интересное?..
Он вернулся быстро, но не в одиночестве — в руках теперь был маленький мурлокомль, шевелящий щупальцами. Тесей морщился и требовал убрать его подальше, но это всё было напускным — Ньют видел, что глаза его по-прежнему смеялись.
— Животные любят тебя, — сказал Тесей, сооружая себе большой сэндвич. — Наверное, они видят тебя лучше, чем многие люди.
— Мне не важно, что думают обо мне люди.
— Конечно, — произнёс Тесей без капли насмешки. — Конечно.
Озеро расстилало свои воды перед ними, трава была мягкой, солнце — всё ещё летним, и каким прекрасным казался этот замерший во времени момент, ирреальный в сравнении с прочими моментами лета. Рука Тесея лежала на колене Ньюта так весомо и привычно, будто это было в порядке вещей. Больше ничего не хотелось говорить, и в воздухе повисло уютное молчание, пахнущее стоячей водой и поджаренным хлебом с беконом.
========== Часть 11 ==========
Вернувшись уже затемно, они получили нагоняй, к которому Тесей отнёсся философски. Ньют бы на его месте вскипел, но брат лишь спокойно выслушал отцовскую нотацию, со всем согласился и тут же извинился перед матерью. Ньюту пришлось стоять рядом молча, подчиняясь бессловесной просьбе Тесея, но он всё равно бы не знал, как отреагировать на происходящее. Он не ощущал своей вины, разве что перед Тесеем, который получал теперь разнос за них обоих.
Это было несправедливо: Ньют тоже мог бы за себя ответить, но рядом со взрослым братом, который уже столького добился, он был и будет младшим, глупым и неопытным. Однако не оставляла мысль, что почему-то Тесей выбрал его, а не кого-нибудь из тех авроров, с которыми работает, или из дальней родни, или просто даже — из равных ему. Он выбрал Ньюта, и это чего-то да стоило.
И потому Ньют смотрел в отцовские глаза без трепета, почти физически ощущая, как, дотоле дремлющая, уверенность в себе поднимает внутри него голову.
— Жаль, что так вышло, — говорил Ньют, когда они с Тесеем поднимались по лестнице на второй этаж. Он оглянулся и добавил шёпотом: — Хочешь, я для тебя…
— Не надо, — перебил Тесей и упрямо поднял подбородок. — В первую очередь я тебе старший брат, и оплошал я тоже как старший брат. Наказание было справедливым.
— Но…
— Не пытайся благодарить меня за то, что я обязан делать просто по факту старшинства.
— Я не хочу, чтобы ты это подчёркивал.
— Что подчёркивал?
— Своё старшинство.
Тесей усталым жестом потёр переносицу, будто разговаривал с неумным ребёнком, который его утомил.
— Восемь лет никуда не денутся, даже если ты продолжишь их отрицать.
Ньют ничего не ответил и уже хотел быстро завернуть направо, к себе, как Тесей, дёрнув за руку, буквально затащил его в свою спальню.
— Нам нужно нормально поговорить, — сказал он твёрдо. — Пошли в ванную.
Вода шумела, проливаясь из ниоткуда и утекая в никуда, и светлые изразцы по бокам большой ванны отражали слабый свет негаснущих свечей. Тесей не говорил ни слова, пока Ньют раздевался и становился под струи; молчал он и потом, закатывая рукава и намыливая ему голову. Ньют ничего не понимал и терпел грубоватые руки брата на своей голове. Намыливал Тесей быстро, неласково и как будто сердито, но вскоре, взяв мочалку, он начал замедляться и уже не так усердно надраивал и без того покрасневшую от горячей воды кожу Ньюта.
— Совсем маленьким ты меня очень не любил, — сказал Тесей наконец.
— Мама говорила, — пробормотал Ньют.
— Это было взаимно. Ты был лысым кульком с щеками и громким голосом, и все с тобой носились, забыв про меня.
Ньют попытался обернуться, но Тесей не дал — удержал за плечо и начал мылить спину.
— А ещё мне приходилось с тобой сидеть, когда мы оставались в доме втроём — ты, я и Митти. Наши родители продолжали строить карьеру, бабушка жила в Лондоне, и потому так случалось довольно часто. Ну, пока я в Хогвартс не пошёл.
Тесей жестом попросил Ньюта подняться и начал тереть мочалкой пониже спины. В его движениях не было ничего возбуждающего, даже когда он осторожно увёл руку вниз, к паху.
— Я очень странно себя чувствовал, уезжая впервые в Хогвартс, — продолжал он отрывисто. — Думал, что буду радоваться освобождению от этой ответственности, но ты не хотел меня отпускать, и мне тоже почему-то…
Он сбился и не стал продолжать, молча перейдя на ноги Ньюта.
— То, что произошло между нами… и происходит — не делает нас меньше братьями. Тебе по-прежнему шестнадцать, и я помню тебя младенцем в одеяле, просто теперь случилось то, что случилось, и стало немного сложнее. Я в тебе вижу словно двух людей одновременно и не всегда понимаю, как себя с тобой вести.
— Да, — с жаром подтвердил Ньют, ошарашенный всеми этими откровениями. — Я тоже.
— Вот видишь. И жалеть о том, что уже случилось, бессмысленно, правда?
Вопрос казался риторическим, но не был им: Тесей смотрел на Ньюта вопросительно, снизу вверх, и будто хотел подтверждения своим словам.
— Конечно, — кивнул Ньют, стараясь не выдать своей растерянности. Брат вёл себя очень непривычно.
— Спасибо. Теперь поможешь мне?
Тесей раздевался без малейшего стеснения и не пытался делать это напоказ. Ньют недоумевающе наблюдал за ним, отчётливо понимая: сейчас перед ним не любовник, но брат, и потому он так же намылил Тесею голову, промывая жёсткие от геля кудри, так же бесстрастно прошёлся мочалкой по телу. Они ничего не говорили друг другу, и в духоте ванной комнаты неловкость недавнего разговора сошла на нет, превращённая в пар и потоки грязной воды.
Уже в кровати Ньют понял, что и правда слишком устал, да и Тесей в нём сейчас вызывал исключительно родственные чувства. А потому, придвинувшись ближе, он лишь спросил:
— Как думаешь, не заметили?
— Что ты со мной ушёл? Не думаю. — Тесей громко зевнул, даже не прикрыв рот рукой. — Неважно, Ньюти. Я больше не могу сегодня думать и устал волноваться за нас двоих. Коль ты тоже взрослый, пока перекладываю это на тебя.
— А… Ладно.
— Ну так что, нас могли заметить?
Ньют честно припомнил недавний вечер. Отец с мамой сидели в гостиной, и, поднимаясь по лестнице с Тесеем после неприятного разговора, Ньют слышал, как они беседовали за закрытой дверью. А бабушка всегда уходила спать рано.
— Нет. Не могли, — ответил Ньют уверенно.
— Замечательно.
Тесей подгрёб его к себе и щелчком пальцев выключил свет, создав вокруг кромешную темноту. Ньют несмело положил руку брату на талию и вздрогнул, когда Тесей вдруг собственнически сжал ягодицу, но тут же отпустил. Помедлив, Ньют уткнулся носом в грудь Тесея, покрытую редкими волосками.
В этот раз Ньют пробудился вторым. Когда он открыл глаза, Тесей уже читал, и Ньют бросил взгляд на часы — двадцать минут седьмого.
— Проснулся? — спросил брат, услышав шорох одеяла. — Я расколдовал будильник заранее: решил дать нам ещё минут десять. Всё мы успеем.
Ньют моргал, пытаясь переварить сказанное, а потом вспомнил.
— Тесей, — пробормотал он. — Сегодня же последний день.
Брат сочувственно улыбнулся и отложил книгу, которая тут же сама вставила меж страниц закладку в виде жабьей лапки.
— Да. — Он помялся. — Извини, завтра не смогу тебя проводить, уйду на работу совсем рано.
— Я понимаю.
— Может, у тебя есть какие-то пожелания на сегодняшний день?
Ньют поднял с одеяла ладонь Тесея, переплетая пальцы. Конкретных мыслей у него не было, но…
— Я хочу что-нибудь необычное, — сказал он. — Хочу секса с тобой, но такого, чтобы он запомнился надолго. До самого Рождества, пока мы не встретимся снова.
Тесей хмыкнул.
— Я подумаю.
Он откинулся на подушку, и Ньют сжал пальцы брата крепче, повернувшись к нему. У Тесея был красивый чёткий профиль, который не портили ни щетина, ни полный беспорядок на голове. На шее отчётливо выступало адамово яблоко, и хотелось прижать к нему губы, ощутить, как оно ходит вверх-вниз, когда Тесей сглатывает, но это как-нибудь потом.
А сейчас… Сейчас было время подниматься.
Вскоре Ньют, обнажённый, держа одежду в охапке, пересекал коридор так быстро, как мог, и Тесей следил за ним, приоткрыв дверь и с палочкой наготове. К счастью, никто не вышел, и они обменялись быстрыми улыбками, прежде чем закрыться каждый в своей комнате.
Одной рукой пытаясь попасть в рукав рубашки, а другой — кормя Пикетта, Ньют смотрел на угол чемодана под кроватью.
— Хорошо хоть ты со мной будешь, — сказал Ньют лечурке, выпуская её из рук на подоконник. — И Лита тоже.
Он вспомнил её письма и собственное неотправленное, про которое совсем забыл из-за Тесея. Ему стало стыдно: в последнюю неделю он ни разу не вспомнил про Литу. Она воспринималась человеком словно из другой жизни, из того параллельного мира, где он ещё размышлял, стоит ли её поцеловать. Это было как будто много лет назад, когда он и в шутку ещё не мог предположить, что будет тайком целоваться со старшим братом и с ним же познает удовольствие секса. Теперь внутри Ньюта змеёй свернулась тайна, которую ему придётся оберегать, наверное, всю жизнь.
Но об этом пока не стоит думать.
Едва завтрак прошёл, и гиппогрифы были накормлены, а Ньют набирал полные горсти воды, стирая пот с лица, в денники пришёл Тесей. Он поманил пальцем с хитрой ухмылкой, и Ньют, ничего не спрашивая, пошёл за ним, как загипнотизированный.
Брат что-то придумал. Наверняка что-то потрясающее, иначе бы он так не ухмылялся, и по спине Ньюта прошла дрожь — он предвкушал и боялся.
Но Тесей просто завёл его за денники, туда, где, пряча простые серые стены, буйно зеленело бабушкино земляничное дерево, которое и не думало желтеть к осени. Брат задумчиво поглаживал ветки, медля, и Ньют облизал пересохшие губы.
— Что ты думаешь насчёт игрушек? — вдруг спросил Тесей.
— Игрушек?..
— Сам понимаешь каких.
Ньюта бросило в жар.
— Я… не знаю. Но не против, — выпалил он быстро.
Ведь это брат, брат будет внимательным к его желаниям и поймёт, если Ньюту что-нибудь не понравится. Ньют постарался спрятать неуверенность, и Тесей внимательно изучил его лицо и заулыбался, уставившись в землю, поддевая мелкий камешек носом туфли.
— У меня просто есть пара идей, но нужно наведаться в город. Приходи ко мне после обеда.
Даже так — в город?.. Чтобы купить… что?
Тут Тесей обнял и зашептал в ухо:
— Не нужно притворяться, я же тебя знаю и вижу, что ты не уверен. Давай так: я куплю, покажу, и мы обсудим, хочешь ты это или нет.
Ньют промычал в ответ что-то утвердительное.
Тесей ушёл, его шаги стихли за углом, а Ньют всё стоял в раздумьях, гадая, чего же ему вскоре ждать.
— Чемодан собран?
— Да, мама.
— Мантии? И твой как там его… из палочек…
— Пикетт. Он будет у меня в нагрудном кармане, — устало сказал Ньют, пряча раздражение от того, что родители, похоже, считали лечурок чем-то вроде движущихся кактусов, которые можно запаковать заранее.
Мама кивнула и потёрла лоб.
— Я посмотрю, вдруг Митти ещё не выстирала новые рубашки. Как же ты быстро растёшь… И стоит дать тебе носовые платки, ты постоянно забываешь.
— Мне не нужны носовые платки! — воскликнул Ньют, покосившись на дверь — там стоял Тесей, активно делая какие-то знаки и явно желая, чтобы эта проверка побыстрее закончилась.
У Ньюта мурашки побежали по спине, и он сделал шаг к двери, готовясь сбежать, но тут раздался голос отца:
— Всё, что он забудет, можно прислать позже, ничего страшного. — Ньют выдохнул с облегчением, а отец посмотрел на него из-под очков. — Вы своими разговорами мешаете мне читать.
— Я больше не буду мешать, — сказал Ньют с таким раскаянием, что, должно быть, это прозвучало подозрительно. Но зато мама махнула рукой, отпуская, и Ньют выскочил за дверь, где ждал его Тесей.
Они быстро поднялись наверх. Оказавшись в спальне, брат запер их, наложив заклинания — некоторые Ньют даже не знал — и повернулся лицом. Ньют прокручивал в голове варианты того, что ему уготовил Тесей, и отрешённо рассматривал его — уши у брата были розовые, как от смущения. Краем глаза Ньют зацепил невзрачный бумажный пакет на столе, в котором явно было что-то… интригующее.
— Показывай, — сказал Ньют, садясь на край кровати. — Не тяни уже.
Тесей слабо улыбнулся и повернулся к столу, нарочито медленно начиная раскрывать пакет. Ньют качнул ногой в нетерпении, вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, что было у брата в руках. Наконец он увидел — и кровь прилила к щекам. Кажется, он догадался о назначении таинственного предмета по одной только форме.
— Это… — Ньют облизал губы.
— Пробка. Ну, что думаешь?