Когда-то очень давно…
- Я – ГРОЗНЫЙ ГЛАЗ!!!! Я – ПОКОРИТЕЛЬ МОРЕЙ И ВЛАСТЕЛИН ОСТРОВА СОКРОВИЩ!! Я – ВЕЛИЧАЙШИЙ ПИРАТ, БРОДИВШИЙ ПО ВОЛНАМ АТЛАНТИКИ!!! – маленький черноволосый мальчик в ночной рубашке и импровизированной черной повязкой на правом глазу бегал по детской, размахивая деревянным мечом. – ЗАЩИЩАЙСЯ!!!!
От него, весело смеясь и умело петляя между разбросанными по полу игрушками, убегал мальчик постарше, также с прототипом меча в руке. Резко остановившись после очередного поворота, он развернулся и взмахнул деревяшкой, на манер шпаги.
- Защищайся, грязный пират!!
Искусственные мечи столкнулись в тщательно отрепетированном сражении, и всего через пару взмахов юный «пират» выронил «меч» и упал, якобы из-за умелой подножки, подставленной его жертвой, и очень удачно приземлился на мягкий ворс ковра.
- ДА! Я победил! Я – самый непобедимый-непобедимый! – вскинул руки в ликовании старший мальчик.
- Эй! Лиам! – подскочил младший, поднимая брошенный меч. – Теперь моя очередь быть хорошим капитаном!
- Мальчики! – в комнату вошла молодая привлекательная женщина с темными волосами, убранными в высокую прическу, в светло-зеленом платье, украшенном кружевом и незамысловатой вышивкой. – Вам пора спать!
- Ну, ма-а-а-ам! – хором простонали дети.
- Пора, - невозмутимо повторила дама.
Под её строгим, но нежным взглядом, старший – Лиам – тут же положил меч и быстро забрался под одеяло одной из кроватей, стоявших у противоположной стены детской. А младший, поджав губы, посмотрел на мать:
- А ты расскажешь историю про первый взгляд?
- О, милый, - девушка наклонилась к сыну, стащив с его лица темную повязку, и мягко растрепала волосы. – Ты её знаешь уже лучше меня.
- Расскажешь? – продолжал настаивать мальчик.
- Если ляжешь в свою кровать, расскажу, - мягко улыбнулась его мама.
Тот мгновенно кинулся к кровати и тут же зарылся с головой под одеяло, свернувшись клубочком на большой перьевой подушке.
- Первый взгляд - это когда мужчина и женщина, всего один раз посмотрев друг другу в глаза, понимают, что созданы друг для друга, и погружаются в теплый безграничный океан взаимной любви и поддержки, - начала мама мальчиков, поправляя одеяло у уже успевшего задремать Лиама. – Когда плохо одному – второй помогает пережить горе, когда счастье озаряет жизнь девушки – оно же наполняет смыслом жизнь мужчины. Первый взгляд – это мгновение, секунда, краткий миг, когда всего по одному короткому блеску в глубине глаз, ты понимаешь, что человек напротив и есть твоя судьба.
- Мама, а вы с папой влюбились с первого взгляда? – тихо спросил младший сын.
- Да, - кивнула та. – Он сказал: «Здравствуйте, меня зовут Дэниэл Джонс!», посмотрел на меня, и я поняла, что он именно тот, о ком я мечтала.
- А я когда-нибудь смогу так же?
- Конечно, Киллиан, - успокоила сына миссис Джонс. – Ты обязательно полюбишь с первого взгляда, - она наклонилась и поцеловала сына в щёчку. – А теперь спать.
В дверях комнаты она остановилась и прошептала:
- Сладких снов, мои дорогие братья Джонс.
Пару сотен лет спустя.
1
Я провалялся под этими гниющими тушками чуть ли не вечность. От солнца тела начали тухнуть и распространять невероятно паршивый запах, от которого кишки сворачивались в узел, а желудок то и дело стремился выбросить к черту свое содержимое, но понимание того, что блевать придется практически под себя, меня остановило. Плечи и шея затекли от веса трупов, а левая рука опять напомнила мне об отсутствии кисти фантомными болями.
Наконец, что-то изменилось. Я услышал шуршание травы под быстрыми шагами. Кто-то выбежал на поляну. Прислушавшись, я различил женские голоса. Легкая усмешка тронула мои губы. Птички в клетке.
- На помощь! Помогите! – тихонько откашлявшись, позвал я.
- Сюда! Он здесь! – почти сразу раздался приятный голос.
Тяжесть на моих плечах ослабла, и мне помогли повернуться. Солнце ударило в глаза, ослепляя и причиняя боль, и я заслонил лицо рукой, пытаясь разглядеть лица моих «спасительниц».
Так. Мулан. Специфические черты лица, тяжелое вооружение, уверенность в движениях и полный сострадания взгляд. Она меня наверняка вспомнила. Пару раз я вроде бы даже точил её оружие. Для виду. Надо же придерживаться легенды.
В платье и диадемой – Аврора. Принцессе было непривычно среди жителей лагеря, но, как истинная принцесса, она никогда не могла держаться в стороне от страданий народа. А народ – это я.
Черноволосая с короткой стрижкой и луком в руках, должно быть, Белоснежка. Я попытался припомнить старые плакаты с её лицом, которые повсюду распространяла Злая Королева. Да, она. Внимательный, чуть настороженный взгляд, придирчиво осматривающийся по сторонам, уверенная хватка на оружии… Она могла бы стать проблемой, если бы не отчетливо проступившее участие на её лице.
Зато блондинка… На мгновение я позволил себе просто насладиться видом: в Заколдованном лесу такого не носили. Облегающие ноги штаны, тонкая рубашка и куртка из ярко-красной кожи. В руках клинок с широким лезвием, волосы развевались на ветру, а в глазах застыло недоверие.
И все бы ничего? вот только… посмотрев в эти самые глаза, я провалился. Меня затянуло в глубокий омут, и я, если честно, на какое-то мгновение даже позабыл, как дышать. Я чувствовал, знал, как она будет смотреться в моих объятьях – прекрасная, волнующая, идеальная. В её плавных движениях проскальзывали короткие подергивания, словно у испуганной лани, а на лице остался отпечаток, какого-то невыразимо сильного горя. Я смотрел в её глаза и не хотел отворачиваться. Я знал, что она для меня. Однако без проблем не обошлось, ведь, судя по всему, она ничего подобного не испытывала. Всего на секунду на её лице мелькнул интерес, который, впрочем, тут же вновь сменился настороженностью.
Прости, мама.
С первого раза не получилось.
8
Когда ты, мое белокурое видение, начала привязывать меня к дереву, я честно пытался понять, где я прокололся. И, в конце концов, пришел к выводу, что прокола не было. Все было абсолютно правильно. Это все ты. Невозможная, не верящая, въедливая… Как ты тогда сказала? «Я чувствую, когда лгут». От твоего голоса с легкой хрипотцой тело пробирало приятной дрожью, по кончикам пальцев пробегали искорки удовольствия, а мозг потихоньку отказывал, особенно когда она подошла почти вплотную. И твои глаза?.. Ну, как тут можно было смолчать? Нет, не спорю, тролли на заднем плане тоже свою роль в стимулировании к сотрудничеству сыграли, но все же…
- Ну, ладно, ваша взяла! – я не сдержал усмешку, которая тут же придала моему лицу вполне определенное выражение. – Ты права.
- Кто ты?
- Крюк, - с долей скрытого веселья ответил я.
- Капитан Крюк? – удивленно уточнила ты.
- О, так ты слышала обо мне? – мне абсурдно хотелось отложить все дела на потом и продолжить наш флирт, но, увы, нам оказалось не до того.
- Эмма, нам пора, - коротко оборвала наш разговор Белоснежка. – Тролли уже близко.
- Другой разговор, - коротко усмехнулась ты, парой ударов клинка перерубая веревки, которыми несколько минут назад приматывала меня к дереву.
В этот момент я задумался о том, насколько мне нравится твое имя. Эмма. Короткое, хлесткое и волнующее, как будто кто-то от души прошелся по самым сокровенным местечкам твоей темной души. Такое имя не для солнечного дня, оно для мрака ночи, когда под покровом ночи двое настолько близки, что сложно понять, где заканчивается один и где начинается второй.
Мне хотелось узнать свою разоблачительницу. Как можно ближе. Как можно быстрее. Пока я снова не вспомнил о том, зачем вообще согласился на эту аферу. Пока во мне есть что-то кроме мести.
- У меня есть предложение…
14
Я стоял возле стебля, запрокинув голову вверх, чтобы оценить масштаб предстоящей катастрофы, а мои надзирательницы – и ты в их числе – стояли кругом и готовы были перегрызть друг другу глотку за то, чтобы залезть на этот чертов боб. Я рад был бы списать ваши размолвки на свою невероятную притягательность и сексуальную ауру подонка, что я, в принципе, и озвучил вслух, по привычке. Ты выиграла спор, а я не смог скрыть своего ликования, которое прорвалось наружу мелкими и ехидными насмешками.
- Отлично! Ручку на плечо, - я с удовольствием коснулся твоей руки, отметив мягкость и некоторую сухость кожи. – Готово. Теперь можно взбираться.
Широкая улыбка даже не пыталась исчезнуть с моего лица – да и зачем? За смехом проще прятать истинные намерения. Ты скривилась и всем своим видом показала, что не собираешься идти на большие уступки и уж тем более отвечать на мои заигрывания. Ничего, любимая, я умею ждать.
- Чтобы забраться мне нужны две руки, - как бы между прочим, заметил я.
С тяжелым вздохом, будто я взвалил на тебя всю тяжесть мира, ты оглянулась на своих соратниц в поисках поддержки и с все тем же обреченным видом приговоренного к повешению достала мой крюк.
Странно было увидеть его в твоих руках. За столько лет я настолько привык к нему, сроднился, что перестал считать чем-то чужеродным. Он стал частью меня. Важной, определяющей. Люди давно забыли мое настоящее имя и из уст в уста передавали кровожадное «Капитан Крюк».
Ты держала в руках часть меня, а я не мог унять трепета, который охватил меня в это мгновение.
27
Затягивая зубами повязку на твоей руке, я старался не опускать взгляда, говорить глуше и надеяться, что ты увидишь не только дьявольский блеск и желание мести на дне моих глаз, но и нечто большее. Я видел, как тебя смущал мой напор, моя откровенность на грани пошлости, мое поведение на грани фола. Я видел, что ты смотрела на меня с подозрением и настороженностью, и не видел ничего, чтобы говорило бы хотя бы о доверии.
И все же, что-то в твоем тоне, в наклоне головы, волосах, рассыпанных по плечам, позволило мне думать, что не все потеряно. И я начал касаться. Конечно, для этого нужен был повод. Растяжка оказалась очень кстати. А ты так удачно не позволила мне её задеть.
Твое тело прижималось к моему всего пару мгновений, но это было идеально. Словно мы – два идеально совпадающих кусочка мозаики. Я, впервые со смерти Милы, чувствовал себя целым, я жил, а не существовал, и это было пьяняще, пускай и продлилось немногим больше десятка секунд.
Когда ты ушла, бросив меня у великана, я действительно не мог поверить, что позволил себе так отвлечься. Я, правда, поверил, что ты начала мне доверять, но ошибся. Ты знала, как себя повести. Я слишком увлекся тобой, хотя не должен был. А ведь я действительно хотел предать Кору и отправиться в этот мир без магии с тобой.
Но ты не оставила мне выбора.
34
Ты лежала на песке, придавленная моим мечом и крюком, а я всматривался в твои глаза. Не в поиске ответных чувств – я прекрасно понимал, что сейчас им просто не на чем вырасти. Я любовался. Я видел, как ты сияла в драке, размахивая – пускай и неумело – клинком. При должной практике из тебя вышел бы потрясающий боец. Какую-то долю секунды я даже подумывал о том, чему мог бы научить тебя.
Я тщательно сохранил в памяти ту нашу стычку. Вот ты и твоя мать сотоварищи появились возле портала, и ты тут же устремилась ко мне. Соскучилась? Мне так хотелось тогда съязвить по этому поводу, но я не стал. Решила, что я для тебя достойный соперник? Тогда я был польщен. Как в прочем и сейчас.
Я помню, как спас сердце Авроры. Помню удивление и шок на твоем лице. Ты не верила, что я на это способен. Ты считала, что раз я – пират, как ты не уставала мне напоминать, то во мне нет ничего хорошего. Возможно, ты была не так уж и неправа… на тот момент.
Мне нравилось тебя дразнить, в твоих глазах в то же мгновение загорался самый настоящий огонь, мои слова тебя задевали, провоцировали, тебе хотелось бить в ответ, цеплять за живое – но ты не знала как.
Знаешь, я до сих пор с приятным удивлением вспоминал и, наверное, буду вспоминать потом, то свое поражение. Я снова чересчур сильно на тебя отвлекся. А ты снова не постеснялась этим воспользоваться.
42
В следующую нашу встречу шел дождь, я валялся в грязи, стиснув зубы от боли, и ликовал, видя, как маска непобедимого Крокодила треснула от потери любви всей его темной жизни. Ты была там за главную: вызвала помощь, быстро разобралась в том, что случилось, а потом увидела меня.
Не такой я представлял себе новую встречу.
Я пытался съязвить, но ты быстро прервала мои попытки, быстро диагностировав мои переломы. Может быть, во мне говорила боль, но, как мне кажется, ты даже получила удовольствие от того, что я испытывал. Что-то вроде: за что боролся…
Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему ты и твой папаша оттащили от меня Румпельштильцхена. Благородство? Жалость? Вера в то, что каждый достоин жить? Или просто нежелание пачкать руки? Какой бы не была истина я благодарен за то, что ты сделала возможным все, что случилось между нами после.
50
Когда я отошел от той бурды, что в меня влили в местной лечебнице, я увидел тебя. А потом понял, что был прикован очередными кандалами прямо к больничной койке.
- Здорово? Любимая игра?
И как всегда все было написано у тебя на лице. Ты сразу перешла к делу: суровый тон, деловые вопросы, - а я даже не пытался лгать. Зачем? Я почти добился своего. Осталось всего пара деталей. Можно расслабиться и получать удовольствие… кстати, об удовольствии.
- Где мой крюк? Или тебе интересны другие мои части?
Ты покраснела. Еле-еле заметно, но достаточно, чтобы я разглядел. Тебе шло. Румянец придавал тебе щепотку таинственности и налет остроты. В самый раз. Ты как всегда попыталась сделать вид, что тебе все равно, а я наслаждался очередным моментом жизни. В конце концов, какая жизнь без боли, идущей бок о бок с удовольствием?
- Ты слишком доволен собой, - заметила ты, подходя ближе.
«- Подойди ещё ближе, и я окажусь в раю», - хотел, было, сказать я, но поступил совершенно иначе, превратив наш разговор в очередной обмен намеками и сарказмом.
В этот раз снова победила ты.
Ты указала мне на изъян моей мести, показала мне мое слабое место, доказала, что я уязвим. Хорошо, что никто другой не был в курсе этого. Ведь играть со смертью гораздо проще, когда соперник думает, что ты его не боишься.
56
Я чувствовал себя немного виноватым, когда оттолкнул тебя со своего пути в Нью-Йорке. Впрочем, ты, напротив, не позволила такой ерунде огреть меня по голове. Опять. Честно говоря, иногда мне начинало, казаться, что это у нас такие брачные игры: я веду себя тише воды, ниже травы, а ты бьешь меня по голове тяжелыми предметами, чтобы потом оттащить в темный уголок и воспользоваться моей бессознательностью. К сожалению, отсутствием у меня сознания в реальности ты не воспользовалась ни разу. Но не в моих фантазиях.
В моих самых откровенных мечтах ты позволяла себе все. У тебя на лице постоянно мерцала дьявольская ухмылка, а глаза были темными от съевшего их желания. А я… я был рабом твоих желаний. Весь. Полностью. От кончиков пальцев до самых глубин моей очень черной души.
Но увы. Настоящий мир оказался куда более… разочаровывавшим. Сначала я умудрился заключить союз с ненормальными людишками, желавшими избавить мир от магии. Глупая и бесперспективная затея, честно говоря. Впрочем, это не помешало мне подставить Реджину. Но потом… стало понятно, что играть против тебя и твоей семейки героев просто бесполезно, да и не окупается.
Поэтому я сменил стратегию.
Мое появление было эффектным. Конечно, хук справа от твоего отца был неприятным, но, в целом, вполне закономерным сюрпризом. По мере того, как у вашей компашки начал вырисовывался общий план действий, у меня действительно появилась пара идей относительно того, как можно было бы использовать бобы. В конце концов, немного грубой силы – и ты без сознания на «Веселом Роджере», а я уж знаю, куда отвести корабль, чтобы нас никто не нашел. Твой папочка заставил меня внести пару коррективов, но в целом, я был готов украсть тебя.
61
Это первый раз, когда ты смотрела на меня так пристально. Твои голубые глаза, устремленные на мое лицо, сияли и переливались, а ты сама говорила то, что я понял, ещё поднимаясь по бобовому стеблю: мы похожи, да. Но главное мы отличаемся ровно настолько, насколько нужно чтобы быть идеальной комбинацией. Как виски с лимоном. Или ром с виноградом. Как корабль и его капитан.