- Благодаря мне, ты больше не альфа, - продолжил Стилински.
Ещё один кивок.
- И ты предлагаешь мне себя в качестве слушателя, который не пойдет звездеть о моих проблемах всем своим знакомым? – удивленно закончил юноша.
Улыбка и кивок.
Стайлз тяжело вздохнул и поправил воротник толстовки, скрывающий его шею, расправил рукава, бросил телефон, который сжимал в руке, на кровать и, взявшись за подоконник двумя руками, резко вывернул его в сторону, а затем открыл и окно.
- Входи.
Питер довольно улыбнулся и проскользнул в комнату, бросив заинтересованный взгляд на механизм откидного подоконника, а затем начал внимательно изучать убранство спальни Стайлза.
Хм…
Книжные полки, много дисков с музыкой (взять на заметку), плакаты разных времен и народов, творческий беспорядок, ноутбук раскрыт – это его стандартное положение, кровать застелена… ох…
Кровать.
Святая святых.
Кровать в комнате, насквозь пропахшей Стайлзом.
Твою мать.
- И ещё кое-что, - Стайлз возвращает подоконник на место, но не закрывает окно, проходит мимо Питера, закрывает дверь в комнату и, вернувшись, садится в кресло. – Мой дом – мои правила.
Итак. Пункт первый достигнут – Питер приглашен в гости. Пункт второй достигнут – Стайлз не против разговора. Пункт третий… а… черт. Пункт третий – убедить Стайлза в своей бескорыстности летит к чертям из-за яркого запаха и мягкой постели, на которую ПРЕЖДЕВРЕМЕННО хочется уволочь парня.
Твою ж мать.
========== « Pretium suscipit est propositio inopia» («Отказ есть предложение поднять цену») ==========
- Ты что-то сказал о правилах? – ровно интересуется Питер, пытаясь отвлечься от концентрированного аромата Стайлза, столкнуться с которым он оказался вообще не готов.
- Сказал, - кивнул Стайлз, неторопливо покачиваясь на стуле. – Ты не будешь лезть ко мне в душу, если я скажу, что не хочу что-либо обсуждать – ты не лезешь.
- Принято, - с легкой улыбкой откликнулся Хейл, облокачиваясь на стену рядом с книжной полкой.
- Если я скажу уйти, ты уйдешь, - продолжил меж тем Стайлз, внимательно наблюдая за всеми его действиями.
Питер немного притих, но в конце концов кивнул, соглашаясь и с этим условием.
- Чудно, - усмехнулся Стилински, разворачиваясь на стуле к ноутбуку.
Ага.
Игнор. Значит, вот так это выглядит в понимании современной молодежи. Питер с интересом разглядывает единственную доступную для взгляда часть Стайлза – макушку. Стилински недавно в очередной раз постригся, вернув своим волосам вид экстремально короткого ежика, что ему неимоверно шло… и открывало шею… которую сейчас Стайлз вполне успешно скрывал за толстой тканью толстовки.
Питер присмотрелся к полоске бледной кожи Стайлза и на границе с краем кроваво-красной худи заметил несколько длинных ран с еле наметившейся корочкой.
Видимо, Девкалион оставил о себе немало напоминаний на теле Стилински – от этого вывода в груди зародился недовольный рык, который, впрочем, Питер легко сдержал, подумав, что очень скоро – конечно, при удачном стечении обстоятельств, - он избавит крошку Стайлза от каких-либо напоминаний о произошедшем. Очень страстно и пламенно избавит.
О, да.
Стайлз сосредоточенно вглядывался в ноутбук, периодически начиная ехидно фыркать и быстро набирать текст. В иное время Питер с удовольствием подсмотрел, что так позабавило младшего Стилински, но на данный момент ему нужно было закрепить достигнутый успех и спровоцировать Стайлза на откровенность.
Миссия из разряда «проблемно, но выполнимо».
Конечно, Питер не ожидал, что Стайлз вдруг резко развернется в своем кресле и, сложив руки на груди, с пытливым взглядом спросит:
- Кофе будешь?
Поэтому вместо остроумного ответа он просто кивнул и проследовал следом за Стайлзом на кухню.
Несмотря на некоторую заторможенность движений, Стайлз добрался до кухни легко, не прилагая никаких особенных усилий. Короткие еле заметные движение и секундные гримасы позволили Питеру оценить приблизительный масштаб причиненного ущерба. Например, Стайлз, сам того не замечая, немного подволакивал ногу – удар пришелся по колену или бедру; он постоянно сжимал и разжимал пальцы – на какое-то время потерял чувствительность; его выдох был гораздо длиннее, чем вдох, - вдыхать больно, и Стайлз всячески пытается растянуть время до следующего вдоха. Ещё он морщился, когда поднимал руки, и в это время Питер отчетливо слышал движение его ребер – два из них были сломаны.
Но если закрыть глаза на все это, Стайлз выглядел на кухне хозяином и властелином. Каждое движение отточено, рассчитано, проверено. Так что через пять минут Питер с удовольствием вдыхал аромат сваренного (!) напитка. Стайлз перелил его порцию кофе, в высокую черную чашку с лаконичной надписью: «Сарказм в комплекте», а сам залез в холодильник за молоком.
Что ж похоже, Стайлз достаточно доверяет ему, чтобы поворачиваться спиной. Как далеко простирается это доверие?
- Итак. Что ты хотел бы мне рассказать? – Питер с наслаждением отпил кофе, смакуя обжигающую жидкость.
- Тебе? – Стайлз хмыкнул, добравшись до початого пакета с молоком. – Ничего.
- Тогда зачем ты меня впустил, Стайлз? – нарочито растягивая гласные, протянул его имя Питер.
- Чтобы ты не болтался всю ночь под моим окном? – выдвинул своё предложение Стилински, отпивая молоко прямо из пакета.
- Ты можешь лучше, Стайлз, - показушно скривился Питер. – Попробуй ещё раз.
- У меня есть коварный план выведывания у тебя информации о стае альф?
- Уже лучше, - усмехнулся Хейл, облокачиваясь на кухонный стол. – Только ты прекрасно знаешь, что я, в отличие от моего племянника, отвечаю на заданные вопросы, и тебе достаточно просто спросить.
Стайлз поджал губы, молчаливо признавая железобетонность обрушившихся на него аргументов.
- Так что… что ты хотел бы мне рассказать, Стайлз? – повторил свой вопрос Питер.
Парень сел на стул и сложил руки на столе. Питер, допив кофе, остался на месте, с нетерпением ожидая его ответа.
- Ты никому ничего не расскажешь, - тихо напомнил оборотню Стайлз, наконец, заговорив.
- Слово скаута, - откликнулся Питер.
Следующая пауза была короткой.
- Скотт, - словно про себя протянул Стайлз.
- А, - понимающе протянул Хейл. Конечно, Стайлз бы не начал откровенничать об альфе так быстро. – Твой лучший друг-оборотень.
- Верно, оборотень, - откликнулся Стилински.
- Это тебя задевает? Что у Скотта есть сила, скорость, регенерация, супернюх и суперслух? Что он - особенный? – Питеру было действительно интересно услышать ответ Стайлза.
- Я не завидую Скотту, - процедил Стайлз в ответ, и Питер с удовлетворением отметил, что тот сказал правду. – Ты издеваешься? Скотт был нормальным человеком – астма не такая уж смертельная болезнь – у него были друзья, интересы и нормальные пацанские проблемы, а сейчас по самые яйца в проблемах жизни и смерти, в которые замешаны все, кто ему дорог. Чему тут завидовать?
- Силе, - мягко откликнулся Питер, садясь за стол напротив Стайлза.
- Силе, - усмехнулся Стилински, сложив руки на груди, словно защищаясь. – Эта сила – полная хрень. Оборотничество – не лекарство от проблем. Это причина проблем.
- О, кажется, я понял! – старший Хейл склонился над столом, заглядывая юноше в глаза. – Тебе не нравится то, что повлекло за собой обращение Скотта. Его… отстраненность. Ты… - нужное слово пришло само, хотя Питер планировал не вести душеспасительные беседы, а просто слушать Стайлза. Но импровизации у него всегда получались неплохо. – Ты ревнуешь Скотта к новому миру.
- Ревную? – Стайлз удивленно нахмурился, видимо, собираясь возразить, но почему-то остановился. Он задумчиво сжал руки в кулаки и медленно по одному разжал пальцы. – Раньше Скотт всегда был рядом. Всегда. Когда мне было больно, смешно, грустно, радостно… С ним я распил первую бутылку виски и впервые сходил на вечеринку. Скотт знает… знал обо мне все. До мелочей. Сейчас Скотт Макколл – в первую очередь, оборотень и брошенный парень Эллисон Арджент, - сказав это, Стайлз поднял взгляд на Питера, - а не мой лучший друг.
Питер зачарованно впитывал абсолютно искренние эмоции Стайлза: разочарование, скорбь, грусть. Очень-очень скоро он изменит их на радостные, а пока ему достаточно и этого.
Искренность.
- Да, я ревную, - согласился Стайлз. – И больше всего на свете я хочу вернутся в тот проклятый день, почти год назад, и привязать свою любопытную жопу к батарее. Потому что я сам виноват в потере лучшего друга.
Нет, крошка Стайлз. Ты не виноват. Просто твой собеседник слегка промахнулся.
- Уходи, - Стайлз тяжело вздохнул. – Я хочу побыть один.
Питер все также молча поднялся из-за стола и поднялся в комнату Стайлза – через входную дверь ему мешала выйти рябина. Оказавшись в святая святых, он не надолго задержался у книжной полки, с которой стянул небольшую стеклянную статуэтку в виде черного кота, а затем выскользнул в окно.
На кухне дома Стилински все ещё горел свет, а сгорбленная фигура Стайлза все также виднелась за столом.
Стайлз.
Сам того не ведая, ты, Стайлз, отдал ему, Питеру, козырную карту. Конечно, твоя привязанность к Макколлу - не такой уж и большой секрет, но вот твои чувства… В прочем, то ли ещё будет?
Как там говорил его старый друг из Вегаса? Спасибо за ваши ставки. Ставок больше нет.
========== «Сonfiduntae dificat confidunt» («Доверие рождает доверие») ==========
Питер деловито окинул свой внешний вид взглядом – привычка хорошо выглядеть задержалась у него после студенчества. Тем более что ради Стайлза стоит выглядеть менее оборотнем, чем ты есть.
Волк внутри него становился сильнее. Конечно, это шло не так быстро, как могло бы при наличии полной взаимности одного недоверчивого подростка. Ещё немного – и Питер снова начнет ощущать влияние полнолуния.
За последнюю неделю они немного сдвинулись в вопросах доверия. Стайлз периодически рассказывал о чем-нибудь из своей жизни или делился мнением по поводу любой даже самой абсурдной ситуации, а Питер с готовностью слушал его монологи, даже если они отчаянно походили на бред и всегда находил, что сказать в ответ. Стайлз все также избегал прикосновений и всячески скрывал следы произошедшего с ним, но, тем не менее, Питер с радостью заметил, что теперь Стилински ждет его появления, и даже специально, приходя в комнату вечером, откидывает проклятый рябиновый подоконник.
В общем, прогресс был. И от этого прогресса желание обладать Стайлзом возрастало в геометрической прогрессии, потому что Стайлз – умный, начитанный, интересный, нелогичный…
Потому что Стайлз это Стайлз.
Крошка Стайлз.
***
Что-то не так.
Либо Стайлз, совершенно неожиданно для Питера, достиг к нему верха доверия, либо у Стилински развился склероз, и он попросту забыл закрыть окно, потому что Хейл совершенно спокойно забрался в его абсолютно пустую спальню.
Было странно находиться в комнате младшего Стилински в отсутствие хозяина. Словно вещи разом потеряли все свои краски и особенности. Беспорядок, царивший в этой спальне, обычно казался уютным и уместным, а сейчас – холодным и неприветливым.
Собираясь дождаться Стайлза, Питер осторожно сел на его кровати со стороны шкафа, чтобы в случае вторжения шерифа успеть спрятаться. От постельного белья Стайлзом пахло сильнее всего. Этот аромат был мягким, ненавязчивым и успокаивающим. На фоне возвращающейся «волчьей» силы, которая беспокоила и мешала, этот запах был его своеобразным якорем.
До слуха Питера донеслось шуршание гравия подъездной дорожки возле дома, хлопанье дверей машины, шаги по крыльцу – причем, одни явно были более тяжелые – шериф, а другие быстрые и легкие – Стайлз.
- Стоять, - Питер непроизвольно вздрогнул, услышав приказной тон старшего Стилински. – Сын, поговори со мной.
- Пап, все нормально, - мягко и тихо откликнулся Стайлз. – Это просто случайность, я не хотел тебя волновать.
- Случайность? То, что я видел? – возмущенно повторил шериф. – Стайлз, пожалуйста…
- Пап, я в порядке. А кто это сделал… Это неважно. Тебе не стоит лезть в это, - продолжал увиливать от ответа юноша.
- Стайлз.
- Пап, - голос у Стайлза был надломленный и грустный, и Питер испытал иррациональное желание спуститься вниз и спрятать младшего Стилински у себя за пазухой. – Пожалуйста.
Тишина кажется слишком нереальной и неприемлемой для этого дома, и вскоре нарушается тяжелым отеческим вздохом.
- Ладно. Отдыхай, сынок. Я ещё посижу.
Питер совершенно отчетливо расслышал тихий вздох Стайлза, который абсолютно не вязался с его бешено колотившимся сердцем. Чтобы не вызывать праведное возмущение Стилински, которое тот буквально источал всем своим существом, находя Питера в своей комнате каждый вечер на протяжении недели, Питер отошел в самый темный угол спальни в ожидании Стайлза.
Появление парня можно было назвать фееричным. Закрыв за собой дверь, он не повернулся лицом в комнату, а все также прислонившись к двери, от души отпинал ту ногами. Прекратить это бессмысленное занятие Стайлз решил лишь тогда, когда после особенно хорошего удара, запрыгал на месте от боли.
- Сколько эмоций, - не удержался от ехидства Питер.
- Ты уже здесь, - шипя от боли, протянул про себя Стайлз.
- Ты забыл закрыть окно, - оборотень невольно хотел оправдаться перед парнем.
- А. Точно, - кивнул младший Стилински. – Отец схватил меня за шкирку прежде.
Стайлз отвернулся от Питера и прислонился лбом к холодной дверце шкафа.
- Что случилось? – не выдержал тяжелой, мрачной тишины Хейл.
- Я неудачно приложился об дверной косяк, открылись раны, кровь, следы на одежде… отец заметил и потащил меня в больницу, - сердце Стайлза билось ровно и немного устало.
- О, - неожиданно.
Питер нахмурился, пытаясь понять, насколько сильно повлияет вмешательство шерифа на дальнейшие события. Стайлз, конечно, будет пытаться держать отца подальше, но насколько у него хватит запала врать своему родителю?
- Не против, если я переоденусь? – вдруг спрашивает у Питера Стайлз, вытаскивая из шкафа одну из своих любимых клетчатых рубашек. – А то достала уже эта толстовка.
- Просишь разрешения обнажиться? – не веря своим ушам, протянул тот. – Я не только не против, я очень даже «за», Стайлз, - Питер облизнул резко пересохшие губы. – Я даже готов заплатить за приватный танец.
Стайлз коротко рассмеялся, пока расстегивал кроваво-красную худи, а Питер с напряжением, задерживая дыхание, следил за обнажающими участками кожи, которые чередовались с турами бинта.
- Вынужден отказаться от твоего щедрого предложения, - Стайлз говорил это с нарочито-равнодушным видом, пытаясь поскорее натянуть на себя рубашку, чтобы скрыть бинты. – Только проституции в списке моих преступлений не хватало.
Питер зацепился взглядом за царапины у основания шеи Стайлза – четыре длинных ровных полосы с аккуратными краями, уже покрывшиеся плотной корочкой запекшейся крови – раны, совершенно не похожие на деяние когтей оборотня. И хотя это странно, Хейл тут же понял, что это логично – если бы все повреждения, полученные Стайлзом, были нанесены обратившимся альфой, Стилински уже давно бы выл на луну. Вместе с Питером. Но тогда появляется вопрос: что сделал ему альфа?
- Преступления? Стайлз, о чем ты говоришь, ты просто воплощение чистоты и невинности в этом бренном мире, - ехидно проговорил Питер, демонстративно глубоко вдыхая аромат Стайлза. Чистота и невинность. О, да.
- Ты себя слышал? – парень, наконец, справился с пуговицами и сел в кресло, повернувшись лицом к Питеру. – Чистота? Я? Если бы не знал тебя, Хейл, решил бы, что ты накурился.
Питер оторвался от стены и подошел к Стайлзу, склонившись к его лицу.
- А что ты сделал, чтобы считать себя преступником? У?
Стайлз осторожно вздохнул и слегка оттолкнул его от себя, возвращая себе неприкосновенность личного пространства.
- Давай посчитаем, - с азартом предложил Стайлз. – Как там было в Библии? «Не убий» – есть, ведь это я кинул в тебя первую бутыль с коктейлем Молотова, - Питер, усмехаясь, следил за проводимыми парнем параллелями. – «Не укради» – есть, я тырю у отца документы и оружие с десяти лет… о! И фургон полицейский тоже я угнал. Так что «не укради» - точно есть. Что там ещё? Не прелюбодействуй? Это мне не грозит. «Не возжелай жены ближнего твоего…» - Стилински задумчиво нахмурился. – Ну, если посчитать Лидию – женой Джексона, то, пожалуй, есть. Что далее по списку? «Не возжелай ничего, что есть у ближнего твоего» - сто процентов есть. Итог: рай мне определенно не светит.