Календарь висел прямо перед глазами.
— Всё будет хорошо, Ньют.
Кажется, брат догадался каким-то десятым чутьём.
— Ты приедешь на Рождество, — продолжил Тесей. Ньют не видел его лица, уткнувшись носом в шею. — Я тебя встречу из Хогвартса, если на работе не будет завала. В этот раз не забуду.
— Давай сейчас не будем.
Раздался короткий вздох.
— Как скажешь. Тогда что, чемодан?
Тут Ньют вспомнил, что уронил на кровать треснутую чернильницу. Подняв с покрывала, он протянул её Тесею и слез с колен.
— Чемодан, да.
Пикетт принял живое участие в этом деле, стараясь залезть внутрь и карабкаясь цепкими ручками-палочками по брюкам и рубашке Ньюта. Тесей починил чернильницу, и вдвоём с Ньютом они разобрались с оставшимся мусором, отделяя его от того, что ещё может пригодиться. А потом Тесей ушёл к себе и вернулся с красивым пером — тонким, с красным хохолком на конце и позолоченным кончиком.
— Держи, — сказал, — будет тебе для чего-нибудь серьёзного. Экзаменов, например.
Ньют взял его, озадаченный, и тут же спрятал поглубже в чемодан, чтобы ни Пикетт, ни кто-либо ещё из его существ не смог добраться до пера.
— Спасибо.
— Да не за что. Ну, что там твои мантии?..
Тесей интереса ради примерил одну из школьных мантий Ньюта — она была ему безнадёжно коротка и едва не трещала в плечах. Однако брат всё равно был доволен и с удовольствием рассматривал себя в зеркале.
— Я скучаю, — поделился он, касаясь нашивки факультета. — Надеюсь, и ты будешь.
Ньют промолчал, совсем в этом не уверенный, и, когда Тесей ушёл к себе, снова спрятал мантии в шкаф и задвинул чемодан поглубже под кровать, не желая видеть. Не желая помнить, что Хогвартс-экспресс уже через полтора дня заберёт его и увезёт далеко от брата.
Крадучись, Ньют проник в гостиную и взял из шкафа один из семейных альбомов. Он долго рассматривал колдографии, сравнивая, и наконец выбрал одну — ту, где Тесей только закончил аврорские курсы и приехал домой. На фото он был растрёпанный, едва выпущенный мамой из объятий, и рассеянно улыбался в камеру.
Колдографию Ньют положил туда же, куда и перо, но в этот раз чемодан не убрал сразу и опёрся на него локтями, пребывая в печальной задумчивости.
Комментарий к
Уезжаю из города, так что пока не знаю, когда будет следующая часть( Писать мне будет не на чем(
========== Часть 10 ==========
Комментарий к
Кинки: спанкинг, фингеринг
Ближе к обеду Ньют пришёл к нарлам, которые копошились в ящике на веранде. С улыбкой он смотрел на маму семейства, на её подросших детёнышей, уже не так недоверчиво настроенных по отношению к человеку — хоть они и не брали еду из рук, но по крайней мере Ньюту не нужно было больше маскировать свой собственный запах ароматными травами или садовыми магловскими перчатками. Со вздохом Ньют медленно перевернул ящик, и нарлы неторопливо, перебирая крохотными лапками, потянулись наружу. Впервые семейство не увидело на своём пути препятствия, одну лишь зелёную лужайку, пересекаемую змеистой узкой тропой.
— Уходите, — сказал Ньют нетерпеливо, — ну же! Вы свободны. Я и без того слишком долго возился с вами, а так нельзя, вы же не ручные зверьки.
Словно услышав его, самка повернулась, обнюхала колено — её усики быстро-быстро шевелились, — а потом побежала к кустам так резво, что Ньют опомниться не успел. Она исчезла в листве в мгновение ока, и её выводок гуськом заспешил следом. Один за другим маленькие нарлы уходили в те же заросли, шурша опавшей листвой, и Ньют беспомощно смотрел на них, понимая, что ещё будет скучать.
Нельзя привязываться к диким животным. Нельзя держать их у себя дольше пары недель.
Ньют говорил это себе и думал, что ещё много раз совершит такую же ошибку. Не намеренно, а просто потому, что так получается. Сначала была стайка мурлокомлей, норовивших захватить дом (размножались они очень и очень быстро), потом залётная болтрушайка, затем самый обычный котёнок, пришедший из деревни… Пришлось отдавать даже его: гиппогрифы не выносили соседства с кошачьими. И, кстати, Ньюту ещё предстояло выяснить почему.
Ссутулившись и засунув руки в карманы, Ньют направился обратно к дому, притягиваемый им как магнитом.
Дома был Тесей.
Когда Ньют вошёл в спальню без стука, брат как раз собирался закурить. Он приоткрыл окно сильнее, и свежий ветер ворвался в комнату, дёрнул шторы и потрогал перо в чернильном приборе, напоследок пройдясь по волосам Ньюта слабым касанием. Ньют тут же закрыл дверь, отрезая дорогу сквозняку.
— Сегодня хороший день, — вскользь заметил Тесей, поднося палочку к сигарете.
— Наверное, — ответил Ньют бездумно, делая шаг к нему.
— Тепло, как в июле.
Ньют остановился рядом, всё ещё с ладонями в карманах. Он качнулся в сторону заката, глядя на веранду.
— Тебя тут не было в июле.
— Мы разминулись, — сказал Тесей, щурясь на отражённое окном солнце. — Ты был влюблён в своих нарлов, а я имел невзаимный роман с работой.
Ньют не смог не улыбнуться и в смущении почесал нос. Тесей тоже улыбался, и в этой улыбке было больше, чем могло быть в словах. Они оба никогда друг другу не скажут, вдруг понял Ньют со всей ясностью, никогда не скажут, потому что это значило бы признать открыто, не оставив путей для отхода.
Тот случай, когда лучше промолчать, как бы ни рвалось невысказанное наружу.
— Почему-то всё происходит, когда ты куришь, — сказал Ньют, глядя, как Тесей вертит сигарету в пальцах. Тот повернулся с непониманием:
— Что происходит?
— Всё. Всё самое важное. — Тесей усмехнулся, и Ньют попросил его, сам не зная почему: — Скажи что-нибудь.
Тесей не торопясь затянулся, выдохнул дым в приоткрытое окно. Потом повторил это снова, и Ньют ждал, желая обнять за талию и не решаясь. Брат был близко, но в то же время словно очень далеко.
— Мне нравятся веснушки на твоей шее и плечах, — произнёс Тесей, не поворачиваясь. — И губы. Очень нравятся. Их хочется целовать.
Ньют почувствовал, что отчаянно краснеет.
— У тебя ведь… всё то же самое. Ты разве не видишь себя в зеркале?
Тесей покачал головой.
— Это не так работает, Арти.
— А как?
Тесей засмеялся и сам притянул к себе, клюнул в щёку быстрым поцелуем.
— Никто не знает, — ответил он, снова опираясь локтями на подоконник. — Никто не знает, как это случается. Или почему.
— У тебя так было раньше? — спросил Ньют, втайне не желая знать ответ.
Тесей что-то невнятно промычал, а потом сказал с неохотой:
— Возможно. Да. Да, было.
— И это тоже были веснушки, или глаза, или ещё что-то… внешнее?
Тесей посмотрел на него странно и нахмурился.
— Я понял, о чём ты. Нет, я… — Он вздохнул и снова затянулся. — Как бы так сказать…
Ньют ждал.
— Это больше первопричина. Внешность не работает, если нет ничего за ней.
— И для тебя?
— И для меня.
Тесею было неуютно от этого разговора: вынужденный сказать слишком многое, он отодвинулся и хмуро докуривал в стороне. Но Ньюту нужно было услышать его ответы, чтобы рассеять собственные сомнения.
— И мы так и будем стоять здесь? — спросил Ньют с лёгким вызовом. — А потом пойдём на обед? На ужин?
Тесей испарил окурок движением палочки.
— У тебя есть предложения поинтереснее?
— Ты умеешь аппарировать.
Брат конечно же понял. Он ненадолго задумался, постукивая костяшками пальцев по подоконнику.
— Ладно, — сказал.
Он продолжал говорить что-то ещё, разъясняя детали, размышляя вслух, но Ньют больше ничего не слышал — всё это было несущественным.
Они бы тоже не произнесли это, никто из них, но, похоже, назревало самое настоящее свидание.
Та часть, в которой Тесей отпрашивался и болтал с мамой, собирающей им корзинку для пикника, была бесконечной, и Ньют маялся от нетерпения, помогая укладывать нехитрую еду. Тесей выслушивал многочисленные наставления — в основном касавшиеся его, Ньюта, и это было досадно. Мама продолжала считать его ребёнком.
— …Старайся держать в поле зрения, — говорила она и тут же обращалась к домовихе: — Нет, Митти, лучше сделай быстро тосты. Кувшин я возьму другой.
Домовиха кивала и щёлкала пальцами, хлеб, подчиняясь ей, вылетал из бумажного пакета, шуршание которого перебил голос Тесея:
— Не стоит так волноваться, за Ньютом не нужен присмотр. И да, мы где-то до вечера. Возможно, пропустим ужин.
Опять они говорили о Ньюте в третьем лице. Всё больше ему хотелось наконец-то оставить этот дом хоть ненадолго и уйти с Тесеем в тихое, безлюдное место. И делать там с братом… всякое.
Тесей, правда, ни в какую не признавался, куда он собирается аппарировать, но что ж — сюрприз так сюрприз, Ньют не возражал.
— Ладно, — наконец сдалась мама, и Ньют резко поднял голову. — Но лучше, если вы вернётесь засветло.
— Всё будет хорошо, — заверил брат, быстро и как будто скрытно укладывая в корзину непонятный предмет, обёрнутый бумагой.
— Это будет лес? — шёпотом спросил Ньют. — Луг? Или те красивые руины не помню чьего замка по дороге на Дублин?
Тесей молчал и только фыркал себе под нос, выслушивая варианты.
— Как ты протащишь в аппарацию эту корзину? — не унимался Ньют, и в итоге Тесей попросту зажал ему рот ладонью. Ньют протестующе замычал.
— Ну хватит, вы же братья, — сказала мама, окидывая кухню рассеянным взглядом. — Спасибо, Митти. — Она взяла тосты. — Ах да, ещё же плед…
Водрузив сверху клетчатый плед, она отпустила их, и Тесей взял корзину. Ньют последовал за ним, почти упираясь носом в шёлковую спинку жилета брата. Они вышли на улицу, и Ньют глубоко вдохнул стремительно холодеющий воздух, поёжился. Облака набегали на солнце, приглушая краски привычного пейзажа.
— Бери меня за руку, — скомандовал Тесей, произведя какие-то непонятные действия с корзинкой. — Ну же.
Ньют схватился за протянутую ладонь.
— И закрой глаза.
Первым, что увидел Ньют спустя короткие мгновения полёта, была трава. Он приземлился не слишком уверенно и едва не упал на колени — пришлось схватиться за Тесея и убедиться, что земля тверда под ногами. Потом Ньют поднял взгляд.
— Где мы? — спросил он, озираясь.
— Лайффи, — односложно ответил Тесей, расколдовывая корзину и доставая из неё плед. Он кинул плед Ньюту. — Озеро недалеко от Дублина. Ты тут был, просто не помнишь.
— Не поздновато ли купаться?..
— Ты мне скажи.
Расстелив одеяло, Ньют разулся, стянул носки и побежал вниз по пружинящей траве, с наслаждением зарылся пальцами в песок на самом берегу. Песок был прохладным и влажным, и, проседая, он норовил поглотить ноги Ньюта по самые щиколотки. Вытащив ступни, Ньют сделал шаг к воде.
— Она холодная! — крикнул он громко.
— И что ты будешь делать? — раздалось ответное, и Ньют мог бы присягнуть на чём угодно — голос Тесея подстёгивал.
Так что Ньют начал раздеваться.
С залихватским уханьем, совершенно обнажённый, он забежал в воду и вместе с шумом воды услышал смех брата. Холодно было невероятно — конец августа в Ирландии не располагал к купаниям. Странный был контраст ледяной воды с тёплым воздухом и пробивающимися сквозь облака лучами солнца.
Ньют недолго пробыл в озере и вскоре, фыркая и по-собачьи отряхиваясь, выбрался на песчаный берег, подбежал к пледу и упал на него, тут же попадая в объятия брата. Рука Тесея дразняще схватила за ягодицу, но Ньюту было слишком холодно, чтобы отреагировать на это должным образом. Он ждал, что брат наколдует полотенце, но Тесей словно и не собирался — он обнимал, водил руками по телу, собирая капли. Вскоре и рубашка Тесея повлажнела вместе с жилетом.
— У тебя альтернативные способы обтирания, — пробормотал Ньют.
— Всегда пожалуйста.
Губы Тесея бродили по плечам. Ньют поднял взгляд, встречаясь им с низким небом, которое всё сильнее затягивали облака. Думал ли он когда-нибудь, что будет спать с родным братом? Думал ли, что им придётся прятаться от семьи, чтобы побыть наедине?
В тринадцать он размышлял только о том, как оказаться подальше от Тесея и его нравоучений. В четырнадцать — то же, но с взаимными оскорблениями. В пятнадцать они подняли белые флаги и шагнули навстречу друг другу, протянув руки дружбы, и казалось, это единственное, на что они были способны — на хрупкую дружбу, больше смахивающую на перемирие.
Ньют зарылся пальцами в волосы Тесея, потянул. Брат поднял голову, и Ньют отметил, что он так же поджимал губы и хмурился в недоумении, как отец.
— Что? — спросил Тесей нетерпеливо.
Нужно было что-то придумать, и Ньют спросил:
— Нас никто не увидит?..
— Никто, я бросил пару заклинаний. За кого ты меня принимаешь?
Ньют позволил себя целовать, позволил опрокинуть на плед, и брат лёг сверху, такой тёплый и тяжёлый. Его горячие руки с нажимом скользили по бокам, грея, обхватили бёдра и погладили внутренню сторону. Ньют немедленно скрестил ноги за спиной Тесея, подался вверх.
— Ты хочешь, чтобы?.. — спросил брат в самое ухо.
— Хочу, — выдавил из себя Ньют, страшно смущаясь. Он схватился за плечи Тесея и потёрся о его пах, о твердеющую выпуклость под брюками.
Но Тесей неожиданно отстранился.
— Нет, — сказал он, и Ньют разочарованно выдохнул. — Извини, но мне не будет комфортно на природе, поэтому, может, завтра? В моей спальне?
— Почему не сегодня перед сном? — спросил Ньют, обнимая себя: ему опять стало холодно. Без лишних слов Тесей наколдовал большое одеяло и усмехнулся.
— Я думаю, что у нас на это просто не хватит сил.
Он потянулся к корзине и достал вино — так вот что было в таинственном бумажном пакете! Ньют поморщился, ещё слишком хорошо помня неудачный опыт с виски.
— Зачем? — спросил он прямо.
Тесей покосился на него.
— А почему бы и нет?
— Тебе сложно целовать меня трезвым?
Мерлин знает, почему вдруг это вырвалось у него. Тесей замер, а потом сказал очень спокойно:
— Если ты сейчас серьёзно, я тебе уши надеру.
Ньют вспыхнул. Не то чтобы Тесей его бил — он всегда был выше этого, хотя порой мог дать слабый подзатыльник, если Ньют его уж очень доводил. Но сейчас всё перевернулось с ног на голову, и Ньют вдруг сказал:
— Ударь меня. Только несильно.
Тесей едва бокалы не выронил. Ньюту показалось, или щёки брата слабо порозовели?..
— Что ещё за самоуничижение?..
— Мне кажется… Я думаю…
— Ты думаешь, что тебе понравится? Я верно догадался — ты хочешь, чтобы я тебя отшлёпал?
Ньют укутался в одеяло до самого носа.
— Да, — сказал он невнятно.
На лице Тесея было слишком сложное выражение, чтобы его описать. Но тут он отложил бокалы.
— Иди сюда.
Ньют придвинулся и с заминкой сбросил одеяло. Ветер тронул обнажённую кожу, обдал прохладой.
— Ляг мне на колени.
Подчиняться было приятно, но всё-таки страшно, и тем не менее Ньют лёг, уперевшись коленями в плед, слабо разведя ноги. Ладонь Тесея скользнула во впадинку меж ягодиц, и Ньют выдохнул в ожидании. Пальцы очертили линию бедра, погладили и сжали.
А потом последовал резкий удар, обжегший кожу, и Ньют вскрикнул.
— Слишком? — Тесей явно разволновался.
— Нет. — Ньют спрятал лицо в руках: возбуждение накатило с новой силой. — Нет, в самый раз.
— Хочешь ещё?
— Угу.
В этот раз Тесей не ограничивался предварительным поглаживанием — он, пробормотав заклинание, повёл ладонь ниже, туда, где Ньюта ещё не трогал. Скользким пальцем покружил он возле отверстия, надавил на него, и Ньют со стоном позволил протолкнуть в себя одну фалангу.
Тут же со звуком пощёчины ожгло вторую ягодицу, и Ньют дёрнулся, насадился на палец со всхлипом.
— О, Мерлин, — раздалось сверху хриплое.
Ньют высвободил руку и, вывернувшись, положил на пах Тесея, сжал вставший член, туго обтянутый брюками. Ему было страшно неудобно, но кое-как он расстегнул брюки. Большего не вышло — рука затекла, и пришлось её вытянуть обратно.
Тесей хотел его, и тихое убыстренное дыхание брата говорило об этом так же явно, как и его член.